Снег под ногами хрустел оглушительно громко и как-то совсем не как снег, а как толстый слой мелких металлических стружек на заводе, где я когда-то работал. Стоп, на каком заводе, какие стружки? Я никогда не работал токарем на заводе… И тут я вспомнил, что живу не в одном мире, а во многих мирах сразу. Какие-то из них — совсем другие, параллельные миры, а какие-то — миры моего прошлого, иногда уже прожитые, а иногда — проживаемые здесь и сейчас. Да, именно вот так: мое «здесь и сейчас» могло быть и в прошедшем времени, и в альтернативных мирах, и еще бог знает где…
Дыхание срывалось на бегу, я уже начинал уставать. Хотя я и выспался сегодня хорошо, но не успел позавтракать, как в дверь моей квартиры оглушительно заколотили, требуя открыть немедленно, несколько человек. Посмотрев — нет, не в глазок, а в дверной скрытый перископ собственной конструкции, — я увидел группу здоровенных мордоворотов в гражданском, но с оружием наготове. Ну уж, дудки — открывать такой банде головорезов. Кстати, и перископ я сделал, чтобы не подставлять, глядя в обычный дверной глазок, голову под выстрел. Я был готов к таким событиям, но все же слишком скоро как-то вычислили они меня, несмотря на все меры предосторожности.
Теперь организму не хватало глюкозы, мышцы ныли, сердце колотилось часто и с перебоями, не справляясь с нагрузкой. А хуже всего было то, что один из них стрелял слишком хорошо, и теперь с правой стороны пробитое меткой пулей легкое хрипело и кровоточило, наполняя опасной влагой рубашку под моим пальто. Еще минут пять, и подтеки крови просочились бы наружу, пятная асфальт и выдавая путь моего бегства необратимо. На пару минут мне удалось поднажать и оторваться от преследователей, завернув за угол и спрятавшись в простенок между двумя зданиями. Закуток этот был незнаком мне, однако в дальнем конце узкого прохода я увидел городскую ратушу, глухой стеной примыкающую прямо к боковым зданиям, образующим этот тупик. Вот так подарок судьбы! Иначе мне пришлось бы обогнуть бегом половину квартала, чтобы достичь ее, а так я, может быть, успел бы спрятаться в место надежное и вряд ли известное преследователям. В тупике снега не было совсем, и это давало мне надежду, что враги не догадаются, куда я пошел. И как раз в конце тупика стена левого здания делала еще один поворот, открывая мне невидимую с основной улицы железную лестницу, ведущую прямо на крышу ратуши. Я отдышался и медленно полез вверх…
Им нужен был канал поставки пентакарбония, который я открыл однажды почти случайно, копаясь в старых манускриптах в городской библиотеке. В этом мире этот минерал считался очень ценным — он напоминал земной алмаз, только превосходил его в прочности в шесть раз, а в твердости — вчетверо, и отличался замечательно красивым глубоким изумрудным цветом. Когда-то здесь его было много, так много, что цена камня была бросовой, и старые часовые мастера использовали его кристаллы для своих целей в механизмах городских часов. Кристаллы в них порой достигали веса в несколько килограммов. Только называли его по-другому в те времена, причем названия варьировались в зависимости от местности и времени. А потом пентакарбоний сменили на местную разновидность корунда, который был еще крепче и дешевле. И надолго забыли о нем. Забыли так прочно, что несколько веков прошло с тех пор, месторождения были утрачены и никто не знал, где его добывать и как. Но однажды красивый минерал был найден в Южной Америке и на отдельных островах Атлантиды и фактически заново открыт — уже ювелирами. Но новые месторождения были небогатыми и скоро исчерпались, поэтому цена минерала взлетела до небес. Так что интерес, проявленный к моей персоне бандитами, был вполне закономерен.
Часовые башни строили обычно парами на небольшом расстоянии друг от друга, скрепляя их на разной высоте через равные промежутки перемычками, — это помогало хорошо противодействовать сильным северным ветрам в межсезонье. Первоначально башни были невысокие, — сдвоенное помещение для часового механизма с циферблатами с каждой стороны лишь немного возвышалось над зданиями городских ратуш. Но когда механизм выходил из строя, вход в него просто закрывали, а над помещениями надстраивали еще один этаж и ставили новый механизм в каждой половине. Постепенно, из века в век, двойные башни росли и становились очень высокими, снизу доверху их украшали старые циферблаты былых времен. Конечно, это выглядело странновато, но такова была психология другого мира. Кто-то здесь первым начал так делать, потом идея понравилась и города даже гордились своими причудливыми украшениями. Возможно, это просто казалось людям красивым, да и мне, честно говоря, нравился их затейливый вид. И вот, когда я, листая старые страницы и с трудом разбирая архаичные формы местных языков, догадался, что пентакарбоний и старинные «твердые камни» — это одно и то же, я немедленно понял, что набрел на «золотую жилу». Вначале я тайком пробрался на первую же попавшуюся башню ночью и аккуратно взломал замок в самое нижнее часовое помещение. И первый же механизм принес мне четырнадцать полукилограммовых камней — целое состояние! Надо сказать, что почти в любом мире честному человеку заработать на скромную квартиру и обеспеченную жизнь так же нереально, как и в России, и я ухватился за предоставившуюся возможность безо всяких колебаний. Так я стал грабителем часовых башен.
