Пролог.
Жизнь на птичьем дворе нашего русского Гадкого Цыпленка протекала бы точно так же, как и у Гадкого утенка - датчанина, если бы не скала, возвышающаяся сразу за птичьим двором возле большого озера. С одной стороны скала была пологой, а с другой заканчивалась крутым обрывом. Казалось, этот обрыв угрожающе навис над спокойной и размеренной жизнью птичника. Скала вызывала у всех суеверный страх. Мамы не разрешали играть малышам даже у ее подножья. Гадкий Цыпленок не раз слышал рассказы мамы Хохлатки о том, что непослушные дети, взбиравшиеся на скалу, падали и разбивались. Но у него самого было другое мнение потому, что скала не раз спасала несчастного малыша от преследований обидчиков.
Познакомимся с главными героями нашей сказки:
Гадкий Цыпленок: Стоит ли описывать характер этого персонажа или его жизнь? Она не лучше жизни Гадкого утенка Г. Х. Андерсена. Быть изгоем всегда больно и горько.
Следующий наш герой, а вернее, героиня - мама Хохлатка. Хохлатка, будучи курицей - наседкой, мечтает побить все рекорды по плодовитости. Она спит и видит себя рекордсменкой, что, впрочем, не мешает ей быть любящей и заботливой мамой. Можно сказать, даже слишком заботливой. Ее любовь настолько всепоглощающа, что стоит хоть одному малышу вовремя не вылупиться или куда-то отлучиться без ее ведома, как она тут же поднимает шум и крик. Хохлатка живет в постоянном страхе "Кабы чего не вышло!".
Дальше - петушок Зорька. Старший брат Гадкого Цыпленка, мамин любимчик. Петушок по характеру задирист, боек и самонадеян. Он, подражая взрослым петухам, гордо разгуливает по двору, демонстрируя свои шпоры и хлопая крыльями. Зорька считает себя большим и поэтому его тонкий голосок сливается с многоголосьем взрослых петухов на утренней заре. Мама-курица не чает в нем души и, любуясь им, умиленно шепчет: "Зорька, мой сыночек любимый".
Следующий герой сказки - индюк дядя Савва. Все обитатели птичьего двора с почтением относятся к нему, считая его самым умным и благочестивым. Дядя Савва и в самом деле всегда рассудителен и сдержан. Риск и сомнения не имеют места в его жизни.
Еще один герой - Иуденок. Когда индюшонок был еще мал и плохо разговаривал, на вопрос: "Как тебя зовут?" он отвечал: "Иуденок". Все сначала смеялись, а потом привыкли. С тех пор индюшонок так и остался Иуденком.
И, наконец, Зилька - младший брат Гадкого Цыпленка. Первое слово малыша было "зи - ля!", что означает - "Земля!" Отсюда и произошло это необычное имя. Зилька тоже был из разряда гадких цыплят. Он имел певческий дар и непокорный характер.
Глава 1.
Много кривотолков вызвало на птичьем дворе появление на свет Гадкого Цыпленка. С каким нетерпением Хохлатка ожидала малыша из последнего и самого крупного яйца. И каково же было ее разочарование, когда наконец вылупился последний цыпленок. Как он был безобразен: неуклюжий, большеголовый и к тому же с перепонками на маленьких лапках.
- Ну и урод! - говорили вокруг. - Фу! Какой гадкий. Такого еще не бывало!
Мама - курица печально вздыхала:
- В семье не без урода.
И, жалея его, ведь малыш был таким беспомощным, как могла оберегала свое несчастное дитя в надежде, что он "перерастет и выравняется". Но... "общественное мнение" сделало свое дело. И Хохлатка также, как и окружающие, стала относиться к нему с отчуждением. Вот поэтому малыш и искал себе убежище от своих обидчиков на скале, а не под маминым крылом. Гадкий Цыпленок взбирался на скалу и, устроившись у самого обрыва, предавался своим горьким мыслям: "Вот бы броситься вниз и все мои мучения навсегда прекратятся".
