Наконец - то мы встретились! Долго созванивались, «пылали» желанием встретиться, но всегда что- то мешало. Старые стали, ленивые!
Встретились в далеко не самом фешенебельном московском ресторане, хотя были разные предложения посидеть на даче, на свежем воздухе.
Как - же все мужики постарели! Одно дело принимать возраст как неизбежное, а другое видеть после многолетнего перерыва своих бывших коллег.
Напротив нас встречались ветераны Великой Отечественной войны, мужчины и женщины, пред которыми мы чувствовали себя мальчишками. Да и наверно таковыми и были в их глазах.
А дальше стоял длинный стол, за которым шумно праздновали тридцатилетие одного юноши.
В зале была маленькая сценка, на которой вовсю «лабали» два музыканта. Солист на синтезаторе и гитарист. Причем гитара была акустическая с простым усилителем, на которой музыкант иногда исполнял замысловатые фиоритуры в стиле фламенко.
Под не очень вразумительную, но ритмичную музыку молодежь дергалась, трясла головами, очевидно изображая себя танцующими.
После третьей рюмки мой созональный Коля Паневкин начал по обыкновению приставать, - Сыграй Кумпарситу! За гитару я договорюсь.
Созональный в прокуратуре Союза, где мы все работали в стародавние времена, всё равно, что собрат или напарник. Его просьбе было не принято отказывать.
На Колю, одного из лучших адвокатов Москвы, постоянно оглядывались во всех присутственных местах. Но не из - за адвокатской деятельности, а потому, что он удивительно похож на Сергея Лаврова. Такой же длинный, сдержанный, с прекрасно поставленной речью, даже тембр голоса был очень схож.
Поэтому во взглядах на Николая сначала сквозило узнавание, потом недоумение, а затем и недоверие с замешательством.
Министр иностранных дел, вот так запросто, в этом средней паршивости ресторане? Но после очередной рюмки замешательство проходило, и народ, забываясь, продолжал веселиться.
Я отнекивался, ссылался на то, что после третьей рюмки могу потянуть лишь аккомпанемент. С другой стороны хотелось сделать приятное для победителей, которые явно устали от шума соседей.
Паневкин пошептался с музыкантами, что - то сунул им втихомолку, и я, сильно волнуясь, объявил по микрофону, что сейчас для ветеранов Великой Отечественной войны, победителей, будет исполнена композиция Карлоса Гарделя «Кумпарсита», имеющая другое название «Аргентинское танго».
Сердце замерло, только бы не осрамиться!
Но меня как будто вдохновили, устремленные глаза ветеранов, и на едином порыве я сыграл эту непростую вещь. Я передал гитару, и раздались аплодисменты. Не переходящие в овации, но чувствовалось, что музыка захватила присутствующих в зале.
Почти сразу инициативу перехватили музыканты и начали играть танго в классическом варианте.
Из - за стола ветеранов поднялись двое. Мужчина и женщина - очень значительно за 80 лет.
Но, боже мой, с какой грацией, достоинством, и не поверите - чувственностью, они начали танцевать танго, тесно прижавшись друг к другу.
Танец, который в начале прошлого века считался непристойным. И только Карлос Гардель вновь поднял знамя этого танца, за что на площади в центре Буэнос - Айреса, ему поставили памятник.
Там он стоит в лихо надвинутой шляпе, с сигаретой в уголке рта, улыбаясь всем людям, любящим жизнь так, как он любил её.
Молодежь прибалдела! И из её рядов начали выходить парочки, очень неплохо танцуя танго.
Мы дружно чокнулись за здоровье ветеранов, и Коля Паневкин кивнул в сторону молодежи, - Еще не всё потеряно! Если придется, наши ребята защитят нашу страну! Давайте выпьем за молодежь!!!
И мы согласно выпили. Между четвертой и пятой промежуток небольшой.
А в зале … танго танцевали и молодые, и пожилые.