Мне пришлось долго идти вдоль какой-то банальной столичной улицы, кишащей машинами и людьми. По левую руку - солидные серые здания: фасады измазаны туско-оранжевым светом фонарей, портики подперты упитанными дорическими колоннами, и все в таком духе. Шум и толкотня послерабочего времени. Я уже почти смирился с бесконечной унылостью камня и суеты, утешая себя мыслью, что, вероятно, есть некий еще не открытый закон природы, согласно которому даже в этом умопомрачительном городе должно быть что-то примитивное и банальное, как вдруг заметил высокую стену на другой стороне улицы.
Старый красный кирпич, гостеприимно убранный поверху колючей проволокой, выглядел вполне одухтворенным и сам по себе, но то, что простерлось выше, заставило меня вздрогнуть. Высокие деревья. Соседство старых стен с буйной растительностью всегда гипнотизировало меня, а тут все ингредиенты были, как в аптеке: мощные, развесистые кроны, плевавшие на нюансы землевладения, вывесили свои ветви за стену и над ней, создавая где-то по ту сторону - между стволами, шершавыми кирпичами и листьями - пространство, полное сумрака. Мне вовсе не надо было видеть его глазами, чтобы оказаться мгновенно втянутым в иной мир - уличное застенье, ничем не уступающее домашнему зазеркалью.
Прозрачная каштановая темнота плещется между стволами, как вода в заброшенном аквариуме, источая запахи сырой земли и зелени и загоняя разум в неразрешимый тупик при попытке разделить ощущения зрительные, обонятельные и тактильные. Любой звук обречен плавать на поверхности, как убогий пластмассовый шарик в болоте, не в силах вторгнуться в заповедник тишины и теней. Здесь никого нет и никогда не будет - присутствие неведомого чего-то поглощает любое существо, распыляя его далеко за пределы физического места и времени. Колыхание ветвей - движение воздуха - плеск теней - биение сердца. Я точно помню, что-то из этого должно быть в моей груди, вот только забыл, что именно. Легенды живы и никогда не умирали, как и не являлись досужей выдумкой наших предков: одно мгновение в сумрачном мире стоит столетий суеты по другую сторону стены, и невозможно вспомнить, чем была твоя жизнь до прихода сюда. Ты всегда можешь найти ворота и вернуться к делам и металлу, но очень сложно, уходя, не запутаться и не оставить свой пульс влажной темноте, прихватив вместо него нервный трепет листьев. Сосуды сообщаются только раз, и разделить их уже невозможно. Ты вернешься. К этой, или любой другой, заросшей чарами стене.
"Деметра спросила у дочери, ела ли та что-нибудь в загробном мире, и Персефона ответила, что съела гранатовые зернышки. Тогда Деметра объяснила дочери, что теперь ей придется проводить треть года в загробном мире".