Эпиграф
Изольда Марковна! Переубедить мне вас все одно не удастся,поэтому перехожу сразу к оскорблениям.
-Эта!! Ты постой Михалыч. Постой дорогой говорю!- по единственной улочке Кряковки из конца в конец разносились вопли Кузьмича спешащего за улепетывающим во все лопатки прытким Михалычем. Видя что ему не догнать оппонента Кузьмич обессиленно опустился на издревле лежавшее вдоль забора бревно и прихлопнув по серой крошащейся древесине ладонью сдержанно выругался – Вот же блин горелый, пошел нынче спорщик. Чуть что не по ему сразу ходу. Тху! – в сердцах выдохнул обиду Кузьмич и ухватившись за забор с трудом приподнял свое тело, которое и потащил на волне воли обратно, в сторону дома. К Кряковке на мягких кошачьих лапах подкрадывался теплый августовский вечер.
Еще утречком, давние приятели и закадычные собеседники, удобно устроившись под ветвистым шатром персональной Михалыча липы, усердно выпивали. Поскольку самогоноварение в Кряковке было выжжено каленым железом и волей местного батюшки Евлампия, пили приятели липовый чаек и гутарили о том о сем. Вспоминали былое и недавнее. В общем разговор ни о чем, дабы смешать время и пространство на дне чайной кружки.
-Эта. Ты гляди куда это Степановна ломанулсь то ? – вдруг вскинул брови Кузьмич и приподнявшись с завалинки начал пристально высматривать мелькавший над забором платок со жгучими иероглифами похожими на паука “птицееда” оседлавшего седое яйцо страуса. Степановна мчалась по Кряковке перекрывая собственные рекорды и было явно видно что бежит старушка не даром. Как минимум несет “горячую, с пылу с жару сплетню” подумалось старикам и они понимающе ухмыльнулись друг другу. Вдруг над Степановной, по Чапаевски с посвистом, взвилась кривая хворостина и атакующий паук скрылся за зарослями черемухи торчавшей за забором. Тут же от туда раздался истошный старушечий вопль. Михалыч с Кузьмичем вскочили с лавки и опрокинув ветхий забор в дорожную пыль, бросились на звуки разгоравшегося не на шутку сражения. Стуча бывалыми кирзачами по ухабистой дороге они повернули за заросли черемухи и едва не растоптали молодцевато барахтающихся в облаке пыли бойких старушенций. Бабки визгливо голосили и от души дубасили друг друга по спинам зажатыми в сухоньких кулачках хворостинами.
Михалыч придержал за локоть бросившегося было разнимать бойцовых бабок Кузьмича и хитро подмигнув шепнул ему на ухо.- Нехай парок выпустят, а то неровен час и тебе достанется. Минутой позже старушенции угомонились и улегшись на дороге рядышком только обессиленно обменивались хлесткими репликами.
-Злыдня! Шоб твои глазки поганенькие тебе повылазили сколопендра убогая!
-Дя я, век воли не видать и пенсии тебе, я тебе еще такого нажелаю что ты у меня …- Степановна задохнулась от волны благородного гнева и аргументировала незаконченную мысль коротким тычком в бедро Свиридовны. -Вот!
-За что воюем бабаньки? Чего на этот раз не поделили подруги закадычные? – провроковал запыленным старушкам нависающий Михалыч. – За творог али слово Божье морды чистим? – и подав бабулькам руки помог подняться с дороги.
-За него родимый. За Слово Божее. Эта кикимора говорит что Господь размовляе, а не говори…- попыталась сообщить Степановна и испуганно заткнулась получив подзатыльник от Свиридовны.
-Конечно размовляе! Я ж понимаю Господа. А вот тебе его не понять потому что мовы ты не знаешь. Грешница !
-Ша бабки! – вступил в прения Кузьмич - какая разница на каком языке с Вами Господь говорит?
-Большая! Потому как ежели Степановна не знает языка Божьего, то она только изображает веру на людях. А я, верую в Господа истинно и общаюсь с ним. Окупантша! – и Свиридовна попыталась лягнуть соперницу в колено, за что подлый Михалыч вздернул обеих спорщиц на полметра от земли.
-Чего??! А кто сарай мой прихватизировал когда потоп был? Бендеровка! – изогнулась в позу монгольского лука Степановная и и смачно плюнула на бороду Михалычу.
-Так потоп и принес твою развалюху ком мне на огород. Там он и застрял, сарай то твой. Иди забирая его, он поди совсем уж сгнил. – не осталась в долгу Свиридовна и задрыгала на весу ногами, пытаясь достать до висящей в такой же позе соперницы.
-Короче бабки. Понесу ка я вас к Батюшке. Уж он то вам мозг промоет и полечит убогих на раз.- и Михалыч бодро потопал в сторону Краковской церкви. Ругающиеся бабульки тараньками болтались в его могучих руках из стороны в сторону и периодически оглашали улицу воплями. А за его спиной начинала набирать сок сгущающаяся толпа Кряковских обывателей заинтересованных в истоках мордобоя и чем это все закончится. В общем, толпа брела в церковь, в сторону ничего не подозревавшего Евлампия, безмятежно храпящего в кресле качалке под сенью густой ели,той что торчала у дверей храма.
-Батюшка.. – осторожно поставив на траву присмиревших бабок обратился к Евлампию Михалыч. – Просыпайся. Дело то срочное.
Батюшка подергал щекой и приоткрыв правый глаз сфокусировал его на толпе прихожан. Безнадежно вздохнув, он выдернул из ушей наушники через которые слушал аудиоверсию Писания и встав в свой немалый рост посмотрел сверху вниз на смиренно топтавшихся перед ним бабулек.
-Опять религиозные войны устроили? Я же просил, все вопросы о Господе обсуждать при мне. Знаю я Вас, вечно все перековеркаете.
-Да как же Батюшка тогда жить то? -всхлипнула Свиридовна – мыж поди только этим и живем. Интернет твой уж неделю как глюк…чит . Господи прости меня грешную. Газет с перестройки не видывали, а по радиоточке одна реклама. Как же без общения?
-Опять подрались? – насупился Евлампий и вопросительно поглядел на Михалыча.
-Ну дак. Если бы подрались – хмыкнул Михалыч – убивать собрались друг друга и все из за языка.
-Да.. Наши девушки на язык остры. Нет? – Батюшка непонимающе воззрился на бабок – Тогда рассказывайте.
Через тридцать минут отчаянного гомона, взаимных обвинений и попыток вцепиться друг другу в волосы, бабульки наконец растолковали что произошло между ними. Евлампий задумчиво поскреб подбородок, пригладил бороду и оглядев притихшую толпу зрителей изрек.
-Я так скажу Вам дети мои, Господу не важно на каком языке с ним говорят. Потому что он понимает только один язык – человеческий. И если ты человек, а не зверюга какая, то поймет он тебя и простит. Только глупец забывший, что он человек будет использовать язык для того что бы возвысится над другими. Да и не человеком он тогда будет. Так, тварь ползущая, без Бога в душе. Ясно я выражаюсь?! – Евлампий грозовой тучей навис над драчуньями и распростер ладони.
-А теперь подруги, дабы я узрел что мои слова дошли до вас желаю я увидеть что вы простили друг друга и обнялись. Э!Э!! Мужики ! А вы то чего схватились? Вам то что делить горячие эстонские парни? -и Батюшка бросился к вцепившимся друг другу в бороды Кузьмичу с Михалычем.
Толпа ликовала.