Был теплый майский вечер. Воробьи за окном клевали нежные, набухшие, порой уже раскрывающиеся яблоневые почки. Птицы изголодались за зиму по пище и по теплу.
Он тоже изголодался по теплу за эти пятнадцать лет. Он сидел в комнате один и удивлялся тому, что, оказывается, это возможно: чтобы горе было таким сильным, а та, что ходит в пяти шагах за дверями, не замечает эту боль. Он так устал от бездушья в их отношениях, что не представлял, как жить дальше. Разумеется, они пришли к этому не вдруг. Хоть и не было настоящей душевной близости с самого начала, но первые годы прошли по инерции. Он часто бывал в длительных командировках, поэтому они разобрались в друг друге позже, когда он поменял работу, чтобы помогать жене управляться с двумя сыновьями. Оказывается, они оба, он и она, были неразговорчивыми. Он, правда, не особенно этому огорчился, что же делать, если так случилось. Зато она изводила его: и души у него нет, и ничего ему не надо, и прочее, и прочее. Он же отвечал, что всегда готов поддержать разговор, если у ней есть о чем поговорить. Интересная получалась ситуация: оба хотели одного и того же, но разговор не клеился. Они никак не могли начать относится к друг другу по-другому. Чего-то им не хватало. Где этот волшебный ключ от той двери, за которой сияет солнце счастливой жизни?! Сколько еще они будут стучаться в эту дверь? Жалкий удел…
Но прошло и это время. Она успокоилась и перестала терзать его. А он тем более. Он считал, что с ним жить можно. Разве обязательны слова, если есть глаза и руки? И все же он считал, что они живут ненормальной семейной жизнью. Слишком мало тепла было от жены, и душевного, и телесного. С годами он все больше и больше мучился этим, но, может быть, и дальше продолжалось бы так же, если бы… Если бы пару лет тому назад он не узнал женщину, которая всколыхнула в нем все, что способно любить. Тогда он смог, наконец, ответить на давно интересовавший его вопрос: по любви ли он женился? Теперь он знал, что не любит и никогда не любил свою жену. А та, которую любил так, что ног под собой не чуял - так ему было легко и радостно - увы, была замужем. Но это еще полбеды. А вся беда заключалась в том, что она не могла полюбить его так же, как он, потому что «кто раз горел, того не подожжешь». Как жаль, что люди горят, как правило, поодиночке. Они встречались всего полгода, но он уже не мог жить прежней жизнью. Без радости взаимопонимания - это не жизнь. Может быть, он и смог бы перенести на жену свою любовь, если бы она хоть чуточку отвечала ему. Но она ничего не замечала, и все оставалось по-прежнему.
Солнце давно ушло за горизонт, но было еще довольно светло. Он вышел в общую комнату. Жена была уже в постели. Она не любила, если он долго не ложился:
- Ты чего не спишь? Завтра не на работу, что-ли?
- Что-то не хочется,- он поставил стул около окна и оседлал его, положив руки на подоконник,- белые ночи ведь.
- Ну и что, любоваться будешь?
- А почему бы нет?
- Всему свое время.
- Ты уже записалась в старики?
- Надо трезво смотреть на вещи.
- А, по-моему, все дело в душе. Кажется, Маршак сказал, что возраст человека определяет то, насколько он себя чувствует ребенком. Себя он до конца жизни ощущал четырехлетним.
- Ну, ну, веселись, прыгай.
- Ну вот, опять…Почему ты все время…не хочешь понять, казалось бы, таких простых вещей? Не можем мы с тобой договориться все эти годы.
Оба замолчали, потому что этот разговор мог продолжаться долго и, главное, безрезультатно. Он сидел верхом на стуле, положив голову на руки и смотрел на сумерки. И непонятно было, где они гуще - на улице или в себе? В постель не хотелось, там холодно, как…в катафалке. Но лечь все же пришлось, хоть и спиной к ней, как и она. Жена не устояла против очередного выяснения отношений:
- Значит, не понимаем друг друга. Что же случилось?
- А разве у нас было когда-то иначе? Что-то не помню.
- Ты многое не помнишь
- Отстань, ты мне надоела своими бесконечными претензиями.
- Да? Давно?
Как будто не знает. Спать, спать! Раз, два, три, четыре…
- Молчишь?
…Двенадцать, тринадцать…
- Конечно, где выгодно, вы молчите.
…Двадцать шесть, двадцать семь…
- Вы ведь только о себе печетесь, чтобы вас понимали.
…Сорок, сорок один, сорок два…
- Такие сложные натуры, где нам понять.
- Послушай, мы столько лет спим в одной постели, неужели ты не чувсвуешь, чем живет твой сосед? Ты же променяла меня на свой драгоценный сон, а еще о чем-то говоришь.
- Да что ты говоришь, променяла?
Один, два, три, четыре…
На работу они старались ездить порознь. На этот раз задержался он. На автобусной остановке он долго смотрел, как голуби добывали себе корм. Поразительное трудолюбие у этих птиц! Они без конца могут ходить по небольшому пятачку и все находить и находить что-то съедобное. Вот только мы не даем им это долго делать. Подошла женщина с малышом и тому, конечно, захотелось поймать птичку. Голуби взлетели, нисколько не обидевшись, потому что летели они весело, перегоняя и касаясь друг друга, резко меняя направление и высоту. Да, птицы на земле питаются, а в небе они играют...
В автобусе было тесно, и его прижали к какой-то девушке в джинсах. Он, разумеется, сопро- тивлялся, но не мог же сдержать всю эту массу. Впрочем, он все-таки умудрялся не очень касаться ее. И все же…И все же ему казалось, что она не испытывает к нему неприязни, когда касались их бедра. Этих неполных пятнадцати минут было достаточно, чтобы он мог полюбить ее. По-настоя- щему. Лишь бы не было неприязни, лишь бы побольше тепла…Ему казалось, что они уже имеют что-то общее, кроме этой поездки. Ему всегда казалось, что если незнакомые люди касаются друг друга в транспорте, то после этого они должны идти чуть ли не в загс. Иначе зачем касаться? Поэтому при выходе легонько провел по ее талии. Она, должно быть, поняла, что это именно он протянул ей руку, иначе ведь она должна была обидеться?
Выйдя из автобуса, немного отстал и пошел за ней, пока попутчики не разошлись. Тогда догнал и пошел сзади в двух-трех шагах, не решаясь на последний шаг. Как ни говори, а такого еще не было в его жизни. Между тем девушка почувствовала что-то неладное, и он спросил:
- Я вас провожу?
- Не надо,- быстро ответила она, даже не посмотрев в его сторону.
Вот так, Игорь Николаевич, докатился. Если бы когда-то раньше, когда еще не было так безвыходно, если бы тогда сказали ему, такому стеснительному и застенчивому, такому скромному и незамутненному, что придет время, и он окажется способным на это, он бы дал голову на отсечение-никогда! Значит, стоял бы сейчас без головы. А, может, ее уже нет, одна только видимость? Разве можно ее иметь после этого?
Пока что-то рассуждало подобным образом о голове, ноги занесли его в следующий автобус, на нем он доехал до техникума, в котором преподавал геодезию.
Сейчас, с наступлением лета, полным ходом шла полевая практика с камеральной обработкой отснятого материала. Сегодня у них камеральный день.
На площадке между этажами о чем-то секретничали коллеги, но заметили и его, поздоровались. На втором этаже встретилась Татьяна Николаевна, однокурсница по институту. Она тоже здесь преподает и иногда подключается на геодезическую практику. В это лето ее помощи не потребуется. Поприветствовав ее, он хотел продолжить свой путь, но она остановила:
- Игорь, подожди, надо поговорить.
- Я весь внимание.
Она отвела его с середины коридора, а заодно и из поля зрения тех двоих на площадке:
- Что у тебя случилось с группой Б-21?
- Что ты имеешь в виду? По-моему, ничего особенного.
- А ребята жалуются.
- На что?
- Что мало даешь.
- Чего мало? Ты можешь поясней и покороче?
- Мало учебного материала.
- Интересно, почему они сами мне об этом не говорят?
- Не знаю. Стесняются, наверное.
- Но это же очень просто проверить. Взять программу - и все дела. Будешь проверять?
- Ну зачем ты так. Я же хочу предупредить тебя, чтоб ты…
- Знаешь что, мне наплевать на эти разговоры по углам да по закоулкам. Только еще этого не хватало, чтобы слушать всю эту ерунду.
- Ладно, не кипятись. Просто имей в виду. И все-таки еще скажу. Не заканчивай полевые работы раньше времени. Это я тебе говорю, а мог бы сказать он,- она кивнула в сторону тех двоих, разговаривающих на лестничной площадке. Один из них был председателем их цикловой комиссии.
- Почему же он не говорит? Тоже стесняется? Тебе не кажется все это странным?
- Не надо так. Я же тебе говорила, что тут всего можно ожидать. Надо поставит себя…
- У тебя все, надеюсь?- не дожидаясь ответа он пошел в аудиторию, где ребята уже начали заниматься.
"Вот же… мегера. А еще однокашница называется. В институте всегда особняком держалась, темная лошадка. Такой и осталась. Благодетельница, способная подарить кондрашку. Это сейчас она так «печется», а что будет, если, не дай бог, заимеет какой-нибудь портфель? Страшно подумать. А сколько таких уже имеют портфели?! Есть же такие… Ведь все делает только ради проформы, даже на праздничные демонстрации ходит только затем, чтобы потом при удобном случае вставить шпильку тому, кто не был. Неужели не догадывается, что белыми нитками шиты все ее крючко- творства? Не-ет, она не дура… оборотень."
- Игорь Николаевич, у нас приращения не получаются,- прервал невеселые мысли бригадир Сергей Ефимов.
Преподаватель подошел и сел на освободившееся место:
- Та-ак, будем учиться на своих ошибках. Пойдем по порядку. Углы проверяли?
- Да, увязано.
- А линии? Проверили выписку из журналов?
Ребята замялись.
- Ну, кто заполнял ведомость координат исходными данными?
- Я,- неуверенно призналась Нина Журавлева.
- Сейчас проверим тебя,- препод быстро, но цепко сверил полевой журнал с ведомостью,- все правильно. А это что такое?- на последней странице полевого журнала было написано карандашом: отфокусировал быстро трубу и любовался я девушкой той, жалко, однако, что вниз головой.- Чей это почерк? Впрочем, не будем уточнять. Идем дальше. Вычисление приращений проверили?
- Проверяли, несколько раз. Даю голову на отсечение, что тут все правильно,- горячо пообещал бригадир.
- А вот с этим я бы не спешил. Жизнь непредсказуема, голова еще очень даже может приго- диться. Скажи спасибо, Сергей, твоя пока остается на месте, здесь все верно. А сумму приращений проверяли?
- Да, тоже несколько раз.
- И все, небось, сверху вниз складывали?
- Конечно, а как еще?
- А еще надо наоборот, снизу вверх,- он уже нажимал на кнопки калькулятора,- потому что числа идут в другой последовательности. Особенно это было важно в наше время, когда мы считали на счётах. Но и сейчас это не помешает. Однако, все ваши вычисления верны. И где же, простите, собака зарыта?
Ребята задумались.
- В линиях, наверное,- предположил бригадир.
- Конечно, только в них, и нигде больше. И, значит, их надо перемерять.
Ребята приуныли. Кому хочется делать несколько раз одно и тоже?
- Ничего не поделаешь, на то и учеба. Значит, так, Сергей, бери двоих и поезжайте на полигон, колышки должны сохраниться. Главное, будьте бдительны, измерьте туда и обратно. Начните с линии пять-шесть. Если ошибка в ней, другие линии можно не проверять. Остальные члены бригады будут заниматься своим делом.
Через полтора часа полевики вернулись:
- Так и есть, в той линии, двадцать метров. Ошиблись на одну ленту. А как вы это узнали, Игорь Николаевич?
- Скажу, от вас нет никаких секретов. Вот что получается…
Ребята окружили его и он продолжил:
- Невязки вашего полигона примерно одинаковые и по иксам, и по игрекам. О чем это говорит? Это говорит о том, что неправильно измерена линия с румбом, одинаково влияющим и на иксы, и на игреки. Есть у вас такая линия?
- Есть, даже две. Линии пять-шесть и девять-десять. У них румбы примерно по сорок пять градусов.
- Дальше смотрим. Как определить, где вероятней всего сидит ошибка?
Преподаватель подождал пару минут, а потом подсказал:
- А знаки невязок вам ни о чем не говорят?
- Иксы с плюсом, а игреки с минусом,- вслух подумала Света,- ну и что?
- Невязки будут уменьшаться, с учетом их знаков, если иксы будут увеличиваться, но со знаком минус, а игреки также будут увеличиваться, но со знаком плюс. В какой четверти они себя так ведут?
- В юго-восточной,- раньше всех успел бригадир,- значит, надо смотреть ту из двух линий, кото рая имеет румб юго-восток. Так и есть, она самая, линия пять-шесть. Гениально, Игорь Николаевич!
- Ну, это, пожалуй, слишком,- скромно молвил старший товарищ,- я согласен на медаль.
Не успел он отойти от одной бригады, как «обрадовала» другая:
- А у нас полигон не замыкается, хотя с приращениями все нормально. Что бы это значило?- вслух рассуждала Тамара Горчакова. В геодезии, в этой о-о-очень специфической, как она говорила, науке, она разбиралась в своей бригаде лучше всех, а вот поди ж ты...
- Сейчас посмотрим,- откликнулся ИН, как между собой ребята называли его.
...Занятия подходили к концу, и ребята вдруг предложили:
- Игорь Николаевич, пойдемте с нами в кино.
- Да?- ИН на минуту задумался,- А почему бы нет? Пошли!
Так прошел день. Он помог ребятам, они помогли ему. В их шумной непосредственной атмосфере и он ощущал себя восемнадцатилетним. Хотя бы так, не замахиваясь на четыре года…
Дома никого не было, и ему никто не мешал раствориться «В прекрасном и яростном мире» Андрея Платонова, которого он недавно открыл для себя. Два мира - Экзюпери и Платонова - были ему более всего близки по духу. По сути они - один мир - жажды человеческого общения. Только у Платонова он более трагический и …испепеляющий. Он читал этот том и чувствовал то же, что его герои, как будто это было написано о нем: «во мне и умереть-то мало чему осталось, все уж померло помаленьку» или: «думал без ясной мысли, без сложности слов, одним нагревом своих впечатли- тельных чувств, и это было достаточно для мучений».
Эти сладкие мучения души и тела… Как будто проваливаешься в воздушные ямы на маленьком самолете. Мученик лежал ничком на диване и хотел бы умереть с этим томиком. Он хотел бы, чтобы эту книжку положили ему на грудь, как когда-то клали на грудь умершего молитвенник. Но не молиться он с ней хотел, а без конца умирать - чувствовать эту всепоглощающую сладкую боль…
Он осторожно подошел к окну, чтобы никто не увидел его покрасневших набухших глаз. Все меньше набухших почек оставалось на яблонях-дичках. Они, почки, с неистребимой жаждой жизни открывались миру, и мир открывался им, яростный, и каждую весну неповторимый. Он смотрел на обновление природы, но даже это великолепное зрелище не могло отвлечь от неотвратимых мыслей. Сколько будет продолжаться эта бодяга? Неужели он не найдет никого, с кем бы можно было разделить эту тяжесть? Где тот предел терпения, достигнув которого можно что-то изменить в своей жизни, не считаясь даже с долгом перед семьей? И в чем он состоит, этот долг? Чтобы делать вид, что все хорошо в их жизни, когда хуже некуда? Удивительно, как запросто им удается делать этот вид. Даже друзья и родственники не догадываются. Считают, что из пятерых сестер только она, Света, живет душа в душу с Игорем. Зато парни все понимают. Когда-то младший, семилетний Юра, видя как живут семьи его многочисленных двоюродных братьев и сестер, спросил у мамы: почему это все взрослые сначала любят друг друга, а потом нет?
