Люди часто вступают в контакт с животными, например, когда заводят домашних. Мир людей и зверюшек взаимосвязан.
Хозяева наблюдают за своими питомцами, привязываются к ним душой. Но иногда «двуногие» поступают очень жестоко по отношению к «братьям своим меньшим», порой даже не осознавая того.
И наша семья была, с этим миром зверей и птиц, зачастую в непосредственной близости. Вот как-то раз моя мама рассказала мне историю про свою жизнь с сороками.
Мне кажется что-то, что я от нее услышал, могло бы быть интересно и другим ребятам.
Повествую рассказ от имени своей мамы.
Так уж случилось, что в семье я родилась вторым ребенком. А потому в жизни моей старшей сестры все интересные моменты наступали задолго до того, пока такое же случалось со мной.
То есть и белый свет она увидела за два года семь месяцев до моего рождения. И в школу пошла с большим букетом и новеньким портфелем в первый класс – задолго до того, как, наконец, доросла до этого события и я.
И первая любовь в ее жизни случилась по той же закономерности, намного раньше того, когда неизбежное пробуждение весны жизни, коснулась и моей судьбы.
Но не о нежном шепоте в ночи и томном ожидании встречи с любимым хочу я поделиться с тобой, мой юный друг.
Каждому с пеленок известно (не надо и Шекспира читать) о том, что влюбленный юноша готов подарить своей избраннице не только свою руку и сердце, но и всю вселенную, весь мир, все небо и землю, все звезды… - в знак своей любви. Так и возлюбленный моей сестры Людмилы, - Андрей (мальчик из соседнего подъезда) дарил ей, своей «богине», - все, что только может подарить четырнадцатилетний паренек своей тринадцатилетней обожаемой «Джульетте».
Он ловил и дарил ей: кенора, клеста, снегиря, синичку, голубя-турмана… И…
И однажды мы проснулись от переполошного пронзительного крика, доносившегося с балкона.
Что за «зверь» произносит эти звуки? – мы не могли догадаться (мы жили на третьем этаже). Моя мама сразу сказала, что этот «подарок» «Белый» - (дворовое прозвище Андрея, за то, что он был абсолютным блондином).
Когда мы открыли балкон, то там обнаружили такое очаровательное создание, что и словами-то не выскажешь. Это «нечто» прыгало на двух длинненьких упругих ножках, но иногда важно шагало, как маленький «заколдованный человечек», заложивший руки за спину. Вся голова этого «нечто» балы покрыта белесыми трубочками (в которых прятались зарождающиеся перья).
А пока что птенчик был больше похож на колючего неуклюжего ежика, нежели на грациозную птицу.
Ярким тропическим цветком красовался открытый рот маленького сорочонка.
Огромные глаза на большой (по сравнению с туловищем) голове, смотрели на нас с испугом и любопытством.
Наш «подарок» хотел есть. Остро встал вопрос: чем кормить подкидыша? Людмила оделась понаряднее и пошла на улицу (был повод!), чтобы увидеть там Андрея и спросить его о том, чем кормить несмышленыша? Ч наблюдала с балкона, и видела с какими сияющими глазами Андрей Гуров выбежал навстречу моей сестре.
Грудь Андрея выпятилась колесом, курносый, и без того торчащий кверху нос, задрался еще выше. По всему было видно, что он сам горд своим «героическим поступком», как первобытный пещерный человек, которому удалось завалить для своей «неандертальской пассии», мамонта.
После непродолжительного свидания Люда вернулась и сообщила, что Андрей сказал: «кормить сороку нужно плавленым сыром».
Мама с юмором заметила, что хоть в басне: «…Бог послал вороне кусочек сыра», не надо понимать это в буквальном смысле, что сороки сыром и питаются, так как в другой басне Крылова: «Лисицу пленила гроздь винограда». А на самом деле вряд ли лисичка была бы рада такому «лакомству».
Но раз Андрей сказал: «кормить сыром» - стали кормить сыром. К нашему изумлению сорочонок действительно охотно поедал столь «человеческую» еду.
Мы назвали «подаренку» Сарой, и выходили с ней гулять во двор и в лес.
Стояла самая прекрасная пора – лето.
