Ещё одна тема повторяющихся снов — война. У меня в руках винтовка, после каждого выстрела передергиваю затвор, и в это мгновение чувствую себя беззащитным, так как размеренный человек может напасть, а я не успею выстрелить, в которого держу под прицелом. Для острастки, время от времени, стреляю в воздух, потому что он беснуется, размахивает руками и рвется ко мне для расправы. Кто-то советует:
— Стреляй в ремень.
Стреляю. У того на лице кровь.
Что это? Отголоски вчерашних переживаний, или недуга?
Позавчера после работы зашел в бокс за пропуском. Никонов увидел меня и сказал:
— Бери сахар.
Я взял тяжелые два пакета по пять килограммов и пошел, хотя Скрипкин сказал, чтобы я его подождал, но сахар оттягивал руки, и я не стал ждать. На проходной вахтерша прощупала пакеты с сахаром, не требуя пропуск.
Вечером пошли в кинотеатр, где снял пальто, и перегнул его через спинку. И утром, когда обнаружил, что в карманах нет пропуска, решил, что именно в кинотеатре и потерял пропуск, когда перегнул пальто. Расстроился неимоверно, до легкой тошноты и до легкой боли в сердце.
Успокаивал себя — ничего страшного не случилось, не такая уж и большая потеря. Что я за человек, если по таким пустякам расстраиваюсь? Слишком спокойная у меня жизнь, растренировался, малейшая неприятность выбила из седла. Представлял, как буду ходить по кабинетам, оправдываться, унижаться, да вдобавок оштрафуют за потерю. Досада страшная. 15,5 лет не терял, и вот на тебе!
Потом уже выяснилось, потому Скрипкин и предупреждал меня не уходить без него, потому что он зачем-то взял мой пропуск, понимал, что я кинусь пропуска, а я был озабочен тяжёлыми пакетами сахара. На завод удалось проскользнуть без пропуска, затесался в толпу.
Утром Пихтовников не подал руки за то, что я на собрании сказал, что он не умеет с людьми разговаривать, надо удовлетворить его заявление, в котором он написал, что отказывается от руководства бригадой, потому что женщины проявляют строптивость и считают каждый заработанный им рубль.
Он думал, что его будут упрашивать, уговаривать, а сестер Левкину и Борисову приструнят. А получилось иное, чего он не ожидал, и он смертельно обиделся на меня, ведь мы до этого были в таких хороших отношениях, что он однажды заявил:
— Ну, вас я никогда не ударю.
Женщинам, сидевшим за столом, я сказал:
— Для Ивана Алексеевича я превратился во врага номер один, сегодня он отказался подать руку.
— Я ничего ему не буду говорить, не так поймет, гнилая душонка, потому и ушел оттуда, — проговорил Пихтовников на упрек Коняевой, которая заступилась за меня.
Их перепалка грозила превратиться в скандал, но я отвлек свежей новостью из вчерашней газеты, и всё затихло. На него я не смотрел, для меня он перестал существовать, решил, что личным бойкотом смогу показать меру своего презрения к нему. Я раньше не хотел обострять с ним отношения, молчал, терпел, но, наверное, наступает такой миг, когда терпеть и не надо. То, что он уже пятый раз менял место работы на заводе, и каждый раз уходил с большим скандалом, для него не имело значения, потому что он был уверен, что он прав, а виноваты все, кто не с ним.
Посмотрим, что из всего этого выйдет, забавно, всё же какое-то развлечение в нашей серой жизни. Полгода назад начальство хотело убрать Пихтовникова с руководства бригадой, но тогда он нам не насолил, и мы чувствовали себя неловко и не могли поднять руку за отстранение. Сейчас Таня и Борисова тоже отмалчивались на собрании, не желая портить отношения с Пихтовниковым, если не удастся убрать его. Скрипкин заставил выступить Коняеву, и я добровольно высказался, понимая, что негоже отмалчиваться, что есть предел молчанию.
