Глава вторая. Золотой Вы человек!
"Путешественники" проснулись поздно. Ещё бы, после стольких странствий и тревог! Ярко сияло солнечное утро. Посмотрели друг на друга, разулыбались, соскочили с кроватей и начали барахтаться, бороться и хохотать. В самый разгар веселья осторожно постучали в дверь. Я подошёл и открыл. Пришла работница столовой и пригласила нас на завтрак. Мы заправили постели, привели себя в порядок, и в отличном настроении отправились в столовую. Завтрак был отменный, и день начался с предвкушения новизны. После завтрака, мы отправились в кабинет к Николаю Григорьевичу, чтобы представиться, рассказать о своих первых впечатлениях на новом месте и определиться по делу. Николай Григорьевич встал к нам навстречу из-за стола, горячо пожал руки для приветствия, усадил Мишу в мягкое кресло, и сказал:
- Знакомьтесь, это наш завуч по воспитательной работе Василий Михайлович Чепурнов! Теперь только я обратил внимание на ещё одного человека в кабинете. Он встал и протянул руку для приветствия. Это был худощавый человек среднего роста, уже пожилой, с бледным, исписанным морщинами, приветливым лицом, густыми волнистыми с проседью волосами, прокуренными худыми и длинными пальцами, протянутой для приветствия, руки. Я заметил, что он с тростью и сильно повреждённой ногой. "По-видимому фронтовик" - подумал я. Он не расставался с сигаретой и теперь. Представился, изучающе всматриваясь в моё лицо, и переводя взгляд на сына.
- Ну как отдыхалось на новом месте? - спросил Николай Григорьевич.
- Отлично! - искренне ответил я - После длительных странствий и беспокойной дороги, мы с сыном спали беспробудным сном, затем нас отменно накормили завтраком. Мы покорены замечательным вниманием ваших сотрудников. Спасибо вам всем за такую доброжелательную встречу.
- Вы ведь в мединституте преподавали философию? - уточнил Полежаев.
- Да - ответил я - специализировался на философских проблемах естествознания. Меня интересовали электромагнитные поля в живых клетках, и я готовил к защите диссертацию, но неожиданно возникшие семейные проблемы разрушили все мои планы.
- Что же случилось? - спросил Николай Григорьевич. И я рассказал о постигшем несчастье, о проблемах жилья и о неудачи с трудоустройством в институте на юге. Все планы рухнули – продолжал я свой рассказ – и пришлось возвращаться назад. Меня так восторженно проводили коллеги по кафедре, что не стоило рассказывать им о своей неудаче. В институтах города на кафедрах мест нет, бесполезно пытаться устроиться и я принял решение уйти работать в сельскую школу. Я подумал, что так я вероятнее всего решу проблему с жильём, а наукой, как мне кажется, можно заниматься и в сельской школе, но, разумеется, не по той теме, что была у меня в институте.
- А почему, при Вашем базовом образовании, Вы отдаёте предпочтение физике? – спросил Василий Михайлович.
- Физика и техника моя пожизненная любовь, «хобби», как теперь принято говорить. С десятилетнего возраста занимаюсь радиотехникой, затем телевидением, и сопутствующими направлениями.
- Так, может быть Вы, разбираетесь в телевизорах, радиоприёмниках и проигрывателях? – сразу, оживлённо, спросил Николай Григорьевич.
- Достаточно профессионально – ответил я.
- И возможно отремонтируете нашу технику, разгребёте наши завалы. У нас тут накопилось поломанной аппаратуры целый склад, а починить её некому. Ребятишки одолевают с просьбами, особенно проигрыватели и телевизоры.
- Эта работа мне по плечу и, к тому же, до начала учебного года есть время. Но мне нужны условия, инструменты и приборы.
- Всё это мы найдём и устроим, были бы руки и голова.
- Когда Вам будет угодно, Николай Григорьевич, готов приступить к работе немедленно.
Полежаев позвонил по телефону и пригласил к себе завхоза Анну Петровну, и, положив трубку, спросил:
- Вы родом откуда?
- Сибиряк я.
- Сибиряки народ хороший! – вмешался в разговор Василий Михалычь – я их по фронту знаю.
Вошла Анна Петровна и остановилась в ожидании указаний директора.
- Анна Петровна, - обратился Полежаев – нет ли у нас свободной комнаты, где можно было бы устроить мастерскую для ремонта нашей аппаратуры? Вот Юрий Павлович готов помочь нам в решении наших проблем.
- Пожалуй, найдём – ответила Анна Петровна - есть свободная комната в интернате на втором этаже, светлая, уютная.
- Вот и хорошо – сказал Полежаев, -
принесите в эту комнату необходимую мебель. Пусть принесут неисправную аппаратуру, инструменты и приборы, всё, что необходимо для дела. Да пусть протрут аппаратуру от пыли, после долгого хранения. Возможно, Юрию Павловичу придётся, что-то купить из необходимых приборов, он Вам скажет, так Вы проявите внимание.
