Главная трасса шла выше, в горах. А сюда спускался узенький асфальтовый аппендикс, упирающийся в короткую набережную, прямо на камнях которой купались «дикие» отдыхающие. Не дикие, культурные, покупали путевку и купались поэтому в огороженном месте, на чистом пляже старого санатория за высоким бетонным забором.
Местные в море здесь не купались. Шутили, по той причине, что прямо поперек пляжа протекал ручей, по весне превращающийся в бурный поток. В поселке этот ручей был заключен в бетонный короб трехметровой глубины. И на стенках этого короба все приезжие могли видеть, докуда доходила вода в прошлый паводок. Местные не смотрели на метки зеленых водорослей на сером бетоне. Они и так знали, что и куда течет, откуда вытекает и чем пахнет.
Алина была местная. Самая коренная. Она в этом году смогла устроиться в новый пивной ресторан. Официант в ресторане - хорошая должность. Во-первых, это деньги. Заработная плата. Во-вторых, опять же деньги, если посетители останутся довольны и накинут за обслуживание. А в третьих, можно еще и питаться прямо тут, в ресторане. Пища чистая, привезенная из областного центра. И пиво всегда свежее. Его возят в больших алюминиевых кегах прямо с пивзавода. Только вот привезли-то его уже давно, а никто не берет. Май выдался ненастным, начало сезона отодвигалось.
Сезон. Это слово было у всех в голове и на устах. Дома говорили о том, как там все будет в этот сезон. На рынке, уже открывшем все свои лотки и киоски, тоже говорили о надвигающемся сезоне. В ресторанах - опять о сезоне. Сезон год кормит - это как раз об их поселке. Зимой зарплату получают только те, кто "на окладе". Так что Алине, считай, повезло.
Дверь широко распахнулась, в зал шумно ввалилась заезжая компания. Приезжие почему-то все говорили громко, как будто перекрикивали какой-то шум. А шума здесь не было. Поэтому приезжих сразу вычисляли. А еще они были все очень вежливые. Обязательно здоровались. Уважительно спрашивали обо всем, будто сами ничего не понимают. Но главное - приезжие платили. Некоторые из них еще, мечтательно закатывая глаза, говорили иногда, что надо бы купить тут квартиру, поселиться и гулять каждый день к морю. Но потом они все равно уезжали. В поселке чужие не жили.
Эти тоже сразу стали шумно здороваться со всеми, кого видели, радостно рассматривать интерьер. Интерьер - великое слово. В него вмещается все сразу. Скажешь так в разговоре, что интерьер под старую Англию, и всем понятно: значит, темное дерево, черные столы и стулья, темным лаком промазанные потолочные балки. И еще интерьер был связан с едой и напитками. То есть, раз черные столы и стулья, значит, обязательно есть темное пиво и жареное мясо. Это уже просто такое ресторанное правило.
Вот и эти сразу, даже еще в меню не заглядывая, заказали себе темное пиво, острое перченое мясо и еще свиные уши. Местные это не едят. А приезжие - с удовольствием хрустят шипящими на сковородке порубленными соломкой и вымоченными в остром соусе хрящями.
Алина напоказ гостям радостно улыбалась, как положено, говорила все четко и вежливо, объясняла, что у них и как, а также, что и где. Вон там, в конце зала и направо, если кому надо. Потом пошла исполнять заказ.
Пустой зал резонировал. Музыка была приглушена, и так получилось, что громкий разговор заезжих туристов был слышен почти полностью. Шумели три мужчины и женщина так, будто ругаются. А прислушаешься - просто они так разговаривают. Вот сейчас о ней, об Алине:
- Хорошая девочка,- это чуть в нос сказала женщина, не снимавшая даже в сумрачном зале своих темных очков.
- И умненькая, судя по речи,- кивнул длинный с унылым гладким лицом.
- И ноги, еще и ноги какие!- весело заорали похожие, как близнецы, два невысоких крепыша.- Нам тоже нравится!
- Может, возьмем с собой?
Тут Алина получила поднос с кружками - она еще не научилась носить по две в каждой руке - и понесла гостям пиво.
Потом она еще отходила за салатом. Потом - эти самые свиные уши. Странные люди - как такое можно есть? Потом - мясо. Еще и еще пиво. Сколько его вообще может выпить человек, не вставая с места? Вот ведь вопрос.
А эти все говорят и говорят. Что жаль им девочку. Что глаза у нее умненькие. Что и на мордочку... Тьфу!
- Ну, так что?
- Придется ведь тогда две машины брать.
- Две машины - чепуха. Поедет ли она?
Алина как раз принесла кофе - они еще и кофе пили в конце всего после такого количества пива!
- Алина,- строго сказала женщина, так и не снявшая темных очков.- Девочка. Поедемте с нами. Думаю, мы сумеем устроить ваше будущее.
***
Алина, конечно, уехала с ними, бросив фартук на стол, как в американском кино, и даже не взяв расчет.
- Ты куда?- растерянно кричал вдогонку веселый и загорелый Вася-бармен.
- В столицу!
Потом действительно была столица.
Алина жила с этой женщиной и унылым, как настоящая дочка почти. Или как племянница. А они были очень богаты, но уже пожилые, поэтому своих детей у них не было. По вечерам в гости заглядывали крепыши, которые и правда оказались братьями. Помогали всякими советами и своими знакомствами.
Алина поступила в хороший институт.
