Предновогодняя суета уже не была такой желанной, как двадцать лет назад. Почему? Наверно, что-то теряется за годы, куда-то уходит безвозвратно. Я стояла на балконе, размышляя, как в песне: «Куда уходит детство...» Телефонный звонок прервал мои мысли. Звонила давняя знакомая, Аллка.
– Ленусь, у моего оболтуса посиделки в школе. Испеки чего-нибудь, а? Времени совсем нет!
– Сколько уже ему?
– Чего? А, поняла! Уже двенадцать! Мужик растёт! Ну, как, сделаешь?
– А когда надо?
– Вчера! У них сегодня, в пять часов вечера, утренник. – Аллка засмеялась. – Или обеденник? И ещё, Ленусь, сходи вместо меня.
– Ну, ты, подруга, совсем обнаглела!
Аллка зачастила:
– Ну, ты же знаешь, нет времени ни на что! Ничего не успеваю!
Она ещё долго ныла и жаловалась, и я сдалась:
– Ладно, чёрт с тобой! Будешь должна!
Подруга засуетилась, не скрывая облегчения.
– Буду! Если что-то, я завсегда, Лен, ты же знаешь! А Лёха у меня золото, с ним проблем никаких.
К двум часам, стоя на пороге школы, я пыталась вспомнить, о чём мне мечталось в двенадцать, но в голову ничего не приходило.
Прошло два часа. Праздник катился своим чередом, всё, как обычно – пирожки, печенье, торты, игры, шарады и, наконец, танцы.
Я тихонько сидела в дальнем углу и не чаяла, как потихоньку свалить от этой радости. Родители уже накатили с учителями рюмку чая и, образовав свой кружок, спорили по поводу воспитания своих чад. Лёшка подсел рядышком, тяжело дыша после танцулек:
– Что, тёть Лен, хотите покинуть нас?
Запах спиртного насторожил меня:
– Чем закусывал, хороший мальчик?
Он засмеялся:
– А я ни хороший, ни плохой. Просто человек.
– Правда? Учителя другое говорили.
Лёха глянул колюче:
– Ну, да? Для них я – умница, послушный мальчик!
– А разве не так?
– Всё так, но...только для взрослых.
Помолчали.
– А на самом деле, они меня не знают. Да, и не хотят знать.
– А ты – другой?
Бросив осторожный взгляд, он перевёл разговор, спросил:
– А что это у вас за листочки? Стихи что ли?
– Да, так, наброски.
– Почитайте.
– Ты любишь стихи?
Мотнул головой:
– Нет, у нас в классе их никто не любит. Просто делают вид, что любят.
– Уверен за всех?
– На все сто процентов!
Я улыбнулась:
– Зачем же просишь почитать?
Он тоже улыбнулся:
– Так, интересно, на что вы своё время тратите.
– Ну, слушай.
*
Белый шар плывёт по небу,
ночью новогодней.
Эх, достали его мне бы
только на сегодня!
Брат ответил: « Шар сейчас
на большущей ели,
что кружится возле нас,
как на карусели.
Если шарик с неба снять,
то угаснет праздник.
Будет в окна всем стучать
тьма – суровый всадник.
Неужели ты один
хочешь, в самом деле,
этот шарик усадить
на макушку ели?
Ну, а вдруг он разобьётся
в мелкие осколки?»
Я вздохнул: «Пусть остаётся
на всемирной ёлке!»
*
– Это, – начала я, – про...
– Про двух братишек, – перебил он. – Один совсем ещё малявка, решил, что Луна – это новогодняя игрушка, а второй ему всё объясняет.
– Да, – сказала я, – надо только написать всё толково, а то непонятно, что к чему.
– Почему непонятно? – удивился он. – Всё понятно. Они стоят на балконе и, старший брат всё объясняет младшему.
– Почему на балконе? – удивилась теперь я. – Просто смотрят в окно.
– Можно и так, – согласился Лёшка. – Младший ещё верит в сказки, и в деда Мороза и в то, что есть всемирная ёлка. Старший его жалеет и рассказывает ему эту сказку...
Я вспомнила, что у Лёшки младшему брату четыре года. Аллка, поверив в очередной раз принцу на «тойоте», провела с ним бурный месяц. Потом появился Санька, о котором Лёха нежно заботился. Он ругался с матерью, когда она задерживалась у подруг, потому что Санька плохо засыпал без мамы. Алексей учился очень хорошо, умел готовить незамысловатые обеды, и придумывал замечательные сказки для брата.
