В 1990-е годы в Санкт-Петербурге, особенно в центре города, рассаднике коммуналок, выбрасывались за ненужностью различные предметы старины. Люстры, картины и каминные зеркала отправлялись прямиком на помойку, а резную дубовую мебель жги во дворах в сердце культурной столицы.
Однажды, моему отцу по дороге с работы попалась большая рама. Сейчас сложно выяснить, откуда это было выкинуто, то ли из здания бывшего Сената, то ли бывшего Синода, либо из типографии №5. Скорее всего, находка ждала его в проходном дворе по Конногвардейскому бульвару №5, где сейчас построен новодел под названием «Монферан». Папа взял «что-то в большой раме», не раздумывая. Придя домой, стал смотреть, что же опять пришло к нему в руки.
Отец любил предметы старины, и антиквариат отвечал ему взаимностью. К нему всё буквально прилипало. Были довольно забавные случаи, один из них - это когда мы с отцом шли по Союза Связи, и он нагнулся за пустой алюминиевой коробочкой из-под валидола. Я только фыркнула на его поступок, а на дне коробки оказалась серебряная монета 1915 года.
Был случай, моя лучшая подруга Ольга, потеряла в моей парадной золотую серьгу. Застежка расстегнулась, и Ольга услышала только звон металла о каменные ступеньки. Мы вдвоем, с фонариком буквально исползали вдоль и поперек, но ничего не нашли. Подруга чуть не плакала. Через какое-то время пришел отец с работы и говорит:
- Кто-то потерял серьгу золотую на лестнице. Смотрю – блестит!
И это учитывая тот факт, что он не видел на левый глаз. Как мы вдвоем с Ольгой не увидели серьгу – ума не приложу.
Поверх же старинной находки на маленькие гвоздики к раме был приколочен плакат с Лениным 1955 года. Художество было наклеено на картон и никак не хотелось отдираться. Приделан Ленин был капитально.
После того как с трудом мы отковыряли портрет вождя мирового пролетариата - под ним показался Климент Ефремович Ворошилов, фигура, явно, неоднозначная.
За портретом Ворошилова, далее, оказался кое-кто похлеще - нарком иностранных дел. Молотов оказался каким-то маленьким, и по размеру не соответствовал раме, и выпал из неё, как осенний лист. Портрет Молотова был просто приставлен, даже не приклеен.
В наши дни продолжается "модная" тенденция украшения кабинетов портретами президентов - В.В.Путиным и Д.А.Медведевым. Причем, как известно, портрет Путина в годы управления страной Дмитрием Анатольевичем, далеко не убирали. Традиция же вывешивания портретов первых лиц страны уходит далеко в дореволюционный период со времен появления иконописи на Руси.
Михаил Юрьевич Лебединский, племянник знаменитой поэтессы О.Ф.Берггольц, рассказывал мне, что беседку на участке Бергхольцев за Невской заставой украшал застекленный портрет императора Александра Второго с манифестом.
Но вернемся к моему портрету. Под всеми вышеупомянутыми коммунистическими товарищами оказался портрет последнего российского императора Николая Второго с цесаревичем Алексеем, в форме Лейб-гвардии Конного полка 1913 года, фотография была выполнена в год празднования 300-летия Дома Романовых. Надпись на портрете гласит: "Его Императорское Величество ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ И Его Императорское Высочество НАСЛЕДНИК ЦЕСАРЕВИЧ И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ АЛЕКСЕЙ НИКОЛАЕВИЧ", Санкт-Петербург, 1913. Литография была выполнена в словолитни Теодора Киббеля на Кронверкском проспекте.
Как будто, портрет жил всё это время, своей, тайной жизнью, и ждал 80 лет, чтобы отбросить всю шелуху, проявиться вновь в истории новой России...
Известно, что в здании Св. Синода стены залов были украшены большими портретами государей, например, портретом Петра Первого (худ. Антропов). Посреди зала заседаний был стол, покрытый малиновым бархатом. Высочайшие повеления находились в серебряных ковчегах, Устав Духовных Консисторий за подписью Александра Третьего 1883 года. В здании Сената в зале общих собраний были портреты Петра Первого, Екатерины Второй, Александра Первого, Николая Первого, Александра Второго и Александра Третьего.Портреты остальных императоров находились в других залах, в серебряных ковчегах лежали манифесты. В залах общих собраний находились кресла, предназначенные для Государя Императора, всегда ставились у председательского места (на случай внезапного приезда Высочайших Особ).
В комнате одного из комитетов была замурована металлическая доска в память Высочайшего утверждения в 1899 году положения о мерах и весах, там были спрятаны для истории основные копии фунта и аршина, носящие знаки «корона» и «1894».
Интересно, куда это делось после реконструкции?
Резную дубовую мебель, обитую кожей, почти всю сожгли во дворе ещё в 1990-е годы, кроме двух кресел, а металлическая доска «ушла» вместе с «модной» реконструкцией в неизвестном направлении...
P.S. На раме нашла сведения, подтверждающие факт происхождения портрета, он из типографии Сената.