(А принесли нам сороку 31 мая).
Сарочка вначале не умела летать, да и не была к этому готова, ведь вместо легких и упругих перьев она была покрыта колючками трубочек, у которых совершенно не было сопротивления воздушной струе, и они не защищали свою обладательницу от боли при падении.
Как маленькие дети, не умеющие еще ходить, очень боятся упасть и крепко кулачками держатся за свою маму. Так и наша малышка, сидя на плече или вытянутой руке, или на спинке скамейки, вцеплялась отчаянно, сколько было сил, когтистыми ножками в опору, и испуганно поглядывала на землю.
Но дети жестоки.
Так, Таня, (со второго этажа) хватала сороку и подкидывала ее кверху, кричала при этом: «Учись летать!» - и хохотала, когда сорока неизбежно падала и ударялась о землю.
А Оксана (со второго этажа) сказала, что птицам не больно, когда у них ломаются перья – это как у нас волосы. При этих словах она сломала хвост сороки пополам. Сорока вскрикнула, рванулась прочь от этой девочки, и упала на землю, некоторые хвостовые перья сломались пополам и так висели, некоторые отломились совсем, но со всех стекала кровь. А сорока наша долго потом была куцехвостой. И Олежек (с первого этажа, полуторагодовалый скидывал птичку со спинки скамьи, визжа от восторга, а птица падала на асфальт, разбиваясь в кровь). Конечно, когда мы замечали все это, то ругались на ребят, подбирали сороку, жалели ее и уносили домой. Там залечивали ее раны, кормили, ухаживали, наблюдали, старались выполнить и предвосхитить все птичьи желания.
Люди растут долго, а птички вырастают быстро. Так и наша Сарочка быстро выросла.
Мы не держали птичек в клетках, так как мама говорила: «никогда никому не делай того, чтобы ты не хотел, чтобы сделали тебе».
И наша Сарочка разгуливала «пешком» по всем комнатам с любопытством засовывая в каждую щелку свой длинный черный клюв.
Когда наша пернатая любимица была еще маленьким сорочонком, она воспринимала нас и любого человека, как голову, а туловище уже не воспринимала, как продолжение человека.
Так же, как маленькие дети, играя в прятки, - прячут свою голову под подушку, и не важно, что весь малыш наружу – он уже спрятался.
Так, однажды сорока доказала нам это на примере. Она у папы попросила кушать, крича и вскидывая крылышки, как просят все птицы у своих родителей. Папа стал давать ей кусочки сосисок и плавленого сыра. Насытившись, направляемая инстинктом, сорока начала «делать себе запасы» - заталкивая кусочки сыра и колбасы папе за пазуху на рубашке, толкая их клювом между пуговиц.
Мы в это время все были на кухне, и смеялись «от души», наблюдая проделки несмышленыша.
Но когда сорока подросла, то и человека она стала воспринимать целиком.
Так, однажды, мама, как всегда, играла на фортепьяно, балкон был открыт, и сорока летала где хотела по своим «сорочьим делам».
Было лето, было жарко, Сарочка захотела пить. Она прилетела домой, увидела, что дома кроме мамы никого нет, а мама занята.
Тогда птица шагами прошла через весь зал, подошла к своей хозяйке и прокричала о своей жажде. Мама поняла, что сорока хочет пить, но решила проверить, что белобока станет делать, если ее «не поняли».
Хозяйка продолжала извлекать из инструмента мелодию, но внимательно, боковым зрением, стала наблюдать за действиями птицы: сорока обошла стул, на котором сидела пианистка, и, зайдя с другой стороны, снова прокричала маме о своей нужде.
Мама продолжала играть, «не обращая внимания» на сороку. Тогда Сарочка подошла и клювом потрогала женщину за большой палец на ноге – мама не проявила никаких эмоций и продолжала музицировать.
Жаждущая птица вспорхнула на клавиатуру, и стала ходить по клавишам и по рукам, заглядывая маме в глаза, потом прокричала, потом потрогала клювом двигающиеся пальцы руки. И, видимо, решив, что из-за громкой музыки хозяйка ее никак не слышит, «сестра наша меньшая» взлетела маме на плечо, вложила клюв «глухой хозяйке» в ухо, и крикнула изо всей мочи.
