Часть 2. Изостудия Сундукова
В первой части рассказа я написала о том, что мне дали в нагрузку уроки рисования, а какого-либо образования в этом плане у меня не было. Когда я училась в школе, уроки рисования заменялись другими предметами. И только в пятом классе появился молодой учитель рисования Малютин Анатолий Алексеевич. На первом же уроке повёл он учеников нашего класса на природу, к речке. На лужайке собрал нас вокруг себя и сказал: «Ребята, рисуйте с натуры, кому что понравится!» Учитель дал нам задание, отошёл в сторону и начал наблюдать.
Что такое натура, мы не знали. В классе было человек тридцать. Все бегали, играли, толкали друг друга. Когда мы уже устали от толкотни и безделья, учитель собрал всех, подвёл к большому дереву и сказал: «Нарисуйте это дерево! Кто как сможет».
Все начали что-то рисовать. Я подошла к дереву и замерла, гладя на него. Прошло уже много минут, а я ничего не рисую. Это заметил Анатолий Алексеевич, подошёл ко мне и спросил:
- А ты, Аля, почему не рисуешь?
- А я еще не все листочки сосчитала, - ответила я.
- Так, всё, закончили работу. Идём в класс! – сказал учитель.
В классе он сказал о том, что все листочки на дереве рисовать не нужно. Достаточно нарисовать ствол дерева. Учитель нарисовал на доске ещё и несколько веток и обвёл крону дерева контурной линией. На доске было нарисовано учителем дерево, похожее на то, которое дети рисовали с натуры.
Я быстро срисовала это дерево с доски, подрисовала еще несколько деревьев, одни - выше, другие - ниже. Получился лес. Учитель посмотрел рисунок, похвалил меня за мою работу.
Через месяц в библиотеке открылась выставка рисунков. Моими картинами была увешана половина стены. В конце первой четверти были подведены итоги, и я заняла призовое место. Но учителя рисования перевели работать в райком комсомола, а после этого уже никаких уроков рисования в школе не было. И чему бы я научила детей на своих уроках?!
Бог послал мне в помощь художника Анатолия Сундукова, который жил после приезда из Ленинграда уже год в столице КБАССР, в Нальчике. Он решил открыть студию изобразительного искусства на общественных началах. Это значит, что художник изначально знал, что за работу в изостудии деньги получать не будет. Примечательно было то, что это была изостудия для взрослых любителей живописи. Я прочла статью в газете «Кабардинская правда», в которой писал А. М. Сунуков об её открыти и о том, кого он приглашает туда, и где будут проходить занятия. И это было в начале сентября 1964 года. В то время я провела уже в школе пару уроков рисования.
В день первого занятия я приехала к зданию Областного Совета профсоюзов, в котором должна была состояться встреча преподавателя со всеми желающими учиться живописи. В большом просторном зале, заставленном мольбертами и табуретками, собралось много желающих, наверное, человек 45. В этом зале и проходили позднее занятия рисунком и жвописью.
Люди приехали из города Нальчика и окрестных сёл. Село, в котором я жила, находилось в 40 км от столичного города. Поскольку рейсовый автобус от нашего населённого пункта не ходил, то все жители добирались «автостопом».
Руководителем изостудии был Тауби Мусович Сундуков – это кабардинское его имя. А он, знакомясь с будущими живописцами, прибывшими на первую встречу, представился как Анатолий Михайлович Сундуков. Так его имя звучит по-русски.
На подоконниках зала лежали предметы быта, гипсовые фрагменты тела человека. В первый день мы рисовали с натуры глиняные вазы. Просмотрев все работы в конце занятий, Анатолий Михайлович назвал фамилии людей, кому бы он советовал продолжить учёбу. Я вошла в число названных студийцев и серьёзно отнеслась к посещаемости занятий, которые проходили четыре раза в неделю. В понедельник, среду и пятницу они продолжались два часа, с 17 до 19, а в воскресенье – с 9 утра до 13 часов. Родители мужа шли мне навстречу, присматривали в это время за своей внучкой.