Терпеть можно, рассуждал он про себя, если в прошлом было нечто, которое не хочется терять, или если будущее обещает… Но в прошлой совместной жизни с женой он мог насчитать два-три момента, достойных, чтобы помнить о них. Негусто. А в будущем не предвидится и этого. Можно терпеть лишения и еще по одной причине: если в настоящем есть связующий два берега мост. Этим спасительным мостом могли бы стать сыновья. Но не стали! И это угнетало его не меньше. Как большинство мужчин, он так надеялся, что будет жить с ними одной жизнью, какими-то общими интересами. Но ничего этого не произошло. Со временем они все больше и больше отдалялись от него. Конечно, они больше тянулись к матери, она же не заставляла их держать порядок в доме: заправлять свою постель, мыть посуду, ходить в тапочках…Она только гладила их по головке. Кто же от этого откажется? Он согласен, детей надо любить, он тоже их любит, но…как быть с порядком Одно другому не должно мешать. Это в идеале, а на самом деле эти две вещи плохо ладят…
Пришла жена. Переоделась, пошла на кухню, застучала посудой. Это все, что оставалось между ними. Но и кухонный стол оказывался между ними не каждый день.
Пришла ночь. Если бы у них сегодня было все хорошо, не как обычно, он все равно не стал бы ее расспрашивать, как прошел день, потому что тогда и ему надо было бы сказать, как он прошел у него. Ему надо было бы сказать, что он ходил в кино со своими студентами. А этого он говорить не хотел, ибо знал ее отношение к подобным мероприятиям. Однажды, лет пять тому назад, он ходил со своей группой на лыжную прогулку и показал жене общую фотографию этого похода. Она до сих пор пилит его за эти «развлечения». Откуда у людей такая черствость? Если взрослым плохо без общения, то подрастающему поколению плохо вдвойне. Общение со взрослыми им необходимо не меньше, чем со сверстниками. Только не надо с ними сюсюкать, а надо относиться как к равным, сколько бы лет им ни было.
…Ребята выполняли мензульную съемку и удивлялись тому, как на чистом листе ватмана появлялись лес, лужайки, тропинки, озерца. Жаль только, что не было там голубого бездонного неба, в котором голуби водили хороводы. При желании можно было бы изобразить и это: отражение птиц и неба в озере, оно тоже появилось на плане. И в грязной луже отражается прекрасная природа…
Вечером он пошел во дворец культуры железнодорожников. Они договорились с Людой, партнершей по бальным танцам, порепетировать венский вальс и румбу. Но партнерша не пришла, и он шел по вечерним улицам, уже одетым в зелень тополей.
На душе, как в черном небе
после бури – пустота.
Это у него такое хобби – переделывать слова песен на свой лад. Гёте сказал: если поэт чем-то угнетен - сам себе сотворит утешенье. Игорь не считал себя настоящим поэтом, но иногда сотворял себе утешенья. А еще Гёте сказал: мир без любви – не мир.
Дома никого не было. Парней отправили в лагерь. Им так не хотелось ехать туда, в это заточение. Что там хорошего: ни покупаться вдоволь, ни побеситься в свое удовольствие, ни в свои игры поиграть – всего же боятся воспитатели, как бы чего не вышло. И все же жена отправила их. Конечно, она устала от них за зиму. Теперь отдохнет.
Он поставил на проигрыватель песню Гарфункеля «Миссис Робинсон», сел на диван и закрыл глаза. О чем эта песня? Перевода он не знал, но музыка не нуждается в этом. У каждого свои слова перевода. Саймон и Гарфункель говорили ему:
пусть много есть у нас причин,
чтоб сердце полнилось кручиной,
ты все сквозь сердце пропускай
и в радость превращай…
Любить! любить… Эта неистребимая потребность любить и быть любимым. Эта неизбывная тоска. Иногда ему казалось, что с ним происходит что-то неладное. Разве может быть такое с нормальным человеком, да еще с мужчиной? Но недавно он услышал песню со словами: «мы плачем не потому, что сердцу больно, а потому, что есть оно». Он услышал это и успокоился – с ним все в порядке. Человек, имеющий сердце, не может не чувствовать. Со всеми вытекающими… Лишь бы никто этого не видел и не знал. Лишь бы не утратить эту способность…
Сегодня, пятого июля, последний день практики, прием зачетов. Он зашел в аудиторию, где группа уже ждала их, его и Валентину Петровну, второго руководителя практики. Вот тоже фрукт, эта Валентина. Работать в одной группе, в одной аудитории – и не здороваться? Без всяких причин. Конечно, он проживет и без ее приветствий. Но чему же она научит ребят, кроме как измерять углы? Она, как обычно, задерживается.
- Ну как, ребята, отчеты готовы?
- Готовы, Игорь Николаевич!
- Прекрасно. С кого начнем?
- Как всегда, со Славы.
ИН подсел к бригаде Морозова, открыл отчет. Собственно, проверять его не было смысла, он знал его вдоль и поперек, как и другие работы. Знал препод и каждого члена бригады: кто что делал и кто какой оценки достоин. В течение практики бывало всякое, но в основном работали с желанием, все - таки живое дело. Первый раз в жизни своими руками составить план, настоящий план живой местности – это что-нибудь да значит! Если в первые дни полевых работ ничего не мешало увидеть через трубу теодолита свою вешку - и все же часто наводились на вехи других бригад, то потом, когда распустившиеся деревья стали мешать, ребята находили то, что искали.
- Интересно, никто не разочаровался в своей будущей профессии?- спросил ИН, потому что в начале учебного года некоторые хотели уйти из техникума.
- Как будто нет,- сказал Слава, оглядывая товарищей.
- Ничего, это только начало. Потом, когда узнаете вкус настоящей походной жизни, вас и за уши от нее не оторвешь.
- Игорь Николаевич, а вы долго жили походной жизнью?
- Не очень, десять лет.
- А потом…почему не стали?
- По семейным обстоятельствам, детки появились.
- А-а… А расскажите, как вы работали?
- Нормально работали. В последние годы мы изыскивали трассы для ЛЭП - линий электропередачи. Кстати, очень часто, в том числе и по радио и телевидению, говорят неправильно: “линий электропередач”, потому что электричество одно, значит, и передача одна, но по многим линиям. Особенность этих изысканий в том, что по трассе проходишь в несколько раз большее расстояние, чем ее протяженность. Тем более, если она проходит по лесу и надо прорубать визирку. Эти трассы не придерживаются дорог и населенных пунктов, и когда уставший после работы прошагаешь по любой погоде, в темноте, километров десять-пятнадцать, начинаешь по-настоящему ценить тепло, уют, друзей. Так-то, друзья-однополчане. Ну ладно, идите, гуляйте, аж до первого сентября. Счастливо отдохнуть!
- Спасибо! До свидания, Игорь Николаевич!
Итак, отпуск. Свободен, как птица! В июле он с сыновьями съездил к своим старикам, жившим в районном городке в двухстах километрах от областного центра. Покупались, порыбачили, соби- рали дары леса. Всего понемногу, потому что земляника уже начала отходить, а для рыжиков наобо- рот, их пора еще не наступила. В прошлом году они тоже были в этих краях, но тогда их компания была в два раза больше, приезжала из Фрунзе сестра Оля с детьми. В прошлый раз они проведали кроме родителей еще двоюродную сестру Лизу. Она старше Игоря с Олей лет на пять, и когда они в детстве жили по соседству, Лиза помогала Антонине Ивановне, матери Игоря и Оли, управляться с детьми. С тех пор при каждой возможности они старались повидаться с Лизой. Ей крупно не повезло в жизни. Муж, работая в колхозе бригадиром, постоянно ходил с красным лицом и умер, в конце концов, от пьянства. Старший сын, видно, унаследовав гены отца, тоже беспробудно пил. Кончилось тем, что в отместку за то, что мать не дала денег на выпивку, спалил дом и сел в тюрьму, а мать пустил по миру. От огня спасти ничего не удалось. У Лизы был еще один сын, но и от него мало было проку. С тех пор она живет одна в избушке на “курьих ножках”.
Кончился июль. Вторую половину отпуска он обычно где-нибудь временно работал, потому что бездельничать два месяца не привык, да и денег никогда много не бывает. На этот раз устроился в геогруппу горисполкома. Ездил по городу, снимал всевозможные коммуникации. Иногда брал с собой парней потаскать рейку или рулетку. Как-то снимая трассу телефонного кабеля они наблюдали забавную картинку. Поодаль от жилого массива на пустыре ворона где-то раздобыла видавший виды мяч, похожий на теннисный. Она, держа в клюве этот мяч, забиралась на пригорок и катила его вниз. Если мяч катился сам, она бежала за ним, если застревал, толкала его. Внизу она брала его в клюв и все повторялось. Но тут появились маленькая девочка с мамой. Ребенку тоже захотелось поиграть этим мячиком, девочка стала подбегать к вороне, крича на нее, чтоб отпугнуть и завладеть игрушкой. Но не тут-то было! Ворона не хотела за просто так расставаться со своим увлекательным занятием. Она в ответ накаркала на девочку так, что та от неожиданного отпора остановилась, не переставая, однако, пугать соперницу. Так они препирались несколько минут, пока на помощь девочке не пришла мама. Вороне ничего не оставалось, как улететь и поискать чего-нибудь более существенного, может быть, сыра? Оказывается, птицы играют не только в небе…
В первых числах августа приехал Сергей, единственный и верный друг, однокашник. С ним они подружились на последних курсах, а по окончании института поехали по распределению в Кустанай. Потом Игорь вернулся на Урал, чтобы жениться, а Сергей по той же причине остался там. С тех пор он практически каждое лето бывает в городе их студенческой юности, а Игорь никак не может по- бывать там, где начиналась их по-настоящему самостоятельная жизнь, где они были молоды и где осталось много товарищей.
Сергей и на этот раз стал горячо уговаривать друга съездить туда, повидаться с приятелями, вспомнить те далекие времена. Игорь и сам уже много лет очень хотел этого, но и на этот раз наш- лись причины, из-за которых ему никак нельзя поехать: неудобно на работе, только что начал – и уже отпрашиваться, надо в квартире кое-что подремонтировать и пр. Но Сергей не отступал, будто чувствовал, что другу эта поездка нужна особенно сейчас, и Игорь не устоял. Они договорились так, что Игорь поедет один, потому что Сергею на обратном пути надо еще забрать сына, гостившего у бабушки в деревне. Сергей хотел прихватить с собой и Петра, тоже друга-однокашника, он когда-то должен был ехать в Кустанай вместе с ними, но не поехал по семейным обстоятельствам. Он первым на курсе обзавелся семьей.
…Вот он, этот город, где прожиты счастливые, незабываемые годы. Они работали в областной землеустроительной экспедиции. Весной на все лето выезжали на полевые работы в совхозы, а глубокой осенью возвращались на зимние квартиры. Иногда получалось так, что выехали из одной, а приезжали в другую квартиру, если экспедиция заключала новый договор на аренду жилья. Откуда только ни приехали тогда молодые специалисты: из Омска, Москвы, Целинограда, с Урала, Кавказа, из Прибалтики. Больше всего было парней из Белоруссии, но их всех забрали в армию, и потом они уже не вернулись. Только самый старший из них, Слава Будько, пустил здесь корни, к тому времени он уже отслужил. Как-то они встретятся сегодня… А еще здесь была в то время Тома Самойлова из Омска. Теперь уже точно, что он был бы счастлив с ней. А он, закусив удила, помчался обратно на Урал. Если бы знать! Она приезжала к нему, когда он еще не успел жениться, но… А потом вышла замуж и тоже неудачно. Муж, к тому времени отсидевший срок, на воле наверстывал упущенное. Пил по-черному, часто спал на полу, заболел и умер, а она с дочерью уехала к родителям. Но это уже было без него.
Город похорошел, появились новые здания. Как-то необычно стало в нем и легко. Иногда Игорь с трудом ориентировался, радостно желая заблудиться и предвкушая это. Особенно ему понравился парк в центре города: такой открытый, с несколькими бассейнами, со сказочными деревянными «малыми формами» для детей. Там, в его миллионном городе, такого не было.
Дома у Сергея никого не оказалось. Нина, должно быть, отдыхает в доме отдыха неподалеку, куда они должны заявиться на Жигулях. У Сергея машина, и сейчас они, наверное, возятся с ней. Они ведь так и договаривались: если их дома не будет, значит они в гараже. Оставив вещи у соседей, Игорь пошел к сестре Нины, где в частном секторе парковалась машина. Однако и там он никого не нашел. Это уже становилось интересно! Он присел на лавочку в тени акаций и стал соображать, что делать дальше. Волноваться, по крайней мере, не было никаких причин. Ночлег он всегда найдет, здесь столько знакомых. Конечно, надо идти в земэкспедицию, куда же еще. В гостиницу не хотелось
Вот это трехэтажное кирпичное здание, в котором они начинали трудовую жизнь. Впрочем, не совсем так. В то время экспедиция арендовала под контору несколько зданий в разных частях города. И вообще он начал не с конторы, а с поля. Он приехал двенадцатого августа, раньше Сергея, а через пару дней был уже в совхозе имени Коминтерна. Сколько их было, совхозов, а сколько было дорог! Ему нравилось ездить по бескрайним степям, когда, догоняя закатное солнце, казалось, не будет конца ни дорогам, ни мечтам…
В интерьере учреждения появились новые детали: стенд со спортивными трофеями, доска поче та. Интересно, кто у них в передовиках? Большинство из трудоголиков Игорю были незнакомы, как и проходящие мимо. Как будто его приятели только и делали, что работали. Нет, чтобы кому-нибудь пройти рядом, он так ждал, что сейчас кто-то из его давнишних товарищей пойдет своей дорогой и не узнает его, потому что это будет так неожиданно, как… гром среди ясного неба. Куда же они подевались, ведь гром прогремел!
Пришлось узнать у вахтера, где найти Будько. В комнате главных специалистов занимался один тучный мужчина, он сказал, что Вячеслав Степанович в данное время на втором этаже, но если он нужен срочно, его можно вызвать по телефону. Конечно, нужен, очень срочно. Игорь вышел из кабинета, сказав, что подождет в коридоре. Подошел к плакату по гражданской обороне и «глубоко погрузился» в его изучение. Сейчас, сейчас! Сердце колотилось так, будто он, как зеленый юнец, впервые пришел на свидание. Он смотрел на стену и не оборачивался на прохожих. И тут его подбро- сило так, как если бы произошло то, о чем он только что читал:
- Игорь! Друг! Ты ли это?!
- Слава! Черт! Пусти, раздавишь!
Рядом проходили два молодых человека. Они с улыбкой оглянулись на двух не в меру разыгравшихся мужчин.
- Ты как здесь, каким ветром?
- Да вот, занесло.
- Ну молодец, пойдем.
Зашли в кабинет, и Слава познакомил тучного мужчину с ним, с которым не виделись без малого два десятка лет. Присели по разные стороны стола, пристально глядя друг на друга. Волос на Славиной голове заметно поубавилось, появился животик, резче и глубже стали линии на круглом лице, а вот улыбка все такая же открытая, жизнерадостная, с хитрецой. Игорь пока не лысел и живота не заимел, как у Славы, но время, безжалостный скульптор, не обошло и его.
- Ну как ты? – спрашивал Слава, подбирая бумаги.
- Нормально…
- Надо же, столько лет. Ты как уехал, так и все.
- Но почему же, тут же Сергей.
- Да, пока он здесь работал, мы знали о тебе кое-что. Но потом – ничего. Ты один приехал?
- Один. Я-то приехал, а Сергея нет.
- А где он?
- Он был у нас, уговорил меня ехать сюда, а сам пропал куда-то. Дома нет никого.
- Объявится, куда он денется. Мы тебе не дадим скучать. Так, сколько времени? Обед! Сейчас мы с тобой…
В приподнятом душевном настрое они вышли на жаркое августовское солнце, когда последние сотрудники уходили на обед. При выходе из здания к ним подошел Толя Никитин, окончивший двумя годами раньше тот же факультет, что и Игорь. После искренних крепких рукопожатий пошли вместе.
- Знаешь, что мы сейчас сделаем?- спросил Слава у Анатолия.
- Догадываюсь.
- Тогда вот тебе ключ, а я сейчас, мигом.
- Есть тут у нас комната для командированных,- продолжил Анатолий,- вон в том доме. Там нам никто не помешает поговорить и прочее…
- Неплохо придумано.
- Точно. До тех пор, пока жены не узнают. Я здесь повторно женился, после развода с той, институтской…
- Как на этот раз?
- Как небо от земли. Та же вообще была … ты знаешь.
С первой женой Анатолию, этому душе-человеку, скромней которого едва ли можно найти, крупно не повезло. Они поженились еще в институте, и она стала гулять, как мартовская киска. Жаль было парня, думали, не хватит у парня характера. Ан нет, значит, хватило. Игорь от души порадовался за приятеля.