Но что-то его тянуло не вниз, а, наоборот, вверх. Он с отчаянной жадностью наблюдал за жизнью диких птиц. Одни парили в воздухе, раскинув широко крылья, а другие щебетали и кувыркались под самыми облаками, часто взмахивая своими крылышками. Птицы наслаждались свободой и жизнью. "Какие они счастливые! - печально размышлял малыш. - Как жаль, что я никогда не смогу так же, как они свободно летать... Ведь куры не летают." И горькая досада раскаленным свинцом растекалась в его груди. Он не похож ни на домашнюю птицу, ни на дикую. Как те, так и другие его не принимают, чувство одиночества навсегда поселилось в его маленьком сердечке.
Когда солнце пряталось за верхушки деревьев, Гадкий Цыпленок возвращался домой, зная, что мама - Хохлатка поднимет шум, если он к ужину не вернется. - "Я представляю, что бы сказала мне мама, если бы увидела у самого обрыва, - рассуждал он вслух, спускаясь со скалы. - Она, наверняка, сказала бы так: "Ты плохо закончишь, глупый мальчишка!"
И он вспомнил как впервые скала стала его спасением и защитой. Тогда мама, больно клюнув его в голову, гневно провозгласила:
- Я тебя больше не люблю, ты мне не сын! Уходи с моих глаз долой!"
А произошло это из-за его непослушания.
Глава 2.
Когда растаял снег и солнышко по - весеннему ласково и тепло пригрело землю, цыплята вместе с мамой Хохлаткой впервые в жизни вышли на прогулку за ограду птичника. Возле озера была прекрасная лужайка.
- Вы должны научиться, - сказала мама, - самостоятельно находить зернышки и выкапывать червячков. Это вам в жизни пригодится.
Но Гадкий Цыпленок не слушал маму. Как зачарованный смотрел он на озеро. Вода манила его своим блеском и обещала массу удовольствий. Малыш не знал, что за сила так влечет его к озеру? Никакой опасности он не чувствовал и сам не заметил как - бултых! и оказался в воде. Пока Хохлатка увлеченно занималась выкапыванием червячков в окружении своего выводка, Гадкий Цыпленок не менее увлеченно кувыркался, нырял и плавал, быстро перебирая лапками, совершенно забыв, что мама строго - настрого запретила даже близко подходить к озеру, добавляя свое излюбленное: "Кабы чего не вышло!" И, вдруг, тишину разорвал крик Хохлатки:
- Куд - куда ты?! Утонешь!
И она бросилась на птичий двор за помощью. Можно представить, какая паника поднялась на птичнике! Вскоре все его обитатели собрались на лужайке возле озера. Шум, гвалт стоял такой, что малыш чуть со страху не утонул. Он неуверенными шагами вышел на берег и стоял, дрожа всем своим маленьким тельцем. Казалось, над его головой разразились гром и молния:
- Как ты мог?! - разносилось со всех сторон. - Посмотри до какого состояния ты довел мать! Все цыплята, как цыплята, а этот не просто гадкий, а гаденыш! Позор всего нашего птичьего двора! Гнать таких надо!
Перепуганный малыш не понимал за что его ругают?
- Но я умею плавать, - пытался он защищаться от несправедливых упреков.
- Нет, вы только посмотрите, что он о себе возомнил? - прокричал петушок Зорька. - Он хочет сказать, что умнее всех! Ха! Все - дураки, а он один умный.
- Я не считаю себя умнее других, - виновато ответил Гадкий Цыпленок, - просто я умею плавать.
Но никто его не слушал. Все негодующе кричали, перебивая друг друга. Наконец вперед вышел мудрый индюк дядя Савва. Все сразу угомонились, ожидая справедливого приговора.
- Малыш еще глуп, - начал он свою речь, дождавшись тишины. - Поэтому не надо так горячиться. Он не утонул по счастливой случайности. Из-за засухи в прошлом году озеро стало мелким. Но все-таки надо следить, чтобы малыши не заходили далеко, когда захотят напиться.
Лужайка постепенно освободилась от разбушевавшихся птиц. Гадкий Цыпленок ничего не видел. Слезы застилали весь мир.
- Ну ты и враль! - услышал он насмешливый голос петушка Зорьки.- Плавать он умеет... Да кто тебе поверит? Ты просто шел по дну озера.
И Зорька самодовольно отправился на птичник. А когда все разошлись, мама - курица больно клюнула в голову незадачливого цыпленка и сказала те страшные слова, которые переполнили его чашу горечи:
- Я тебя больше не люблю, ты мне не сын! Уходи с моих глаз долой!