Мама посмеялась над находчивостью нашего «пернатого члена семьи», и пройдя, с сорокой на плече, на кухню, налила птице воды.
А в другой раз утром сороке стало скучно, так как все разбежались, кто куда: дети на улицу гулять, папа на работу, а мама еще спала. И сорока решила ее разбудить. Запрыгнув на диван-кровать, - птица «пешком» прошлась поверх одеяла по человеку. Мама проснулась, но притворилась спящей. Тогда, крылатая любимица, опять клювом стала осторожно касаться большого пальца на маминой ноге, а мама все «спит».
Сорока снова прошлась взад и вперед по «дремлющей» хозяйке, никакого эффекта.
Тогда «любопытствующая белобока» подошла к маминому лицу и стала осторожно касаться губ и носа бескрылой родительницы, но та все равно не просыпалась. И тогда Сарочка решила снова попробовать «крайние меры», - она начала бережно брать клювом верхние веки человека и «открывать глаза» хозяйке.
А однажды в выходной, папа лежал на диване и читал журнал «Крокодил». Наша любимица была очень любопытна: ее заинтересовало поведение человека, она никак не могла понять, что наш папа там делает?
Пернатая «Варвара» подлетела ближе, села на полочку у дивана и стала внимательно наблюдать за двигающимися глазами хозяина; она вся наклонилась вперед, голову вытянула (со стороны казалось, что в данный момент все извилины в Сарочкиной голове «встали дыбом»).
Мы, честно говоря, просто боялись, что сорока клюнет двигающийся глаз отца (ведь известно, всех животных привлекают движущиеся предметы). Но птица прошлась по полочке немного вперед и оказалась между папой и журналом. Теперь «белобокая красавица» попеременно смотрела то на папины зрачки, медленно скользящие взором по строчкам, то на страницу печатного издания.
Долго так наблюдала она за процессом чтения «про себя».А мы: дети и мама застыли на месте, наблюдая за поведением сороки. Папа тоже уже в который раз, перечитывал одну и ту же страницу, боясь перевернуть лист и вспугнуть птицу.
Затем «исследовательница в перьях» перебралась папе на плечо, и уже с нового ракурса наблюдала за процессом чтения, внимательно наблюдая за глазами, а затем и за траекторией - куда направлен взгляд человека, и рассматривая буквы. Весь этот процесс по времени, длился несколько часов. Не сговариваясь, мы все боялись пошевелиться - так нам было интересно, что будет дальше? Руки, ноги и спина - затекли и ныли от напряжения, но человеческое любопытство не позволяло нарушить «эксперимент».
И вот Сарочка, уже сидя на плече отца, сама скользит взглядом по буквам в «прессе», подражая папе. Проводит глазами от начала строки до конца, даже слегка поворачивая голову. Нам было так забавно наблюдать «это». Все мы прекрасно понимали, что сорока не может читать, и понимать смысл прочитанного, и вообще, вряд ли даже подозревает, что эти буквы — «букашки», - это знаки, содержащие смысл; но как великолепно она копировала поведение человека!
Потом много раз повторяла наша пернатая любимица этот трюк: как только папа с газетой, журналом или книгой ложился на диван - так «белобокая любознайка» забиралась к нему на плечо и тоже «читала»; и ее не смущали переворачиваемые страницы, и то, что мы ходили вокруг и занимались своими делами.
Со временем и мы привыкли к ее такому «фокусу»...
Сорока наша взрослела, умнела, и характер ее менялся «на глазах».
Из глупого несмышленыша, над наивностью которого, мы когда-то смеялись до слез, она превратилась в хитрющую «особь», способную рассчитать и запланировать свои действия. Причем она очень активно училась всему, буквально «схватывала на лету».
Так, из-за привычки «запасливой хозяйки» - делать припасы «на черный день», -портилось много продуктов. Это еще хорошо, что у нас тогда никаких домашних насекомых не было. Так однажды мама нашла в своей шерстяной кофточке засохшие кусочки сыра. Она выбрала их и с ворчанием, при сороке положила в стакан белобокины
припасы.