- Вот здесь,- Анатолий открыл дверь квартиры на первом этаже,- проходи и будь как дома. Можешь жить здесь сколько угодно. Комнаты изолированные, если кто-то и приедет.
- На счет сколько угодно не хотелось бы, но до приезда Сергея придется.
- А вот и я!- Слава с сумкой прошел на кухню.
- Значит, вы бываете в командировках, практически, не выходя из своего дома?
- Бываем,- подмигнул Слава, разворачивая бурную деятельность.
Анатолий стал настраивать телевизор, а Игорь встал в проем кухонной двери:
- Ты все так же орудуешь на кухне, как тогда?
- Нет, годы уже не те.
- А помнишь, как ты чистил картошку, соревнуясь с девчатами, и никто тебя догнать не мог? Сколько ты им давал фору, две или три?
- Две. Но и сейчас еще жена с дочкой не могут угнаться. Да, Игорек, были времена, есть что вспомнить.
Будучи холостыми, они часто собирались большой компанией то у ребят, то у девушек. Варили картошку, добавляли туда говяжью тушенку – вот была закуска! А потом танцы хоть до утра! Но не только этим запомнилось то время: лыжные походы и ночевки в спальных мешках, волейбольные и теннисные баталии, шашки и шахматы – они не только работали, но и хорошо отдыхали.
- Прошу к нашему шалашу,- Слава снял фартук,- проходи, Игорь. Толя, ты где? Выключи тот ящик, не до него. Так, все в сборе? Нет, сейчас не все, вечером будет больше. Работа, однако. Поэтому мы с Анатолием пивком побалуемся, а тебе, уральский гость, вот это,- Слава потянулся за водкой.
- Подожди, Слав, я тоже буду пиво, очень жарко, я уже отвык от такого пекла.
- Ладно, как скажешь. Но вечером этой отмазки не будет. За встречу!
- Вперед!- подхватил Анатолий.
- Эх, друзья, как я рад…- голос Игоря осекся, глаза повлажнели,- я так давно хотел побывать здесь, у вас … За встречу!
Помолчали, разделывая воблу.
- Ты где сейчас работаешь?- поинтересовался Анатолий,- Сергей говорил, на изысканиях ЛЭП.
- Уже нет. Как пошли дети, так прекратились изыскания. Бабушек-то не было с нами.
- Много, что-ли, ты их настрогал?- Слава открыл вторую бутылку Жигулевского.
- Не семерых по лавкам, но хватает, два сына у меня. А работаю сейчас в автодорожном техникуме, по геодезии.
- И как ты с ними справляешься, с архаровцами? Сейчас же такая молодежь…
- Вроде нахожу общий язык. А на молодое поколение старшие обижались всегда, начиная с Сократа. Если они и бедокурят порой, так ведь живут не на Луне, а среди нас, взрослых. Все на ус мотают.
- Тоже верно,- откликнулся Анатолий.
- Это долгая история, про отцов и детей. А как у тебя в семье? Лады?- Слава задал самый животрепещущий вопрос.
- Не могу похвастать. Херовато, откровенно говоря. Не знаю, что делать.
- Неужели так плохо? Может, образуется со временем? У нас ведь тоже всякое бывает.
- Понятно, что в каждой семье свое. Но тут…тяжелый случай… Зря, наверное, я уехал отсюда, надо было остаться и жениться на Тамаре.
- Да, жаль, что у вас с ней тогда не склеилось. А она на днях была здесь проездом с дочкой. Поехали к морю, в Севастополь или в Симферополь, куда-то туда.
Эти слова Славы заставили встрепенуться гостя:
- Вот как! Ничего себе…
- Да, она почти каждое лето здесь бывает. Поддерживает связь, а у дочери здесь бабушка с дедушкой.
- Ну и дела. Хотелось бы встретиться…
- Чуть-чуть не успел.
- Однако, нам пора,- Анатолий посмотрел на часы и встал.
- Уже? Точно, надо идти,- поднялся и Вячеслав,- чем будешь заниматься, Николаич?
- Не знаю, отдохну, может быть. В дороге не удалось выспаться как следует.
- Правильно, отдохни, наберись сил на вечер. Вот тебе ключ, если куда пойдешь. Бери любую кровать, они, по-моему, все чистые. Сегодня командированных не предвидится, кроме нас.
- Хорошо, мужики, идите, а то опоздаете.
Похлопав гостя по плечу и заговорщески подмигивая, хозяева ушли, а Игорь, испытывая нечто среднее между усталостью и возбуждением, прилег на кровать у стены и стал смотреть в окно. Через открытую форточку доносилась мирная жизнь: кричали дети, шумели моторы, чирикали воробьи.
И тут его снова кольнуло: была! Тома … В закрытых глазах вставали картины. Вот они, новоиспеченные инженеры из Омска, приехали сюда. Самой симпатичной из них была она. Миниатюрная, русоволосая, кареглазая, стройная, все при ней! Но в первое время все ее достоинства не вывели его из душевной драмы, которую он тогда переживал. Он зарекся, что никогда больше не будет иметь дело с женщинами – и держался. Но пришел Новый год, его решили встретить у них, у ребят. Собралась куча народу. За столом они оказались рядом. Ее волнующая близость … Когда вышли в другую комнату танцевать, кажется, Слава шепнул ему, что Тома осталась в той комнате. Он не понял, почему Слава говорит об этом ему, но все же вернулся к столу. Она сидела совсем одна с задумчивой, загадочной полуулыбкой на лице, немного раскрасневшимся от вина. Ему передалось ее необычное мечтательное настроение. Он тихо подошел к ней, а она, тоже ни слова не говоря, наки- нула ему на шею серпантин … А потом были прекрасные своей молодостью полгода. Лыжи, настоль- ный теннис, шашки, тихие летние вечера, когда все они, парни и девушки, жили уже в одном общежитии. Как они с ней танцевали! Непосредственно и упоенно, не смущаясь, если не получалось, потому что они учились танцевать быстрый фокстрот по-другому. Учиться было не у кого, и они шли к своей цели интуитивно, полагаясь на естественное соответствие темпа музыки – движениям. Сейчас, по прошествии двадцати лет, этот быстрый фокстрот в бальном варианте танцуют так же, вприпрыжку. Однажды летом, после того как они долго не виделись, может быть, целый месяц, они встретились в ее комнате. Он стал взахлеб рассказывать, как он скучал без нее, как думал о ней, как ему не хватало ее и, не находя больше слов, припал головой к ее коленям, а она гладила его по голове … Эти невинные игры Адама и Евы …Стоило только сказать одно слово … но он не сказал. И они расстались. Почему, почему расстались?! Проклятье! Чего еще он искал?! Могло ли быть с кем-то еще так же хорошо, как было с ней?! Но в это время на Урале его ждала Света. Отсюда, на расстоянии, она казалась такой романтической, тургеневской девушкой, но с жаркими губами. И хотя кроме поцелуев он ничем не был обязан ей, все же решил вернуться в родные края, к ней, а заодно и ближе к стареющим родителям. Вернулся…
Эти мысли доконали его. Ему жгуче, нестерпимо захотелось увидеть Тому. Но как это сделать? Хотя бы написать ей, а лучше всего поехать. Должен же кто-нибудь знать, где она отдыхает. Он встал с постели, поправил одежду, одеяло и пошел в экспедицию.
Слава в комнате был один:
- О, а ты чего здесь, не спится?
- Нет…Слав, ты не мог бы узнать поточнее, куда Тома поехала?
- Гм, попробуем. Подожди, я быстро.
Но ходил он долго, дольше некуда. А ведь только город узнать, один из двух.
Наконец, он пришел, спаситель:
- Пока не получается. Есть тут одна очень близкая ее подруга, она наверняка знает, но ее сегодня нет на работе. Взяла отгул, повезла куда-то ребенка. Придется подождать до завтра. Что, дружище, повидаться захотелось и с ней?
- Захотелось…невмоготу. Поехал бы прямо сейчас, если бы знал куда.
- Та - ак, значит, у тебя совсем плохо. Что же нам делать?
- Придумай что-нибудь, если сможешь.
- Может, на работу позвонить в Омск? Но это опять же надо через Люду, завтра.
- А если через родителей ее бывшего мужа? Она ведь бывает там, как ты говорил. Они тоже должны это знать.
- Возможно, но…это щекотливый вопрос. Если они и знают, могут не сказать нам с тобой. Понимаешь?
- Ага.
- Вот если бы женщина с ними об этом поговорила, тем более Люда. Надо наверняка.
- Ладно, подождем.
Остаток дня он провел на улицах в мучительных поисках способа раздобыть ее адрес на Черном море. Неужели ничего не придумать до завтра? Это в наш-то век! Когда знают наперечет чуть ли не всех обитателей морских глубин, дремучих лесов и пустынь?!
Между тем трезвого рассудка он окончательно еще не лишился. Что, если он примчится, а она не одна? Если кроме дочери есть еще кто-нибудь? В хорошее положение он ее поставит… Как ни крути, без Люды не обойтись.
С этим невеселым резюме он вернулся в свое жилище.
А вечером пришли друзья-приятели. И они вспоминали те далекие времена. Как хотели спрямить веками сложившийся, но неудобный для землепользования участок границы между РСФСР и Казахстаном. На том участке казачество в свое время глубоко врезалось на территорию соседнего Казахстана по долине реки Аят, прибрав пойменные земли. Это создавало большие неудобства не только в организации хозяйственной деятельности территорий, но и в повседневной жизни людей. Надо, к примеру, человеку попасть в райсобес, а он ого-го где, когда под боком другой районный центр, но не свой. Поехал тогда Игорь в Челябинский облисполком с челобитной, так, мол и так, есть предложение исправить отрицательные отголоски прошлого. Куда там, его и слушать не стали. У вас, сказали, в Казахстане и так землю некуда девать, давайте не будем. Так и вернулся он, не солоно хлебавши.
А еще в их группе был пожилой мужчина, неизвестно каким образом попавший в проектную организацию. Он занимался, в основном, добычей исходного материала. Принесет, бывало, кучу рулонов-чертежей, как охапку дров, бросит на стол – разбирайтесь сами – и по новым адресам.
Старшие товарищи помнили, как начиналась целина: в необъятной степи, не знавшей за все свои тысячелетия плуга, выстроился фронт тракторов, как танки перед решительным штурмом. Ждут только сигнала … землеустроителя. Вот было время! Игорь с Сергеем тоже кое-что захватили: зайдешь или заночуешь где-нибудь на полевом стане в вагончике, а его стены сплошь испещрены названиями мест, откуда люди приехали - география всей страны! Как на стенах и колоннах рейхстага. Сравнение, конечно, не шибко скромное, но ведь и первые целинники совершили подвиг, только трудовой. Климатические условия здесь те еще, зимой как задует – мало не покажется. В такое время в дальнюю дорогу лучше не выходить. Как-то у одного тракториста зимой сломался трактор в степи. Тракторист оказался с характером, никак не хотел оставлять своего железного товарища одного. Он его так долго ремонтировал, что замерз, бедняга, под трактором. Его посмертно чем-то наградили за ответственное отношение к технике и работе. «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд».
Масштабы в расстояниях, размерах сельхозугодий здесь поистине грандиозные. Если на Урале площадь поля редко достигает ста гектаров, то есть размеры его примерно километр на километр, то здесь стандартная площадь – четыреста гектаров - это квадрат со стороной два километра. В одном массиве пашни иногда укладывается в один ряд до десяти и более таких полей. Ряды полей разделены полевыми дорогами шириной, как правило, десять метров, а длина такой дороги достигает двадцати и более километров. Дороги эти должны быть прямыми, как стрела, иначе что же это за квадрат и как обрабатывать такие поля? Задача была непростой – проложить первую прямую борозду – будущую границу поля на расстояние больше десяти километров. Обычно делали так. Закрепляли самые дальние угловые точки полей в одном ряду. Чем длиннее было расстояние между ними, тем точней можно было провешить линию-дорогу, тем прямей она получалась. Для этого на этих точках устанавливали высокие, метра в три-четыре, крепкие вехи-шесты с привязанными снопами травы наверху. Выезжали примерно на середину воображаемой прямой двое работников, одним из которых был обязательно землеустроитель - исполнитель работ, вставали лицом к лицу с биноклями на расстояние примерно полста метров и постепенно устанавливали друг друга на одну прямую с вехами-шестами. Потом таким же манером сгущали вехи, чтобы от одной до другой их можно было видеть без бинокля. Но это еще полдела. Теперь надо было пропахать первую борозду по этим вехам. Это, казалось бы, нехитрое дело получалось далеко не у всякого тракториста. Поэтому на капоте трактора закрепляли прямую тростинку, чтобы тракторист во время пахоты совмещал ее с другими вехами. В результате не стыдно было проехать по такой дороге.
А еще были у них интересные моменты при восстановлении границ между совхозами, когда надо было менять сгнившие столбики, устанавливаемые на этих границах. Столбики окапывались канавками и устраивались небольшие курганчики диаметром около двух метров, чтобы их легче было найти. Так вот, смотришь, бывало, в бинокль в ту сторону, где должен быть очередной курган- чик и видишь его, а когда приезжаешь поближе – нет столбика! Оказывается, это курган, да не тот: это сурки вырыли себе нору и выбросили наружу лишнюю землю. А вместо столбика стоял сурок на задних лапках, он, конечно же, исчезал при приближении людей. Забавно было и смешно…
К концу мальчишника заглянул главный инженер экспедиции. Он не был поборником панибратских отношений с подчиненными, но и отрываться от коллективных мероприятий считал неразумным. А еще он смешно говорил слово: бухгалтер, у него оно получалось: бухгахтер. Поговорив с ним, Игорь поинтересовался, не нужны ли экспедиции кадры. Оказалось, нужны, вот только с жильем туговато. Ничего, Игорь может начать с общежития, как тогда…
Наутро Слава зашел за ним, и они вместе пошли на работу. Подойдя к зданию, Игорь остался на улице, а Слава вскоре вышел с Людой. Она, увы, не знала, куда поехала Тамара, вернее, знала только город - Симферополь.
- Да и то она сказала, что заедет еще к родственникам в Киев,- пояснила Люда, разводя безнадежно руками,- вот.
- Та-ак,- Игорь соображал, о чем бы еще спросить,- а ее домашнего адреса ты не знаешь?
- Знаю, я напишу Славе.
- Когда она должна вернуться?
- После двадцатого, дочь надо в школу готовить, как и мне,- Люда посмотрела на собеседников и улыбнулась немного застенчиво.
Не хотелось Люду отпускать, но спрашивать больше не о чем было, и Игорь поблагодарил:
- Хорошо, Люда, большое спасибо.
- Не за что. Жаль, что не смогла вам помочь.
Люда ушла, а оставшиеся договорились встретиться вечером.
Он пошел по августовским благоухающим улицам, думая свою думу и прощаясь с надеждой вернуть прошлое…
У Сергея никого не было, в гараже тоже. Ну дают, эти друзья. Он, конечно, устроился неплохо, но … Хоть бы узнать, в чем дело. Получалась такая же ситуация, как и с Томой.
Тома…Интересно, простила бы она его? Едва ли. Они ничего не обещали друг другу, он, выхо- дит, не очень и виноват перед ней. И все же он был предателем, прежде всего перед самим собой. Разве обязательны слова, когда есть глаза и руки? Он же облапил ее и уехал... Пусть бы она и не любила его, как раньше, лишь бы простила, лишь бы было такое же взаимопонимание, как тогда. Только бы припасть к ее коленям.
Вместо этого он, войдя в свое жилище, прошел на кухню, налил из начатой накануне бутылки водки больше половины стакана и залпом выпил. Осталось только забыться. После такой дозы это совсем несложно. Однако, настоящее не отпускало его, и ему приснился сон. Будто добрый волшебник превратил его в птицу, в голубя. И он полетел к морю, прямо на солнце. Путь его не был безоблачным: грозы и молнии, ураганы и хищные птицы – всего этого он не смог бы преодолеть, если бы не голуби. Они передавали его, одна стая другой, и ни разу не предали. Иногда, обессилевшего, они брали его на спину, а он представлял, как найдет Тому, приголубит, и они вот так же полетят... Наконец, подуло свежестью и вскоре они увидели большую воду. Голуби отпустили его, и отдыхающие на пляже увидели, как одна птица камнем упала в волны. Только никто не видел, как в воде одним человеком стало больше. Он нашел ее в голубой чистой воде, в которой солнце переливается золотым рассеянным светом. Он увидел ее и поплыл к ней, но расстояние почему-то не уменьшалось. Он работал руками и ногами все сильней и сильней, и иногда ему удавалось приблизиться к ней на расстояние вытянутой руки, но он так и не смог прикоснуться к ней. Она все время уплывала от него и, улыбаясь, слепила брызгами. Они, эти соленые слезы, ее слезы! проникали в его глаза и душу - и жгли…
Вячеслав зашел почти бесшумно, в квартире было тихо. Он заглянул на кухню, а потом увидел спящего Игоря с подушкой на голове. Из - под подушки прорывались глухие звуки, и Слава быстро откинул ее. Игорь дернул головой и проснулся, не понимая, где он и как здесь оказался. Но это продолжалось недолго, Слава вернул его в реальность:
- Что, брат, что-то снилось?
