- Пожар в Лондонском порту! Пожар в Лондонском порту! Спешите узнать последние известия!
Мужчина с тощим саквояжем в правой руке вздрогнул от неожиданности и обернулся на крик. Безусловно, он был приезжим – местные ни в коем случае не станут ходить по улицам города ранним утром с багажом в руках. Да и, к тому же, все местные уже давно привыкли к однообразным – как гудки пароходов – выкрикам зазывал. Каждый старался выручить как можно больше денег – торговцы-прилипалы орали до хрипа, хватали прохожих за рукав, бежали за ними с лотками... Как говорится, зарабатывай себе на хлеб, пока дают. Завтра на твой хлеб может заработать кто-то другой.
- Сэр, купите утреннюю газету! Всего два пенса!
- Пойди прочь! – отмахнулся мужчина. – Не до тебя сейчас. Я спешу, к твоему сведению.
- Можете так не торопиться, - послышалось за спиной. – Все равно доктор Эндрюс никогда не начинает прием раньше десяти утра. Будьте уверены, что сейчас он еще досматривает последние сны…
Он обернулся и увидел около себя мальчонку лет пяти с небольшой стопкой бурых газет под мышкой. Тоненькая холщовая курточка с пятнами затертых заплат на локтях была ему явно великовата – видно, перешла по наследству от старшего брата. Брюки пузырились бесформенными шишками на острых коленях, а подошва его левого ботинка держалась разве что благодаря грубой бечевке, которой этот ботинок был обвязан.
- Допустим, я поверю в то, что распорядок дня уважаемого доктора Эндрюса может быть известен каждой собаке в местных подворотнях… - Мужчина удивленно изогнул косматую бровь. – Но как ты узнал, что я именно к нему направляюсь?
Разносчик газет победно ухмылялся.
- На самом деле, все очень просто, сэр. – Он принялся загибать перепачканные (грязь? вакса? типографская краска?) пальцы. – Во-первых, вы не местный. Это просто понять по вашему выговору. Манчестер или около того – я прав, мистер? Во-вторых, вы приехали в Лондон утренним поездом. У вас мятый плащ. А выйти из дому в мятом плаще человек вашего уровня себе не может позволить. Из этого получаем в-третьих: вы приехали в Лондон по делам – саквояж у вас слишком тонкий как для путешественника. Либо бумаги, либо небольшая сумма денег. В этом квартале и тем, и другим ведает разве что доктор Эндрюс. Ну, кроме парочки бандитских шаек еще. Вы знаете, мистер, тут у нас не самый безопасный район… И советовали этому доктору Эндрюсу уже не раз, чтобы он съехал куда-нибудь, нашел себе место поприличнее…
- Чего тебе надо, шалопай? – нехотя проговорил приезжий, щурясь от лучей утреннего солнца, которое как раз показалось над крышами дальних домов. – Чего ты за мной увязался, словно я тебе отец родной?
- Меня и мой отец неплохо колотит, другого мне не требуется. – Цепкий взгляд карих глаз из-под козырька синей кепочки. – Свежую газету, сэр? Совсем недорого.
- И зачем она мне нужна, по-твоему?
- Ну, мало ли, - пожал плечами мальчонка. – Может, вам было бы полезно узнать что-то о последних событиях в Лондоне…
- Много будешь знать – скоро состаришься, - усмехнулся мужчина с саквояжем. – Слышал такое?
- Угу, - кивнул сорванец. – Слыхал. А еще я слышал другую фразу: кто владеет информацией, владеет миром.
Мужчина чуть не поперхнулся от удивления.
- Ха! Миром… Как же! Вот ты, например, владеешь информацией, - он ткнул пальцем в пачку газет, зажатую у мальца под рукой. – И как? Власть над миром чувствуешь, умник?