Вот тогда он и бросился к скале в надежде найти спасительную смерть: "Зачем мне жить? Кому я нужен такой уродец? Меня никто не любит! Ну почему я не утонул?!" Эти мысли рвали душу и цыпленок не заметил, как оказался у самого обрыва... Но ничего страшного не произошло. Вдоволь выплакавшись, малыш вдруг почувствовал восторг от того простора, который открылся ему с обрыва. Было так красиво, что захватывало дух! Казалось вся земля расстилалась перед ним. А небо совсем рядом. Это был другой мир - могучий и неизведанный, молчаливо хранящий в себе сокровенную тайну бытия. Гадкий Цыпленок вздохнул всей грудью и опьянел от радости: "Свобода!"...
Вернулся он домой, когда уже совсем стемнело. Боли в душе уже не было. Там теперь жила сладостная тайна, которую подарило ему знакомство с обрывом.
Глава 3.
На птичьем дворе жизнь шла своим чередом. Историю с плаванием вскоре забыли, но отношение к Гадкому Цыпленку не изменилось.
"Ну почему я не такой как все? Почему меня все презирают? Я никому ничего плохого не делаю, а все равно чувствую себя виноватым", - горевал малыш. Особенно доставалось ему от старшего братца. Однажды Зорька, желая подчеркнуть свое превосходство, изрек: - Вот скажи, какая от тебя польза? Какой толк? Одни только хлопоты!
И петушок гордо промаршировал к своей кормушке. Эти слова задели Гадкого Цыпленка и он задумался, что же такое он может сделать, чтобы мама могла гордиться им? Эта мысль не давала ему покоя. И вот однажды, когда курица Хохлатка ушла посудачить к соседкам - наседкам, Гадкий Цыпленок удрал на озеро поплавать. И тут он увидел в камышах брошенное гнездо, а в нем яйцо. Оно было еще теплым. Странно! Кто и почему мог его бросить здесь? Малыш не стал долго раздумывать, взобрался в гнездо и носом осторожно выкатил яйцо наружу. "Надо быстрее докатить его до нашего птичника. Мама согреет, на свет вылупится еще один малыш. Возможно, он станет моим другом и я не буду таким одиноким", - мечтал Гадкий Цыпленок, перекатывая яйцо своим носиком через лужайку к птичнику. Когда он уставал, то осторожно, обхватив своими крылышками, как мог согревал его грудью. "Я не дам тебе погибнуть, братец мой, ты увидишь ЗЕМЛЮ!" - шептал Гадкий Цыпленок. Он чувствовал, что скорлупа не помеха и малыш его слышит. Докатить яйцо до птичника удалось далеко за полночь. Мама не спала, а ждала его у забора. Увидев цыпленка, она уже собралась было устроить ему взбучку, но тот опередил ее:
- Мама, я случайно нашел яйцо. Я согревал его как мог.
Курица очень обрадовалась, но виду не подала:
- Быстро домой! - приказала она и, подхватив яйцо, спрятала его в теплом пуху под крылом. " Прекрасно! - рассуждала Хохлатка, торопясь к своему гнезду. - Этот глупыш сослужил мне неплохую службу. Соседка Пеструшка любит похвастаться, что у нее хоть на одно яйцо, но больше, чем у меня. Она у нас самая плодовитая. Но в этот раз я утру ей клюв!" Положив яйцо в гнездо и усевшись поудобнее, она подозвала Гадкого Цыпленка:
- Ты правильно сделал, сынок. У тебя доброе сердце. Если ты еще найдешь брошенные яйца, поступай так же. Не дело, чтоб малыши гибли, так и не увидев света.
И наседка мечтательно прикрыла глаза: "Интересно чей выводок в этот раз будет большим?" А цыпленок понял только одно: мама на него больше не сердится, а значит можно бегать на озеро. "Она больше не боится, что я утону, - ликовал малыш. - Наконец-то, мама поняла, что я уже большой и не нужно за меня волноваться".
Глава 4.