Два года назад, по указанию Никонова, на плакате с изображением Ленина выбили трафаретом надпись на чистой стороне. Пихтовников начал грозить Никонову, что сообщит, куда следует о его поступке, что испохабил изображение Ленина, пусть даже и на обратной стороне. Это отдавало сталинским временем, но Пихтовников и был сталинистом, тосковал о прежних временах, когда "в магазинах всё было, и в стране был порядок".
Он часто ругается с Никоновым, с которым раньше работал в Ш-4, и помнит его простым контролёром, и ещё тогда конфликтовал, и сейчас прилюдно, при подчиненных обзывал. А Никонов молчит, когда слышит, что его надо ставить к стенке и расстреливать. Я поражался, как он может терпеть подобное?! Скрипкин говорит, что Никонов трус. Но даже в таком случае нельзя терпеливо сносить подобные унижения. Он начальник БТК, а Пихтовников подчинённый.
Первый день открытия сессии смотрел с огромным интересом, выступления были резкими, Горбачеву доставалось со всех сторон. Смотрел до конца, до 24 часов, не выспался, и как всегда в таком случае, днем стягивает виски, страшно хочется спать, глаза сами закрываются, а в левом, здоровом ухе, в тишине, стоит звон. Но вчера был скучный доклад Абалкина и поправки к закону о собственности.
Неужели и впрямь наша жизнь может измениться в лучшую сторону? С трудом в это верится. Тогда прав Горбачев, что медленно изменяет курс корабля, при более резком повороте возможно опрокидывание и многочисленные жертвы. Конечно, сделано много глупостей и неправильного — антиалкогольная компания, нерешительность с экстремистами, но в основном курс верен.
Конечно, хочется быстрее увидеть плоды радикальных реформ, но, вполне возможно, что именно такой путь и правилен, слишком много у нас сталинистов и убежденных противников собственности. За что боролись, на то и напоролись. Нам, по сути, нужно возвращаться к исходной точке и начинать всё сначала, пытаться построить более лучшее общество, чем строили до сих пор. Точнее, не строили, а ломали, насиловали, издевались.
В городе по рукам ходит список родственных связей членов политбюро и Горбачева. Кто-то женат на дочери Берия, Алиева, Рашидова. Ворон ворону глаз не выклюет. И становится понятно, как вдруг Горбачев очутился на самом верху. Он — свой. Который, впрочем, изменил родственникам, не так круто, как на Западе, но всё же. То, что он сделал — значительно, мы и мечтать не могли об этом, были уверены, что при навей жизни этого не произойдет, а лет через сто, когда властям не будет страшно вспоминать далекую историю, в преступлениях которой виноваты другие, а они ни при чем.
18 февраля, маясь от скуки, пошел к Лене, больше месяца не видел его. Рассказал ему о повестках в паспортный стол, о потере пропуска, что страшно переживал, стараюсь делать так, чтобы поменьше ругаться с людьми и не расстраивать себя. Он выслушал меня и сказал:
— Так можно стать мизантропом.
Я онемел от такого заключения, от его странного умозаключения. Мне уже скоро 50 лет, и, если до сих пор не стал человеконенавистником, то, вероятно, и не смогу стать им. Я, наоборот, замечаю за собой другую странность, думаю о человеке лучше, чем он того заслуживает. Я не мог понять, почему он так решил? Скорей, он мизантроп, чем я, у него гораздо больше негатива, чем у меня. То ли он свои мысли приписывает мне?
Он за ввод войск в Азербайджан и против отделения Прибалтики. Если бы можно, то рад был бы возвращению застойного времени, когда было спокойно, и никто не грозил погромами, собирается брать отпуск на май и сидеть с детьми, уберегать от насилия, так как пригрозили что пятого или 15 мая в городе будут еврейские погромы. Я разуверил его, что не будут погромы, и он согласился, что это скорей всего угрозы, запугивание.
Он угостил меня чашкой растворимого кофе, сам не пил. Поговорили часа полтора-два, и я поднялся, он не удерживал.