- Да - а…
- Извини, если прервал хороший сон, но ты подозрительно стонал, я испугался.
- Ничего, там уже нечего было смотреть,- Игорь продолжал лежать, отходя от тяжелого сна,- что делать будем? Сергея-то все еще нет.
- Не беда, найдем, чем заняться. Сегодня мы пойдем …знаешь, куда?
- Ума не приложу.
- На наши мичуринские, которых в твою бытность здесь и в помине не было. Покажу тебе, во что мы превратили бросовые земли.
- Что ж, посмотрим.
На улице к ним присоединились еще Анатолий и Федор Лапшин, агроном по образованию, один из старейших работников экспедиции.
Несмотря на то что был уже седьмой час, жара не спадала, воздух, нагретый за день, обдавал горячими струями. Запылившаяся листва не шевелилась. В небе висели облака и резвились птицы. Игорь слушал своих собеседников и поглядывал вверх. Там были голуби. Они опять играли, то го- няясь друг за другом и увертываясь от настигавшего, то поодиночке предаваясь радости полета. Конечно, они летают в свое удовольствие, иначе зачем бы без видимой причины сниматься с крыши и порезвившись от души, опять садиться на нее?
- Вот это, так сказать, вилла Воробьевых, Сергея с Ниной,- пояснил Федор, показывая на крайний от дороги забор. В глубине участка виднелась небольшая времянка. - Не любит Серёга свое хозяйство,- продолжал Федор,- совсем запустил, домик не может осилить.
- Ничего, придет желание - все сделает,- заступился Игорь за друга.
- А у тебя там есть мичуринский?
- Нет, пока нет желания этим заниматься.
- Правильно, если нет желания, нечего и заводить, а у меня желание - хоть отбавляй. Готов пахать днем и ночью, зато и результат.
- Юрьевич сел на своего конька,- заметил сзади Слава,- любишь ты прихвастнуть. Тебе же сам бог велел иметь лучшее ранчо, кхе-кхе, агроном, все же, не то что мы.
- А я и не отрицаю.
Они шли мощеными проездами, а во все стороны простирались сады. Была пора, когда всё в этих садах поспевало, и воздух в этой зеленой низине был фруктово-ягодный. Сначала заглянули на Толин и Славин участки, а потом вступили во владения Федора Юрьевича. Это был действительно образцово-показательный сад. На участке четко просматривались функциональные зоны, разделен- ные живыми бордюрами и цветниками: жилая зона, фруктовые деревья, грядки для ягод, хозяйствен- ные постройки. Дорожка к дому из красного кирпича выложена бетонной плиткой. Остальные дорожки посыпаны гравием, зеленая лужайка аккуратно скошена.
Хозяин всего этого благолепия все рассказывал и рассказывал о своем детище, угощая гостей плодами своего неустанного труда:
- Здесь я совместил зону отдыха с огородом, чтобы сэкономить место. Тут на душистых грядках у меня пряные травы: базилик, кориандр, петрушка, укроп. А из более крупных, ты их, Игорь, знаешь, наверное,- спросил Федор и, не желая гостя ставить в неловкое положение, сразу же продолжил- это щавель и салат. Федор водил Игоря вокруг грядок и показывал на травы, над ними были устроены деревянные решетчатые лежаки для загорания.
- Лежаки - это для домочадцев и гостей, сам-то я загораю за работой. А если захочется в тень - тут у нас еще одна зона отдыха,- Федор прихватил Игоря за локоть и повел к невысокому подиуму, пол его был покрыт синей плиткой. Возвышение обрамлялось круглым цветником, он, в свою оче- редь, был обсажен деревцами.
- А вот эти деревца я знаю,- обрадовался Игорь,- это самшит.
- Точно. А это?- Федор показал на дерево, посаженное в центре цветника.
- Этого не знаю.
- Граб обыкновенный. Видишь, что получилось?- увлеченно говорил Федор,- самшит-это «стены», а граб- «крыша», чтобы не попадали прямые солнечные лучи. Получилась «комната в саду».
- Ну ты даешь. Чисто мичуринец. Откуда это у тебя?
- Из книжек. Кое-что сам…
- Да - а, вот что может натворить увлеченный человек! Это же высший пилотаж садоводства!- восхищался северный гость, вкушая южные плоды и благоухая в тени дерев.
Осмотр творений рук человеческих закончился, как водится в такой обстановке, возлиянием - во славу их же, рук…
На следующий день, в четверг, пропавших друзей все еще не было. Игорь не знал, что с ними могло случиться, когда их ждать, и что вообще ему делать. В деревню, где должны были быть Сергей с Петром, он едва ли дозвонится, а вот Петру, жившему почти в соседях с Игорем, он мог бы позвонить, чтобы узнать у Клары, где ее муж. Но он боялся подставить Петра, мало ли что…Обычно Игорь никогда не скучал без дела, но он же не дома. А сейчас тем более ничего на ум не шло, ничего не хотелось делать, хотелось только ехать – туда, к морю. Он все еще не мог примириться с тем, что бывают ситуации, когда одного желания мало, и искал выхода из нее. А выход получался один – ждать…у моря погоды. Если б у моря!!
Побродив по городу и отсидев на каком-то сеансе в кино, он поехал «к себе». Принял прох- ладный душ и лег, страстно желая, чтобы приснилось что-нибудь похожее на вчерашний сон. Закрыл глаза и всей силой воображения попытался представить себя там, откуда открываются виды с птичье- го полета. Вот он теряет вес, и ветер подбрасывает его, ласково качает и несет вверх. Даже не надо махать крыльями, а только упруго и широко раскинуть их и ловить восходящие потоки теплого воздуха, напрягая разные мышцы, чтобы менять направление движения. Если бы побывать в этой неве- сомости вместе с Томой!
Укутаю тебя теплом и нежностью,
слезами радости я окроплю тебя!
И синею бездонностью-безбрежностью
нас осчастливят эти небеса!
Он начал считать, чтобы уснуть, но на первой же сотне зазвенел звонок. Открыв дверь, он никого не увидел, звенел телефон за спиной.
- Ало.
- Кто это, Игорь?
- Да, а вы кто?
- Здравствуй, Игорь, это Нина.
- А-а, привет, тебя не узнать по телефону.
- Ну вы где все пропали? Я вас жду-жду, а вас все нет и нет. Решила съездить домой, думаю, посмотрю, что они там делают без меня. А здесь все так же, как я уехала, никого. Случайно узнала, что ты здесь. А где остальные, не приехали, что ли?
- Нет, они поехали за Олегом, видимо, там застряли.
- Во дают. А ты, значит, в другом месте застрял. Приехал, называется, гость, а хозяев и дома нет. Извини, что так получилось. Я бы оставила у соседей ключ, если бы знала.
- Ну что ты, Нина, все нормально, я неплохо устроился.
- Ладно, ладно, не заговаривай зубы, приходи сюда.
- Может, не надо, я их здесь подожду.
- Еще чего, здесь трехкомнатная квартира пустует, а он будет где-то там … Сейчас же приезжай, слышишь? Я очень хочу тебя видеть. А ты разве не хочешь увидеть меня, какая я стала за это время?
- Еще как!
Оставляя ключ от квартиры Славе, Игорь пообещал еще встретиться, когда приедет Сергей.
- Ну как, будем целоваться?- смеясь спросила Нина, отступая от двери и пропуская гостя. Пока тот соображал над ее словами, она быстро подошла к нему, и они прикоснулись щеками.- Проходи и покажись, как ты вымахал за эти годы. О-о, молодец, голова в порядке, живот тоже, как будто и не было этих лет. А меня ты не узнал бы, наверное, на улице, да?
- Пожалуй, потому что ты стала еще…интересней, загадочней…
- Ну, ну, не надо. Располнела, конечно, а что делать, мы, женщины, любим сладкое. А вы, мужчины, стало быть, поехали порознь?
- Да, они хотели забрать сына и приехать раньше меня.
- Что же у них могло случиться? Может, Олег заболел? Дозвониться-то туда целая проблема.
- Думаю, ничего серьезного, иначе они все равно дали бы знать.
- Конечно. Скорее всего они там загуляли. Стоит только вам оторваться от жен…- Нина испытующе посмотрела на Игоря. Он скромно промолчал.- Что же нам делать? Поехали туда, в дом отдыха, там все-таки лучше, чем здесь одному.
- Нет, Нина, я уж их здесь дождусь.
- Ну, как хочешь. А я буду собираться. Мне женщины заказали кое-что, надо пройтись по ма- газинам и обратно, на автобус. А ты будь, как дома. Я приготовила кое-что на ужин, и бутылка есть. Извини, что все так, впопыхах.
- Не надо извинений, все хорошо. О квартире не беспокойся, чистоту и порядок гарантирую.
- Ладно, надеюсь, они приедут все-таки. Да, вот твои вещи. Соседи хорошие, я им ключ остав- ляю запросто. Кстати, с одним ключом у меня проблема. Вот с этим, от машины. Куда-то подевался ключ от почтового ящика, и я хотела открыть его вот этим, который от машины. Он, конечно, не по- дошел к ящику, и я, дура, применила силу. В результате - трещина, видишь? Сосед правил, но не знаю, заведется ли машина. Если нет, не ругайте меня сильно, ладно?
- Лады.
- Так, что еще? Когда приедете ко мне, ищите меня на озере, если дома не застанете. Там такое озеро хорошее. В общем, не заблудитесь. Вот тут я им написала кое-что.
Нина обвела комнату внимательным взглядом и взяла сумку:
- Ну, я пошла. Жду вас там, приезжайте скорей.
- Конечно, как только…Тебя проводить до автобуса?
- Не надо. Я сначала по магазинам. Пока!
- Счастливого пути!
Оставшись один, он прошелся по квартире, в которой был впервые. Две изолированные комнаты-спальни, гостиная, кухня, раздельный санузел – все как обычно. Из мебели ему больше всего понравился книжный шкаф, сработанный из светлого ореха и инкрустированный вертикальными и горизонтальными прожилинами из анодированного металла. На лицевой стороне шкафа кое-где устроены выступающие поверхности в виде эркеров, они закрывались стеклянными дверцами. Не менее интересным было и содержимое «шкапа». Хозяева, видно, любили почитать на сон грядущий. Тут можно было найти и советских, и зарубежных классиков, и не только их: книги по ведению домашнего хозяйства, всевозможные справочники, словари, географические атласы – все то, без че- го не обойтись в повседневной жизни, тем более, если люди любят кроссворды. Игорь их тоже любит, но, пройдясь глазами по разноцветным корешкам, извлек из плотного ряда «Очарованную душу» Роллана. Когда-то этот роман ему очень нравился. Эта книга стала для него настоящим откровением непосредственности отношений между мужчиной и женщиной, в тяжелые минуты грела теплом непростых судеб героев.
Он перечитывал любимые и запомнившиеся с давних времен страницы этой очаровательной книги. ...Ася изменила Марку, но только телом. Бывает, оно не подчиняется холодной голове, и тогда мы во власти минуты слабости. Слаб человек, но и силен! Может и не поддаться этим минутам, а если и согрешил, это еще ни о чем не говорит... Безграничная мудрость Аннеты. Все понять – значит все простить. Но только чтоб было созвучие душ…
Вечером раздался звонок. Игорь подошел к телефону, но трубка молчала, звонили в дверь. Неужели они?!
- О-о, сколько лет!- на пороге стоял Андрей Морозов, приехавший сюда из Москвы на год позже Игоря с Сергеем. С ним, выпускником МИИЗа, Игорь в свое время тоже был в теплых, дружеских отношениях.
- Привет, Андрей! Проходи. Ты как это…так неожиданно?
- Сюрприз. Получилось?
- Еще как! Так хотелось повидаться с тобой, но тебя почему-то не видать.
- Я в отпуске. Иногда позваниваю на работу и вот узнал, что ты здесь. Мы могли еще вчера встретиться, когда вы приходили на мичуринские, но эти друзья не догадались дойти до меня.
- Ничего, лучше поздно… Что ж мы стоим, пойдем. Сначала на кухню, я хоть и не дома, но что-нибудь сообразим, Нина тут оставила кое-что…
Им хватило неполной бутылки, чтобы рассказать друг другу о своем житье-бытье. Сначала Игорь поведал о своей горькой участи, а потом Андрей, у которого семейная жизнь оказалась похо- жей, как две капли воды, с «семейным уютом» Игоря: женился без любви, двое детей, никакого взаимопонимания с женой, но живут, куда деваться. Оказывается, классик был не совсем прав: оди- наковыми бывают не только счастливые семьи… Андрей хочет вернуться в родные места, в Подмосковье, но жена и слышать не хочет, привязалась к мичуринскому.
Поговорили еще с полчаса, потом Андрей встал:
- Позвоню домой, сейчас к нам поедем.
Игорь хотел было что-то возразить, но тот уже говорил жене:
- Это я. Мы тут с Игорем, ты его не знаешь, зато я хорошо знаю. Друг юности, здесь вместе начинали работать. Он тоже в отпуске, приехал с Урала. Ты там сообрази…Мы уже не успеем в магазин, тебе ближе. Поняла? Куда собираешься? На мичуринский? Никуда он не денется, подождет. Мы едем,- и положил трубку.- Собирайся, Игорь, пошли. Посмотришь, как я живу.
- Может, не надо, Андрей, неудобно, она же собралась идти.
- Ничего, она и так там днюет и ночует, не может оторваться…
Игорю очень не хотелось быть непрошеным гостем, но он понимал, что обидел бы сейчас Андрея, отказавшись от его приглашения. Будь на его месте, он тоже бы обиделся, потому что это же так естественно и необходимо–поделиться с другом своей жизнью, показать, как и чем ты живешь…
Маша, жена Андрея, конечно, была не в восторге от незнакомого гостя, но все же не настолько, чтобы он сильно почувствовал это. Игорю, несмотря ни на что, у них понравилось, а дети, мальчик и девочка, вообще пленили его: большеглазые, умницы, приобщаются к спорту. Так хотелось верить, что они надолго будут надежным мостом между папой и мамой. На своих сыновей он уже не надеялся…
Пришла суббота, а их все не было. Хоть бы черкнули, чертяки. Игорь мог бы сам написать, если бы знал адрес. В конце концов он со всем смирился, решил пустить себя по воле волн, авось куда-нибудь прибьет…
Вечером они приехали. Но только Сергей с сыном. Олег тут же побежал на улицу, шутка ли, столько времени не видеть закадычных друзей. А друзья постарше сидели на кухне за припасенной Игорем для этого события «Пшеничной».
- Ну, как ты тут, скучал?- спрашивал блудный друг.
- Да не…
- Извини, что так получилось. Сам сидел там как на иголках. Но этот старый селадон, ты же его знаешь. Стоит только ему увидеть юбку, когда рядом нет жены… В общем, оказались там, как на грех, две барышни, вроде бы замужние, но не очень. Тоже отдыхали. Скорее Земля сошла бы с орбиты, чем он поехал бы дальше. Ну, а мне оставлять его не хочется одного. Ты-то здесь не один, все знакомо. Так и тянулось изо дня в день: давай завтра, завтра точно поедем. Но этот мёд и эти мухи… А потом у него уже не хватило времени ехать сюда. Он же брал неделю без содержания.
- Понятно. Но ты хоть поддержал его в этом благородном деле?
- А как ты думаешь? Негоже друзей оставлять в трудную минуту.
- А я тут чуть было дальше не поехал.
- Куда это?
- В Крым.
- Кого ты там потерял?
- Тому.
- Да - а?- Сергей посмотрел уставшими с дороги и пьяненькими глазами на друга.- Она что, была здесь?
- Да, перед моим приездом. В нескольких днях разминулись.