- Нет, сэр, - серьезно ответил мальчонка, утерев рукавом потрепанной куртки нос. – Я пока плохо умею читать. А еще в газетах пишут слишком много непонятных слов… Но я все равно стараюсь, честно! Мне бы повзрослеть быстрее только…
Он внезапно замолчал и шмыгнул носом. Мужчина поставил саквояж на землю и тяжело опустился на него, не обращая ни малейшего внимания на то, что полы его помятого дорожного плаща оказались в пыли.
- Как тебя зовут, мальчуган? – спросил он после короткого молчания.
- Бобби, - с готовностью ответил тот. – Правда, в этом квартале все называют меня Заморышем.
- Да, ты не очень-то упитан, честно говоря. Меня зовут мистер Ризвелл.
- Очень приятно, мистер.
Мужчина снова замолчал. Сняв котелок с головы (под ним оказались короткие – с пеплом седины – волосы), он принялся крутить его в руках, будто обдумывая следующий вопрос. Мальчонка стоял рядом и терпеливо ковырял землю носком пока еще целого ботинка.
- Слушай, Бобби, - вновь заговорил мистер Ризвелл, водружая котелок обратно, - тебе никто не говорил, что ты слишком серьезен как для пятилетнего паренька?
- Ага, - кивнул тот. – Мне это каждый Божий день раз по сто твердят… Правда, мистер Мэрдок утверждает, что я хоть и не в меру серьезен, но все равно дурак.
- А мистер Мэрдок… Он кто тебе?
- Он владеет типографией, - Бобби махнул рукой куда-то себе за спину, - а я при этой типографии разносчиком значусь. Говорят, мой отец таким образом расплачивается с ним за какой-то долг, но мне до этого дела нет. Мне-то что? Надо – значит, надо. Вот, бегаю по кварталу, продаю газеты… Может, все-таки купите одну, мистер? Два пенса – такая мелочь…
Мужчина в котелке пропустил мимо ушей последнюю фразу мальчонки.
- Нет, я не понимаю… - Он обхватил голову руками, пытаясь осознать услышанное. – Неужели тебе этим утром не хочется поваляться на мокрой от росы траве? Пускать по бурлящей Темзе бумажные кораблики – и смотреть, как они тают белыми точками где-то вдали? В конце концов, гонять заспанных ленивых ворон по Гайд-парку? Неужели тебе совершенно не хочется делать то, что делают обычные дети?! Тебе ни капельки не жаль своего детства, что ли?..
Мистер Ризвелл заглянул в глаза мальчику – Бобби смотрел грустно, но строго. Почти как седой приор небольшого католического монастыря, недалеко от Манчестера, куда маленького Бобби, который тогда даже и не думал называться мистером Ризвеллом, ездить на поездах в Лондон и размышлять о смысле жизни, водили родители на первое причастие – и он снова терялся перед этим взглядом, ему хотелось расплакаться, отвернуться, убежать… Но как тут убежишь, когда ты взрослый мужчина в помятом плаще с тощим саквояжем, а на тебя взглядом старика смотрит пятилетний сорванец?..
- Детство нынче совсем не в моде, сэр, - еле слышно произнес мальчик.
- Заморыш, разрази тебя гром! Какого черта ты встал, как вкопанный, три белуги тебе в кишки??
Дородный мужик с багровыми пятнами на щеках сыпал проклятиями, высунувшись по пояс из окна кирпичного дома, на котором была криво прибита вывеска «Типография. М-р Мэрдок».
- Мне крышка… - вздохнул Бобби, втянув голову в плечи. Единственным его желанием было провалиться сквозь землю, оглохнуть, стать невидимкой – только бы укрыться от потока ругани владельца типографии. – Я должен бежать, сэр. Простите. Если до обеда я не продам пятьдесят газет, я снова не получу ужин.
Мистер Ризвелл даже не успел сказать ни слова, а мальчуган уже бежал по мостовой, шлепая по лужам, которые не успели высохнуть после вчерашнего дождя, и выкрикивал на ходу:
- Пожар в Лондонском порту! Пожар в Лондонском порту! Спешите узнать последние известия!