- Конечно, Николай Григорьевич, я немедленно обо всём позабочусь. Анна Павловна ушла, а Полежаев продолжил, обращаясь ко мне:
- Вот и решили дело. Там есть штук пять поломанных телевизоров, проигрыватели, радиолы. Если потребуются детали, добудем в Горьком. У нас отменные шефы один из заводов в городе. Они всегда помогают нам во всём. Обычно поломанную технику мы складируем, затем обращаемся к шефам, они отвозят всё в мастерскую, и мы долго ждем, когда всё сделают, или покупаем новую. Ремонтировать некому, так и накапливается.
- Попробуем как-то разгрузить ваш завал – уверенно сказал я – главное, было бы, чем работать.
- Если потребуется более сложная аппаратура для ремонта и её не найдём в Горьком, добудем здесь, у соседей, в почтовом ящике, там у меня сын работает, а у них есть всё. Проговорили ещё долго, и это было понятно, происходило взаимное знакомство.
После обеда, мы с сыном, пошли знакомиться с физкабинетом, школой, и нашей новой мастерской. Где бы я ни жил, и в каких бы условиях не находился, всегда устраивал мастерскую, даже в трудных условиях большого города. В институте, я устроил её на кафедре физики, где мне выкроили уголок. Там физиками были, преимущественно женщины, и, узнав, что среди философов есть «мастеровой», они стали часто обращаться ко мне за помощью. Понадобилось рабочее место с инструментом и приборами. Случалось, звонили на кафедру философии и разыскивали меня, а там отправляли к физикам. Их спрашивали: «Так кто он у вас физик или философ?!» А я отвечал: « философу полезно быть хорошим физиком!» С детства, ещё ребёнком, под крыльцом дома, где мы жили, я собирал всякое железо: шестерёнки, гайки, трубки, а потом мастерил из этого хлама трещотки, коляски, воображаемые трактора, и машины. «Быть твоему сыну инженером!» - говорили маме соседки. В десять лет собрал первый детекторный радиоприёмник, и в наушниках раздавался голос Москвы. Отец с гордостью показывал друзьям-офицерам полка, где он служил, достижения сына, и пухлую книгу Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», читаемую третьеклассником. Читал «запоем» всё, что видел. Интересовало всё: и, что там за горизонтом, и всякая музыка, и природа, и техника, и литература, и звёзды, планеты другие миры. После рассказа Чехова «Мальчики», бредил Америкой. Перечитал всё доступное: Джека Лондона, Марка Твена и других авторов. В своём воображении был челюскинцем, папанинцем, и перелетал с Чкаловым через океан в Америку. Мечтал о море и морских путешествиях. В мечтах бороздил океаны вместе с Магелланом, Куком и Крузенштерном, переживал «одиночество» с Робинзоном Крузо, после «Таинственного острова» Жюля Верна, искал его на всех картах, постигая географию. И не понимал я тогда, что во мне рождается убеждённый учитель. Только учителю необходим широкий кругозор, убеждённость, и умение всё передать своим ученикам. Он должен стать отменным рассказчиком, чтобы немедленно захватить воображение ребёнка и понести его в необходимом направлении. Потом, через годы, я благодарен был судьбе за этот дар, помогавший мне в работе с детьми. Учитель должен быть актёром, чтобы перевоплотиться в «однокашника» тех, кому рассказывал и управлял их воображением, сознанием с первых минут урока. И это для того, чтобы использовать эффективно каждую минуту урока. Вот и теперь мы обошли с Мишей школу, заглянули всюду и «застряли» в физкабинете. Там была лаборант, пожилая женщина, бывшая учительница началки. Мария Васильевна показала нам пособия, лабораторное оборудование, приборы, инструменты. Спасибо тому, кто был до меня и оставил мне столько средств для проведения хорошего урока. Затем мы отправились в подготовленную нам мастерскую. Здесь было чисто, уютно. Была вся необходимая мебель, набор инструментов, обычный авометр-тестер. В углу были поставлены телевизоры, радиолы, проигрыватели и магнитофоны. Миша знал, что я немедленно уткнусь в «железки» и спросил: «Папа я пойду, погуляю?» «Пойди, сын, только недалеко, Мы люди новые и надо всё изучить, чтобы не заблудиться.» «Хорошо папа.»
Поставил первый попавшийся телевизор, открыл заднюю крышку и приготовил пылесос, чтобы выкачать пыль. Внутри телевизора всегда много пыли благодаря большому электростатическому заряду кинескопа, и телевизоры втягивают её из окружающего воздуха. Всё очистил, проверил все ламповые контакты, предохранители, шнуры и провода. Включил. Телеэкран заиграл голубым светом. Включил штекер наружной антенны, появилась картинка и звук. Совсем пустяковая неисправность стоила многим времени и нервов. Уже в первые три дня я отремонтировал четыре телевизора, из пяти и несколько магнитофонов и радиол. К концу недели работала почти вся принесённая мне техника, за исключением сильно изношенной и подлежащей реальному списанию. Я пригласил Анну Петровну, показал ей работу и отдал всю исправную технику. Старшие ребята из детского дома с радостью отнесли аппараты на те места, откуда их взяли неисправными. Я видел радость на их лицах, и мне это доставляло удовольствие. Люблю человеческий восторг, особенно детский. И мир светлеет в этом случае. Когда работа была почти законченной, в мастерскую пришёл Полежаев.