Помолчали, потому что было над чем подумать. Потом Сергей сжал руку Игоря выше локтя:
- Не грусти, мы тебе найдем там, в доме отдыха, не хуже.
Игорь промолчал, но это не было знаком согласия.
Наутро пошли в гараж, наказав Олегу далеко не отлучаться. Они заедут за ним и за вещами и поедут, наконец, в этот дом отдыха с таким романтическим названием «Серебряное озеро».
- Как ты поживаешь, моя старушка?- ласково спросил Сергей, открыв ворота гаража.
В лицо пахнуло смешанным запахом бензина, резины, красок.
- Та-ак,- удовлетворенно закончил внешний осмотр водила,- а теперь посмотрим, что у тебя за пазухой,- Сергей открыл капот и придирчиво осмотрел внутренности. Потом сел за руль.
Игорь с нетерпением ждал, заведется ли машина. Если нет, он решил принять удар на себя.
- Что такое, ключ не заходит?- удивился Сергей.
- Это я виноват. Только не ругай меня сильно. Я не нашел у вас ключа от почтового ящика и хотел этим открыть. А он оказался очень хилым. Разве таким должен быть этот ключ? Не ключ, а хлам какой-то.
- Сам ты … хороший, а главное, догадливый человек. Открывать этим деликатным ключом какой-то долбаный ящик. И все же, как ты умудрился? Это ж как надо постараться, чтобы сломать. Хорошо же ты их потерзал, ящик с ключом.
- Скрывать не стану, пришлось попотеть…
- Еще бы! Козе понятно.
- Что я могу еще сказать? Мне нет никаких оправданий. Руби мою голову, она немногого стоит.
- Ну уж дудки, это было бы для тебя слишком легко и просто. Ты будешь сейчас вместе со мной ползать тут… Для начала вырежь-ка из какого угодно материала точь-в-точь такой же ключ, какой загубил, но только чтобы он заводил, а там посмотрим. Все необходимое найдешь вокруг себя.
- Слушаюсь, ваше сиятельство!
С этими словами Игорь погрузился в недра гаража, выискивая и высматривая подходящий материал, инструмент и приспособления для ответственной работы. Опыта в слесарном деле у него было не больше, чем у любого, не имеющего в личном пользовании автомашины, но это его не смущало. Чего не сделаешь, если надо. После упорного труда, длившегося минут сорок, он предъя- вил командору, тоже все это время не сидевшему без дела, свое творение. Оно было выполнено не совсем эстетично, но всеми своими извилинами рабочей части вроде бы совпадало с оригиналом. Новый, с позволения сказать, ключ даже заходил, куда ему следует, но вот дальше фурычить наотрез отказывался, словно некормленый осел. Провозившись с ним с полчаса, они дружно плюнули и решили обойтись без него. Вытащили из-под передней панели пучок проводов и стали разбираться по электрической схеме, какой провод с каким соединить, чтобы, значит, завести. Правда, разбирался, в основном, водитель, а помощник даже не делал вида, что что-то в этом понимает. Он так и признался другу – «не копенгаген», ибо у него нет такой игрули и он ее не разбирал.
Наконец, провода были подсоединены, и машина ожила ровным, ласкающим слух, пением. Издав торжествующий гудок, «Жигуленок» выплыл на поляну перед гаражом. Однако когда капитан сошел с мостика, лицо его оставалось сосредоточенным:
- Блокировка руля.
- Это как?- не понял стажер.
- А так, что можно ехать только прямо. Руль не поворачивается, противоугонная система, рассчитанная как раз для нашего случая, когда заводят машину не ключом.
- Хорошая штучка, нечего сказать. Даже свою машину нельзя угнать, куда и когда захочешь.
Помолчали, соображая, что делать дальше. Дилетант ничего хорошего предложить не мог и ждал, что скажет профессионал. Тот перебрал в уме все варианты, которых оставалось не так уж и много, и вынужден был принять не самый приятный из них, а потому без особого энтузиазма сказал:
- Придется разбирать.
Разобрали всю рулевую систему и добрались до противоугонного средства. Рабочая часть этого устройства - железный отросток, торчащий из вала руля, он упирается в неподвижную часть рулевой колонки и не дает "баранке" крутиться. Все просто, надо только утопить этот аппендикс, чтоб он не мешал поворачивать. Однако этот штырек оказался еще упрямей, чем тот осел. Они поочередно терзали неподдающуюся деталь, всячески пытаясь спрятать, утопить, отжать, отогнуть, сделать с ней все что угодно, но только чтобы она, подлая, не торчала, как…
Отчаявшись, остервенело ругаясь, сели перекурить. Было два часа. С безоблачного неба солнце издевалось над двумя несчастными: вы еще здесь? все еще здесь! а там, на озере, купаются, загорают, нежатся под моими горячими лучами…
Не дождавшись машины, пришел Олег и удивился тому, что от нее осталось:
- Что вы так долго, пап?
- Задержка по техническим причинам, благодаря некоторым…
- Но мы поедем сегодня?
- Обязательно. Пусть она будет хоть без руля и без ветрил. Иди домой и жди, сейчас мы ее доканаем,- Сергей встал и взял руль. Покрутив его так и этак, сказал: будем пилить.
- Что?- с готовностью отозвался Игорь.
- Вот этот шплинт, чтобы снять обойму вместе с этим …рогом.
Пришлось пилить не столько шплинт, сколько саму обойму толщиной чуть ли не с сантиметр. Но ничто уже не могло помешать убрать засевшую в печенках деталь.
- Вот как мы с тобой, сволочь,- удовлетворенно и мстительно подытожил Сергей, вытаскивая обойму с оси.
Дальше события разворачивались во все возрастающем темпе. Поставили разобранные детали на свои места, даже ни одной «лишней» не осталось, заехали за Олегом, побросали приготовленные вещи в багажник и помчались по направлению к дому, где только отдыхают. Несмотря на приличную скорость по асфальтированной дороге приехали только к одиннадцати вечера, когда стемнело. Оставив Игоря в машине в качестве противоугонного средства, отец с сыном пошли искать Нину. Она написала им в записке свои координаты, но в темноте не видно было, где какой корпус. Зато хорошо было слышно музыку. Народ зря времени не терял.
Минут через пять вернулся Сергей.
- Быстро вы ее нашли,- удивился Игорь.
- Мы не дошли до корпуса, попутно заглянули на танцплощадку, а Нина там,- Сергей пыхтел, соединяя провода, чтобы завести,- она сказала, как заехать.
Обогнув территорию дома отдыха по наезженному следу в лесу, машина остановилась у крайнего корпуса.
- Пойдем глянем, где нам предстоит отдохнуть от трудов праведных,- предложил Сергей, прихватив Игоря под руку.
- Наконец-то,- встретила их Нина, укоризненно улыбаясь,- встретились два друга, а третьего не довезли. Ну и гульнули вы там с Петром, Олег мне рассказал кое-что. Даже черкнуть письмишко времени не было.
Сергей слушал, не мешая жене выговориться, с полуулыбкой поглядывая на нее и придирчиво осматривая новое жилище: коттедж, рассчитанный на четыре семьи, каждой из которых полагалась одна комната с умывальником. В комнате стояли деревянная двуспальная кровать, две тумбочки, платяной шкаф, небольшой стол с тремя стульями. Окно большое, занавешенное желтыми длинными шторами с геометрическим рисунком.
- У тебя все, надеюсь?- Сергей уже готов был перейти в контрнаступление, подвергнув критике то, что Нина называла в записке эту темную, неуютную хибару чуть ли не райским уголком, пусть и у самого леса.
- А сегодня что так поздно, вы же вчера приехали?- тон Нины стал заметно ниже.- Из-за ключа, наверное, здорово меня ругали?
- Тебя-а?- Сергей посмотрел на Игоря, усиленно мигающего и показывающего Нине пальцем на себя.- Так это ты, негодница, устроила нам веселую жизнь? Теперь тебе вовек со мной не рассчитаться. Знаешь, сколько надо будет выложить за такой ремонт?
Контратака удалась на славу. После этого можно было подумать о перемирии. Сергей продолжил:
- Как мы будем располагаться в этой…обители? Мы втроем на кровать, а гостя на раскладушку, если он не возражает?
- Возражаю. Если вы не возражаете, я буду спать в машине.
- Желание гостя для хозяев – закон.
- Ты не замерзнешь там?- засомневалась Нина.
- Как можно, али я не с Урала?
И все же, как он ни упирался, они надавали ему кучу теплых вещей. Прежде чем зайти в салон, постоял около машины, глядя в звездное небо, слушая перекатывающийся с дерева на дерево шелест листвы. В машине он приоткрыл остекление и улегся на заднее сидение, продолжая внимать звукам ночи. Приятная прохлада позднего вечера почти под открытым небом напомнила о таких же вечерах в далеком прошлом на этой степной земле. Чистый, упругий воздух бодрил, гуляя по салону и унося всю горечь несбывшихся надежд…
Утром по пути в столовую Нина ввела вновь прибывших в курс дела, то есть отдыха. Рассказала о распорядке дня, о развлечениях, о достопримечательностях этих мест. А трое мужчин слушали и смотрели на вытянувшееся зеркалом метров на пятьсот озеро, вокруг которого почти замыкалась застройка из деревянных коттеджей, окрашенных в желтые тона и оттеняемых зеленью леса.
Столовая находилась на втором этаже кирпичного двухэтажного здания.
- Здесь же, внизу, клуб, бильярдная, теннис,- поясняла Нина,- пойдемте за мой стол. Я поджидала вас и попросила, чтобы никого ко мне не сажали. Неудобно было, так просила, а вас все нет и нет. Зато я сейчас в окружении троих мужчин. Ты ведь тоже у меня мужчина,- Нина потрепала Олега по голове,- оброс ты там у бабули, постригаться надо.
- Нина, мне же надо поговорить по поводу питания, у меня же нет путевки.
- Не волнуйся, уже все сделано. Я же не теряла времени.
- Спасибо.
- Еще не за что. Я думаю, вам понравится здешняя кухня. Я так довольна, что не надо готовить самой.
- Пап, чего не хватает в котлете?- спросил Олег, сосредоточенно разглядывая содержимое своей тарелки.
- Ты хочешь сказать, что хлеба в ней вполне хватает?- отозвался отец.
- Угу.
- Не болтайте, очень даже вкусные бифштексы. Правда, Игорь?
- Ага.
- После завтрака решили проехаться по окрестным лесам и перелескам за дарами природы. Самое время было собирать грибы и ягоды, вишню, в основном.
Собравшись соответственно поездке и выехав кружным путем к парадным воротам, Игорь с Сергеем пошли звать Олега, он остался у настольного тенниса, а Нина осталась в машине. Когда трое мужчин возвращались в своим «Жигулям», от них отошла незнакомая женщина. Она пошла было быстро в сторону, но увидела приближающихся хозяев машины и повернула к ним. Когда они встретились, она спросила:
- Это ваша машина?
- Да.
- Вы ведь в лес собрались?
- Опять вы угадали,- улыбаясь подтвердил Сергей.
- А вы не возьмете меня с собой?- женщина спрашивала как бы извиняясь, но чувствовалось, что ей очень хочется быть в числе пассажиров. Впрочем, ей не пришлось пускать в ход все свои женские уловки, ибо Сергей сразу же согласился с ее предложением.
- Спасибо,- горячо поблагодарила она,- я не буду мешать вам. Меня далеко не надо везти, я выйду где-нибудь поблизости, я эти места немножко знаю. Так вы меня подождете? Я мигом, только возьму что-нибудь.
Мужчины сели в машину, но она не спешила трогаться.
- Чего мы ждем?- спросила Нина.
- Не чего, а кого,- уточнил водитель,- разве эта женщина не говорила с тобой?
- Говорила. Ну и что?
- Как что? Ее и ждем.
- Ах вот оно что. Так вы решили ее взять?
- А почему бы нет? Жалко, что - ли, тебе?
- При чем тут…- Нина замолчала в расстроенных чувствах.
- Чего ты переживаешь, не пойму?- Сергей посмотрел на жену, а потом на тех, кто сохранял нейтралитет.
- В кои-то веки собрались по-человечески отдохнуть, так ведь нет, не дадут самим распоря- диться собой. Я же ей сказала, что мы далеко не поедем, что… В общем, она должна была понять, что ее присутствие здесь совсем не обязательно. Что за люди…- Нина хотела еще что-то сказать, но не могла из-за подступивших слез.
Мужчины не ожидали, что можно так расстроиться из-за такой мелочи, и сидели в неловком молчании. Все же единственная пока женщина в их экипаже понемногу успокоилась, а та, которую поджидали, села по другую сторону от Игоря, и они поехали. Видя, что атмосфера в машине не очень жизнерадостная, новенькая решила это исправить:
- Я не первый раз в этом доме отдыха. Здесь отличные места, грибы и ягоды бывают не хуже, чем в настоящем лесу.
- Это хорошо,- отметил Сергей,- значит, у нас есть шанс вернуться не с пустыми руками.
- К сожалению, я не могу вам этого гарантировать. Сами понимаете, раз на раз не выходит, а в этом году еще и не было грибных дождей. А вот здесь я, пожалуй, и выйду. Спасибо большое, что подвезли. Удачи вам.
Женщина вышла, снимая с себя всякую ответственность за результаты тихой охоты. А оставшиеся в машине не спеша, в свое удовольствие, с остановками продолжали двигаться от одного перелеска к другому. Остановившись у очередного, они с ножами и ведерками проходили его насквозь, но грибов не было. Не теряя оптимизма переключились на ягоды, но примерно с тем же результатом. Набродившись вдоволь, наслаждаясь погожим августовским днем, в котором было столько света и тени, тепла, птичьего пения и умиротворяющего покоя, они набрели, наконец, на дикую вишню. Она простиралась на целое футбольное поле и была вполне пригодной для заготовки варенья, компота. Но они не стали собирать ее, решив продлить удовольствие и приехать в другой раз. Пусть еще позреет, наберется солнечного тепла и соков. К тому же надо было ехать на обед.
На обратном пути некоторое время, до выезда на основную дорогу, за рулем сидел Олег, а отец учил, как правильно вести машину:
- Если видишь впереди колдобину, не тушуйся, подъезжай к ней смело, но спокойно. Пусть машина преодолеет препятствие на малых оборотах, за счет инерции. А потом, когда яма останется позади и обороты сбалансируются со скоростью, можно опять понужать. Понял?
- Ага,- отвечал водитель, в очередной раз пришпоривая «коня» раньше времени.
После обеда Сергей с Ниной поехали в город посмотреть, что делается на мичуринском, на котором они не были уже две недели. Игорь с Олегом в это время позагорали на озере. Вода была еще достаточно теплой, и они вдоволь напринимались водных процедур. Нина наказывала не злоупотреблять этим в виду не июльской уже жары, но оба напрочь забыли об этом, ибо купались не только мужчины, но и пятилетние малыши и их бабушки.
Ужинали Олег с Игорем вдвоем, а другая парочка, баран да ярочка, вернулась в сумерках. Олег хотел было наброситься на отца с матерью с упреками, почему их так долго не было, но быстро отошел, получив разрешение погулять до взрослого отбоя. После этого его и след простыл, а взрослые, побаловавшись привезенными яблоками и сливами с мичуринского, тоже пошли подышать свежим воздухом.
Недолго думая они направились к танцплощадке под открытым небом, оттуда звучала музыка в стиле диско. Народ танцевал под проигрыватель один и тот же танец. Игорь называл его подергушки, потому что люди стоят на месте и дергаются, кто чем горазд. У него давно уже пропал интерес к такому времяпровождению, в котором ни ума, ни фантазии, и от которого нельзя получить хоть какого-либо удовольствия. Танцевать он любил, но только чтобы это были настоящие танцы: с партнершей, эмоционально и красиво двигаясь. Посмотрев несколько лет назад вживую конкурс бального танца - с каким удовольствием партнеры предавались этому празднику тела и души – ему тоже захотелось этому научиться. Он долго не решался прийти в какой-нибудь танцевальный коллектив, стеснялся своего возраста. Но желание не пропадало и, видя, что люди в этих коллективах встречаются и постарше него, он все же начал заниматься в одном из дворцов культуры. Света, конечно, не знала об этом его увлечении, благо преподавательская работа позволяла «проворачивать» кое-какие дела в течение рабочего дня.
