3-15
…Светлый оранжевый коридор, в котором он бестелесно и невесомо летел вперёд, тускнел, упираясь в чёрную бездну. Незнакомая лёгкость и красота, ясность в мыслях и отсутствие всяких болей радовали его. Полёт дополняли картины из его жизненного пути с крутыми поворотами, петлями и возвратами на прямую дорогу. Дорога была узнаваема. «Да это же моя жизнь!» Тускнеющий коридор полёта пугал приближающейся чёрной бездной: «Если тёмное пространство надвигается на светлое, – это к беде». Так было всегда в его жизни. Но теперь он летел из светлого в тёмное пространство. И заволновался. На тёмном фоне бездны появился силуэт в свободном и длинном белом обличии. Руки его были расставлены, словно силуэт собирался принять и затормозить его полёт. Что там, за тёмной бездной? Георгий привычно задал вопрос и ждал подсказки Судьбы, которая всегда честно и правдиво отвечала на его вопросы. «Ничего прежнего. Там другая жизнь». «Но у тебя здесь ещё есть дела. Выбирай сам». «Да, да, – спасительно и беззвучно закричал он. – У меня есть ещё дела здесь!» И Силуэт услышал его. Невидимо, но явно улыбнулся и беззвучно промолвил, взмахнув обеими руками, словно возвращая: «Тогда вернись! Доделай всё!». И исчез…
– Зрачки реагируют! Есть пульс! Есть слабое дыхание!
Услышал Георгий голоса какого-то фильма. Повёл взглядом и узнал знакомые стены и стойки реанимационной палаты, которую недавно покинул. Увидел людей в масках и белых халатах, суетящихся только возле него. Почувствовал тупую боль операционного шва груди. Понял, что слова относятся к нему. Говорить мешала пластмассовая трубка во рту, разжимающая челюсти. Гортань и рот наполнились слизью. Он замычал. Тут же склонилось лицо из одних глаз в маске.
– О! Он уже что-то требует! – радостно, как показалось Георгию, произнесла маска.
Георгий похрипел гортанью. Маска тут же одной рукой в резиновой перчатке залезла пальцем в рот и вытащила пластмассовое кольцо из стиснутых челюстей. Другой рукой наложила на рот полотенце и приказала: «Плюй!». Георгий долго и старательно отхаркивался, невзирая на расплывающиеся по лицу отходы. Полотенце убрали, вытерли новым, и он с удовольствием задышал, благодарно глядя на маску.
– Чуть палец не откусил! – сказала маска, вставляя в рот мундштук, из которого струйкой текла вода. Георгий пил и чувствовал, как вода наполняет тяжестью всё тело.
– Простите! – хрипло изрёк он, когда убрали трубку.
– Он ещё и извиняется! Поставил всех на уши, а теперь извиняется, – любя ворчала маска.
– Ожил, значит. Все системы работают нормально?! Писать в бутылку, что между ног. Не вставать, – присоединилась другая маска у стенда.
– Все системы работают нормально?! – тихо повторил Георгий, вспомнив доклад лётчиков после полётов. – Как в самолёте! Значит, полетаем!
– Надо же! Он ещё и летать собрался. Тебя только что из полётов вернули. Где летал четыре минуты? Расскажи.
– Обязательно расскажу.
Две маски, что разговаривали с ним, сняли с него простыни, убрали диурезную бутылку и принялись с обеих сторон обтирать всё тело, начав с лица, влажными салфетками с приятным запахом. Осторожно поворачивая то на один, то на другой бок, умело заменили под ним промокшую простыню, попросили ещё раз отхаркаться и переклеили электроды на теле. Протёрли глаза и уши. Георгий чувствовал руки женщин, дарящих тепло. Всё тело задышало обновлением. Мысли плыли по волнам новой жизни. Пришла хирургическая сестра вся в зелёном, кроме разреза глаз, сняла с груди наклейку, прикрывающую операционный разрез, протёрла тампоном с йодом в щипцах всё операционное поле, намазала периметр медицинским клеем и наложила новую марлевую наклейку. Всё обновили!
– Спина не болит от прокола? – спросила она.
– Не чувствую прокола, значит, не болит.
Медсестра в зелёном сменила бутылку с лекарством в капельнице и вышла.
И после этого вопроса Георгий вспомнил, что с ним было до этого возврата в реанимацию…
Три дня назад, после операции шунтирования на открытом сердце, его вернули из послеоперационной реанимационной палаты в лечебное отделение. Это был понедельник. Ещё через день он начал обильно потеть и стала подниматься температура. От пота не успевали менять простыни. Сила самовыживания истекала из него вместе с жизнью. На очередном обходе оперировавший его хирург
Чернавский А.М. и лечащий кардиолог Ким С. В. долго слушали спереди, потом сзади, поворачивая. Пришли к заключению, что в лёгких скопилась жидкость и возможно воспаление лёгких.
– Были в детстве простуды, кори, воспаления? – спросил Александр Михайлович.
– Была простуда с воспалением лёгких в возрасте 2,5–3 года. Вылечили. С той поры никаких жалоб. – Георгий промолчал о сомнительной клинической смерти, которая случилась тогда.
– Курите?
– Курил в молодости, бросил давно.
– Шарик дуете?
– Слабо, сил мало. Кашель не даёт.
– Придётся делать прокол в плевральную полость со спины. Выкачивать жидкость. Причины две: либо послеоперационная сердечная недостаточность… Четыре шунта – это много, либо лёгкие перемёрзли, операция длительная была со льдом, и лёгкие дали команду опасности. В любом случае прокол нельзя откладывать. Вы же медик, понимаете, надо помогать непредвиденным спасительным реакциям организма. Вы согласны?
– Да.
– Хорошо! Процедура неприятная, но безболезненная, с местной анестезией. Надо делать сегодня, четверг… Чтобы не затягивать. Как Вы правильно заметили перед операцией: «Работаем вместе!». Готовьтесь!
Сказал, обращаясь ко всем, и ушёл. Через несколько минут явилась команда из трёх сестёр. Отодвинули кровать от стены в проход, поставили на освободившееся место медицинскую тумбу с 700-граммовой пустой банкой и огромным шприцем с двумя кольцами на поршне. Через минуту вернулись с крупным доктором, все в повязках. Усадили Георгия поперёк кровати, лицом к проходу, поставили между спущенных ног полную сестру, велели обнять её за шею, согнуть дугой спину, и стали обрабатывать её. В районе правого лёгкого, ниже рёбер, наметили точку прокола и обкололи новокаином. Подождали, когда кусок спины задубел, настроили шприц с толстой и длинной иглой, оставили в игле и в шприце немного жидкости.
– Напрягите спину. Больше выгнуть, – командовал хирург.
Георгий услышал, как заскрипело прокалываемое тело. Головой он почти уткнулся в полные груди медсестры. И тут она выпала из его рук, в обморок.
– Не шевелитесь! – закричал доктор. – Кто-нибудь держите его.
Старшая медсестра Неля, участвующая в процедуре, стояла слева от докторов и подбежала к Георгию. Плохо осознавая, что произошло, он положил руки на её плечи. Услышал шум струи, выдавливаемой из шприца в банку. Слова доктора «Ещё раз» и тоже, как и сестра, поплыл…
Как он оказался в реанимации, Георгий не помнил...