КАРЬЕРИСТ
Службу офицера в Вооруженных Силах СССР мои современники-юмористы называли хождением по канату без шеста. Кто любит цирк поймет меня сразу, а для тех, кто цирк не посещает, я постараюсь проиллюстрировать на примерах из собственной служебной карьеры и карьеры своих сослуживцев. Сразу же оговорюсь: слово «карьера», касающееся его собственного продвижения по служебной лестнице, в устах советского офицера, произнесенное в присутствии политработника или офицера отдела кадров расценивалось едва ли не как персональное оскорбление этого работника и могло надолго закрепить за автором этого слова обидную кличку «карьерист». При этом эти же деятели во время публичных выступлений и перед офицерами и перед другими категориями военнослужащих не переставали цитировать А.В.Суворова: «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Кличку «карьерист», только в переносном смысле, получали и офицеры, которые уходили на пенсию в звании «старший лейтенант» или «капитан-лейтенант». И не подумайте, что это были глупые, безынициативные или ленивые офицеры. Чаще всего это были жертвы всевозможных экспериментов, которые проводились в армии и на флоте. Больше всего таких «карьеристов» на флоте было на кораблях четвёртого ранга. Впервые с этой проблемой мне пришлось столкнуться, когда с должности майора наши кадровики, не задумываясь, перевели меня на должность командира торпедного катера, штатная категория которого была старший лейтенант. Зная свои способности к быстрому постижению любой специальности, и уповая на то, что у меня впереди ещё целый год до очередного воинского звания капитан-лейтенант, я бывший подводник, а теперь уже и бывший ракетчик, спокойно приступил к изучению надводного корабля, его оружия и его боевого использования. Мой энтузиазм значительно поубавился, когда я впервые вошёл в кают-компанию офицеров-катерников. Весь зал был заполнен старшими лейтенантами. Здесь были и безусые юнцы и зрелые воины и, даже, офицеры, которым было явно под сорок.
В хлопотах по подготовке и сдаче зачётов на допуск к самостоятельному управлению торпедным катером и его оружием время летело незаметно. Все зачёты позади. Осталось сдать только зачёт по кораблевождению, а точнее один из его разделов: «огни и знаки Чёрного и Каспийского морей». Это был «конёк» флагманского штурмана бригады торпедных катеров капитана 2 ранга Григорьева. Ни один офицер не мог быть допущен к самостоятельному управлению катером, если он не знал «на зубок» все береговые и плавучие огни и знаки, их расположение и характеристики.
Должен сказать, мне просто везло на Григорьевых: эту фамилию носил командир подводной лодки С-143, на которой я пролежал на дне морском более двух суток без всякой надежды на всплытие и благодаря его же решительным действиям экипаж был спасён.
Когда я был инженером-электронщиком на Северном Урале в РВСН, моим прямым начальником был капитан 2 ранга Григорьев.
И вот очередной Григорьев становится на моём пути. Закрыт самый страшный для меня вопрос: рисунок береговой части моря «от точки А до точки В» на память. Художник из меня никакой, но справился. Перечислены и охарактеризованы плавучие средства ограждения каналов и фарватеров, теперь самый легкий вопрос: береговые огни и знаки Чёрного моря. Казалось все здания маяков, конфигурации огней и створов наглухо впечатались в сознание, и легко воспроизводятся в памяти мысы, скалы, возвышенности и высоты на которых они установлены. Но не тут то было, Григорьев дотошно выпытывает какие характеристики у огней и маяков. Оказалось ему надо отвечать не только то, что огонь или маяк красный или зеленый, постоянный или проблесковый. Он ещё дотошно требовал, чтобы я ему доложил и сколько времени длится проблеск, и какое время занимает затемненная часть и количество проблесков в группе. Тут я уже «поплыл» и как результат сдать экзамен на допуск к самостоятельному управлению досрочно не сумел. Учебный год закончился
Гремит оркестр. Личный состав кораблей и частей выстроился на причале на строевой смотр, которым оканчивается каждый учебный год на кораблях и в частях. Смотр проводит заместитель командующего КЧФ контр-адмирал Самойлов и начальник отдела боевой подготовки флота капитан 1 ранга Горшколепов А.И. и их помощники. Они проверяют форму одежды воинов, знания уставов ВС СССР, их умение действовать в строю и знание своих функциональных обязанностей. Всё это дотошно записывается в одинаковые записные книжки работников ОУС. Завершается смотр как всегда опросом жалоб и заявлений. В пяти шагах друг от друга стоят шеренги матросов, старшин, мичманов и офицеров. Офицеров опрашивает контр-адмирал Самойлов. В соответствии с требованием Устава внутренней службы каждый офицер, возле которого остановился начальник, должен принять строевую стойку и доложить: лейтенант Петров (Иванов, Сидоров). Жалоб и заявлений не имею. Начальник приставным шагом следует дальше и вдруг старший лейтенант Миков заявляет:
-Старший лейтенант Миков. Имею жалобу. Я проходил в звании старшего лейтенанта более 4 лет. Взысканий не имею и перспективы роста тоже.
Адмирал хмурится и подходит к следующему офицеру. Тот принимает строевую стойку и докладывает:
-Старший лейтенант Хурция. Я проходил в звании старшего лейтенанта 5 лет Взысканий не имею и перспектив роста тоже.
-Старший лейтенант Сариев. Проходил в звании старший лейтенант 6 лет. Взысканий не имею, перспектив роста тоже.
Адмирал недоуменно смотрит на офицера ОУС*, который его сопровождает. Тот вытягивается в струнку и докладывает:
-Товарищ адмирал в бригаде торпедных катеров служит 150 офицеров, у ста двадцати пяти из них должности старших лейтенантов. Адмирал секунду озадаченно смотрит на строй, потом сам принимает строевую стойку и командует:
-Офицерам, переходившим в звании более установленного срока, выйти из строя на столько шагов, сколько лет переходил в звании. Почти все офицеры дружно рванули вперед и, пройдя, кто три, кто четыре, кто 10 шагов остановились. Только старший лейтенант Школин Н.М. продолжал чётко печатать шаги и, подойдя к концу причала, стал маршировать на месте.
-Пойдите, выясните, что случилось с этим старшим лейтенантом, - раздраженно сказал адмирал, обращаясь к офицеру ОУС.
Тот подошёл к Школину Н.М., что-то спросил, записал в свою книжечку и офицер маршировать прекратил.
-Товарищ адмирал, старший лейтенант Школин Н.М. переходил в старших лейтенантах 17 лет, а до конца причала оказалось всего 15 шагов. Вот он и маршировал на месте, - доложил он адмиралу.
Этот случай стал в бригаде торпедных катеров „притчей во языцех”, а старшему лейтенанту Школину Н.М. за примерную службу «досрочно» присвоили звание капитан-лейтенанта.