Трое подошедших не стали ждать окончания музыки, она, практически, не кончалась, и пошли в народ. Мелькали лица: серьезные, улыбающиеся, невозмутимые, озабоченные. Некоторые представители обоих полов с деланным куражом изображали зажигательное веселье. Конечно, были и такие, кто не прочь был завести знакомство. Их было видно невооруженным глазом. Игорь заметил одну из них. Одна брюнетка положила на него пару своих черных глаз и ждала ответа. На вид ей было за двадцать, слегка вытянутое лицо в обрамлении длинных вьющихся волос, качающихся в такт ее движениям. Двигалась она со вкусом, смачно, можно сказать. Повидимому, она потому и положила на него глаз, что и он, Игорь, знал толк в танце. Тут бы им и сойтись, показать, так сказать, высший класс «верховой езды», потому что дома Игорь разучивал и эти танцы. Но он не спешил, потому что не любил выделяться, да и как можно что-то путнее показать в этой толчее? Несмотря на откровенный призыв черноглазки знакомство не состоялось.
Вернувшись к себе, Нина с Олегом зашли в комнату, а мужчины сели в машину, открыли дверцы и закурили.
- Ну, как ты,- спросил Сергей,- отошло? Я имею в виду Тому.
- Нет.
Помолчали. Сергей не спешил утешать друга, понимая, что помочь ему он ничем не может, а слова мало что могут изменить. Однако молчание затянулось, и Игорь продолжил:
- Эх, друг, упасть бы сейчас на чью-нибудь грудь, я имею в виду женскую, и забыться. Почему так получается: мы же сильные, а они слабые, но мы ищем у них утешение?
- Природа, брат. Ты думаешь, они не хотят того же самого от нас? Тут же не только голая физиология, но - сочувствие, сострадание, жалость, которая не унижает. Женщины, как ты понимаешь, больше на это способны, чем мы. Нашему брату тоже не помешало бы иметь побольше этих качеств.
- Как бы смешно не получилось?- засомневался Игорь. Ему хотелось услышать от самого близкого человека то, в чем он иногда еще сомневался – не слишком ли он чувствителен для мужчины?
- Не надо этого бояться. Никто не чурался женской груди – Македонский, Цезарь, Петр…а чего уж нам остается. Таков этот закон, и не нам его отменять. А, по-моему, и не надо?
- Пожалуй.
- В чем же дело? Разве мало женщин вокруг? Надо было остаться с той, которую подвезли в лес.
- Ну уж, с каждой встречной, что ли?
- А с этой черноглазой почему бы не познакомиться?
- Нет. Понимаешь, хочется, чтобы было что-то общее, какое-то понимание. А она еще такая молодая, о чем с ней можно говорить?
- Да, в нашем возрасте, если это только не ради спортивного интереса, не так-то просто найти…
- Вот поэтому мне и невыносимо хочется повидать именно Тому. Только как это сделать.
- Когда она приезжает?
- Если б я знал! Интересно, почему она не выходит замуж? Она ведь давно уже одна?
- Не в курсе. Можно у Нины узнать. Давай завтра, утро вечера мудреней.
Сергей и Нина знали о семейной жизни Игоря, поэтому отправив Олега гулять, попытались помочь гостю. Им не хотелось, чтобы Игорь возобновил отношения с Томой, так как считали, что он достоин лучшего. Тем более что репутацию свою она еще до отъезда к родителям существенно подмочила – так говорили люди, потому, мол, и уехала.
- Насколько я знаю, Тома не замужем,- начала Нина,- но это еще ни о чем не говорит. Более подробно о ее личной жизни ничего сказать не могу. Мы же с ней не секретничаем, когда она приезжает сюда.
- Жаль,- улыбнулся Игорь,- нам тоже бывает полезно знать о ваших секретах.
- А ты не боишься, что у вас сейчас может не получиться?- продолжила Нина,- Прошло столько лет. У тебя своя жизнь, у ней – своя. За такое продолжительное время человек может сильно изме- ниться. Се ля ви, как говорится.
- Конечно, кто же спорит. Я ведь просто хочу встретиться, а там видно будет.
- Просто?- переспросила Нина,- Тогда, может, не надо?
Пока Игорь соображал, надо или нет, Сергей опередил его:
- Мне твоя идея тоже не нравится. Надо иногда прислушиваться и к народной мудрости. А она гласит: не надо возвращаться к тому, что уже один раз оставил. Раз уж не получилось в первый раз... Ты же тогда был свободен в своем выборе, и несмотря на то что она тебя любила по-настоящему, уехал. Это тебе должно о чем-то говорить?
- Должно,- согласился Игорь,- получается, что вы правы, к сожалению.
- Ничего, друг, это пройдет. Не надо поддаваться минутным слабостям, надо быть сильным и держать хвост пистолетом.
- Постараюсь…
Результат разговора оказался совсем не таким, каким представлял его Игорь. Неужели они правы?- спрашивал он себя. Неужели она могла так измениться с тех пор, что…Кто знает, что она пережила с тем мужем - пьяницей и какое сейчас у ней отношение ко всему мужскому полу. Еще один немаловажный момент - если бы они и встретились - что скажет на это ее дочь? Одни вопросы, ответов нет…
А жизнь и отдых брали свое. После завтрака перекинулись в картишки, потом Нина с Олегом пошли купаться, а мужчины – на волейбольную площадку. Команды играли в неполных составах, поэтому вновь прибывшие встали по разные стороны. Играли с переменным успехом, но все же больше выигрывала команда, в которой играл Игорь. Однако его заслуг в этом не было, он давно не прикасался к мячу и чувствовал себя не так уверенно, как другие, даже подачи часто срывал. После каждой его неудачи партнеры чертыхались, как будто корову проигрывали. А когда он выходил к сетке, ему редко давали пас для завершающего удара, потому что у других это получалось лучше. Пусть так, но не соревнования же это, в конце концов, где решается судьба золотых медалей, а всего лишь встреча «дворовых» команд. Надо всем давать играть, тогда и получаться будет. При очередной смене площадок капитан проигравшей команды, обладатель черной пиратской бороды, сокрушался: кому проигрываем, там же двое не играют, а мы…К одному из этих двоих Игорь причислил себя и отбрил бородача: там играют все, и не хуже тебя. В последующие дни он, продолжая играть на этой площадке, заметно реанимировал свое реноме в этом виде спорта.
После обеда Сергей с семьей поехали в лес посмотреть, как там созревает вишня под жарким солнцем. Игорю тоже захотелось пожариться под его лучами и он пошел на озеро. Берег водоема был довольно плотно усеян полуголыми телами и некоторые экземпляры своими габаритами и повадками очень даже напоминали млекопитающих с морского лежбища. Игорь не без труда нашел свободное место. Расположившись на крупной гальке, хотел было углубиться в чтение, но обстановка явно не располагала к такому занятию: на пляже царил, как и полагается в таком месте, шум-гам, крики взрослых, плач и смех детей и пр. и пр. Играющие в карты три женщины, ближайшие соседи Игоря, тоже разговаривали в полный голос. Двое из этой троицы были предпенсионного возраста, а третьей было около тридцати, отметил он про себя, но выглядела она моложе. Одна из них, самая старшая, подруги ее звали Оксаной Тимофеевной, говорила с непривычным ударением: зачем нам гро`ши, мы сами хоро`ши. Другую из пожилых с выцветшими, с проседью, волосами звали Наталья Петровна. У самой загорелой и молодой Татьяны русые волосы свободно лежали на плечах и на спине. Игорь посматривал на их игру, невольно слушая их разговоры. Они правильно поняли поведение соседа и пригласили его в качестве недостающего для подкидного. Он сел между Таней и Натальей Петровной:
- Познакомимся, на всякий случай? Вас всех я знаю, как звать, а меня – Игорь Николаевич.
- Очень приятно,- отозвалась партнерша, Оксана Тимофеевна.
- Кто же здесь самая умная?
- Мы пока что выяснили, кто самая большая дура,- Оксана раздавала карты ни на кого не глядя.- Но прошлое не будем вспоминать, да Танюша?
- Конечно, будем думать о светлом будущем. Кто ходит?
- Молчите?- напарница Игоря положила себе последнюю карту.- Сейчас посмотрим, ага, не зря старалась, мой ход.
После нескольких конов выяснилось, что Игорь с Оксаной умней, но соперниц это не сильно огорчило:
- Это хорошо, Таня, не везет нам в карты, повезет в любви,- ободрила Наташа свою подружку дежурным оптимизмом и запела: дура я, дура я,
дура я треклятая,
у него четыре дуры,
а я дура пятая.
- Оно и видно,- добродушно заметила Тимофеевна,- пора бы накопить ума-то.
- Что-то не копится, как только чуть заведется – сразу трачу на что попало, просто беда с ним. Та-ня-а, ты чего загрустила? Все о своем?
- О ком же еще. Опять как заявится сегодня…
- Не горюй, у нас теперь защитник есть.
- Бабоньки, а не пора ли нам на ужин?- спросила Оксана Тимофеевна, вставая.- Кабы не опоздать. Спасибо, Игорь свет-Николаевич, за компанию, выручил.
- И вам спасибо.
- Что-то тебя раньше не было видно, недавно здесь?
- Третий день.
- А нам уж скоро уезжать. Но ты не забывай нас, старушек, ладно? Мы еще поиграем.
- Само собой.
Поплавав напоследок в нагретой за день воде, она все же еще освежала, он вернулся в коттедж; в комнате никого не было. Он нашел друзей в столовой:
- Как съездили, удачно?
Сергей отрицательно мотнул головой, доставая косточки из рыбы, а Олег добавил:
- Даже то место с вишней не могли найти.
- Странно, там вроде все открыто, негде плутать.
- Вот именно,- согласился Сергей,- а как начнешь колесить по тем бесчисленным дорогам…Надо было вчера хорошенько запомнить, как туда заехать еще раз.- Сергей посмотрел на Игоря.- Как специалист, подтверди моей дражайшей супруге, что ориентироваться на такой однообразной местности тяжело. А то она никак не может согласиться, что плутать можно не только в глухой тайге.
- Нина, как геодезист, подтверждаю: заблудиться на такой местности просто, как трижды три. Дважды два – это в дремучем лесу. А в пустыне – там вообще глухо, как в танке.
- Пап, а завтра мы еще поищем то место?
- Тебе понравилось сидеть за рулем? Надо еще посмотреть, стоит ли жечь бензин из-за той вишни.
- Конечно, стоит,- заверил сын,- на рынке она дороже обойдется.
- Какой экономист!- Нина потрепала голову сына,- Наверняка бухгалтером будешь.
- Типун тебе на язык,- обиделся Олег,- я буду …не скажу пока.
После ужина Сергей с Ниной пошли погулять, а Олег с Игорем остались на первом этаже за большими деревянными шахматами, какие обычно бывают в подобных заведениях.
- Ну, что ж, ходи,- попросил Игорь своего юного визави,- только не говори, что слона-то ты и не приметил, он ведь не намного меньше тебя.
- Ладно,- пообещал будущий маэстро,- а ферзя можно не приметить?
- Можно, если своего.
После первых же ходов юный игрок показал, что он не новичок в этом деле и, по крайней мере, детский мат взрослые ему уже не поставят. Игорь не стал давить на неокрепшую психику соперника и обе партии закончились боевой ничьей. После шахмат они еще попрыгали за теннисным столом, а через пару часов вся четверка была в сборе у себя в комнате.
- Что будем делать, мужи'?- спросила Нина.
- Как что?- удивился Олег,- сегодня же танцы до упаду.
- Да что ты говоришь? А ты-то что радуешься? Тебя же туда не пустят.
- Конечно, нет. Сами-то в мои годы вовсю уже ходили.
- Ничего, сына, обойдешься. Вы там у себя неплохо наверстываете. Успеешь еще.
- Я и не хотел. Мы с Вовкой пойдем на озеро костер жечь.
- А вот с огнем надо ухо востро держать, слышишь, пиротехник,- строго предупредил отец,- будете уходить – залейте его хорошенько, вода-то рядом будет. Понял?
- Да,- и Олег убежал. А Нина попеняла Сергею за то, что он разрешил пацанам играть с огнем.
- Если им все запрещать, кем они вырастут?- парировал он, наливая по стаканам из начатой накануне бутылки.- Чуть какая заминка в жизни – все, кричи караул. Так, что ли?
- У тебя всегда найдется оправдание, и этому тоже,- Нина показала на стаканы.
- Нет, этому нет никаких оправданий, водка – наш злейший враг, и мы ее безжалостно уничтожим. Держи, женушка моя ненаглядная.
- Я не буду, мне это ни к чему. У меня тонус и без этого в порядке. Вам же все чего-то не хватает.
- Странные вы, женщины, существа,- Сергей хрустел яблоком,- когда нам бывает хорошо – вам почему-то бывает плохо. А? Почему так? Один хфранцузик сказал - это не в обиду тебе, моя дорогая - что если он и умрет из-за женщин, то только со' смеху над ними. Он, наверное, имел ввиду вашу женскую логику. Вот пример на эту тему. Рассказать?
- Валяй,- нехотя согласилась Нина, хотя ничего хорошего для прекрасного пола это не сулило.
- Один немолодой уже мужчина проходил медицинский профосмотр. Всех врачей прошел, все хорошо, остался терапевт. Заходит в кабинет, там бабулька сильно пенсионного возраста спрашивает, что, мол, беспокоит. Он говорит, что ничего не беспокоит, на здоровье не жалуется и вообще намерен прожить лет до ста - ста пятидесяти. Она улыбается и говорит: да вы, батенька, оптимист, молодец, если доживете до тех лет, я первая пожму вашу мужественную руку. Представляете? Это в ее - то годы?! Вот это логика! А про блондинок рассказать?
- Не все сразу,- остановила Нина разошедшегося супруга,- на сегодня хватит.
Посмеявшись от души над старушкой, троица выдвинулась к танцплощадке. Там проходил один из моционов, столь полезных для человеческого организма. Впрочем, были и просто наблюдатели этого действа. Среди них Игорь увидел Татьяну, с которой играл в карты на «пляжу». Она была с подружкой, но та быстро исчезла, потому что Игорь не видел смысла менять партнершу.
В конце танцев Игорь познакомил Сергея и Нину с Таней, и они вчетвером не спеша пошли в одном направлении, потому что и Таня жила в той же стороне, только поближе. Около ее коттеджа Игорь с Таней отстали от другой пары, направлявшейся в домик на краю леса.
-Ну, что будем делать?- спросил кавалер, глядя в темные от неяркого света глаза барышни.
- Не знаю, спать, наверное.
- В такую-то ночь?- удивился Игорь.- Это большой грех.
- Ну и пусть, я в бога не верю.
- Я, признаться, тоже не очень, но жить-то надо.
- Что ты имеешь в виду?
- То, что иногда можно и пожертвовать сном, если есть что-то поинтересней. Например, пооб- щаться с другим, пусть и незнакомым, человеком.
- Разве мало для этого дня?
- Мало. Ночью совсем другое дело. Все спят, а ты нет.
- Вот именно, у нас тоже все спят. Если гулять, так мне надо взять кофточку. Они же проснутся.
- А ты тихонько, как мышь.
- Ладно, попробую.
Через несколько минут Таня вышла с кофточкой в руке, и они пошли обратно, в сторону танц- площадки и дальше, вокруг озера. Ночь выдалась ясная, звездная, уже прохладная. Около домов было довольно светло для ночной прогулки, а когда прошли за здания, продвигаться стали неуверенно, к тому же кончился асфальт. В подозрительных местах Игорь поддерживал спутницу. Так получилось, что рассказывала о себе Таня. Она замужем, дочери пять лет. Оставила ее на время отпуска с мамой. Работает на швейной фабрике закройщицей. Поехала отдыхать без мужа, чтобы отдохнуть в первую очередь от него.
- Неважно живете?- Игорь посмотрел на Танин профиль: высокий лоб, небольшой прямой носик, пухлые еще губы и богатые вьющиеся волосы. Одета со вкусом. Особенно ладно сидели на ее полных бедрах хорошо скроенные белые брюки. Разве можно с такой плохо жить?
- Да, неважно.
Помолчали. Он не стал сразу же расспрашивать: что, да почему. Если сочтет нужным, скажет.
- Странно,- заметила она,- впервые вижу человека и почему-то рассказываю такие вещи.
- Ничего удивительного. Так часто бывает, когда открываемся незнакомому человеку. Потому что ничем не рискуем. Я же не знаю никого из твоих близких, и, значит, разговор, о чем бы он ни был, останется между нами.
