Вот сидит гипотетическая поэтесса, и переживает за то - как гибнут люди на Украине. Пишет, плачет - а ей муж и говорит: "дорогая, я не успеваю работу закончить, от этого зависит наша жизнь, бюджет, уволить меня могут..." - а поэтесса в ответ: "Не могу - мне людей на Украине дюже жаль"...
Многие сейчас пишут злободневные стихи с резкими политическими позициями, хорошо когда позиция есть... но нужно ли захламлять виршами о политике, не разобравшись в ней, нужно ли писать, когда вместо эпиграммы с высоким штилем получается неуместная серость к тому же злящая а не поучающая людей? Времена Рабле прошли, может лучше сеять что-то более разумное доброе вечное?
Прочитав зажигательную статью написанную тридцать лет назад http://www.sergeidovlatov.com/books/ryzhiy.html - нашел неизвестного до этого таланта! Многие сейчас стремятся писать эпиграммы юмор, но почему-то часто вспоминаешь слова Григория Горина, сказанные Янковским: "Вино переходит в уксус, Мюхгаузен - в Феофила"
БАЛЛАДА И ПЛАЧ ОБ ОКОЧЕНЕЛОМ ТРУПЕ
Уфлянд В. И.
в канонической интерпретации, где
форма превалирует над содержанием,
а смысл затемнен нарочитой инвер-
сией и употреблением архаической
лексики
Однажды повседневный
Я мнил продолжить труд.
Вдруг вижу посинелый,
Окоченелый труп.
Пронзил меня насквозь
Разряд внезапных молний,
Когда ужасный гость,
Сухую кость, как трость,
На гвоздь повесив, молвил:
“Твой ужас понимаю.
Продрогнув на ветру,
Я всем напоминаю
Окоченелый труп.
Похож на привиденье,
Покинувшее склеп.
Бери с собою деньги.
Ступай за мной вослед”.
Я труд свой отложил,
Оставив напоследок.
И денег одолжил
До завтра у соседок.
С домашними простился.
И выйдя дому из,
За трупом в путь пустился.
Он в темноте светился.
И от него струился
Приятный магнетизм.
Поодаль гастронома
Сверкал стеклянный куб.
Велел купить спиртного
Окоченелый труп.
Мы выпили немного.
И оживившись вдруг
Сказал: “Мне все здесь ново”, —
Окоченелый труп.
“Там было лишь кладбище.
И пепелище тут.
Теперь стоят жилища.
И новые растут.
Скупых огней плеяды.
Убогий блеск витрин.
Не то, что звезд брильянты.
Жить стало неприятно.
Душа горит внутри”.
Решили мы добавить.
Не стало сил терпеть.
Я, выпив, начал падать.
А труп утратил память.
И захотелось петь.
Любезный Эмпедокл*,
Меня ты осуждаешь.
А сам вина глоток.
При этом осушаешь.
Ты пьешь иной напиток.
И соблюдаешь меру.
А мы пьем бормотуху.
Устраивая брюху
Подобье адских пыток.
Но в том наш символ веры.
Распив еще полбанки,
Разбил нас паралич.
Две средних лет гражданки,
Грузившие кирпич,
Увидев нас в грязи
Лежавших, подобрали.
Стоявшие вблизи
Их громко ободряли.
Пока они сгибались,
Неся нас на плече,
Мы тихо улыбались
Пленительной мечте.
И объяснял мне жестом
Окоченелый труп,
Что в общежитье женском
Мы ночь проспим с блаженством,
Впивая нежность губ.
Так вдоль мы плыли улиц,
Не предвкушая зла.
Но у прелестных грузчиц
Судьба нас отняла.
Велением судьбы
Мы вновь валялись в лужах.
Врезались лбом в столбы.
Катались в Спецмедслужбах.
Я сам почти стал трупом,
Любезный Эмпедокл.
И счет утратил суткам.
И пробудился утром
Один вдали дорог.
На ветках птицы свищут.
Сияет гладью пруд.
А в нем баграми ищут,
Наверное, мой труп.
Напрасная причуда
Искать его в воде.
Мой труп везде и всюду.
А, значит, что нигде.
Он этот мир вторично
Сменил на мир иной.
Судьба его трагична.
Не быть ему со мной.
Он снова канул в вечность,
Чтоб век я горевал,
Что с ним опять не встречусь.
Он был мой идеал.
Он честностью искрился.
Любил друзей и жен.
Но в неизвестность скрылся.
В небытие ушел.
Небес прозрачный купол
Сияет чист и крут.
Побольше было б трупов
Таких, как этот труп.
Отважный, он погибнул
Событий по вине.
Он дважды нас покинул.
Чем дорог нам вдвойне.
Славянки, ваш поклонник.
Сиротки, ваш отец.
Он труп, но не покойник.
Он труп, но не мертвец.
Любил вино погибший.
И был в любви знаток.
Я стать хочу таким же,
Любезный Эмпедокл.
И следом за собой
Зову тебя я в трупы.
Сыграют нам отбой
Оркестров страстных трубы.
Кончину примем вместе.
Войдем в число теней.
Мы все достойны смерти.
И рождены для ней.
Судеб пройдя горнило,
спеши сойти во мрак.
Пока твою могилу
Не занял злейший враг.
Трудись. Ходи за плугом.
Пей. Знай в закуске толк.
И в срок ты станешь трупом,
Любезный Эмпедокл.
Дели обед свой с другом.
Ешь углевод, белок.
Питайся хлебом. Супом.
Капустой. Кашей. Луком.
И в срок ты станешь трупом,
Любезный Эмпедокл.
Не уступай недугам.
До дна испей лекарств.
И в срок ты станешь трупом
В итоге всех мытарств.
В челноке ракеты утлом
Мчи сквозь млечный звезд поток.
И в срок ты станешь трупом.
Любезный Эмпедокл.
Днем, ночью. В вечер. Утром
Люби. Любовь есть долг.
И в срок ты станешь трупом.
Любезный Эмпедокл.
Любви во имя этой
Ищи любой предлог.
Сном и бюджетом жертвуй.
В чертог попав, блаженствуй.
Любезный Эмпедокл.
В премудрости будь глупым.
И святостью греши.
Во зле будь добр. И трупом
Скорее стать спеши.
Мы с каждым часом старше.
И всех нас, Эмпедокл,
Схоронят. Но не раньше,
чем завершится срок.
Печаль развеют ветры.
Дождь смоет все грехи.
Мы будем трижды смертны
Науке вопреки.
Жизнь есть воспроизводство
Других людей людьми.
Труды. Противоборство
С супругой и детьми.
И если, встретив друга,
Вернешься пьян и мудр,
Опять простит супруга.
И дети вновь поймут.
Нас ожидают дома,
Любезный Эмпедокл.
Закрыты гастрономы.
Остался эпилог.
Вернись в свою квартиру
Немыт, избит, раздет.
Семье ответь правдиво,
За кем ушел вослед.
Скажи, что ради внуков
За истиной ходил.
Певцом был сладких звуков.
Был правды громкий рупор.
Скажи, что видел трупов.
Был сам из них один.
Знай: истину не прячут.
В ней есть целебный яд.
Пусть радуются. Плачут.
Ликуют. И скорбят.
Автор оставляет за собой право вносить исправления в стихотворный текст по мере изменения своей позиции в отношении вопросов бытия, смерти и стихосложения.
1977 год, январь.