Прошло время... Гадкий Цыпленок пребывал в радостном ожидании появления на свет своего младшего братца. "Когда он вылупится, - мечтал цыпленок, - я сам буду его всему учить. Я покажу ему озеро, и мы вместе будем плавать. А когда он подрастет, я познакомлю его с обрывом. Он увидит настоящих птиц".
Обычно, искупавшись в озере, Гадкий Цыпленок забирался на скалу. Здесь можно было всласть предаваться мечтам. Оттуда земля казалась бескрайней и чарующей. Высота обрыва не пугала его, а наоборот, манила. Почему - то сердце щемило от сладостной тоски, к горлу подступал комок и хотелось плакать. "Почему, - думал Гадкий Цыпленок, - меня так притягивает этот обрыв? Почему я так люблю этот ветер, это небо, этот простор?" И вдруг его осенила мысль: "Я хочу летать! Я должен научиться летать!" От этой мысли стало радостно и страшно. "Нет, этого не может быть, - одна мысль перебивала другую. - Куры же не летают под облаками! Даже петушок Зорька выше забора не взлетал. Нет! Я никогда не буду летать... Постой! Но ведь куры и не плавают! Тогда кто же я?!"
Глава 5.
Курица Хохлатка хлопотала возле только что вылупившихся цыплят. И опять последним появился на свет еще один уродец, как две капли похожий на Гадкого Цыпленка. Но он всех уже удивлял не своим уродством, а умом. Когда его голова высунулась из скорлупки яйца, он не пищал как другие цыплята, оповещая мир о своем появлении на свет, а восхищенно распахнул глаза и громко крикнул: "Зи - ля!", что означало - "земля!"
Мама Хохлатка очень огорчилась, что среди ее цыплят опять появился уродец, но дядя Савва поспешил ее успокоить: "Главное, что малыш одаренный!" Это вполне удовлетворило тщеславие мамы-курицы, и она, с присущей ей любовью, с головой окунулась в заботы о новом потомстве. Гадкий Цыпленок теперь был полностью предоставлен сам себе. Но к цыплятам его не подпускали, боясь "пагубного влияния на молодые души" - как выразилась мама. Он мог только издалека наблюдать за неуклюжим птенцом, которого все называли Зилькой в память о его первом слове. Малыш и в самом деле был одаренным. Мама однажды заметила, что голосок Зильки выделялся из общего писка цыплят своей мелодичностью. И она решила его отдать на обучение пению курочке Золотое Горлышко. Но, к сожалению, вместо требуемого "ко-ко-ко" получалось хоть и нежное, но... "го-го-го". Мама сочла такое пение неприличным и прекратила обучение.
Весь птичий двор был рад, что представилась возможность посмеяться над неудавшимся певцом: "Еще один неудачник!" Этот неприятный случай жестоко ранил душу малыша, ведь он был по-настоящему счастлив только тогда, когда пел... С тех пор Зилька стал ершистым.
И теперь уже Зилька был так же, как и Гадкий Цыпленок предоставлен сам себе, и они вдвоем убегали на озеро. Старший брат надеялся, что на приволье малыш забудет о своем горе. Вдоволь купались, ныряли, добывали червячков и Гадкий Цыпленок был счастлив, что у него теперь есть друг. Он учил младшего брата всему, что умел делать сам. Делился с ним своими секретами и открытиями. Вскоре Зилька научился самостоятельно добывать пищу, прятаться от хищников, различать лечебные травки. Но Зилька был еще слишком мал и сильно скучал по маме. И однажды, удрав от старшего брата, он вернулся домой. Там, пригревшись под маминым крылом, осчастливленный ее лаской, простодушный Зилька рассказал маме обо всех секретах Гадкого Цыпленка. Наутро, негодуя, Хохлатка задала такую трепку незадачливому Гадкому Цыпленку, что он надолго запомнил этот урок. Забравшись на скалу, лежал он у обрыва, предаваясь печали. К одиночеству привыкнуть было невозможно. Острой болью вонзилось оно в сердце и не давало жить. Он прекрасно понимал, что обижаться на Зильку нет смысла, тот еще мал и не понимает что делает. Их разлучили - вот что страшно.
И он с тоскою смотрел на парящих под облаками незнакомых птиц. "Почему? Ну почему мы не летаем, ведь у нас тоже есть крылья? А если есть крылья, значит мы тоже птицы. Тогда почему мы не умеем летать?" Эти вопросы его мучили и не давали покоя.
