Серое небо скрывали тучи, дождь беспощадно хлестал по гладкому, пропахшему сыростью асфальту, скатывался каплями по кожаному черному плащу. Шаги ударами отражались от серых мокрых стен. Бесшумный щелчок – черный зонт над головой, чтобы ничто не нарушало твоего превосходства. Настоящий аристократ с тонкими бледными губами на мраморном лице, обрамленном черными гладкими волосами. Невозмутимость и презрение к окружающим, тем редким беднягам, которые шарахались от непонятного ужаса, он следовал за тобой по пятам, окутывал идеальный силуэт и делал мир еще более серым и безнадежным. Дождь не приносил ощущения обновления, он смывал существующие границы, растворял очертания людей, бил их по лицу. Воздух был пронизан льдом и колючими иглами впивался в кожу. Чувств не было. Не осталось жалости или милосердия. Железные шаги как удары раздавались в переулке, тонкие пальцы в гладкой черной перчатке сжимали трость, а ее стук вторил грому шагов. Кислород давил на легкие, не позволял дышать, но только не тебе. Твоему застывшему, оледеневшему, окаменевшему телу не нужен был столь бесполезный процесс, как дыхание.
Дождь пошел еще сильнее. Непроходимая стена делала и без того одиноких людей последними выжившими в сплошном мраке. Почерневшее небо сверкало прозрачными молниями, раскаты грома эхом отдавались в грудной клетке и выходили наружу звуком четких шагов. Раз, два, три. При виде тебя люди убегали, прятались или же замирали, содрогаясь от ужаса, который по большей степени выдумывали себе сами, не умея правильно прочитать эмоции на абсолютно хладнокровном ледяном бледном лице.
- Простите, прошу, я .. я не хотел, прошу, простите, - лепетал насквозь промокший мужчина, часто моргая из-за капель дождя, которые попадали в глаза. Этот человек довольно сильно ударил тебя в плечо при столкновении и даже выбил трость из руки.
Ответом ему было молчание. Капли льдинками стекали по плащу и зонту, разбиваясь в осколки о бездушный асфальт. Раз, два, три.
Мужчина что-то еще произнес не слушающимися от холода губами, осторожно подал тебе трость и убежал прочь. И вновь железные шаги далее по дороге. Никто не обернулся на блеснувшую во мраке ярко-красным и впившуюся шипами в холодную поверхность асфальта розу. «Самые прекрасные цветы растут из грязи, самые прекрасные люди – это мрази».