На этой неделе погромы в Душанбе. По телевизору, в основном, показывают фильмы застойного времени, это делается с целью. Продолжается массовое оболванивание народа, дают зрелище, от которого не приходят в буйство, надеются, что в народе проснется ностальгия по спокойным застойным временам.
По радио передали, что потомки Берия до сих пор обслуживаются кремлевской больницей, а для Кагановича забронирована целая палата. Стоит ли удивляться, если бериевские дела до сих пор процветают? Бериевские питомцы крепко сидят в седле, хотя в ГДР и Чехословакии их подвергли коренной реконструкции и почти всех разогнали, вот бы и нам так сделать, но они не допустят такого поворота событий.
Скрипкин предложил мне стать бригадиром. Я отказался: спокойная жизнь дороже бригадирских денег, а подчиненные женщины умеют нервы трепать и делать жизнь несносной.
Всё больше товаров переходит в разряд дефицита, исчезли носки. Который год невозможно купить рубашку по размеру, моего размера вообще нет, никаких брюк, костюмов. Полки заполнены тем, что не нужно. Странное положение: неумелое и некомпетентное правительство продолжает держаться у власти и неизвестно, когда уступит, а возможно, и будет продолжать разорять государство.
№ 7 "Литературка" «...только за 1989 год из республики по фальшивым вызовам за рубеж вывезено не менее чем на три миллиарда рублей товаров, в основном продуктов питания. А десятки, сотни, да уже теперь и тысячи тонн, незаконно проданных за границу дефицитнейших, в том числе и стратегических металлов, проката, хим. грузов?»
В "Комсомолке" дополнение, что уже обнаружили и космическую технику тайно направленную на продажу за рубеж. Виновники не скоро будут названы, если вообще будут.
19 февраля. По городу прошел слух, что на местном свинокомплексе свиней откармливают сахарным песком пополам с отрубями, а в иные дни в корыта сыпят чистый песок. В подтверждение, якобы предъявили сахар с небольшой толикой отрубей, и заявили, что могут достать сахар в неограниченном количестве, сколько надо, два мешка? Не знаешь чему верить, и почему возник такой слух? Если в Красноярске свиней кормили печеньем, как прочитали в газете, то почему наших нельзя кормить сахаром?
По телевизору интервью с гомиком, который вступил на этот путь в четвертом классе, и с тех пор не мыслит иной жизни. Значит, это похоже на наркоманию, стоит втянуться и ты уже не в состоянии выйти из порочного круга. Единственная защита от пороков — это культура, которую у нас расстреляли, сгноили в лагерях, и не скоро мы сможем сказать, что у нас культурное общество.
1990 год. 22 февраля. Корреспондент телевидения Ленинграда Невзоров сказал:
— Сейчас, чтобы выйти из партии нужно три рекомендации беспартийных. Свою я даю Гидаспову, которого не уважаю. Николай Второй порядочнее любого нашего генсека, он подал в отставку, когда увидел, что неугоден народу. Хоть один генсек сделал это?
Вышел из автобуса и увидел, что рядом идет Равиль, с которым семь лет назад работал в М-2, он тогда часто здоровался, а сейчас меня спросил:
— Чего такой кислый?
— А ты веселый?
— Конечно. Попил пивка. Московского. 35 километров на лыжах пробежал. А ты, небось, газеты почитывал, да у телевизора сидел?
— Надо же правду знать.
— Правда не там, а у тех, кто за чертой бедности, кто получает меньше двухсот рублей.
— Там тоже разные люди есть, каждый по-своему думает.
— Как бы всё себе. С раннего детства, ребенок проснется и уже тянет ручкой: дай, дай, и мать дает ему. Вот уже когда приучают — к себе, и никогда другим. В этом наша беда. Если бы каждый работал 8 часов.
— Всё дело в системе, надо менять.
— Но себя ты не сможешь изменить, уже поздно. Ты не привык так работать, и не сможешь.