Двуногая мамаша «проказницы», опустила кусочки в воду, для того, чтобы они размокли. А затем, когда лакомства из тайников размякли, «сорочья опекунша» достала их из поилки и отдала птице. Каково же было наше удивление, когда наша любимица проголодавшись, выудила из своих «закромов» засохший сыр и бросила сама эти частички в персональный сосуд с водой. А затем, через какое-то время, стоя одной лапой на подоконнике, другой как рукой, взялась за край того стакана, с кусочками и перевернула его. Вода разлилась, а сыр, ставший доступным, сорока съела, собрав его с подоконника.
Но она не всегда «помнила» положила сыр в чашку для питья или нет? Поэтому, на всякий случай, она частенько теперь перевертывала свою тару с водой.
Оправдалась и народная мудрость о том, что «сорока-воровка».
Недостатка в еде у нашей любимицы никогда не было. И пищу для нее мы старались разнообразить: сыр, сосиски, колбаса, котлеты, отварное мясо, жареное и т.д.
Съедала наша «черно-белая принцесса» ровно столько - сколько ей хотелось, остальное
пряталось. Но инстинкт о том, что «пищу надо добывать самой» - безусловным рефлексом крепко отпечатался в ее внутреннем «компьютере».
Сели мы как-то обедать всей семьей. А жара, лето (+30°) градусов, «за бортом» - окна, естественно нараспах. А напротив кухни висит зеркало и в нем все, что делается на кухне, можно рассмотреть из комнаты.
Сорока летала по улице, затем «зашла» через балконные двери. От ее цепкого взгляда ничего не могло ускользнуть. Она запомнила, что самым доступным является кусок мяса, который лежит на Олежкиной тарелке, ведь мой 3-х летний братик сидел на отдельном плетеном стульчике, и находился в проходе между окном и дверями. (Вообще-то сорока всегда по квартире ходила пешком). Но тут она полетела с заворотом из зала на кухню, прихватив на лету мяса из братишкиной тарелки, размером немногим меньшим самой сороки, вылетела в открытое окно.
Ну и смеялись же мы над сообразительностью белобокой воровки, когда прошел шок от внезапности происходящего.
А в следующий раз она сама прогнала мальчишек-воришек, тех, что пытались забраться к нам на балкон. Сарочка «рассыпала» такую громкую сорочью трескотню, что мы прибежали из дальней комнаты, окна которой выходили на противоположную сторону дома (там мы всей семьей играли в нашу любимую детскую игру: «охота за грибами»). А окна и балкон были открыты настежь. Если бы не наша «бдительная сторожиха» - мы бы и не заметили, что кто-то побывал у нас «в гостях».
А так, застигнутые на месте преступления врасплох «неожиданные пришельцы» впопыхах вынуждены были ретироваться с позором, ничего не успев прихватить с собой. И вот когда вновь мы услышали от нашей любимицы такую же трескотню «взахлеб»; - мы
решили, что к нам снова лезут воры.
Но когда мы сбежались на отчаянный призывный крик нашей пернатой подопечной, то увидели ее сидящей на прутике антенны. Все перья на голове и на спине сороки буквально стояли вертикально, а в клюве нашей «неугомонной красавицы» торчала дымящаяся колбаска, которую Сарочка, очевидно, стащила у кого-то прямо со сковороды.
Любопытство нашей «пернатой кумушки» не знало границ. Она осваивала все новые и новые территории: вот она летала уже не только на крышу нашего дома, но и к соседнему дому, а затем и за соседний дом и т.д.
И вот однажды она не прилетела ночевать.
Время уже 11 вечера, что случилось с нашей сорокой?
Мы с сестрой пошли ее искать. Выйдя во двор, мы сообщили эту новость детям из нашей дворовой компании. И вот серой стайкой «лазутчики» рассыпались по всему кварталу...
Наконец кто-то из «агентуры» доложил, из какого дома доносится истошный крик сороки.
Мы спешно отправились к этой пятиэтажке. Подойдя вплотную к злополучному «человеческому улью» мы стали вычислять: из какого окна крик? какой это этаж? какой это подъезд? И какая это квартира? Помогали в этом все члены «розыскной группы» от мала до велика. И вот, просчитав квартиру , всем «отрядом» отправились туда.
