МЕСТЕЧКИ ЗНАТЬ НАДО!
История, конечно, абсолютно анекдотическая, хотя деньги в ней фигурируют огромные.
Провинциальный российский гражданин еврейской национальности, не имеющий никакого образования, сорвал грандиозный банк, запросто обманув именитых искусствоведов Лувра. Да так, что вся Европа смеялась до упаду.
Корона из Российской империи
Хмурое февральское утро 1896 года, на северный вокзал австрийской столицы прибывает поезд. Из вагона второго класса выходит невысокий сутулый пассажир в помятой шляпе, потертом пальто, держа в руках старенький саквояж.
Расписываясь в отельной книге второразрядной привокзальной гостиницы, он пишет: «герр Шепсель Гохман, купец из города Очакова, Россия». Представьте: через сто лет его автограф будут с гордостью демонстрировать всем постояльцам в качестве главной местной достопримечательности!
А пока что неприметный господин с рыжими усами отправляется в Венский императорский музей, где его по предварительной договоренности принимают директора Бруно Бухер и Гуго Лейшнинг.
Шепсель Гохман открывает свой видавший виды чемоданчик. А там – несколько горстей золотых древних колец, старинные монеты, ожерелья, чудесной работы серьги и драгоценные фибулы, скреплявшие две тысячи лет назад одежды древних греков. Но главное – перед ошеломленными директорами появляется завернутая в шерстяные тряпки массивная, не меньше фунта, сияющая чистым золотом тиара легендарного царя Сайтоферна, подваренная ему, согласно преданию, в 2001 году до нашей эры греками!
Опытные музейные работники буквально потеряли дар речи. Бережно поворачивая тиару, они внимательно рассматривали орнаментальные фризы, между которыми находились знакомые каждому историку изображения сцен «Илиады» и «Одиссеи». Тиара сохранилась в прекрасном состоянии, лишь ее нижний пояс был слегка поврежден длинной и глубокой вмятиной.
Откуда у почтенного герра Гохмана такая редкость? Тот охотно рассказал: мол, прошлым летом арехеологи проводили раскопки в Ольвии, что в тридцати километрах от Очакова, и разрыли могилу с богатым кладом – ту самую, в которой был захоронен царь Сайтоферн со своей женой. Вот у одного из археологов Гохман и купил тиару за огромные деньги. Поэтому хочет он получить за нее не меньше двухсот тысяч франков.
Для венского музея эта сумма была просто фантастической. И поскольку продавец уступать в цене или отсрочить платеж категорически не соглашался, пришлось от покупки отказаться.
Сказки Гохмана
Шепселю Гохману не очень повезло: он родился пятым сыном в семье бедного очаковского сапожника. Образование получил в местном хедере при синагоге – этого хватало, чтобы по субботам читать Талмуд и считать деньги, которые водились нечасто.
Гохман пытался заниматься мелкой коммерцией, покупал и продавал, все, что под руку попадалось, мотался по округе. Во время поездок он впервые услышал эти загадочные и манящие названия: Боспор, Понтикапея, Херсонес, Ольвия. Каждый год археологи открывают новые погребения, находя в них ювелирные украшения, расписные керамические вазы, мраморы. И часть найденного уходит налево – коллекционерам, которые готовы платить за это немалые деньги.
И тут Гохману пришла в голову мощная идея: а что, если заняться подделкой древностей? Взять хотя бы мраморы – обломки колонн, доски с надписями – ведь можно повторить их, имея перед глазами картинку-образец. А у Гохмана как раз есть хороший знакомый - опытный мастер Яков Нахумович, который много лет делает памятники для Очаковского кладбища.
Правда, нужен еще один специалист – чтобы состарить подделку на две тысячи лет, чтобы подобрал соответствующий текст, начертания букв… Такой отыскался быстро – столичный студент-историк Семен Колтович, ежегодно выезжающий на юг с археологическими экспедициями.
И дело закрутилось. В крохотный магазинчик Гохмана на Арзамасской улице стали заходить солидные покупатели – не за лакричными леденцами и горьким перцем, а за античным мрамором.
Яков Нахумович исправно мастерил подделки, получая по два червонца за штуку, а Семен Колтович давал четкие инструкции, получая за каждую консультацию по пятьдесят рублей.
Пять лет бизнес процветал – но потом Шепсель почувствовал, что рынок насыщен и надо срочно придумывать другую тему, переключившись на старинные монеты и ювелирные украшения. И отправился в Одессу, на Успенскую улицу, 36, где трудился скромный ювелир, двоюродный брат свояченицы родного дяди Израиль Рухомовский.
Тот, недолго подумав над необычным предложением, вздохнул и сказал: Шепсель, таки да!
Месть и закон
Хотя в лучшие годы Шепсель Гохман регулярно получал за свои подделки по двести-триста рублей ассигнациями, он был очень скаредным хозяином. И молодой красавице-жене Малке выдавал по нескольку рублей, обязательно читая при этом нравоучения о ее расточительности.