В это время он подошел к двери своей раздевалки и, не прощаясь, свернул в нее. Я с изумлением вспомнил, как Ямполец пренебрежительно отозвался о нем, как о лодыре, и в разговоре со мной он тогда не скрывал, что ищет работу понеобременительней, спрашивал у меня, не знаю ли такую? А сейчас такой пассаж! Борец за трудолюбие у других. Говорил с напором, убежденно, не желая слушать ничьих доводов.
Трудно рабочим найти общий язык даже друг с другом. Или же он уникальное явление — демагог, использующий ситуацию. Впрочем, таких много. Хотя он же сказал, что для него важнее пиво и закусь, а на газеты времени не хватает, да и не желает он в них заглядывать.
"Московские новости": «Введение войск в Азербайджан было сделано, чтобы предотвратить отделение республики, а не для защиты населения». Власти через газеты и телевидение предупредили о недопустимости митингов 25 февраля. Что это? Страх перед народом?
1990 год. 26 февраля. Во многих городах прошли многочисленные митинги, в Москве до двухсот тысяч, причем настроенных очень миролюбиво, хотя отдельные крикуны и допускали антиправительственные речи, но погромов и драк не было, тем не менее, на улицы вышла не только милиция, но и войска спецназа в бронежилетах. Видимо, для устрашения, потому что им делать было абсолютно нечего, хотя, возможно, они свою роль и сыграли. Многие говорили, что психоз о неуправляемых митингах искусственно создавался средствами информации, я тоже это заметил.
Даже у нас, в Центральном районе, прошел митинг, пародией на столичные — пришло 300 человек, звучали те же требования — убрать Лигачева, но «васькизм» в действии.
Впервые за 22 года Вацлав Гавел приехал в Союз. При встрече с Горбачевым держался излишне подобострастно, ярко выраженное дружелюбие, не научился пока держаться президентом, в душе ещё зависимый и битый диссидент. Научится — это само приходит.
Дождь, +5. Рассказали два анекдота.
"Группа захвата ворвалась на заседание Верховного Совета.
— Где Ельцин?!
Им показывают.
— Борис, ложись! — И последовала автоматная очередь".
"Утром после похмелья Горбачев выглядывает на Красную площадь и видит ее совершенно опустевшей, ни одного человека. Звонит Рыжкову:
— В чем дело?
— А ты разве не помнишь, что вчера наговорил? Что отныне все границы Союза открыты.
— Значит, нас только двое осталось?
— Нет, я говорю из Парижа".
27 февраля. После работы зашел в политклуб, где по объявлению должны собраться рабочие для дискуссий о многопартийности и других злободневных вопросах. В большом зале был только один человек. Народ после смены равнодушно протекал мимо зазывно открытой двери. За 15 минут в зал пришло не более десяти человек. Пришел и руководитель в рабочей спецовке, и с пачкой бумаг в руке, записал мою фамилию.
— Для чего? Для регистрации? — засмеялся я.
Он немного смутился:
— Так, просто, чтобы знать.
Они хотят создать что-то вроде рабочей партии и 30 апреля провести съезд в Москве, были предложения провести в Кузбассе, в Донецке, но там не могли обеспечить жильем, нет гостиниц, а в Москве предоставляют школу. Я сказал:
— Прежде чем ехать в Москву, надо найти побольше единомышленников на заводе, которые, возможно, так же собираются кучками по производствам. Я был летом на собрании СКП, и там было намного больше рабочих, чем сейчас здесь.
Они подосадовали, что даже молодежь проявляет пассивность, не хочет приходить на собрания. Завтра будут готовы 600 листовок с кандидатами в депутаты от рабочей партии, надо будет распространить.
Меня поразило, что они на полном серьёзе обсуждали вопросы собственности, что землю надо продавать, что в Америке тоже диктатура, и никакой свободы там нет.
— Ребята, зачем ломиться в открытую дверь? Эти вопросы сейчас обсуждает Верховный Совет, — сказал я.