На звонок открыл мужчина средних лет, на наше предположение о том, что наша сорока находится в его квартире - он заявил, что никакой сороки в глаза не видел. (Хотя мы слышали приглушенный сорочий крик, доносившийся из-за двери соседней комнаты,
внутри квартиры).В «апартаменты» нас не впустили, и откровенно выдворили за дверь.
Не состоявшиеся «Шерлоки Холмсы» «несолоно хлебавши», вконец расстроенные, разошлись по домам; строя планы на завтра, как мы все разом «припрем его к стенке»,-завравшегося воришку.
Зареванные, в непривычной тишине, с «тяжелым сердцем» засыпали мы в эту ночь. Но пробуждение оказалось радостным: в 7 утра мама услышала знакомый стрекот нашей любимицы, и, выйдя на балкон, заметила как «пернатая непоседа» вырвавшись из плена у похитителей, возвращается домой.
Целый день наша маленькая крылатая подружка «рассказывала» нам о своих приключениях. Причем каждому члену семьи, начиная с мамы, Сарочка рассказывала персонально. И пересказывала она одно и то же, с теми же интонациями. А по ее жестам и выражению глаз: то испуганных, то возмущенных, то надменно-презрительных; прекрасно можно было понять, о чем она «говорит»...
Так, вначале своего рассказа сорока кричала, вспархивала, делала «испуганные глаза», перышки поднимались на лбу и на затылке «дыбом». Затем она, «шепотом, доверительно» передавала нам ощущения от «состояния в плену». Затем с капризной ноткой в голосе, «просто жаловалась», на то, как ее чужие люди «обижали».
И, наконец, порывисто-тревожно- радостно, - передавала свое состояние «адреналина», во время побега.
Наша сорока хорошо знала свое имя и понимала своих хозяев. Стоило нам позвать ее: «Сара! Сара!» - когда та летала или сидела где-нибудь на крыше, как она сразу прилетала на зов, садилась на вытянутую вперед руку, на плечо или на голову.
Если же по имени звал кто-то чужой, она спускалась, кружила над зовущим, но не узнав в нем «своего» снова улетала.
Никому: ни своим, ни чужим не давала гладить себя по голове — закидывала голову и. выставляла навстречу ладони клюв. А если попытки погладить по голове более настойчивы - она могла клюнуть эту руку, и тут же отлететь в сторону.
Погладить можно было только перышки на животе, на грудке и ножки птицы.
Вскоре наша Сарочка настолько освоилась в нашем микрорайоне, что любое открытое окно звало и манило, как когда-то Адама и Еву манил запретный плод. Соседи стали жаловаться на то, что сорока влетает, прямо со стола или с плиты хватает: ломоть колбасы, кусок мяса, сыра или застывшего масла и т.д - и тут же — вылетает с «трофеем», не тормозя. Потом стали говорить, что с туалетного столика стали исчезать цепочки и колечки. Видели и мы, что сороку интересуют ювелирные изделия, блестящие предметы. Она внимательно рассматривала кулон с янтарем и даже пыталась его «склевать»; проявляла любопытство, рассматривая колечки, подвески и медные монетки; пытаясь и их на «зуб попробовать». Но, поняв, что это не съедобно - отходила в сторону и интерес на этом иссякал напрочь.
Сарочка блестяшки «не выносила» из дома. И домой наша «клептоманка» драгоценности не приносила. Может слухи были сильно преувеличены, а может кто-то свои «грязные делишки» пытался свалить на сороку. А такое возможно, потому что потом (на следующий год) поймали группу старших подростков, на месте преступления, когда они, проникнув к знакомому мальчику в квартиру, уже набили свои карманы краденым золотом, (но это другая история).
Если же Сарочка все же брала без разрешения у людей золотые изделия, то она знала более надежное укрытие для своих сокровищ, чем наша квартира, - теперь их уже не
найдешь.
И вот в результате всего вышесказанного, со всех окрестных домов, обитатели осерчали на нашу птицу. К тому же, повзрослев и окрепнув, превратившись в «летательный аппарат высшего пилотажа» - наша «крылатая бестия» - оказалась такой злопамятной, что можно только диву даваться.