И однажды он не выдержал и пошел к мудрому индюку дяде Савве.
Тот никогда не смеялся над уродством Гадкого Цыпленка. Он всегда со всеми был одинаково ровен и вежлив. Поэтому малыш безбоязненно обратился к нему с наболевшими вопросами:
- Дядя Савва, - спросил Гадкий Цыпленок, - скажи, мы - птицы?
- Да, малыш. А ты не знал? - удивился дядя Савва. - Я думаю, что мы - птицы, потому что у нас есть крылья, - ответил птенец.
- Правильно. Но что тебя беспокоит?
- Я не могу понять... если мы - птицы, тогда почему мы не летаем?
- А зачем? - философски заметил мудрый индюк. - Раньше птицы летали в теплые края на зиму, а сейчас мы живем в теплых птичниках. Раньше надо было добывать пищу самим, а теперь у нас полные кормушки. Мы защищены высокими заборами, и нам не надо бояться хищников и охотников. Живи и радуйся!
- Но я не могу так жить и радоваться, - возразил Гадкий Цыпленок.
- Почему? - удивился дядя Савва.
- Потому что, привязавшись к кормушкам, мы потеряли небо! - ответил птенец.
- Ну и что? - недоуменно пожал плечами мудрый индюк. Он повернулся и важно отправился по своим делам. Ничто не могло поколебать твердыню его уверенности в своей правоте. "Самодовольный индюк!" - зло подумал Гадкий Цыпленок. Его раздражало, что он никак не мог найти ответ на мучивший его вопрос: "Если мы - птицы, тогда почему не летаем?"
Его тяжелые раздумья были ненадолго развеяны событием, происшедшим на озере. С дальних краев прилетели дикие гуси. Они расположились на озере, как у себя дома. Первая же попытка познакомиться с ними сразу закончилась неудачей. Вожак, заметив приближающегося Гадкого Цыпленка, вытянул свою длинную шею и гневно прошипел: "Чуж-жаков нам не надо! Пош-ш-шел вон!"...
Со временем гордые гуси привыкли к его присутствию, но к себе не подпускали. К счастью, та часть озера что прилегала к подножью скалы, была ими не занята. И это давало Гадкому Цыпленку возможность плавать и питаться на озере, не раздражая соседей.
Глава 6.
Незаметно для себя Гадкий Цыпленок подрастал. Чтобы как-то скрасить свое одиночество, он придумал игру: "Я - птица!". Выбрав для себя невысокий выступ в скале, взбирался на него, а затем прыгал вниз, размахивая крылышками, как настоящая птица. Падая, цыпленок больно ударялся о камни, но эту игру не бросал. Не напрасно он так долго наблюдал за полетом диких птиц. Вспоминая, как они машут крыльями, пытался повторять эти движения, очередной раз прыгая с валуна. От падений на камни ныло все тело, а результатов никаких. Гадкий Цыпленок, намучившись, спускался к озеру. Вода успокаивала и быстро заживляла раны. Подкрепившись, он взбирался на скалу и устраивался на своем излюбленном месте возле обрыва. "Я должен разгадать эту загадку! Какие движения крыльями надо делать в полете? Зачем нужен хвост? Почему одни быстро-быстро машут крыльями, а другие - парят? Ничего не понимаю, - горевал Гадкий Цыпленок. - Наверно, я не птица, если не умею летать". Эта мысль заставила его спрятать голову под крыло, чтобы не видеть птиц, весело щебечущих в небе.
Вдруг его грустные мысли развеял громкий звук, похожий на грохот невероятной силы. С края обрыва Гадкому Цыплёнку было хорошо видно, как перепуганные птицы вспархивали из камышей и с криком взмывали в небо. Вот вожак диких гусей, стремительно взметнувшись ввысь, внезапно остановился в воздухе, как от удара в невидимую стену, и ... как подкошенный рухнул на землю. А за ним и другие птицы распахивали крылья навстречу своей смерти. Какие-то существа с палками, издающими этот ужасный грохот, бродили по берегу, собирая неподвижно лежавших птиц.