Скоро Малке это надоело – поскольку и по мужской части Гохман явно не был героем.
В итоге мадам Малка, оформив развод по законам иудейской религии у очаковского ребе, уехала в город Николаев к своему новому избраннику Иосифу Фришену. Это была очень удачная партия. Фришен имел состояние в полмиллиона рублей и знаменитую на всю страну коллекцию древностей. В художественном мире он слыл большим знатоком, дружбу водил с образованными людьми, любил выезжать за границу и вообще вел широкий образ жизни.
И Шепсель Гохман решил отомстить бывшей жене – весьма оригинальным способом. Летом 1895 года в приемную к Фришену явились два крестьянина, братья Степан и Максим Тороповы. Они рассказали, что рядом с их деревней ведутся археологические раскопки, и они, помогая ученым, нашли пару занятных вещиц. После чего на свет появилась холщовая котомка, а в ней – золотые кинжал и корона, богато украшенные тонкой чеканкой, с множеством искусно выполненных фигур и дарственной надписью, в которой указывалось, что вещи преподносятся в знак почтения самому Ахиллу Понтарху!
За товар братья запросили огромную сумму – двадцать пять тысяч рублей ассигнациями. После торга сошлись на семнадцати тысячах. На следующий день счастливый обладатель раритетных вещей легендарного греческого царя поехал к своему другу, Эммануилу фон Штерну, директору Одесского археологического музея – похвастаться. Но тот сразу разобрался, что это поделки, указав на грубые несоответствия. Начертание букв на кинжале отсылает к 4-3 векам до нашей эры, а надпись на короне датируется 3-4 веками нашей эры. Так что находиться в одном захоронении они никак не могли!
Пока Фришен горевал, в приемную директора привели двух братьев, все тех же Степана и Максима, которые решили предложить музею несколько найденных ими на участке золотых монет.
Разумеется, их тут же препроводили в участок, где выяснилось, что товаром братьев снабжал никто иной, как Шепсель Гохман!
Услышав фамилию бывшего мужа своей обожаемой Малки, Фришен проявил истинное благородство и решил делу ход не давать.
А Шепсель Гохман процветал. Он активно продавал свои подделки не только частным коллекционерам, но и смог обмануть несколько музеев. Аппетиты разгорались. Тут умный студент Семен Колтович очень кстати рассказал легенду о тиаре Сайтоферна. Якобы она существовала, так почему бы ее не изготовить?
Так скромный одесский ювелир Израиль Рухимовский получил самый ответственный в своей жизни заказ.
Старое – это хорошо сбытое новое
Предлагая тиару Сайтоферна Венскому императорскому музею, Гохман прекрасно понимал: сделка не состоится, поскольку нет у музея таких огромных денег. Но комбинация была задумана многоходовая – сам чемпион мира по шахматам Стейниц бы позавидовал. Расчет состоял в том, что разгоряченные видом тиары венские директора расскажут о ней своим знакомым – так и получилось.
В качестве помощников Гохман выбрал двоих проверенных специалистов – известного венского антиквара Антона Фогеля, державшего лавку в престижном районе города, на улице Маргариты, 20, и Иоахима Шиманского, маклера, который регулярно снабжал художественными произведениями лучшие музеи мира. Реноме и у того, и у другого было отменное.
Так что никто не удивился, когда Шиманский и Фогель прибыли в Лувр – с тем самым потертым гохмановским чемоданчиком.
Их уже ждала целая делегация: за овальным столом сидели месье Кемфпен, директор Лувра, руководитель античного отдела Эрон де Вилльфрос и целая команда самых авторитетных в Европе экспертов. Все они знали о находке тиары Сайтоферна и сошлись во мнении: ее упускать нельзя!
После долгого изучения тиару признали подлинной, а спонсоры Лувра выделили искомые двести тысяч франков на покупку достояния. В результате пятый сын бедного сапожника Шепсель Гохман получил на руки 86 тысяч франков. А его компаньоны, Фогель и Шиманский – 74 тысячи и 40 тысяч соответственно. Драгоценная тиара была установлена под стеклянным колпаком на самом почетном месте экспозиции. Толпы посетителей собирались в Лувре, чтобы полюбоваться невиданным сокровищем…
Тиара одного актера
Но уже через два месяца, в мае 1896 года, профессор Санкт-Петербургского университета Веселовский, поехавший во Францию специально, чтобы посмотреть на тиару Сайтоферна, разразился по приезде убедительной статьей, в которой доказывал: это просто искусная подделка!
Вы только всмотритесь внимательно в фигуры на короне, их жесты, лица, одежды! – взывал ученый. – Это вовсе не пластичные и грациозные древние греки, а современные лицедеи из провинциального театра.
А через несколько месяцев в солидном журнале «Revue Cosmopolis» появилась статья крупнейшего искусствоведа Адольфа Фуртвеглера. Тот полностью поддержал мнение петербургского коллеги, дополнив его доказательства своими. Страсти разгорелись нешуточные.