Оказывается, она не забыла никого, кто ей маленькой причинил боль. Как только эти дети (Таня, Оксана, Олежек с 1-го этажа и еще человека 2-3), появлялись на улице — Сарочка пикировала вниз, на лету клевала (больно) в макушку, и тут же взмывала, ввысь в небо. Однажды полуторагодовалый малыш, который скидывал маленькую сороку со спинки скамьи, и она разбивалась, ударяясь грудкой об асфальт в кровь; в ее раннем детстве, так вот, этот малыш забрался на железную горку во дворе (высоко над землей, сорока это приметила). Она сделала пике вниз, клюнув в голову испугавшегося ребенка, он не удержался, от потрясения, потеряв равновесие, свалился с горки вниз и сильно ушибся, громко плакал.
Сорока праздновала «триумф». Она в небе выделывала всевозможные «па» и «мертвые петли», празднуя победу.
Так мы поняли, что у нашей маленькой птички основательная память, и мстительный характер. Причем стала делать она такие рейды регулярно, с упоением - каждый день. мстя какому-нибудь «обидчику детства» - ни дать ни взять «Граф Монте Кристо» в перьях и с крылышками».
Может боль была не велика, но страх от внезапности такого нападения был детям неприятен, и они плакали, время когда они сами обижали сороку давно миновало и дети об этом забыли и себя простили.
А как объяснить крылатой хулиганке что делать этого нельзя? — Ведь человеческий-то язык она не понимает, а живет так: «себе на уме» - не дает спуску своим давним обидчикам» и все тут. Своим поведением Сарочка приобрела в лице этих детей, их родителей и сочувствующих им - неприятелей. Еще в эту армию «недовольных» влились завистники. Просто взрослые и дети, которые просили сороку продать им, а получив отказ — обещали ее украсть, или прогнать: «чтобы и у вас сороки не было!» Были во дворе, конечно, и ярые почитатели этого «Пернатого Чуда».
Они с трепетом в душе, просили у нас сороку подержать на своей руке, выносили угощение для любимицы. В общем к осени равнодушных в близлежащих пятиэтажках не осталось. Население поделилось примерно 50/50 — на обожателей и противников. В соседнем доме один взрослый дядя поймал воронцу и подрезал ей крылья, чтобы она стала «ручная». И выгуливал ее словно пса на поводке, хвастая, что его ворона — от него никогда не улетит. А мама очень жалела птицу, у которой отняли крылья. Все меньше оставалось открытых окон, потому что с приходом осени — наступили заморозки и световой день стал короче.
Но гулять сорока наша улетала каждый день, а по возвращении, чтобы ее запустили, стучала клювом в закрытое стекло.
И вот однажды, впопыхах собираясь всей семьей в цирк (это было в самом конце октября)
- мы забыли открыть окно, или хотя бы форточку для «гуляющей» сороки.
И вспомнили об этом только в цирке. Мы очень переживали по этому поводу, и цирк был не в радость. Возвращались домой по темноте, и беспокоил один вопрос: дождется ли нас наша сорока?
А оказалось, что Сарочка один на один со своими дворовыми врагами, выдержала грандиозное сражение. Она прилетела домой, а окна были закрыты. Птица стучалась во все окна, но ей не открыли (нас ведь дома не было). Беспомощное положение птицы привлекло внимание ее врагов: взрослые и дети хватали камни и кидали в «живую мишень» - в безответную птицу. А та не хотела улетать, не хотела она поверить в то, что ее предали самые близкие люди, те, кто заменил маму и папу. А потому, под градом камней, она перелетала от окна к окну и стучала..., но тщетно... До самых темных сумерек, верила сорока в то, что добро должно победить, и не хотела сдаваться. До самой темноты упорные злые люди швыряли в нее камни - пока не прогнали совсем.
Когда мы вернулись «молчаливые свидетели побоища» - окна, - рассказали нам о нешуточной «баталии», которую развернули люди против «пернатой соседки» - все стекла были в «звездочках» от каменных пуль. А на следующий день «отряд сочувствующих» рассказал подробности сражения. А еще о том, что в рощице между микрорайонами летает сорока, и отзывается на имя «Сара», опускается на самые нижние веточки. «Это наверняка ваша сорока» - сказали они Мы пошли в лесок, взяли с собой «сорочьи лакомства». Это была действительно наша сорока, увидев нас, она обрадовалась и вскрикивала, и вспархивала, и на самые нижние ветви опускалась, заставляя изгибаться тоненькие веточки березок.
