32.
If thou survive my well-contented day,
When that churl Death my bones with dust shall cover
And shalt by fortune once more re-survey
These poor rude lines of thy deceased lover,
Compare them with the bett'ring of the time,
And though they be outstripped by every pen,
Reserve them for my love, not for their rhyme,
Exceeded by the height of happier men.
O! then vouchsafe me but this loving thought:
'Had my friend's Muse grown with this growing age,
A dearer birth than this his love had brought,
To march in ranks of better equipage:
But since he died and poets better prove,
Theirs for their style I'll read, his for his love'.
32.
Запорошит мою могилу пыль,
Но ты, стряхнув её и с этих строчек,
Быть может, вспомнишь тот любовный пыл,
Что прятал я меж запятых и точек.
Средь новых достижений рифмачей
Мой стих мелькнет едва заметной тенью.
Но ты - лишь в память о любви моей -
Его, наверно, не предашь забвенью.
И скажешь: "Муза друга моего -
Не божество, но в череде мгновений
Бралась увековечить естество
Поэзии в строках стихотворений.
Не тот - поэт, кто жить без рифм не мог,
А тот, кто жил в любви, лелея слог».