Курсанты Херсонской школы младших авиаторов, 1941 год (С. Шевченко в центре).
(Фрагменты из повести "Мне счастливую жизнь подарила судьба")
Москва. Утро 24 июня 1945 года — дождливое и пасмурное, радостное и счастливое. С утренней зарёй на Красной площади и прилегающим к ней улицам и площадям выстраиваются войска для участия в заключительном акте всенародного торжества. Среди участников Парада Победы в числе тринадцати человек, представляющих морскую авиацию Черноморского Флота, и наш герой — двадцатитрехлетний гвардеец Сергей Шевченко, кавалер четырёх орденов, пяти медалей, две из которых «За отвагу».
Сергей взволнован. Чувства переполняют. Сердце бьётся учащенно. Он впервые в столице и на таком исторически-значимом мероприятии. Моросит дождь, но он не портит праздничное настроение.
Дождь постепенно усиливается. Затем льёт как из ведра. Но тысячи людей, переполнивших улицы и площади, будто и не замечают его.
Это небо плакало одновременно и от счастья, и от боли потерь. Дождь был очищающим, словно смывал с нашей земли оставленные фашистами следы.
Начинается прохождение войск. Сводные полки совершают торжественный марш в том порядке, в котором располагались наши фронты на заключительном этапе Отечественной войны – с севера на юг. Замыкает марш победителей сводный полк Военно-Морского Флота СССР.
Чеканя шаг, задыхаясь от счастья, держа равнение на трибуну Мавзолея, парадным маршем проходит и Сергей Шевченко. В сознании пролетает вся его жизнь. А она сложилась очень непросто. Мог ли он думать, что из забитого деревенского мальчишки, нищего, беспризорного, может получиться такой человек, умеющий одерживать Большие Победы. Его пронизывает мысль, что те, кто отдал жизнь за общую Победу, более достойны этого Парада. Им бы шагать в первых рядах...
В 1940 году Сергей, завороженный фильмом «Истребители», явился в военкомат и попросился добровольцем в авиацию. Получил направление в Херсонскую школу младших авиационных специалистов, но проучиться удалось всего один год. Выпуск осуществили досрочно.
Воевать начал в должности воздушного стрелка-радиста морского разведполка Черноморского флота на фанерном гидросамолёте МБР-2. Эти машины не шли ни в какое сравнение с другими самолётами того времени, но жизнь доказала, что не всё зависит от машины. Немцы, летающие на аппаратах новейших типов, хорошо вооружённых, вообще не считали МБР-2 за самолёты, называя их презрительно «рус-фанер». Противники были неравные, но именно «рус-фанер» и держали немецких асов в непрерывном напряжении, уничтожая самолёты ночными бомбоударами, выводя из строя взлётные полосы, деморализуя и истребляя лётный состав противника.
Шевченко участвовал в обороне Одессы, Крыма, Кавказа. В бою получил ранение. После госпиталя попал в тот же полк, где начинал воевать, но это уже был гвардейский минно-торпедный авиационный разведполк, перевооружённый с МБР-2 на A20G – американские бомбардировщики «Бостон», приспособленные для ведения разведки, бомбометания и торпедирования.
Участвовал в освобождении Крыма.Немцы хвастливо утверждали: «Крым на замке». «Замок» этот слетел после четырёхдневного штурма на Перекопе и со стороны Керченского плацдарма. Пятого мая началось наступление наших войск в районе Мекензиевых гор. Двое суток не умолкали бои. Но главное сражение разыгралось на другом участке.
Седьмого мая в девять часов утра над Сапун-горой взметнулся огненный смерч. Началась артиллерийская и авиационная подготовка к штурму. В 10.30 раздалось многотысячное: «Ура! Даёшь Севастополь!» Шквал огня, ярости, ненависти обрушился на врага. Плотность вооружения небывалая – до 300 орудий на километр фронта. Кроме того, самолёты непрерывными эшелонами шли на вражеские позиции. Земля дрожала. Небо кипело огнём. Рукопашный бой по своему накалу не имел равных за все годы войны. Весь день шло ожесточённое сражение. Только к вечеру путь на Севастополь был открыт. Девятого мая над Севастополем заполыхали победные знамёна. Тысячи гитлеровцев были захвачены в плен, но основные силы врага бежали на мыс Херсонес, надеясь на спасение. Путь остался один – море. А оно было горячим.
О событиях тех дней Шевченко рассказывал так: «Авиация стала основной ударной силой флота. Особенно эффективным способом борьбы с кораблями противника показало себя топмачтовое бомбометание. Первыми этот способ освоили лётчики нашего полка.
Самолёт шёл в атаку на судно на бреющем полёте на высоте 10-15 метров. За 200-300 метров до объекта сбрасывал бомбу, которая, ударяясь плашмя о воду, рикошетом отскакивала, летела над водой, пробивая борт судна и разрываясь внутри него. Лётчик едва успевал взять ручку на себя, чтобы проскочить над кораблём. С близкого расстояния по самолёту били все зенитки. Гибель экипажа при торпедировании – явление нередкое. Это был огромный риск, но мы бомбили противника ежедневно».