Но предательства человеческого она не простила, и в руки не далась. Всю зиму ходили мы и подкармливали нашу Сарочку.
Разговаривали с ней. Но умная птица простить не смогла, и на сближение с жестоким человеческим родом - больше не пошла.
А весной она встретила пару и улетела подальше от людей, в «большой лес», затерялась там среди своих сорочьих сородичей.
К сожалению, история на этом не заканчивается…
Так как в сердце «занозой» сидело у меня все это. И я, во что бы то ни стало, хотела снова взять домой «пернатую подружку».
В конце мая было тепло…
Погода была совершенно летняя. И мы, дети: я, сестра и братишка пошли на бережок Иркута – загорать. Там были заросли черемухи. Черемуха в Восточной Сибири, не то, что на Урале, там она растет не деревьями, а высоким кустарником с гибкими ветками (как у нас сирень).
Так вот, в зарослях кустарника я заметила сорочье гнездо. Оно было на доступной для меня (11-летней девочки) высоте. Я услышала, что в гнезде пищат сорочата, и я полезла за ними.
Сестра уговаривала меня этого не делать. Но я не хотела ее слушать.
Она плакала и умоляла, чтобы я не отнимала птенчиков у их родителей, и не сиротила сорочат. Тогда я ей ответили, что она просто завидует тому, что это будут мои сороки, а не ее, потому что Сарочку принес ее друг, а этих возьму я сама…
Сестренка спросила, чем же я собираюсь их кормить? – Я ответила: «плавленым сыром».
Люда посетовала на то, что эти птенчики еще совсем маленькие, на что я ответила, что они быстро вырастут и еще больше, чем Сарочка, будут мне родными, т.к. не будут помнить своих родных родителей.
Несчастные родители кружили и кружили вокруг меня, подлетали и клевали в лицо, в руки, - но, видимо, мой разум покинул меня в тот момент. И я смотрела на них со злорадным чувством, что вот – «Клюйте меня! – детишек своих все равно в последний раз видите, все равно я вам сорочат не отдам, а у вас нет рук отнять их у меня».
И я вытащила двух малышей из родного гнезда, завернула их в свою мягкую кофточку и радостная пошла домой.
Дома выяснилось, что сестра моя была права, птенчики были еще очень маленькие, они были еще в пушку, а не в трубочках перьев, как Сарочка. Даже глазки у них не были еще открыты.
Два «тропических цветочка» «расцветали» и «расцветали» передо мной, прося кушать.
Но плавленый сыр есть они еще не могли, им нужна была более «нежная», переваренная пища, которую отрыгивают мама и папа из своего желудка, со своим желудочным соком. Я, конечно, не могла им дать такой «деликатес». Отчаяние и боль сдавили мое сердце…
Два беспомощных создания, горячо мною любимые умирали у меня на руках, а я ничего не могла с этим поделать, ничем не могла им помочь. Это я была виновата в том, что их голос слабел, и безжизненно никли тоненькие «стебельки» шей.
И вот «тропические цветочки» закрылись навсегда, головки сникли, сердечки больше не стучали.
Острая боль раскаяния пронзила меня.
Поздно… слишком поздно… поняла я, что поступила много хуже тех, что бросали камни в нашу сороку.
Раненая, но живая, она смогла улететь и жить, избитая, она залечила свои раны, и смогла создать свою семью.
Хуже того дядьки, который подрезал своей вороне крылья, отняв у нее свободу и радость полета…
Я отняла у сорочат самое дорогое, что может быть у живого существа – я отняла у них жизнь…
Я отнесла в лес и похоронила там сорочат.
И никогда в жизни я не хотела больше иметь снова «свою сороку».
А совесть огненным цветком расцвела в моем сердце. И жжет, и печет она за тот поступок по сей день.
Ведь выросли бы те маленькие сороки такими же забавными, красивыми, милыми и умными птицами, как наша Сарочка…
А потом бы вывели своих сорочат…
И продолжился бы род сорочий…