- Очень надеюсь. Но ничего нового о себе он и не узнал бы, если бы и услышал этот разговор. Мы дружили еще в школе. Потом он сходил в армию. Поженились, и пошло…- Тане стало трудно говорить, и он решил помочь:
- Пьет, что ли?
- Да нет, не так пьет, как…задерживается на работе. Без конца собрания, заседания, составление нарядов, а я сижу и жду, как дура.
- Где он работает?
- Мастер на стройке.
- А-а, тогда понятно. Ты знаешь, какая это работа?
- Знаю, знаю. Днем он ничего не успевает делать, все оставляет на вечер – наряды, отчеты и все такое.
- Но это действительно так, Таня.
- Но не до десяти же часов задерживаются на работе!- отчаявшись убедить собеседника в том, что стало для нее каждодневной мукой, почти выкрикнула Таня.- Он где-то там шляется с кем-то, а я сижу и плачу вечерами напролет.
Игорь молчал, не зная как и чем помочь этому горю, которое по-настоящему тронуло его. Таня и сейчас чуть не заплакала.
- Дура я, все таки,- продолжала она,- он же там и думать обо мне забыл, когда задерживается, а я переживаю, как бы с ним чего не случилось. А когда придет, мне его и близко не надо.
- Что же он?
- Ему-то что, я же его жду.
- Да - а,- только и смог он сказать, сознавая, что словами тут не помочь. Некоторое время шли молча, потом Игорь спросил:
- Как вы думаете жить дальше?
- Не знаю. Так долго продолжаться не может. Я, наверное, плохо кончу. Он и слышать не хочет о разводе. Ты, говорит, будешь большой дурой, если мы разойдемся, тебе, говорит, больше не найти такого, как я. А сам ревнивый, как черт, по себе судит. Сюда уже несколько раз приезжал на мото- цикле. Приедет, когда стемнеет, и высматривает, где я и с кем. Но сегодня его нет, интуиция подсказывает.
Игорь представил, сколько отчужденности уже накопилось между ними за эти пять-шесть лет. А что же будет через десять-пятнадцать? Однако в этих отношениях были моменты, не позволявшие делать однозначного вывода. Ее переживания о муже, когда его долго нет, и его ревность говорили о том, что они не безразличны друг другу. И, наверное, еще можно надеяться, что их отношения со временем наладятся. Но что тут можно посоветовать? Ждать, когда он нагуляется? Этого унижения Игорь не хотел предлагать Тане. Он спросил:
- Может быть, еще не все потеряно? Понимаешь, Таня, в первые годы супружества почти всегда бывает тяжело. Потому что сходятся два человека со своими привычками, взглядами и ценностями жизни. Это все, конечно, известные истины, но от этого не легче. Создание семьи – это искусство приспосабливаться к партнеру, не теряя собственной сути. По моему, я стал говорить по - книжному?
- Ничего,- усмехнулась Таня.- пока понятно.
- Видишь ли, мы часто предъявляем требования к другим, забывая, что и нас это касается. Надо почаще смотреть на себя со стороны. Вот ты уверена, что он должен быть доволен тобой на сто процентов?
Таня немного растерялась от такого вопроса:
- Н-не знаю.
- То-то и оно. И вообще, лучше бы поменьше требовать от другого, а принимать его таким, какой он есть, или уж не принимать. Потому что переделать человека невозможно и не нужно. Слава богу, людей хватает на любой вкус. Вот только как узнать, что он тебе на роду написан. Завел я тебя в словесные дебри…
- Да, надо выбираться. Пошли по домам, днем поговорим.
Они попрощались в третьем часу, а утром после завтрака, заняв очередь за лодкой, он читал свежую газету тут же, на берегу. Не успел он ознакомиться с новостями, как к нему подошла девушка с черными, как крупная смородина, глазами. Ими она сверлила его вчера на танцах.
- Простите, вы не будете так любезны покатать нас на лодке, а то мы с подружкой взяли ее, а как ей управлять не знаем, да и не сможем, конечно.
- Очень жаль, но меня уже зафрахтовали.
- Да что вы говорите? Какой пассаж! Придется нам еще кого-то поискать.
- Желаю удачи.
Когда Игорь взял лодку и подплыл к коттеджу Тани, она уже поджидала его. Недалеко были устроены мостки, с которых она, держась за руку Игоря, взошла на борт. Подождав, пока она устроится на своем сиденье, он взялся за весла, и лодка отчалила. Надев на голову голубую панаму и загребая воду за бортом, Таня предложила:
- Вчера я тебе исповедовалась, сегодня твой черед, Игорь. Я слушаю.
- О чем же тебе рассказать?
- О себе, конечно, как вы живете с женой.
- Это не очень интересно, Таня.
- Я не согласна. Это всегда интересно, бывает и поучительно. Где же нам набираться опыта, как не от вас, старших? Прости, Игорь, тебе сколько лет?
- А сколько бы ты сказала?
- Ну - у…примерно тридцать пять.
- Правильно, сорок один.
- Ого, врешь, поди?
- Зачем? Я не стыжусь своих лет. Это ваш удел. Бывает, и среди нас попадаются такие… А о семейной жизни действительно нечего рассказывать, потому что…и у нас нет взаимопонимания. Я считаю, что она не понимает меня, но и она точно так же считает, что это я не понимаю ее. Замкну- тый круг, уж лучше бы треугольник, что ли. Там хоть есть альтернатива. Тоже вот не знаю, что де- лать. Уходить - не уходить? Что посоветуешь?
- Как я могу что-то советовать, если ничего не знаю о вашей жизни.
- Обычная жизнь. Шестнадцать лет бракованному браку, двое детей. Остальное ты знаешь.
- Ты шутишь? А если серьезно?
- Что-то не хочется говорить об обыденном. Надоело. Не плеснуть ли нам чего-нибудь романти-ческого в бокал нашего с тобой общения? Стихи любишь? Прочитать что-нибудь?
- Прочитай.
- Что же тебе предложить? Вот мой любимый сонет Петрарки:
И мира нет – и нет нигде врагов,
страшусь – надеюсь, стыну – и пылаю,
в пыли влачусь – и в облаках витаю,
всем в мире чужд – и мир обнять готов.
У ней в плену неволи я не знаю,
мной не хотят владеть, а гнет суров,
амур не губит, и не рвет оков,
а жизни нет конца и мукам – краю.
Я зряч без глаз, нем – стоны испускаю,
я жажду гибели – спасти молю,
себе постыл – и всех других люблю,
страданьем – жив, со смехом я – рыдаю,
и смерть, и жизнь с тоскою прокляты,
и этому виной, о донна, ты!
- Ну как?- спросил Игорь, немного помолчав.
- Не знаю, что и сказать. Такие необычные стихи. Я не большой знаток в этом деле, но это равнодушным не оставляет. Петрарка, видно, чувствовал не так, как мы, посильней.
- Согласен. И это притом, что он даже ни разу не поговорил с Лаурой, а написал более ста пятидесяти сонетов. Вот это мощь!
- Надо же так любить,- удивлялась Таня,- а еще про любовь прочтешь?
- Нет проблем:
Любовь пуглива и прихотлива,
она игрива, как детвора,
в ней ужас пытки и боль в избытке,
но вечно манит игрой она!
- Это чьи?
- Гёте. А это Байрон:
О, многое прошло, но ты не полюбила,
ты не полюбишь, нет, всегда вольна любовь.
Я не виню тебя, но мне судьба судила
преступно, без надежд – любить все вновь и вновь!
- Хорошо,- одобрила слушательница,- а теперь свои прочти. Ты ведь тоже пишешь?
- Бывает,- декламатор не стал отпираться,- но не все сразу. О них попозже, ладно?
После обеда они пошли в лес. Вернее, для того места, куда они направились – это громко сказано, потому что это были все те же перелески, открытые и солнцу, и ветру. Шагая по тропинке Таня спрашивала о ближайших планах Игоря:
- Когда ты уезжаешь?
- Еще не знаю. Хотел заглянуть в Омск, повидать знакомых, но…
- Так ты не местный?
- Как видишь. Я – уральский.
- А как оказался здесь?
- Очень просто, приехал. Я здесь начинал самостоятельную жизнь, вместе с Сергеем. Давно это было, ты еще маленькой была.
- Ну да, не такой уж маленькой,- обиделась спутница.
- Ладно-ладно, под стол уже не ходила,- успокоил он, слегка привлекая ее за плечо. Она не отстранилась.
Так они дошли до небольшой поляны, в середине которой росли березы, и приземлились в тени их. Она прислонилась к белому стволу, а он лег на спину. Оба молчали, вслушиваясь и вглядываясь в окружающее. Мягко шелестела листва. Пронзительно вереща пронеслись два воробья, явно чего-то не поделив. Их зигзагообразный полет с трудом можно было сопровождать взглядом. Чикинь-чикинь, чикинь-чикинь,- звонко насвистывала невидимая птаха. Игорь все же отыскал сквозь листву зеленогрудую синицу.
- Таня, если я уйду…от семьи, ты бы хотела, чтобы я приехал сюда?
- Сюда?- не сразу поняла она, а подумав, сказала.- можно. Только этого же не будет.
- Почему нет? Мне же надо будет куда-то уехать. Не могу же я там после этого оставаться. У меня тут единственный и настоящий друг. А теперь и ты будешь. Будем с тобой встречаться. Да, Танюша?
Она поняла, что он не шутит, и спросила:
- Где мы будем встречаться? У нас же город небольшой, сразу увидят.
- Придумаем что-нибудь.
Они строили планы на дальнейшую жизнь, и это было вполне естественно в их положении. Конечно, они еще очень мало знакомы, но Игорь знал много примеров, когда люди дружат со школь-
ной скамьи, а счастливой жизни в семье не получается.
Собираясь в обратный путь, Игорь хотел было поцеловать Таню как бы авансом, скрепляя уговор, но она вдруг засомневалась в его искренности:
- Ты хотел ехать в Омск, но остался, чтобы кое-чего добиться?
Эти слова больно резанули неожиданностью, и он не нашел что сказать, чтобы разуверить ее.
Вечером после ужина, когда стемнело и они пошли вокруг озера, разговор был о том же. Таня говорила, что все мужчины одинаковы, только для достижения своей низменной цели одни не при- бегают ко всевозможным ухищрениям, а другие делают это охотно – обещают золотые горы, кля- нутся, божатся и т.п. Он понимал, что у него мало шансов поколебать ее подозрения – слишком мало она знала его. Чем больше он хотел развеять ее сомнения, тем сильней она сомневалась. В конце концов он устал от этих разговоров, и они холодно разошлись.
Наступил четверг. Игорь еще не отказался от поездки в Омск, но и в ее необходимости сомневался все больше. Главное, он не знал, вернулась ли Тома домой. И, конечно, он хотел быть уверенным, что его приезд не будет нежелательным. А для этого была нужна дополнительная информация, времени для сбора которой уже не осталось. Видимо, ему придется все же последовать совету друзей и не испытывать больше судьбу. Они решили, что Игорь останется еще на ночь, а в пятницу после обеда Сергей отвезет его в город к вечернему челябинскому поезду.
Четверг оказался последним днем в доме отдыха не только для Игоря, но и для Оксаны Тимофеевны с Натальей Петровной, подругами Тани по комнате. Все вместе они решили отметить это событие ужином не в столовой, а в комнате женщин.
До ужина еще оставалось время, и Игорь с Таней пошли прогуляться до поляны, на которой были накануне. Сначала они шли по разные стороны колеи, а когда скрылись за кустарником, он перешел на сторону Тани и привлек ее за плечо. Пройдя несколько метров, Таня спросила:
- От тебя вином пахнет. Ты пил, что-ли?
- Есть немного. Сегодня же последний день с Сергеем, да и с тобой.
- А я не пойду дальше с таким.
- Как хочешь.
Таня повернулась и пошла обратно, а он пошел дальше, тоже не оглядываясь. Ему было не так обидно, как досадно за женскую непоследовательность и за это отрицание. Ну выпил он с другом по такому случаю, так ведь через пару часов и она будет пить по такому же поводу. Неужели из-за этого надо устраивать такие сцены? Он шел и шел вперед, удивляясь женской логике, сокрушаясь по поводу того, что так редко встречается полное взаимопонимание между мужчиной и женщиной. И дело тут совсем не в вине. Они очень разные, мужчины и женщины, и это, разумеется хорошо, даже очень, но…бывает и плохо. И он вспомнил ту, которая окрылила его, открыла в нем это блаженство – любить. Вот с кем было полное родство и понимание! А теперь он – горький сирота…
Когда он вернулся, Таня сидела на лавочке недалеко от своего коттеджа. Сверху лавочка была защищена от солнца наклонным козырьком. Игорь сел на то же сиденье поодаль от Тани.
- Ну что, успокоилась?
- Да, а ты?
- И я. Надо ли было так фыркать?.
- А зачем ты пил, если договорились идти в лес? Опять, наверное, что-нибудь замышлял? В таком-то виде, может, ничего и не получилось бы,- с этими словами Таня вольготно потянулась, выгибая спину и демонстрируя богатый бюст. Вот ведь как обернулось! Еще пару дней назад он не знал, как утешить ее, а сегодня она издевалась над ним! Если это и было простое кокетство, то и тогда он не хотел бы иметь такую жену. Нет, сейчас он не завидовал ее мужу. Он пристально посмотрел в ее ироничное лицо и сказал тоном давно убежденного в правоте своих слов человека:
- Знаешь что, люди должны встречаться, чтобы доставлять друг другу радость, иначе это теряет всякий смысл.
Не дождавшись ответа, он пошел в газетный киоск за свежими газетами, а когда возвращался, направляясь в свой коттедж, она окликнула его и поманила:
- Ты обиделся? Извини.
- Ладно, чего там. Просто непонятно все это.
- Ты прав. Я имею в виду твои слова о радости. Только так и надо встречаться. Придешь на ужин?
- Ты хочешь этого?
- Да.
- Значит, приду.
Игорь принес шампанское и красное крепленое вино, и они посидели пару часов вчетвером, поговорив обо все на свете. Потом старшие вытурили молодых на танцы.
На площадке играл живой оркестр вперемежку с динамиком. Игорь с Таней встали в круг, где каждый танцевал свой танец, некоторые это делали больше руками, чем ногами. Игорь увидел Сергея, без особого энтузиазма выполнявшего несложные движения всеми конечностями, и ему вдруг стали бесконечно дороги эти простые «па» друга. Сердце Игоря наполнилось такой неж- ностью, какую он, кажется, еще не испытывал к другу. Пусть у Игоря нет любимой женщины, но есть друг, а единственного друга найти не легче, чем единственную. Это он знал наверняка.
Последний танец объявили белым танго.
- Я сейчас приглашу одного юношу,- пригрозила Таня,- ты не обидишься?
- Ради бога.
Игорь подумал, что она шутит, и ошибся. Она действительно ушла от него, когда заиграл оркестр. Он остался на месте, как будто ничего не случилось. А что, собственно, произошло? Подумаешь, пригласила другого. И все же…Кровь стучала в виски, а сердце – в грудь. Он смотрел в основном на Сергея с Ниной, дожидаясь их, чтобы уйти достойно. Такого свинства в отношении себя он еще не испытывал.
Кончился танец. Стали расходиться. Игорь шел в общей массе, когда кто-то взял его за руку. Это была Таня:
- Ну как ты, простоял без меня?
- Угу.
- А я отлично потанцевала с этим молодым. С тебя-то какой спрос? Он раза в два моложе тебя.
- Ну знаешь, с меня хватит. Иди…- Игорь отцепил ее руку от своей и перешел на другую дорожку. И опять застучало во всем теле. Но он взял себя в руки, стараясь не думать о последних днях, проведенных в ее обществе. Когда подошли втроем к своему домику на краю леса, Игорь казался вполне спокойным. Даже Сергей в темноте ничего не заметил.
Нина зашла в комнату, а друзья остались около машины. Игорь все это время спал в ней и лучшей доли не желал.
- Э-э, что я вижу,- удивился Сергей, когда свет из окна осветил машину,- вернее, я не вижу номеров.
Действительно, передних номеров на машине не было. Стали разбираться, что бы это значило. Пришлось позвать Нину, она внесла ясность:
- После обеда приходил какой-то мужчина и спросил, чья это машина.
- И ты, конечно, сказала, что она наша,- не вытерпел Сергей.
- А чья же она может быть, если стоит под нашими окнами?
- Не твое дело, не знаю и всё,- все больше расстраивался Сергей.
