Из цикла «Про Миньку».
Минька и дикие животные.
Кошек Минька не любил. Кошки гадили, где попало, драли обои и мебель. Однажды тварь даже умудрилась расколотить припрятанную в сортире чекушку. Собаки нравились Миньке значительно больше, поскольку их сажали на цепь. Правда, на цепи они брехали, что раздражало, особенно по ночам. С фауной он был знаком поверхностно, посредством зоопарка и телевизора, и потому диких животных Минька не знал и любить не мог. А любил Минька халяву, особенно выпить-закусить. Приглашения принимал с удовольствием, а если отказывался, то вынужденно и потом переживал. Нет, был он не жадным, а совсем даже щедрым и хлебосольным, бывало, сам угощал, если попросить. Но, чего не отнять, подарки разные и знаки внимания очень уважал. Поэтому, когда Директор сообщил, что они вдвоём отправляются в командировку в Италию, Минька обрадовался. Он обрадовался ещё больше, узнав, что все расходы несёт принимающая сторона. Это была настоящая халява! Замечательная! Без дураков. Он понимал, что удача улыбнулась не случайно, а явилась результатом кропотливых и длительных усилий Директора, за что был ему бесконечно благодарен. Потом Минька огорчился. Оказывается, командировка была рассчитана только на четыре дня, программа ожидалась напряжённой, и в море помыться не удавалось. Но Директор напомнил про дарёного коня и сладкий уксус, и Минька успокоился… Потом Минька спросил, сколько брать на карманные расходы. Директор сказал, что тратить придётся только на сувениры и проституток. Проститутки Миньке нравились, но стоимость услуг он не знал, а Директора спрашивать стеснялся. Тот являл истинный образец морали и высокой нравственности.
… Выходя из самолета, Минька чувствовал себя порядком уставшим из-за бессонной ночи и сразу окунулся в липкую жару Венеции. Тут же, не без яда, намекнул Директору, что здесь не привычная Неметчина, что в этих местах, наверняка, говорят на таком языке, которого он, то есть, Директор не знает.
- Крэдо бэне, перо, кэ тутто сарранджи*, - успокоил тот.
Минька удивился, но зашёл с другого бока и традиционно поинтересовался топонимическими особенностями местности в привязке к происхождению названия города. Директор ответил, что Минька и сам бы мог сообразить, опираясь на свой логический аппарат. Минька сказал, что Директор ему льстит, и у него, Миньки, совсем не такой уж «аппарат», чтобы на него опираться, он и так его находит с трудом, когда идёт попИсать. Тогда Директор, как обычно, терпеливо и доступно объяснил, что название города безусловно связано с тем растленным развратом, который царил на этих островах с незапамятных времен. Карнавалы только добавили разврату изыска. А уж, где разврат, там, понятно, и сопутствующие ВЕНЕрические заболевания. Директор добавил, что венецианский блуд суть подростковый петтинг по сравнению с половой распущенностью самого Миньки.
Что терпит он, Директор, безрассудное Минькино распутство, пока оно не вредит производственному процессу; но Минька должен подумать о себе, вернее о своём возрасте, потому что уже далеко не мальчик, хотя и хранит потрясающую редким бесстыдством коллекцию видеопорнографии на антресолях в шкафу. А человеку со здоровыми сексуальными инстинктами, не нуждающемуся в стимуляции, каким, кстати, является Директор, эту гадость и в руки брать противно. Прения прекратились, так как появились встречающие.
... Всё было по высшему разряду: с индивидуальным гидом, экскурсией по главным достопримечательностям и лёгким ланчем на берегу с видом на Сан-Джордже Маджоре. Заказали лазанью с морепродуктами. Это была малоаппетитная бесформенная клейкая масса из толстых макарон с кусками синеватых щупалец, но голод она утоляла.
Гид сказала, что неподалеку похоронен Дягилев. Это не прибавило аппетита, но Директор произнес:
- Ага! – и объяснил Миньке нетрадиционную привязанность покойника к Нижинскому.