Гадкий Цыпленок понял, что на его глазах разразилась страшная трагедия. "Сколько малышей осталось без родителей?! Они же могут замерзнуть в своих гнёздах, так и не вылупившись из яиц! Их надо скорее спасать", - как молния пронеслась мысль. Но тут же сообразил, что на спуск уйдёт слишком много времени. "Я должен спрыгнуть с обрыва! Я уже большой!" - решил Гадкий Цыпленок. Он подошёл к самому краю обрыва и глянул вниз. Было ощущение, что внутри всё оборвалось. Ужас сковал все тело. Сердце в груди замерло на какое-то время, а затем забилось так, что его удары можно было сравнить только с набатом: "НЕТ! СТОЙ! ТАМ СМЕРТЬ! ОПАСНО! ГИБЕЛЬ!"...
- Пусть! - громко крикнул Гадкий Цыпленок, чтобы заглушить удары сердца. - Все равно я никому не нужен. Если я погибну, никто и не заметит, а если останусь жив, то спасу сирот - малышей!
И он, зажмурившись, ринулся вниз с обрыва. Если бы мама Хохлатка увидела этот прыжок, у нее бы точно разорвалось сердце. Цыпленок от ужаса весь сжался, превратившись в маленький комочек. Перевернувшись несколько раз в воздухе, он в отчаянии распахнул крылья, как будто желал встретить смерть всем своим маленьким, но горячим сердцем. И... вдруг почувствовал, что воздух его держит. "О! Чудо! Я лечу! И мне не надо взмахивать крыльями, чтобы удержаться на воздухе. Только надо спокойно, без паники довериться ветру, - постепенно успокаивался птенец.- Он сам будет нести меня." Затем, приноровившись к потоку воздуха и слегка поворачивая хвост, используя его как руль, он, делая легкие движения крыльями, разворачивался в нужном ему направлении. Гадкий Цыпленок уже понял, что, если совершит какую-то ошибку, сделает какое-то неправильное движение, то ветер его перевернет в воздухе. Однако, падение ему не грозит. Достаточно распахнуть крылья и полностью довериться ветру, он будет нести его сам и не даст разбиться.
- Я лечу! Лечу! - кричал и плакал счастливый Гадкий Цыпленок...
Но внизу ждала опасность. Охотники и их собаки внимательно следили за странной птицей, свалившейся откуда-то сверху. Вместо того, чтобы улететь от пуль и острых зубов собак, маленький живой комочек с огромными, явно не по росту, крыльями падал им прямо на голову. Опустившись на воду, Гадкий Цыпленок сложил крылья. Он испуганно смотрел на чудовищ, скаливших на него зубы, но не улетал и уплывать не собирался.
- Смотри, - сказал пожилой охотник молодому, - не улетает. Может ранен? А может ручной, если не боится людей?
- Пусть себе живет, - ответил второй охотник. И они ушли.
Всю ночь Гадкий Цыпленок перекатывал яйца из гнезд поближе к курятнику. Обогревал их своим телом и любящим сердцем. А затем, заботливо укутывая их мхом и листьями, спешил за следующим яйцом. Так он трудился почти до самого рассвета.
Глава 7.
На утро весь птичий двор обсуждал новость. Триумф курицы Хохлатки неоспорим! Все рекорды по плодоносности были побиты! Сама Хохлатка восседала на гнезде, как на троне.
Гадкий Цыпленок, осчастливленный великодушным разрешением поиграть с Зилькой на лужайке, отправился на поиски своего друга. И надо же было столкнуться нос к носу с задирой - петушком Зорькой. Тот, ревниво заметил, что мама курица изменила свое отношение к этому гадкому цыпленку. Его самолюбие было задето. "А вдруг, - мелькнула в голове Зорьки беспокойная мысль, - этот уродец займет мое место? Я - любимчик и меня все уважают на птичьем дворе. А его мама не любит, а просто жалеет, ведь он так безобразен, - пытался себя успокоить самолюбивый петушок". Но что-то терзало его. И он, проходя мимо младшего братца, съязвил:
- Ну что, соперничек, как жизнь? Жаль мне тебя - несчастного!