- Но это же глупо, Сергей.
- Зато теперь очень умно. Директор дома отдыха снял номера', и теперь попробуй верни их. Если бы только штраф платить, а то ведь придется ходить за ними до скончания века, да еще слушать морали. Эх!
Слова Сергея начали сбываться в то же вечер. Не откладывая дело в долгий ящик, они сходили к директору на квартиру. Тот сначала сделал наставление о пользовании автотранспортом отдыхающими в этом доме отдыха, а потом направил их к участковому милиционеру. В милиции сказали, что номера можно будет получить только в городе, их уже отправили туда. И здесь, разумеется, не обошлось без внушения. С таким «багажом» друзья вернулись к себе.
- Если такими темпами будем лишаться деталей, как бы пешком не пришлось возвращаться,- Сергей осматривал то место, где раньше были номера.
Назавтра после обеда Сергей повез Игоря в город. Попутно они решили заехать на то место, где видели вишню, и которое никак не удавалось вновь отыскать.
- Вот смотри,- рассуждал вслух Сергей, указывая Игорю на высокую железную мачту с емкостью наверху,- эта каланча должна остаться слева по борту, так?
- Так,- уверенно подтвердил седок.
- Едем дальше. Вон то сухое дерево остается…
- По-моему, опять слева.
- И я того же мнения. А вот дальше хорошие ориентиры кончаются, остаются только эти дороги-близнецы. Куда ни поверни, кажется, везде одно и то же.
Они ехали, пристально вглядываясь то вперед, то по сторонам, мобилизуя всю свою зритель- ную, умозрительную и какая там еще есть память, но остающиеся позади перелески, поляны, дороги не вызывали ощущений, что они на верном пути. Проехав какое-то расстояние они сворачивали то налево, то направо и в конце концов оказывались в тех местах, где уже были.
- Знаешь что,- отрезая прошлое от будущего сказал Игорь,- мне кажется, мы не доезжаем до того места, где надо сворачивать с этой дороги. У меня было однажды такое. Помнишь ту осень, когда рано выпал снег, а мы все еще были в совхозах?
- Было такое.
- Так вот. Поехали мы однажды из Андреевки в район согласовывать свой проект. Утром поля были голые, а за день столько навалило снега, что и стерни почти не видно стало. Возвращались поздно, при свете фар. И, представляешь, при выезде из райцентра никак не могли попасть на свою дорогу. С полчаса мы там ездили вперед-назад и так и не смогли правильно выехать, пришлось делать крюк через Викторовку. Стыдно было перед шофером и агрономом Людой, что землемер – и заплутал. А знаешь, в чем было дело? Мы просто не доезжали пару сотен метров до нужного нам места. Может быть, и здесь так?
- Может быть. Посмотрим…
Сергей выехал на широкую укатанную дорогу, по которой они больше всего колесили, и поехал прямо. По мере того, как продвигались все дальше и дальше, росло и искушение повернуть, ка- залось, на ту саму дорогу. Однако они стойко держали свой курс и минут через десять окружающее стало напоминать знакомые места настолько, что вскоре они окончательно вспомнили их. Сразу все встало на свои места: вот эта разлапистая сосна на поляне, вон тот высокий обгорелый пень, а сейчас надо повернуть направо, проехать метров сто пятьдесят и - вот оно, футбольное поле дикой вишни!
Друзья вышли из машины, разминая конечности и потягиваясь.
- Ну, полянка, задала ты нам работу. Зато будут твоим пацанам ягоды, а?- Сергей похлопал Игоря по плечу.
- Их бы сюда, они бы поползали меж этих дивных кустов.
Взяв трехлитровые банки, друзья сосредоточенно, наверстывая упущенное время, принялись собирать красные плоды.
- Как у тебя с Таней?- спросил Сергей,- я имею в виду на перспективу?
- Никак,- Игорь тоже старался класть ягоды больше в банку, чем в рот.
- Хм, а снаружи хороша.
- Редиска.
- Понятно.
Этот немногословный разговор друзьям пришлось вскоре прекратить, потому что вмешались темные силы природы. На небе откуда ни возмись появились черные лохматые тучи, закрыли солнце, поднялся ветер, деревья стали гнуться и качаться, и в этом буйстве стихии на землю упали первые теплые крупные капли. Сборщики ягод спрятались в машине. Они смотрели и слушали, как сильные струи барабанили по крыше, как они взбивали дорожную пыль. Это был не просто дождь, а настоящий тропический ливень! Вода сплошной массой обрушивалась сверху с такой силой, что, казалось, хотела смыть с лица Земли все плохо лежащее и ненужное. Да, такой ливень удается далеко не каждое лето и это, конечно, здорово, но надо, пожалуй, смываться и друзьям, а то как бы тут не застрять. Сергей не без труда развернулся, и они тихонько двинули обратно, потому что «дворники» не успевали делать свою работу.
Вот и заканчивается поездка Игоря к другу в места их минувшей молодости. Минувшей? Не - ет, это только дряхлые душой так говорят… и жены, которые спят в белые ночи. Хорошо, что он поехал, бросил все и уехал. Только из-за одного этого сумасшедшего ливня можно было ехать, не говоря уже обо всем остальном.
- Смотри-ка,- прервал думы Сергей,- здесь мы, кажется, не проезжали.
Игорь внимательно посмотрел по сторонам, и хоть немногое удалось увидеть сквозь непрекращающиеся потоки воды, было очевидно, что по этим местам они едут впервые. Еще через некоторое время они окончательно убедились, что заблудились. С одной стороны это было занятно, а с другой – не очень. Надо же такому случиться: то они не могли правильно заехать, а сейчас не могут выехать. Ливень не ослабевал ни на минуту. Просто удивительно, сколько там скопилось воды! Что ее там удерживало, такую массу? Вот уже, наверное, полчаса она низвергается, и конца-краю ей не видать.
- После этого долго ее мыть не будешь,- сказал Игорь.
- Сверху – да, а снизу? Куда ж мы с тобой едем?
- Лишь бы не стоять, а то зальет.
Еще через десяток минут они заехали в какое-то селение, а в какое именно, спросить было не у кого, на улицах ни души. Проехали это село от одного конца до другого и остановились, ибо ехать дальше неизвестно куда не было смысла. Игорь накинул на голову плащ и сбегал в крайнюю мазан- ку. Там немолодая казашка на ломаном русском как могла объяснила, как ехать дальше.
Минут двадцать они ехали по ее указаниям, а когда заехали в саженый сосновый лес и дорога стала то и дело ответвляться, не было никакой уверенности выбрать правильную из них. Они решили никуда не сворачивать и ехали по прямой, как стрела, просеке. Дождь стал понемногу стихать, но он сделал свое дело. Дороги превратились в жидкое месиво. Друзья сознавали, что если они выберутся из этого весёленького леска, то только чудом. Однако, оно не спешило к ним. Они застряли, преодо- левая очередную яму, которую нельзя было объехать. Сели капитально.
Игорь разулся, закатал джинсы и вышел из машины. Правое заднее колесо почти до половины было в воде, левое находилось в несколько лучшем положении. Игорь стал убирать лопатой грязь из-под колес, а Сергей пошел за ветками. Когда водила сел за руль, машина взревела и подалась вперед, но ненамного. Борьба шла с переменным успехом. Чуток переведя дух, они снова и снова бросались «врукопашную», отступать было некуда: до ближайшего поселка неизвестно сколько километров, а рассчитывать на то, что в этих местах в ближайшее время появится какая-то техника после такого потопа – тоже не приходилось. И все - таки фортуна улыбнулась им: откуда-то сбоку на их просеку неожиданно выехал «ЗИЛ-555». Шофер самосвала с помощником без лишних слов вытащили застрявших, а потом водитель – спаситель все же сказал:
- Вам крупно повезло, что мы поехали сюдой, потому что не смогли пробиться прямиком, а то бы сидеть вам тут…
- Спасибо, братец. Мы и сами понимаем, как влипли,- поблагодарил Сергей.
Еще примерно через час после своего вызволения из лужи «Жигуленок» без передних номеров приехал в дом отдыха «Серебряное озеро», который покинул три часа тому назад. Только теперь он приковылял с диаметрально противоположной стороны. Когда машина остановилась у домика на краю леса, Нина была занята подготовкой головы к вечернему моциону. Она увидела в открытое окно тех, с кем уже попрощалась в это день и удивилась:
- Вы еще здесь?
- К сожалению,- Сергей смотрел на голову жены в бигудях,- марафет, стало быть.
- А как же. Ты думал, я тебя только пугаю танцами? Где же вы были, позвольте вас спросить?
- Спроси что-нибудь полегче.
- Хм, заплутали, что-ли, и не знаете, где были?
- Да не, этот дождь все карты спутал.
- Так, может, останетесь еще до завтра?
- А, Игорь, слышишь, что нам предлагают? Может, действительно еще остаться на ночь?
Игорь не выходил из машины:
- Я бы предпочел ехать, раз уж настроились. Надо успеть к понедельнику на работу. Неудобно получится.
- Ладно, поехали,- Сергей занял свое место за баранкой.
И опять пришлось наверстывать упущенное, времени оставалось в обрез. Выехав на бетонку, Сергей раскочегарил свою многострадальную «старушку» не на шутку. Хорошо, что дождя в этих местах не было.
- Как-то мы с тобой доедем без номеров,- ласково спрашивал водитель машину,- стемнело бы, что-ли, быстрей.
Видимо, как беда одна не приходит, так и удача. В этот день им еще раз несказанно повезло. На трассе их остановил лейтенант милиции, неизвестно каким образом оказавшийся в столь безлюдном месте, хоть и на дороге. Друзья порядком струхнули, ожидая соответствующих санкций за превышение скорости, отсутствие номеров, да мало ли за что! А, главное, сколько времени займет выяс- нение отношений? Но лейтенант всего лишь попросил подвезти до города и как можно быстрей! Это ли не чудо?!
С таким прикрытием они доехали без проблем. Но гонка с временем продолжалась. Игорь вымыл ноги, обулся, собрал вещи. Мысли у обоих крутились на порядок быстрей, чем двигались руки и ноги. Но и в движениях не было ничего лишнего. Вот Сергей высыпал из своей банки в другую вишню и поставил в сумку друга. Игорь не отказывался, не было времени. Потом Сергей принес трехлитровую банку слив – и туда же. Игорь не сопротивлялся – бесполезно. Он в это время открыл бутылку, купленную по дороге, а Сергей открыл банку рыбных консервов. Потому что при любой спешке всегда найдется десяток секунд, чтобы принять на посошок – это святое.
- Ну, кажется, всё,- Сергей поднял рюмку,- за тебя!
- За нас,- поправил Игорь.
- За нас!
Потом почти бегом на автобус. Билет на поезд они уже не успели купить, он стоял на всех "парусах". Они заскочили на ступеньки первого попавшегося вагона. Проводница завозникала было, но они так проникновенно - выразительно посмотрели на нее, что она решила разобраться позже.
Друзья попрощались на скорую руку, и Сергей сошел на перрон, а Игорь зашел в тамбур. Проводница опустила плиту, перекрывающую ступени, закрыла дверь и зашла в вагон, сказав, что он, нарушитель, ответит за неслыханную наглость. Поезд почему-то не трогался, хотя время уже вышло. Игорь открыл дверь и Сергей запрыгнул на ступени, а потом и в тамбур, не открывая той плиты. Они крепко обнялись. Игорь прихватил губами щетинистую щеку друга:
- Спасибо, что вытащил меня сюда.
- Да? Тебе понравилось? Оставайся еще.
- Я бы остался, да надо ехать.
У обоих перехватило в горле. Поезд тронулся. Сергей сжал в последний раз локоть друга и соскочил с площадки. Некоторое время он шел наравне с вагоном, и друзья смотрели друг на друга. Игорь подумал о том, что все это время, пока он был здесь, Сергей был такой внимательный и забот- ливый, а он не смог ответить ему тем же. Почему так получилось и так ли это было на самом деле, он еще разберется, а сейчас ему хотелось отблагодарить друга за то, что Игорь, будучи здесь, снова жил счастливыми мгновениями молодости. Поезд набирал скорость, и Сергей все больше отставал. Игорь все же успел отдать самое дорогое, что еще оставалось:
- До свиданья, Сергей! Сердце мое остается здесь!
В воскресенье вечером через две недели Игорь вернулся на круги своя, а с понедельника, как и договаривались с Ильей Алексеевичем, продолжил исполнительные съемки, разбросанные по всему городу.
Лето в тот год выдалось на славу, так что и в конце августа была отличная теплая погода. Однажды Игорь с рабочим возвращались со съемки из пригорода. Народу в автобусе после очеред- ной остановки становилось все больше. Костя, рабочий, примостился со штативом и рейкой на задней площадке, Игорь с ящичком нивелира прошел в середину салона. За день автобус так нагрелся, что от духоты не помогали ни открытые окна, ни поднятые жалюзи. А тут еще эти разгоряченные тела…Игорь ощущал на спине приятную упругость. Сквозь одну рубашку он почти угадывал молодые соски, поверх которых, очевидно, тоже была одна только кофточка … Боясь шевельнуться, он умудрился - таки мельком взглянуть за плечо. Там задыхалось в этой парилке юное создание лет семнадцати. Он даже увидел истому в ее глазах. Она, бедняжка, жалась к нему, как мокрый цыпленок. В этом душном переполненном автобусе ей было так холодно и одиноко! Бери, бери его тепло, ему не жалко. Бывает, надо поделиться своим теплом не только в лютые морозы … Так они и ехали с одинаково бьющимися сердцами, пока он не вышел из автобуса. Игорь не стал заходить на работу, отдал нивелир Косте, а сам пошел на следующий автобус, чтобы ехать уже домой. Он думал о той девчонке, вернее, о таких же страждущих, которым так не хватает тепла. Позже, находясь под впечатлением недавно пережитого, он сотворил такое утешение:
Бедная девочка, не бойся,
прижмись сильнее, я не обернусь,
от тех мучений ты никуда не скроешься,
когда в глазах твоих желание и грусть.
О, эти муки тела и души!
О, эти грёзы, сны и наважденья!
Как на костре сгораем от волненья-
и тот огонь попробуй, потуши!
Вот на спине своей я слышу
твое невольное признанье –
твое горячее дыханье,
и сам я тоже чуть дышу.
Юная подружка, не робей,
я тебя совсем не осуждаю,
я тебя отлично понимаю,
и поэтому, как близкий друг, жалею…
Так он жил, делясь своим теплом, нуждаясь в тепле других живых существ, любуясь играми птиц. Он почему-то думал, что птицы играют в небе только в определенный период, например, в брачный. Оказывается, они играют, особенно голуби, все время! Как же он жил сорок лет и не видел этого?! Да, у голубей бывают минуты повышенной игривости, когда они вытворяют над крышами различные выкрутасы. Некоторые могут превращаться в жаворонков, так же быстро махая крыльями и зависая на одном месте, могут и переворачиваться через голову. Многое они еще могут делать в эти минуты повышенного веселья, но и в остальное время они никогда не летают равнодушно. Кажется, если они пролетят близко, то можно увидеть радость в их глазах, потому что ее не может не быть!
Будучи в комнате и увидя в окне птицу, он спешил к окну и провожал ее взглядом, покуда видно было. На улице он часами мог бы смотреть в небо, радуясь вместе с его обитателями. Как жаль, что голуби могут только ворковать, сколько счастливого крика было бы в небе! Иногда, глядя на эту красоту, ему так хотелось сказать рядом стоящим людям: смотрите – птицы всегда играют над нами! Но он не говорил, потому что и другие могут видеть это пиршество полета, а если пока не видят, то все равно должны открыть это сами. Только тогда это будет настоящей радостью.
Так он жил, все чаще и чаще глядя в небо, которое синим куполом нависло над его городом. В этом городе два года тому назад он встретил ее, свою единственную голубку. Она разбудила его сердце и ушла, оставив его наедине с этим горячим комочком, который не дает ему покоя ни днем, ни ночью, и не будет давать до последнего дня… или ночи.
Родная, ты давно уж не со мной,
но будешь для меня навек родной.
Родная, тебя благодарю
за все, чем ныне я живу:
за горе и далекое и близкое,
за сердце, отозвавшееся болью;
за песню, проникающую в душу,
за душу, отозвавшуюся песней.
За то, что начал замечать
движенья птиц, играющих красиво,
за павших на войне так сладко умирать...
за все, за все тебе спасибо.