Питер Фултон писал отчёт о количестве умерших за прошедший день. За окном было темно, только фонари на здании госпиталя освещали улицу. Часы на столе показывали без трёх минут час, и Фултон, увидев это, пару раз сильно зажмурился, пытаясь сосредоточиться.
Двадцать два года жизни он отдал медицине, и уже больше года он работал в этом госпитале. На дворе стоял 1916-й, 19 января. Тринадцать человек спасти не удалось.
Уставшая старшая сестра заснула на диване, так что Питер решил провести подсчёт самостоятельно. Он делал это не первый раз, и теперь каждый человек в столбце «умер» становился просто набором букв. И свободным местом для тех, кто ещё надеялся на спасение.
Если бы эти калеки могли биться за место в госпитале, они бы это делали. Но их участь решали врачи. Тот, у кого были шансы выжить, принимался в первую очередь. Чем меньше шанс на спасение, тем выше вероятность, что раненому солдату откажут в первой помощи. Сначала оперировали тех, кто потом ещё мог вернуться на фронт и принести там пользу.
Питер планировал помогать солдатам непосредственно на передовой, но начальство отправило его в этот госпиталь. Здесь работы тоже хватало – сказывалась близость к фронту.
Сейчас, ночью, было тихо. Днём до госпиталя долетали звуки отдалённых боёв, заставлявшие нервничать некоторых пациентов. В ближайшей к кабинету Фултона палате кто-то слабо закричал. Через мгновение послышался лёгкий топот ног одной из медсестёр, скрипнула дверь. Питер прислушался, а затем дописал последнюю фамилию. Теперь можно хоть немного поспать.
Но врач ещё не успел даже подняться из-за стола, когда дверь отворилась, и в проём аккуратно заглянула медсестра Гилмор – совсем юная девушка, не успевшая закончить обучение, но рвущаяся во Францию, чтобы помочь нуждающимся.
– Доктор Фултон, – едва уловимый акцент выдавал в ней уроженку Уэльса, – нужна ваша помощь.
В палате, куда пришёл доктор, лежали три солдата, которым уже не суждено было вернуться на фронт. Двое с ампутированными ногами спали, а третий, с обрубком вместо кисти, полусидел на подушках. Пострадала не только его рука – всего несколько часов назад Питер самолично вытащил осколки снаряда из его тела.
– В чём дело? – спросил Фултон, подходя к пациенту.
Только приблизившись, он заметил, что голова солдата безвольно упала на грудь. Предчувствуя неладное, доктор дотронулся до шеи военного и понял, что помочь уже нечем.
– Он же только что был жив, – пробормотала медсестра, побледнев. – Он зачем-то просил позвать вас.
– Увы, – выдохнул Питер, не отрывая взгляда от мёртвого солдата. – Надо позвать Джима, чтобы убрал тело. Готовьте документы.
Через несколько минут отчёт пополнился ещё одним именем. «Фамилия, Имя, Номер»… Питер устал от этих слов, устал от длинных солдатских номеров и от ручки, давящей на палец.
Осознавая, что вновь выбрал не того человека, Фултон почувствовал раздражение. Сколько раз он уже выбирал не тех, а потом терял и их? Бесконечная вереница ошибок, которые изнуряли доктора, мешали нормально работать. Каждый день он боялся снова помочь не тому, а затем в тот же день записывать имя прооперированного в отчёт.
Фултон уже спал, когда мимо его кабинета пронесли мёртвого солдата без правой кисти, а медсестра Гилмор, стараясь не заплакать, перестилала опустевшую койку.
Обход госпиталя впервые за долгое время обрадовал Фултона – нескольких человек скоро можно было выписать. Иногда же казалось, что из госпиталя лишь один выход – ногами вперед.
Врач, лечащий контуженых, зашел к Фултону во время обеда и, усевшись рядом, негромко произнёс:
– Доктор, вы, полагаю, помните некоего рядового Картера?
Питер кивнул и внимательно посмотрел на врача, лейтенанта Олдри. В отличие от Фултона, лейтенант служил некоторое время, затем устроился на прифронтовую перевязочную станцию, но позже повредил ногу и теперь работал в госпитале. Это был человек лет тридцати шести, и лицо его покрывали мелкие рытвины. Он имел обыкновение почесывать щёку во время разговора и странно щуриться, когда кого-то слушал.
– Так вот, этот Картер утверждает, что его зовут Сэмюэль Барнс, – продолжил Олдри и провёл пальцами по щеке. Питер помнил, что это означало озадаченность лейтенанта.
– А документы его так и не нашли? – поинтересовался Фултон, перелистывая журнал со списком прибывших.
– Нет, сэр. Даже номера нет.
– Но он назвался Картером. Так написано в журнале. Вот: «18 января, рядовой Майкл Картер, пехота». – Фултон нахмурился. – Кажется, это сказал водитель грузовика, что его привёз, да? – Лейтенант кивнул. – Тогда ясно, почему не обозначен полк. Контузия, амнезия… Может, он вспомнил своё настоящее имя?
Олдри лишь неуверенно пожал плечами. Фултон решил самолично поговорить с пациентом.