Но Гадкий Цыпленок уже так болезненно не реагировал на оскорбления и обиды. Опасный прыжок с обрыва, а также тяжелые крылья и налитые силой плечи придавали уверенности в своих силах. Благодаря упорным тренировкам, цыпленок заметно возмужал. Если еще и смеялись над ним, то по привычке и только взрослые. Он молча прошел мимо петушка. "Ну какие вы соперники? - шептал ему ветерок. - У Зорьки есть птичий двор, а у тебя теперь вся земля. У него - насест, а у тебя - все небо. У него крылья только для того, чтобы взлететь на забор, а ты со своими вскоре увидишь весь мир!" Гадкий Цыпленок улыбнулся ветерку - своему новому другу и вздохнул полной грудью.
"Чего он из себя ставит?" - удивленно подумал Зорька, но про себя решил больше брата не трогать.
Но где же Зилька? Малыша нигде не было видно. И вдруг в камышах послышался его плач. Это было удивительно, потому что Зилька никогда не плакал, даже в самые тяжелые минуты жизни. Пробравшись сквозь камыши, Гадкий Цыпленок увидел горько рыдавшего друга.
- Что с тобой? - спросил он, захлебывающегося от рыданий братца. Хотя в глубине души он уже знал ответ, но до последнего надеялся на лучшее.
- Зачем ты пришел, - вдруг набросился Зилька на старшего брата. - Уходи отсюда! Мне не нужны утешители! Ты меня бросил! Ты даже не знаешь как мне плохо!
Гадкий Цыпленок хотел было напомнить братцу, из-за чего они расстались, но промолчал. Подождав пока рыдания немного утихнут, он произнес:
- Зиля, послушай. Как бы не было тебе плохо, тебе никогда не будет тяжелее, чем мне.
- Почему это? - со злостью крикнул Зилька, как бы претендуя на первое место великомученика.
- Потому что я - первый уродец, появившийся на нашем дворе. А первым всегда тяжелее. Меня все ненавидели за то, что я не похож на них. А ты похож на меня. И к тому же тебя мама любит за твой певческий дар, - пытался он успокоить горько рыдавшего малыша.
- А я ненавижу себя! - утирая злые слезы крикнул Зилька. - Я - гадкий, мерзкий, неуклюжий! Я ненавижу свое тело! Почему я не такой, как все?!
Гадкий Цыпленок положил на его голову крыло. Ему хотелось сказать: "Посмотри на меня. Я такой же, как ты, но живу. Я смог найти свое место в этом мире. И моя непохожесть на всех меня уже не угнетает". Но все это осталось в мыслях. Говорить об этом сейчас было бесполезно. Цыпленка Зильку захлестывала обида и ненависть ко всему миру. Он вырвался из объятий старшего брата и убежал.
Гадкий Цыпленок, поднимаясь на скалу, размышлял: "Я обязательно покажу ему обрыв и научу летать. Он почувствует восторг полета, и все горести и обиды забудутся. Пойдем, Зилька, - скажу я ему, - я покажу тебе то, что ты никогда не увидишь на птичьем дворе." Сам он уже безбоязненно поднимался к облакам, но никому из обитателей птичника не рассказывал. Боялся, что его окончательно прогонят, а его так тянуло к малышам, которых он спас. "Какие они будут? Как мы с Зилькой - уродцы или нормальные? А если они будут похожими на нас, то несладко им придется, - печально вздыхал Гадкий Цыпленок".
Глава 8.
Триумф Хохлатки с грохотом рухнул. Весь птичий двор ахнул, когда из большей половины яиц вылупились такие же уродцы, как Гадкий Цыпленок и Зилька. Хохлатка такой позор не перенесла и слегла.
По общему мнению было решено отдать нормальных цыплят на воспитание курочке Пеструшке, а гадких цыплят - их старшему брату. Ликованию и счастью Гадкого Цыпленка не было границ. Как самая настоящая квочка, он хлопотал вокруг малышей. Приглаживал хохолки, бегал за каждым, переживая, чтобы малыши не потерялись. Но цыплята разбегались кто куда. И неизвестно чем бы это все закончилось, если бы не Зилька, подоспевший вовремя. Он как-то быстро научил малышей слушаться. Его нежный и мелодичный голосок завораживал цыплят. Они смотрели на него раскрыв клювики и безропотно выполняли все его распоряжения. Зилька сам их учил искать зернышки и червячков, купаться, нырять, прятаться от опасности и т.д.