На пятом курсе получилось очень удачное замужество. Жених был из богатой семьи, которая просто купила молодым дом.
Красивый дом в три этажа и совсем недалеко от центра города. Еще у них было две машины, чтобы у каждого - своя. И еще приходящая уборщица, и кухарка. И садовник.
Были частые поездки за границу.
Только вот в свой поселок Алина больше никогда не приезжала. Даже проститься с матерью. Потому что в это место нельзя было возвращаться. Так ей сразу сказали те, с кем тогда уехала. Они ей тогда много всякого разного сказали.
Дети.
То есть, не дети, а дочка. Одна любимая дочка, так похожая на Алину. Очень красивая и очень умная.
***
- Мама, ну почему ты не куришь на балконе?
- А мне, может, холодно там!- вяло отругивалась Алина.
На самом деле, она не ходила на балкон, потому что бутылка оставалась на столе на кухне. Балкон же был старый, узкий, не благоустроенный по-нынешнему. Там висели веревки, на которые вешали сушиться постельное белье, закрывая стыдливо женские предметы. И четыре этажа до серого пыльного асфальта внизу. Прямо у подъезда росли две раскидистые пальмы с жесткими глянцево-зелеными листьями, гремящими на ветру. Справа за домом круто поднималась гора, по облакам над которой предсказывали погоду. А на кухне у Алины стояла полторашка вкусного сладкого красного вина. Тут все пили вино. Водка, конечно, выгоднее по цене. Но вино можно не покупать, а менять как-то или просто договариваться на будущее. Типа в долг. Ведь у него, у вина, тоже есть срок. У этого, которое на розлив.
- Как же мне все это надоело!- кричала дочь, так похожая на нее.- Когда же ты уже сдохнешь, что ли! Алкоголичка! Ненавижу!
- Да,- тяжело кивала Алина.- Алкоголичка. И что? А что мне еще делать тут? Сезон, вон, только через месяц. Что мне пока делать?
- Да ты и в сезон-то...
- А что не так? Я все места обошла. Меня возьмут, вон, в "Подсолнухи" посудомойкой. Нормально. И подкормиться можно будет. И теперь я имею полное свое право выпить чуток винца.
- Напиться! И накуриться! Все же провоняло твоим табаком!
- Не ругайся, дочка, все будет хорошо... А если табаком воняет, так ты просто сама посиди со мной, да покури. Вот и не будет тебе вонять.
Алина пьяно смеялась и грозила дрожащим пальцем. Она уже была старой. Сорок пять - это вам не в столицах каких-нибудь.
- Да ты, да ты...,- задыхалась дочь.
- Все будет хорошо. И приедет к тебе из столицы красавец-мужчина. И увезет нафиг из нашего ссаного поселка. Думаешь, сказки? Вон, у меня же было - могла поехать. Запросто. Но ведь не поехала!
- А я все равно уеду, уеду, уеду! Дождусь, когда ты умрешь, и уеду!
Алина продолжала, как не слышала ничего:
- ...Потому что мать у меня была. Квартира опять же. Работа какая-никакая. Все ведь было. И вот еще ты теперь у меня есть. Ты теперь просто дождись принца своего.
- Какого, нафиг, принца? О чем ты? У нас тут зимой за простые кроссовки удавят запросто. За деньги - сожгут!
- Да, это они могут. Легко. Но ведь как-то надо жить людям зимой?
Дочка садилась и плакала в бессильной злобе.
Алине становилось жаль ее, она прислонялась к дочкиному плечу и тоже плакала.
Конечно, никаких принцев в жизни не бывает. Конечно, никто никуда и никогда не уедет. Потому что есть вот у нее мать, есть квартира, есть работа какая-никакая. Да и вообще - кто же из курортного поселка уезжает? Это вам не "севера"!
***
Алина как раз принесла кофе - они еще и кофе пили в конце всего после такого количества пива!
- Алина,- строго сказала женщина, так и не снявшая темных очков.- Девочка. Поедемте с нами. Думаю, мы сумеем устроить ваше будущее.
- Да, да,- уныло кивал тот, что и был унылым.
И при этом слегка улыбался. Как бы стеснялся предложения.
А крепыши просто смотрели нагло и смеялись в открытую. И вот главное, что тут смешного? Пришли, нашумели, наели тут на целую тысячу. И смеются еще.
- Вот ваш чек,- вежливо ответила Алина, поставив декоративный сундучок перед унылым - он выглядел старше всех. Вроде как главнее.
Приезжие переглянулись как-то, а потом попросили заказать им такси. Да, одну машину минут через пятнадцать.
И уехали.
А в сундучок положили сверх чека почти ровно пять процентов. Жлобы.
Бармен Вася спросил, чего хотели. Удивлялся бровями и всем лицом - вот же скоты, чего надумали нашей девушке предлагать! Потом позвонил кому-то. Сказал, что друзья на трассе разберутся. Мы, сказал он, своих в обиду не даем.
А Алине отчего-то было горько, и она даже плакала. Но уже глухой ночью, чтобы мать не видела. Спрятала часы, которые Вася подарил - сказал, что "в компенсацию". И немного поплакала, зажав в зубах уголок пододеяльника.
Она никогда и никому не говорила, что унылый, выходя последним, прошептал ей, смотря в сторону:
- Бегите отсюда, девушка. Бегите на севера. Тут не жизнь.
Господи, да куда отсюда бежать?
Тут же рай!