Это подтверждало теорию исторически безобразного разгула страстей в этих краях. Про Нижинского Минька знал. Тот вывел одноимённый сорт огурцов.
Венеция Миньке понравилась, потому что от каналов, вопреки рассказам, не веяло мочой. Потом появилась большая компания итальянских президенте и диретторе, которая на кавалькаде «мерседесов» увлекла друзей за сотню километров в другой город. Там им предоставили по номеру в «Амбассадоре» и дали полчаса на сборы до ужина. Когда элегантно одетый Директор зашел за Минькой, тот стирал носки. Директор его похвалил и спросил, есть ли у него сухие. Минька сказал:
- Обижаешь, - но не обиделся.
Ужинать везли в потёмках по горам около часа. В охотничьем ресторанчике уже ждали. Поджаренный сыр, копчёная поросячья ляжка и бокал шампанского в небольшом дворике для разминки. Далее проследовали в зал с колоссальным круглым столом, где без проблем разместились все шестнадцать человек. Скатерть была настолько громадной, что, ниспадая, укрывала пол. Минька посетовал, что руки такой простынею вытирать неудобно. Подошел хозяин. Все сказали:
- Бона серра!**
Минька ничего не сказал, а спросил, что это означает. Директор ответил, что так зовут хозяина. Засуетились официанты, принесли карту вин. Минька убедился, что водки не будет, и заказал «красненького». Предложили закуски. Итальянцы рекомендовали карпаччо, а Директор объяснил, что это вяленая оленина. Минька уже успел безболезненно переварить дневную лазанью и был настолько голоден, что согласился бы и на советские пельмени восемьдесят третьего года рождения. На белоснежном фарфоре заалели прозрачные ломтики в темно-коричневой кашице. Кашица оказалась брусничным вареньем. Минька отметил, что горчица или хрен были бы уместнее. Директор упрекнул в отсутствии тонкого вкуса и пожалел, что все попытки сделать из Миньки гурмана, обречены. Оленина под «красненькое» шла играючи, и Минька поинтересовался, как её готовят. Директор велел доесть, а, убедившись, что тарелка пуста, живописал. Анализируя причины произошедшего позднее, львиную долю вины Минька возложил на рассказ Директора.
- Сначала убивают оленя, - сказал Директор.
- Неужели? - съехидничал Минька.
- Да, - невозмутимо подтвердил тот, - изящное животное с грустными карими глазами затравливают собаками в альпийских лесах и всаживают в него полкило дроби.
- Полкило - это чересчур, - протестовал Минька.
- Первым делом, - не обращая внимания на реплику, продолжал Директор, - оленю режут ножом глотку, при этом задние конечности ещё подёргиваются. Но на это плюют и связывают их толстой верёвкой.
- Зачем?
- Чтобы подтянуть на сук. Вниз рогами, - Директор сделал паузу.
- Продолжай, - не реагировал на изуверство Минька.
- Дальше? Туша висит. Кровь стекает. Иначе, мясо, которое мы съели, будет не- вкусным.
- Ерунда, - сказал Минька. - Это нормальная охота. А как его, всё-таки, готовят?
- Очень просто, - ответил Директор, - кусок мяса привязывают на спину лошади. Под седло.
- А потом? - Минька сглотнул.
- Потом ездят на этой лошади.
- Долго?
- Месяц, полтора. В зависимости от погоды и от того, как лошадь потеет.
- Потеет?! - ужаснулся Минька и ощутил, как недобрый плотный комок начал формироваться в области диафрагмы.
- Конечно. Мясо ведь должно просолиться.
- А потом?
- Потом - ничего, - произнес Директор, - режут тонкими ломтиками и подают с брусничным вареньем.
- И ты знал? - не дожидаясь ответа, Минька вылил в себя полный бокал «красненького».
Итальянцы одобрительно переглянулись и сказали:
- Тутто бене. Бениссимо!***
- Тебе никогда не стать гурманом, - подытожил Директор.