Почтенная публика в разных странах разделилась на два лагеря: одни продолжали считать тиару Сайтоферна подлинной, другие поверили, что это всего лишь искусная подделка. И тут на осеннем конгрессе археологов в Риге выступил директор Одесского музея фон Штерн, который рассказал о русских торговцах подделками и в качестве примера привел случай своего друга Иосифа Фришена. Прозвучавшая в связи с этим фамилия Гохмана, уже засветившаяся в историей с продажей тиары, укрепила сомнения скептиков. Только руководство Лувра пребывало в полной эйфории, поскольку число посетителей, желавших посмотреть на уникальную тиару, росло не по дням, а по часам.
И вот – неизбежное скандальное разоблачение. В нескольких парижских газетах одновременно появляется открытое письмо знаменитого ювелира Лифшица. Он заявляет, что во время своей недавней поездки в Россию видел истинного создателя тиары Сайтоферна. Этого человека представил Лифшицу директор Одесского музея фон Штерн, который профессионально занимается вопросом подделок и знаком со многими выдающимися фальсификаторами. Зовут мастера Израиль Рухомовский, авторство свое он не отрицает и говорит, что получил за тиару хорошие деньги – примерно две тысячи рублей!
Парижане были в восторге и с удвоенной энергией повалили в Лувр. Но увы: тиары на ее почетном месте под колпаком уже не оказалось. Руководство Лувра поторопилось запрятать ее в запасники – но это уже не могло остановить вал скандальных публикаций и шумихи. Правительство даже назначило специальную комиссию, которая должна была разобраться в ситуации. А вскоре сам Рухомовский сообщил: он готов приехать в Париж, если ему оплатят 1200 франков на дорожные расходы.
И таки приехал! Дешевую гостиницу, где остановился Рухомовский, плотным кольцом окружили репортеры. Портрет ювелира и фото тиары в самых разных ракурсах обошли все газеты. Однако на первой же встрече правительственной комиссии с Рухомовским выяснилось такое его дремучее невежество в вопросах археологии и истории, что специалисты были просто потрясены. Рухомовский понятия не имел, кто такой Одиссей и кто такая богиня Нике, которых он изобразил. Как же он это сделал? Да очень просто! Женщину скопировал с ожерелья, найденного в Тамани.
Конокрад, который коней уводит – он же Одиссей, - на каждой вазе, что раскопаны в Кречи, нарисован. А ту часть фриза, где человека сжигают на костре, Рухомовский взял со щита Сципиона, который хранится в Лувре. Понятно, сам почтенный ювелир в Париже до этого никогда не бывал. А зачем, если в Одессе в любой порядочной книжной лавке можно купить каталог за два целковых!
Мэтры, ясное дело, не поверили. И тогда Рухомовский предложил: дайте мне, мол, инструмент и материал, я вам любую часть короны за час сделаю по памяти!
Эксперимент был тут же проведен. И потрясенная правительственная комиссия выдала авторитетное заключение: «Часть фигурного фриза, изготовленная российским ювелиром Израилем Рухомовским, абсолютно идентична хранящейся в Лувре тиаре».
Впрочем, Шепселя Гохмана родственник не сдал. На вопрос о заказчике объяснил, что корону ему заказал какой-то совершенно неизвестный, очень важный господин. И бедный ювелир лишнего спрашивать не стал, а просто с усердием выполнил заказ.
По просьбе парижской полиции по месту жительства допросили Гохмана, который заявил: тиару он получил из рук студента-историка Семена Колтовича, который каждое лето работал на раскопках близ Очакова. А на запрос о студенте Колтовиче столичное полицейское управление ответило, что таковой действительно числился в университете, но в 1898 году скончался в Обуховской больнице от скоротечной чахотки. Круг замкнулся, и дело о тиаре Сайтоферна было закрыто.
Разумеется, репутация Шепселя Гохмана, и без того небезупречная, оказалась очень сильно подмоченной. Новых клиентов ждать не приходилось. И Шепсель вскоре эмигрировал в Америку, где и стал жить припеваючи. Туда же отправился и Израиль Рухомовский. Причем после его отъезда ходили слухи, будто деньги на дорогу небогатый ювелир получил, изготовив якобы антикварный золотой скелетик, который потом попал в коллекцию венскому банкиру барону Ротшильду.
А злополучная тиара Сайтоферна была изъята из Лувра и переместилась в Парижский музей декоративного искусства, где хранится и поныне…
…Мораль сей анекдотичной истории очень проста. Хотя со времени изготовления тиары Сайтоферна прошло больше ста лет – будьте предельно бдительны, господа коллекционеры!
Пусть у вас ангажировано множество высокопоставленных экспертов и советчиков – никто в итоге не гарантирует, что ваше очередное антикварное приобретение не произведено в Одессе, на Успенской улице, каким-нибудь двоюродным внучатым праправнуком бедного еврейского ювелира Израиля Рухомовского. С применением самых передовых технологий 21 века, разумеется.