— А, они ничего не решат, — пренебрежительно отмахнулся один.
— Тогда нам надо обсудить тактику действий ближних, насущных вопросов.
— Да мы сейчас разговариваем от делать нечего, — успокоил другой.
А я-то думал, что здесь затевается что-то серьёзное. Похоже, сами руководители не знали, что делать, и как? Просто было желание, хоть в чем-то проявить себя. Отсюда мечтательная мыслишка: а вдруг удастся взлететь в руководители, стать заметным человеком!
И это случилось для Анатолия Иванова, который возглавил независимый профсоюз, а потом стал депутатом госдумы. Заимел личных телохранителей.
Рабочий в спецовке сказал:
— Щекотливое дело, надо решить вопрос с взносами, чтобы было, на что в Москву отправить. По три рубля.
— Если можем на водку отдать, то на такое дело дадим, — сказал я, стремясь побыстрее закрыть эту тему, и боясь ее продолжения, так как с собою не было денег, лишь мелочь.
Тема действительно, была щекотливой, в такой неотработанной структуре деньги могут прилипать к рукам, стоит появиться, хотя бы одному нечестному. А мы по своему опыту знали, что среди нас таких очень много, но нужно доверять.
Худой парнишка, под 30, всё рассказывал о встрече с депутатом Саврасовым, когда один мужчина сказал ему, мол, он приходил к нему жаловаться на действия милиции, что его избили, а начальник милиции, выгнал его, и сейчас Саврасов сказал:
— Уберите его, он ненормальный.
Потом этот же парень постоянно перебивал выступавших, одной и той же фразой:
— Позволь я тебе перебью. Извини, я тебя перебью, но ответь на один вопрос: А как ты думаешь?
Не чокнутый, но типа того. У одного, в сером костюме, был странный выговор, почему-то я решил, что он молдаванин. Он сказал, что недавно стал работать на нашем заводе, приехал из Узбекистана, где своими глазами видел ужасы резни и не хочет кровавой революции. Он задавал вопросы, и почти сразу же сам на них отвечал, беря разговор на себя, приковывая внимание к себе, потому что все чувствовали себя неловко, если приходилось перебивать, поэтому и другие стали ему говорить:
— Извини, я тебя перебью.
Но молдаванин не умолкал, рассказывал, что он работает мастером, и у себя в бригаде организовал дискуссионный клуб, ведь должны рабочие знать, что такое социализм?
— Ну, это мы слишком хорошо знаем. На своей шкуре испытали, — сказал я.
Надо бы больше слушать, но меня раздражал болтун, который делился с нами открытиями, они были новы для него — что автомобили выпускают с браком, что процветает воровство, что на заводе страшный бардак. Все это мы знали, а он горел желанием открыть нам глаза. Всем было скучно, и неловко перебить горячую речь, тем более что он говорил эрудированно и складно, даже стало завидно, вот бы так самому говорить.
Я несколько раз пробовал свернуть разговор на ближние задачи, не видя смысла в обсуждении проблем, которые могут решить Верховный Совет и даже сама жизнь. Мы, по сути, бессильны что-либо изменить, но все говорили с такой заинтересованностью, будто они сами могут что-то сделать. Парни-руководители ушли на свою смену, я всё ждал, когда же им надоест сидеть и толочь воду в ступе, но они, похоже, и не торопились, часы показывали шесть вечера.
Я поднялся и ушел по-английски, раздумывая, стоит ли ещё приходить сюда или нет? Во всяком случае, не надо упускать возможность набраться опыта, проследить зарождение партии, если такое случиться, в чем я сомневаюсь, а мне знание пригодится.
Так день пролетел. Поужинал, посмотрел "Время" и пора спать. На следующий день пришла Нина, сказала, что Сергей хочет устроиться в ВОХР в СУ Озеленения ВАЗа, мол, на завод не хочет, так как он парень не стойкий и может вляпаться в неприятную историю. Я согласился с такой возможностью.
Продолжение следует: http://proza.ru/2012/08/06/722