Труднее всего было найти сбыт, но мне на помощь пришла Сеть — местная разновидность нашего Интернета. Компьютеры здесь были намного примитивнее земных, но я и в них неплохо разбирался. Наладить анонимную поставку удалось через многочисленные камеры хранения на вокзалах и виртуальные деньги того мира, менее ограниченные в хождении, чем на нашей Земле. И все же меня выследили…
Отмычки для старинных замков у меня всегда были с собой, и открыть самое нижнее помещение не представляло бы труда, если бы не вконец заржавевший механизм замка. Из последних сил я боролся с заевшей дверью, и тут высоко, намного выше меня, раздался какой-то шум, — в этом городке ратуша была невелика, всего шесть этажей, и на самом верхнем этаже распахнулась дверь в такое же точно помещение, только самое новое, в котором стояли самые последние работающие ныне часы. Из дверцы на металлические скобы лестницы выбралась невысокая светловолосая девушка в поношенном буром комбинезоне из толстой кожи. Она с опаской глянула вниз, и наши глаза встретились. В отчаянии я прижал палец к губам, надеясь, что ничего плохого она не подумает: ну кому, в самом деле, может быть нужно забраться в давно заброшенную комнатку, — разве что бездомному бродяге. Надежды мои оправдались: девушка кивнула головой и, обращаясь к кому-то в открытую дверь, начала что-то громко выспрашивать, отвлекая внимание. Благодаря этому я успел доломать старый замок, вполз в комнату, закрыв за собой дверь, и в этот момент потерял сознание…
Очнулся я на куче какого-то тряпья, укрытый чем-то мягким, с ощущением, что кто-то меня уже перевязал. Приоткрыв глаза, я сперва заметил тусклый свет, струящийся из щелей между стеной и круглым древним циферблатом. Темная фигура за пределами этого неясного потока света пошевелилась и переместилась так, что я мог ее видеть. Это была она — все та же девушка в комбинезоне. Только теперь лицо ее показалось мне знакомым.
— Не бойся, все хорошо. Дедушка тебя не выдаст. Главное было, чтобы он не вскрикнул от неожиданности прямо там, наверху, тогда бы нас заметили. У него сердце барахлит, и от этого он очень нервный…
— Кто вы?
— Часовые мастера. Мы обслуживаем ратуши в трех окрестных городках и в столице. Теперь полежи, тебе нужно отдохнуть. Дедушка ушел за антибиотиками в аптеку, скоро вернется. И воды и еды тоже обещал принести.
Она пододвинулась еще ближе, и я, наконец, сумел разглядеть ее лицо. И это была ты — почти в точности такая же, как сейчас, только волосы были намного светлее и коротко подстрижены в кружок. И, конечно, ты была здорова… Ты поправила ворох тряпок, чтобы мне было еще теплее, и снова отодвинулась.
У меня было отчетливое ощущение, что это не просто параллельный мир, а именно та самая последняя прожитая мною жизнь, в которой мне удалось встретиться с тобою — до этого раза. В моей личной последовательности воплощений, конечно.
Что было с тобою дальше, я не знаю. Долго ли ты прожила еще в том мире и жила ли еще потом в других мирах или тоже после этого родилась уже здесь, — так и осталось неизвестным. Потому что в этот самый момент я почувствовал резкую боль в правом легком: прорвалась едва державшаяся уже поврежденная пулей артерия, и мои легкие начали быстро заполняться кровью, перекрывая дыхание. Я снова раздвоился, чувствуя себя одновременно просыпающимся на моем скрипучем диване в привычном мире и умирающим от огнестрельного ранения в старой часовой башне неведомого города в мире, где Атлантида не ушла под воду двенадцать тысяч лет назад, а Африка так никогда и не отделилась от Евразии, где остались навсегда причудливые двойные башни с множеством циферблатов, красивый зеленый камень, погубивший меня, и твое перепуганное лицо, медленно меркнущее передо мною — последний образ, навсегда запечатленный в сознании перед тем, как я снова ушел в вечность...