Подали горячее. Это был кабанчик, шипящий в нежно хрустящей корочке. Подвоха быть не могло, и Минька к кабанчику проникся.
... Сил хватило, чтобы раздеться. В два часа ночи Минька бухнулся в роскошную койку с категорическим намерением не просыпаться раньше восьми. Ночного кошмара он не запомнил, очнувшись в поту, несмотря на включенный кондиционер. Часы показывали десять минут пятого. Живот вздулся и урчал, а снизу настойчиво подпирало. Минька одним прыжком очутился на унитазе и дал себе волю. Вернее, оленю, который рванул на свободу под давлением трех атмосфер. Минька вытер туалетной бумагой лоб, посидел и порадовался, что имеет привычку спать без трусов: "Снять не успел бы!" Вспомнил недобрым словом карпаччо, спустил воду, удовлетворенный упал в кровать и сразу уснул. Но олень-то и не собирался ложиться! Ровно через двадцать минут он требовательно постучал копытом, и Минька очутился на прежнем месте. Обследовав результат посиделок, он обнаружил на фаянсе нечто, напоминавшее брусничное варенье. Побрызгав освежителем, он выпил две таблетки левомицетина, запас которого не истощался по причине того, что все болезни от простуды до поясничных болей Минька лечил только этим лекарством, и снова лёг. Сон не шёл. Шёл олень. Бодрой поступью и к тому же в обнимку с «красненьким». Компания с Минькой во главе вернулась на исходные позиции. Затаившись на унитазе, Минька решил перехитрить оленя и провести остаток ночи сидя. Он ощущал себя настоящим охотником. Но заманить дитя дикой природы в западню оказалось не просто! Оно затаилось. У Миньки кончилось терпение, и он лёг.
С интервалами в десять минут олень трижды трубил подъём. Минька срывался по тревоге, а потом изможденный валился в койку. Бесконечно эти мучения продолжаться не могли. Наступило более продолжительное затишье. Лекарство оказалось сильнее. Так решил Минька.
Кабанчик же был другого мнения! Минька сразу опознал аллюр: свинёныш шёл мелко и дробно, и против оленя был куда как жидковат. Уже до первого свидания с кабанчиком Минька полюбил биде, хотя ранее считал этот прибор исключительно дамским. Ощущения поражали новизной и неведомой доселе нежностью. Туалетной бумагой он пользоваться не мог. Нет, её запасы не кончились, это был солидный отель. Просто каждое прикосновение вызывало жгучий дискомфорт. Кабанчик успел подружиться с оленем и скучал без товарища. Он ещё пару раз стремительно бросался вдогонку, исчезая в водовороте.
... Позвонил Директор и сказал, что пора завтракать. Минька посмотрел на часы. Было начало девятого. Он честно выстоял четыре часа против превосходящих сил. Ужас состоял в неведении, окончилась ли битва. Минька понял, что день пропал. Где бы он ни находился, сортир должен присутствовать в шаговой досягаемости. О проститутках уже не думалось.
На завтрак Минька ограничился крепким чаем. Был он бледен и напряженно прислушивался к организму. Директор сообщил, что замечательно выспался, и поинтересовался причинами отсутствия аппетита. Минька честно рассказал. С детства его учили говорить правду. К тому же, от друзей у него тайн не было. Начал он, когда Директор приступил к йогурту. Стараясь не упускать подробностей, восстанавливая малейшие детали, он сопроводил рассказом омлет с ветчиной, три ломтика пармеджано, булочку с джемом и иссяк только на капуччино. Допив кофе, Директор сказал, что вынужден признать, как накануне был неправ, и обязан извиниться. Вчера он сделал весьма скоропалительные и опрометчивые выводы, хотя, как сию минуту убедился, шанс, и достаточно высокий, остаётся. Для Миньки. Заинтригованный Минька спросил, какой шанс.
- Войти в избранное общество гурманов, - ответил Директор.
* - Надеюсь, всё обойдется.
** - Добрый вечер!
*** - Очень хорошо. Превосходно!
Ноябрь 2007.