Во дворе послышался голос Вальтера Клинкеля. Офицеры были в комендатуре, и он, не таясь, говорил по-русски:
-Бабушка Ксеня, я нашел своих стариков. Они живут в Ловлинке, живы и здоровы. Тетя Галя с детишками с ними. Я отвез им немного продуктов и сказал, что я их внук.
Радость была на его лице, когда он начал свой рассказ.
Легковая машина Вальтера остановилась у хаты Павла Кузенко. В окне появилась чья-то голова, и сразу испуганно отпрянула. От захватчиков не ждали ничего хорошего. Вальтер вынес из машины небольшой мешок с провизией и пошел к дому. Дверь открыл хозяин и вопросительно глядел на мальчишку в немецкой форме.
-Здравствуй, дед Павло, - произнес непривычные слова иноземный солдат. - Я сын Оксаны, твоей дочери, и, стало быть, твой внук, - огорошил с порога Вальтер своего дедушку.
Павло Гнатович, старый казак, которого на мякине не проведешь, сначала не поверил, и признавать немчуренка своим внуком никак не хотел.
Он знал про дочкиных детей, но чтобы вот так...
-Вы шуткуете , господин солдат, мои внуки, вон, на лавке сидят, - отвечал кряжистый старик. Из под нависших бровей глаза глядели настороженно.
Вальтер поставил мешок на пол и полез в карман. Внуки на лавке притихли: было слышно, как одинокая назойливая муха билась в окно. Солдат достал портмоне и фото четы Клинкелей - Оксаны и Пауля - легло в руку деда Павла. Лицо дочери, которую родители не видели почти тридцать лет, все также было красиво.
Дед сдался.
-Мать, - позвал он супругу. - Иди на внука полюбуйся.
Маленькая сухонькая старушка вышла из-за занавески и
кинулась к Вальтеру. Ткнулась седой головой ему в грудь и заплакала. Младшие внуки тотчас подхватили. Дед цыкнул на них, и слезы вмиг прекратились. Вальтер пошел знакомиться с кузенами Митькой и Ваняткой, а кузина Мария, бойкая сероглазая девчонка, уже сама подошла к брату и внимательно его изучала.
-Ты фашист? - наконец любопытство взяло верх над страхом.
-Я твой брат из Германии, - нашелся с ответом Вальтер, улыбаясь. «Мы с ней подружимся, она такая непосредственная».
-Я вам гостинцев привез, - вспомнил он о мешке у порога.
Детки затаили дыхание, глядя на брата-немца. Он выудил оттуда
коробку монпансье и отдал малышам. Глазки у них загорелись,
леденцы стали исчезать за щекой.
-Вальтер, - говорил чуть позже глава семейства Кузенко. - Ты уж прости, внучек, но приезжай другой раз незаметней. Вас-то скоро выгонят, а меня станишники заклюют, а то, чего доброго,напишут куда-нибудь, что мол, якшался с немцем. А мне в Сибирь неохота...
-Вот так состоялась наша встреча, - закончил Вальтер свой
короткий рассказ уже с грустью.
-Ну, ничего, Вальтер, - шепнула растроганная Ксения Дмитриевна, и незаметно смахнула непрошеную слезинку. «Ох, несладко парню в жизни приходится с его добрым сердцем. Вот и мой Георгий, сын младший, в таких годах, и тоже воюет. Как он там после ранения?
Эх, мальчишки, мальчишки, вам бы девок тискать, да свадьбы играть, а вас ведут убивать. Хорошо, что Вальтер добр к нам, и с офицером обошлось благополучно, Эльвирка своим именем выручила, а вспомнить соседку Машу, что натворили с ней румыны. Вот жизнь, не знаешь, что завтра будет», - мысли были о наболевшем.
Голос Вальтера заставил ее вздрогнуть.
- Ну вот, задумалась старая, извини Вальтер, - Ксения Дмитриевна у самодельного очага доваривала картофельные очистки в ведерном казане. Внуки, как воронята, кружились рядом, потягивая носом запахи нехитрого варева.
-Я говорю, - продолжал Вальтер, - письмо написал маме, передал ей привет от бабушки с дедушкой, и про вас написал.
-Чего про нас-то писать, зря людей колготить, - возражала
старушка, разбрасывая палкой угли. Обед был готов: очистки, да две жмени соевой муки.
Когда в конце января немцы стали драпать, Вальтер заехал проститься и наказал:
-Утром завтра не выходите наверх, мало ли чего. Мы в
четыре утра уходим, фронт близко. А теперь прощайте, спасибо за
доброту вашу, мне пора.
-Спасибо и тебе сынок, храни тебя Господь, - шептала сквозь
слезы Ксения Дмитриевна.
Где он теперь, сын казачий, в далекой своей Немеччине?