– Подарите мне этот стих. И нигде его не печатайте, – он улыбнулся, – всё равно его никто не поймёт.
– В таком виде, – захихикала я, – точно не поймут!
– Пусть он будет только для нас с Санькой.
Я протянула наброски, он запихал их в карман брюк.
– Пойдёмте, я выведу вас, никто не заметит.
– А ты с кем до дома дойдёшь?
– С Димкой и его отцом, мы же в одном подъезде живём!
В коридоре, глядя, как я одеваюсь, он вдруг спросил:
– А вы помните себя в двенадцать лет?
Замерев на несколько секунд, я улыбнулась:
– Помню, как отмечали мой день рождения в школе. Родители всё приготовили и ушли, а мальчишки достали две бутылки шампанского. Я целый вечер танцевала с мальчиком, который мне очень нравился. От шампанского кружилась голова, было так здорово! Только я боялась, что мама учует запах спиртного.
Я помолчала.
– Когда мальчик провожал меня до дома, ярко светила Луна, и он сказал, что дарит эту Луну и этот вечер мне...
Лёха смотрел без улыбки:
– А где сейчас этот мальчик?
– Женат давно на другой девочке...
– Почему?
– Так сложилось.
– Вы к нам тридцать первого придёте?
– Вряд ли, Лёш, у меня дочка приезжает. Приходи вместе с Санькой к нам.
Он кивнул.
На улице сияла белым шаром яркая Луна. Зимой темнеет рано, в четыре солнышко садится, а в пять уже вовсю Луна светит. До полнолуния оставалось три дня, до Нового Года – четыре. Я шла по улице, составляя в голове праздничное меню. Позади кто-то кашлянул.
– Лёш, ты чего?
– Я вас провожу.
– Мне недалеко и Луна светит. И потом, как же твоя девочка?
– Какая? – его удивление сквозило притворством.
– Та, с которой ты танцевал, - лукаво ответила я.
Он вздохнул:
– Всё равно замуж за другого выйдет.
Я старалась не улыбаться:
– Почему так говоришь?
Глянув сбоку, Лёха засмеялся:
– Потому, что все бабы...простите, женщины, любят богатых.
– А ты не собираешься стать богатым?
– Не знаю. А вдруг не выйдет? И потом, хочу, чтобы она со мной не из-за денег была.
Он насупился:
– Не как мать.
Помолчав, я сказала:
– Судить проще всего. Не замечал? Вот и мой дом. Спасибо, что проводил.
Лёшка позвонил мне второго января:
– Тёть Лен, стих повесили на сайте?
– Точно сказал, Лёш! Повешен мною стих на сайте! – торжественно продекламировала я.
Лёха засмеялся:
– А отзывы есть?
– Есть.
– Какие?
– В непонятках люди! Может, всё же разрешишь переделать стих?
– Так я потому и звоню! Переделывайте, тёть Лен! Теперь можно!
– Спасибо, Лёшик! А почему теперь можно?
Он помялся:
– Я этот стих прочитал Наташке.
– И?
– Она всё поняла! И про Луну, и про меня, и про брата. А тридцать первого декабря она была у нас дома. Спасибо вам!
– За что?
– За всё! С Новым Годом!
В трубке звучали гудки отбоя. Я подошла к окну, полнолуние заканчивалось третьего января, а пока над городом висел праздничный белый шар Луны. И где-то там, за ярким светом была всемирная ёлка и балкон, на котором стояли два брата.
***
Зимний вечер. На балконе
смотрят в небо братья.
На бескрайнем небосклоне,
в бархатных объятьях
шар Луны плывёт по небу
тропкой новогодней.
«Эх, достали шарик мне бы
только на сегодня!» -
младший высказал желанье
и добавил с толком:
«Я б украсил одеянье
нашей милой ёлке»
Брат ответил: « Шар сейчас
на большущей ели,
что кружится возле нас,
как на карусели.
Если шарик с неба снять,
то угаснет праздник.
Будет в окна всем стучать
тьма – суровый всадник.
Знаешь, ведь не ты один
хочешь, в самом деле,
этот шарик усадить
на макушку ели.
Ну, а вдруг он разобьётся
в мелкие осколки?
Нет, пускай он остаётся
на всемирной ёлке!»
Младший молвил, не спеша:
«Пусть на всей планете
в эту ночь увидят шар
взрослые и дети!
Пусть сияет он сильней
на всемирной ёлке...
Лёш, скажи, а как за ней
подметать иголки?»
«У тебя, - смеётся брат, -
воз вопросов с верхом!
А иголки облетят
шумным фейерверком!»
**