На второе занятие приехали 19 человек, среди них - три молодые женщины. Эти люди остались постоянными посетителями изостудии. Художник-учитель начал учить нас с азов, хотя у некоторых взрослых учеников были какие-то навыки в рисовании. Начали с карандашных рисунков. Мы рисовали много набросков, штудировали гипсовые части тела, бюсты, писали модели. Был забавный случай. Рисовали с натуры портрет старика - студийца. Анатолий Михайлович подошёл к мужчине-балкарцу и сказал ему: "Но это Вы могли бы и дома риссовать. Здесь все рисуют портрет с натуры". - Не буду я его рисовать. Он мне не нравится. Старый, лысый. Мне не приятно его видеть, а тут ещё и рисовать его надо. Вон ту девушку я бы рисовал, - сказал балкарец и продолжил вырисовывать орнамент ковра.
Я же старательно выполняла все задание и впитывала каждое слово, произнесённое Сундуковым. Полученные знания отдавала своим ученикам на уроках. И дела мои ладились!
Занятия в изостудии были интересными. Анатолий Михайлович приглашал к нам известных художников, скульпторов Кабардино-Балкарии. Они рассказывали о своих работах. Как-то пришёл его первый учитель по Дворцу пионеров, Николай Гусаченко. Он посмотрел наши работы и похвалил Анатолия Михайловича за идею создания изостудии для взрослых жителей республики.
В воскресные дни мы выезжали с этюдниками за город, к реке, чтобы писать природу акварелью. Анатолий Михайлович подходил к каждому студийцу, подсказывал как и что, а то и брал кисть в руки, показывал, как это нужно было писать. Свои листы с рисунками мы должны были класть в одну общую папку и оставлять в нашей изостудии. А перед следующим занятием каждый находил свою работу, и рисунок была под рукой. Удобно. Никто уже дома не забывал его.
Однажды, перебирая листы в папке, я искала свою работу, обратила внимание на один карандашный рисунок, который излучал какую-то мощь и силу, хотя и были там изображены предметы домашнего обихода, но пропорции, светотень и блики просто завораживали. Задержав на рисунке свой взгляд, так как он мне очень понравился, продолжила дальше листать работы студийцев.Своего рисунка я не нашла. Начала перелистывать их с обратной стороны, где стояла подпись того, кто нарисовал рисунок. Нашла свою фамилию, перевернула его стороной изображения, оказалось, что понравившийся рисунок был мой. Не узнала или не ожидала, что так могла нарисовать.
Время шло. Через год на одно из занятий пришла женщина. Мы выполняли рисунок с натуры, я уже заканчивала работу. В изостудию пришла незнакомая женщина, так как раньше мы её здесь не видели.Она мельком просмотрела рисунки всех студийцев. Потом ко мне подошёл Анатолий Михайлович с этой женщиной.Стоя за моей спиной, они беседовали, обменивались мнением, давали очень хороший отзыв на мою работу, очень хвалили. Я всё, естественно, слышала и подумала почему-то, что они подшучивают надо мной. Уж очень много добрых слов сказали оба о моей картине. А мне-то казалось, что в рисунке всё как-то не так, как бы надо было мне нарисовать. Это происходит, потому что у меня врождённая неудовлетворённость своими действиями, поэтому мне кажется, что всё сделала не так, как надо. Стараюсь усовершенствовать, а всё равно не нравится. Оказалось, что эта женщина была его жена, Неолина Степановна, искусствовед по образованию. Оба окончили Ленинградскую академию художеств.
Неожиданно для меня они предложили мне летом поступать в Ленинградскую Академию художеств имени И. Е. Репина, на отделение живописи, и написали туда рекомендательное письмо.
Фото из Интернета: здание Областного Дома профсоюзов.
Продолжение следует...http://www.proza.ru/2014/05/10/481