- Ну, Вы и мастерище, друг мой! Это же надо за такой короткий срок такую работу выполнить! Вот тебе и философ! Все бы философы так умели работать! А я-то первоначально, грешным делом думал, что Вы, простите, белоручка! Уж больно нежные у Вас руки, не похожи на рабочие! От такого града похвал мне было не по себе, непривычно.
- Что ещё могут Ваши руки, дорогой наш Юрий Павлович?! - Многое – смущённо ответил я.
- Замечательно! – восторгался директор – именно такой физик нам и нужен. Ну, как познакомились с кабинетами? У нас когда-то был неплохой кабинет физики, но в последнее время там всё больше работали женщины, а они, знаете ли, не сильны в технике.
- Кабинет мне очень понравился. Там есть всё для хорошего урока. Мои предшественники были аккуратные и исполнительные люди. Такого порядка и на кафедрах физики в вузах встретишь не везде. Я уже присмотрел, чем этот кабинет можно дополнить и усовершенствовать. Например, учебным кино.
- Точно – сказал Николай Григорьевич – именно учебное кино для нас больная тема. Оно широко входит в практику школ, а мы плетёмся в хвосте. Вы не стесняйтесь, говорите всё, что для Вас надо мы добудем. - В первую очередь надо раздобыть метизы. Без них трудно устанавливать любую технику.
- А, что это такое? – спросил директор.
- Это винтики, гаечки, болтики, заклёпки, словом, кажущаяся мелочь.
- Фу ты! Да такого добра у наших шефов завались! А-а-а… я ведь знаете по специальности историк – продолжал Полежаев – и совсем не разбираюсь в технике, если не считать своей легковушки, да и то, в ограниченном объёме. Есть у меня к Вам, Юрий Павлович, один деликатный вопрос. Дело в том, что я большой любитель хоккея. Вы, наверное, знаете, что наши горьковчане в союзном хоккее занимают не последнее место. Но наши телевизоры сигнал за сто километров из Горького не принимают. Можно ли построить антенну, способную принимать горьковский сигнал?
- Попробуем, Николай Григорьевич! – ответил я, - но мне потребуются некоторые материалы и приборы.
Через несколько дней, когда мы с сыном ещё спали, кто-то тихонько постучал в дверь. Я тоже тихо подошёл к двери и осторожно открыл. Личный шофёр Полежаева Гриша тихо зашептал:
- Я тут Вам мешок привёз, Вы уж разберитесь в нём сами. Вчера из города привёз. Я едва поднял мешок, загруженный чуть меньше половины и втащил в комнату. В нём оказались метизы. Это был клад!! Там была тьма винтов, гаечек, заклёпок разного типоразмера и , чтобы разобрать эту массу, надо было бы ежедневно по двадцать часов разбирать год! Прошло едва ли не сорок лет, а у меня и сегодня стоит сундучок с этими метизами.
До начала учебного года ещё две недели, а кабинет физики готов полностью к работе. Все приборы были исправны, действовали и расставлены по местам. Здесь первостепенная заслуга лаборанта Марии Васильевны очень добросовестного человека. У меня высвободилось время и можно собрать антенну для дальнего приёма горьковских ТВ передач. Я, немного рисковал. Ведь местность пересечённая и дальний приём УКВ сигнала, скорее всего, как отражённый на местности едва ли возможен. Он, может быть, будет отражённым от ионосферы. И я принял необычное решение: соединить, как «двухэтажные» волновой канал и дискоконусную антенну. Диск принимает, усиливает из любого направления, а волновой канал усиливает в узком диапазоне, как бы дополняя сигнал. Всё это технически едва ли было очень убедительно, но в радиотехнике область антенн самая загадочная. Попробуем! Смастерил. Поставили на крыше второго этажа и укрепили растяжками. Толпа любопытных долго смотрела на необычную антенну.
- Вот это да!! Вот это здорово!! – восхищался Николай Григорьевич, прыгая, как школьник около включённого телевизора. За зоной неуверенного приёма, на расстоянии более сотни километров, без антенного усилителя, из Горького пришёл сочный, контрастный и уверенный телевизионный сигнал, доставивший столько радости всем окружающим.
- Вот это да! Ну и ну! Золотой Вы наш человек, Юрий Павлович, золотые у Вас руки и голова! Я был смущён и не знал, как реагировать, поэтому просто молчал, или отвечал:
- Ну, что уж там такого особенного?! Просто я сделал всё, что мог.