После окончания войны Сергей остался на сверхсрочную службу. Окончил лётное училище, служил на Северном флоте. О войне вспоминать не любил. Когда познакомился с девушкой Валей, ставшей ему женой, на вопрос: «Где и как ты воевал?» отшутился стихами:
Видать родился я в рубашке
И под счастливою звездой.
Я всю войну летал в тельняшке,
Она была моей бронёй.
— Вот и всё, подвёл он итог. И уже серьёзно попросил: — Валя, не спрашивай меня о войне. Этом гадком безумии. Хочется скорее забыть военное время. Проклятое.
Выйдя в запас, Шевченко вернулся в Севастополь.
В июне 2005 года Сергея Никитовича снова пригласили в Москву. На этот раз на юбилейные мероприятия, посвящённые шестидесятилетию исторического Парада Победы. После развала СССР он представлял уже другое государство – Украину, и был помещён на трибуну для иностранных гостей. Началось шествие ветеранов, а в памяти Сергея Никитовича вновь возникло незабываемое чувство шестидесятилетней давности, когда он проходил по этой площади в строевом расчёте сводного полка Военно-Морского Флота СССР.
Шагают ветераны по двадцать человек в шеренге. Что это? В замыкающей шеренге только девятнадцать человек. Решение пришло мгновенно. Сергей Никитович вскочил со своего места на трибуне и пристроился к колонне. Так, в свои восемьдесят три года Сергей Никитович снова прошагал парадным маршем по Красной площади мимо трибуны Мавзолея.
Зрители восторженно и радушно приветствовали ветеранов, журналисты брали у них интервью. На вопрос корреспондента о жизни Сергей Никитович ненадолго задумался, восстанавливая в памяти прошлое, и ответил так: «Я человек счастливый. Голод 1933 года, нищенское беспризорное детство, годы учёбы и особенно войны выработали в моей душе понятия добра и зла, критерии отношения к жизни, к людям. С годами многое переосмысливаешь, видишь ясней. Мне жаль тех людей, кто не чувствует голос своей совести, не имеет внутренней культуры, порядочности. Без них человек пуст. Такому всегда будет казаться, что его окружают плохие люди. Он будет сетовать на свою судьбу и лепетать, что счастья в жизни нет.
Когда началась война, мне было девятнадцать лет. Нас, курсантов Херсонской школы младших авиационных специалистов, выпустив досрочно, направили в Севастополь. Авиация Черноморского Флота со второго дня войны начала наносить бомбовые удары по Румынии — союзнице Германии.В выполнении ответственных заданий участвовал и я.
В нашем экипаже на «ТБ-3» было трое русских, трое украинцев, белорус и армянин. Все мы были единой семьей, братьями великого государства. Делали одно общее дело – защищали Родину. Я всегда старался подбодрить экипаж, говорил, что с детства заколдован, поэтому наш самолёт не смогут сбить.
Однажды, перелетая линию фронта, запел по внутренней связи строки из песни о Степане Разине: «Что ж вы, черти, приуныли...» Спустя тридцать лет при встрече ветеранов наш командир вспомнил этот случай, которому я тогда и не придал особого значения. А он вспомнил и заплакал.
Мои шутки, песни поднимали настроение и давали веру в благоприятное завершение боевого задания. Был и такой случай, когда мы чудом оказались не сбитыми во время атаки тремя фашистскими истребителями. Как коршуны, они напали на нас, окружив с трёх сторон. Удачно отбиваясь, я поочерёдно переносил огонь по нападающим истребителям. Старался прицельным огнём не подпустить их близко к самолёту. После двух заходов они уже не решились атаковать нас. На аэродроме после посадки командир назвал меня ангелом-спасителем. Это была большая честь и гордость для меня».
После некоторой паузы Сергей Никитович продолжил: «Проходят годы, а я по-прежнему помню своих боевых друзей. Как радовались возвращению с боевых полётов, как горько оплакивали тех, кто не вернулся, кто отдал жизнь за Великую Победу. Война вырывала из жизни молодых ребят, полных здоровья, энергии...»
Шевченко взгрустнул. Корреспондент постарался отвлечь его вопросами:
—А как вам удаётся сохранять бодрость духа? В чём секрет вашей молодости?
— По натуре я оптимист, — оживился ветеран — Люблю спорт. Увлекаюсь фотографией. Пишу стихи.
Если мир мой рисован красками,
Где отсутствует серый цвет,
Если я не скудею ласками,
И немного в душе поэт.
Если я отвергаю пошлое,
И меня не влечёт покой,
Не смотрю я с тоской на прошлое,
Значит, я ещё молодой.
Вот такой ветеран Великой Отечественной войны, участник Парада Победы в Москве на Красной площади, Сергей Никитович Шевченко.