Резонирующие с музыкальной тишиной училища глаза певицы распускали цветы своего внимания по 12-тому классу. Старый и уютный, деревянный и опрятный, этот класс был частью мира Елены Андреевны, когда-то научившейся здесь петь, а теперь дающей ориентиры ищущим себя, юным вокалистам. Из трех окон виднелись красивые здания Мерзляковского переулка. Москва не баловала временем суток, за нос водя каждого, кто пытался после ленивого труда с усердием угадать вечер.
Елена Андреевна ожидала знакомую пианистку, облокотившись на паркетного цвета рояль. Айфонов еще не существовало, да и вообще каких-либо телефонов. Занять томительные мгновения человек мог книгой. Вероятно, Елена Андреевна предчувствовала, что грядет книжный случай, по сему не принималась за чтение. Нельзя сказать, растолкавший тучные массы воздуха луч солнца отворил дверь, или робко-белая, красивая ручка девушки.
- Елена Андреевна, здравствуйте. – успела сказать молодая пианистка; приветствия веселой певицы не услышала. У музыкантов часто находится чувственная натура, не глухая ощущениям душа. Рояль, занимавший большую часть пространства, занял и все внимание гостьи.
Кусочек нижней губы Валентины Николаевны незаметно впал, всосался между ее зубов, как вода неприметно глазу пропадает в образовавшейся вдруг на дне яме. Молча, грустно пианистка подошла к инструменту. Черты рояля дополнили воспоминания…
- Елена Андреевна, это рояль моей семьи. – Спокойно, уверенно сказала Валентина Николаевна. – Мы подарили его училищу когда-то…
Физиономия веселой певицы выжидала продолжения исповеди пианистки.
- Надо же, он так сохранился! Я думала, его давно уже списали…
- Куда же спишут такой хороший инструмент? Разве что в квартиру чью-то...
- Хорошо, что не отдали.
- Ректору по интерьеру не подходит… - Засмеялась Елена Андреевна, поговаривая в судорожные перерывы словечко «ой, не могу». Заулыбалась и Валентина Николаевна.
Случается меж недавно познакомившимися людьми потребность и высказаться, и узнать что-то новое. Елена Андреевна с нашей пианисткой встретилась на «вчерашнем вечернем концерте». Вторым свиданием так интересно продолжая общение, они решили никуда не спешить. Буфетчица сотворила чудо, и героини смогли отведать кипятка (заварки не осталось). Под ароматом горячей сахарной воды, купаясь в сумеречных красках, знакомые, разговорившись, как подруги, нечаянно открывали ларцы прошлых лет.
- В пяти комнатах нашей квартиры стояли рояли. Этот – мой первый и любимый. Еще дед учил нотной грамоте… По-моему, - прищурясь, говорила Валентина Николаевна. – первые звуки, которые помню, издали на нем.
- Ох-ты ех-ты! Действительно, есть, что вспомнить.
- Особенно, если это последнее, что осталось…
Елена Андреевна поняла, что речь идет о людях. Она интеллигентно молчала, выжидая реплики собеседницы.
- Вот к вам шла, а память шалила… - отвернулась, под конец, Валентина Николаевна, и в уголок ее улыбки попала слеза.
- Да, интересная встреча… Я имею в виду ваша с роялем… Что поделать, вещи – следы нашей жизни. Встретишь след, ненароком вспомнишь путь.