Гадкий Цыпленок наблюдал за тем, как быстро крепнут и подрастают на приволье малыши. Он мечтал о том дне, когда приведет их на скалу и познакомит с обрывом. Они должны увидеть землю с высоты птичьего полета. Они коснутся той молчаливой тайны, которую ему посчастливилось познать. Он обязательно ею поделится с ними. Птенцы должны знать, что настоящая птица должна летать!
Однажды, когда цыплята, вдоволь набегавшись, угомонились, Гадкий Цыпленок спросил:
- Как вы думаете, зачем вам крылья? Кто вы?
На вопрос: "Кто вы?" цыплята дружно ответили:
- Мы - гадкие цыплята!
- Нет, - сказал старший брат, - вы - птицы! И крылья у вас, чтобы летать.
- А как это летать? - загомонили на перебой малыши. - И зачем летать?
- Чтобы быть счастливыми! Ведь счастье птицы - в полете. Если вы обещаете, что никому не расскажите, я покажу вам то, что вы никогда не увидите на птичьем дворе.
Цыплята пообещали молчать, но, вернувшись домой, они были так возбуждены, что мама Хохлатка забеспокоилась и решила посоветоваться с мудрым индюком - что происходит с малышами, может чего-то объелись на озере? Дядя Савва разумно предложил проследить, чем питаются малыши вне дома.
- Я больна, - сказала Хохлатка индюку, - пусть твой сынок Иуденок проведет целый день на лужайке с нашими цыплятами, а вечером мы узнаем от него, где они бывают и чем питаются.
На том и порешили. Иуденку удалось уговорить Гадкого Цыпленка взять его с собой, пообещав, что никому ничего не расскажет. Он играл с цыплятами у озера и хотя сам в воду не лез, но зачарованно смотрел, как те кувыркаются в воде и плавают. Для Иуденка было совершенно непонятным почему они не тонут? Накупавшись, все собрались на лужайке отдохнуть, и Гадкий Цыпленок начал свой рассказ о крутом обрыве, о свободе полета, о жизни птиц на приволье и о том, как прекрасна земля с высоты птичьего полета. Малыши слушали, как завороженные, а затем принялись наперебой уговаривать старшего брата показать им обрыв. Стоял такой писк и гвалт, что Гадкий Цыпленок не устоял от такого натиска и повел малышей на скалу. Выстроившись гуськом, взволнованные цыплята: Ольха, Гошка, Люсик и остальные поднимались вверх по склону. Шествие замыкал торжествующий Иуденок. Даже долгий подъем не утомил индюшонка. Как много ему удалось сегодня увидеть и узнать! Будет о чем рассказать папе. И вот наконец вся компания оказалась на верхушке скалы у обрыва. Иуденок взглянул вниз и оцепенел от страха. Голова закружилась, и словно в тумане он увидел, как Гадкий Цыпленок смело ринулся с обрыва и, взмахнув крыльями, взлетел выше облаков. Ну уж это было слишком! Индюшонок с ужасом бросился вниз по склону. Прибежав домой, он все, что видел и слышал рассказал папе индюку. Дядя Савва мудро рассудил, что будет правильно обо всем доложить Хохлатке. Ведь это может плохо закончиться.
Что было дальше - догадаться нетрудно. Сердобольная мама, спасая жизнь своих, хоть и непутевых детей, подняла такой крик, что всполошила весь птичий двор. Собрался совет, на котором было решено: "Гнать Гадкого Цыпленка, пока он не сбил всех малышей с истинного пути. Умеет летать, вот пусть и летит на все четыре стороны"!
Гадкий Цыпленок особо не расстраивался. Он умел добывать пищу, да и на озере было приволье. Одно его беспокоило: наступала осень, а не за горами и зима. Лететь в теплые края в одиночку очень трудно и опасно. Да и уверенности не хватало, что выдержит такой долгий путь и доберется до цели: "Я еще мал и неопытен, чтобы считать себя самостоятельным, и достаточно взрослый, чтобы жить под маминым крылом. Что делать?" С бесконечной тоской смотрел Гадкий Цыпленок на небо, как бы оттуда ожидая подсказку.
Глава 9.
Петушок Зорька торжествовал! Он опять на высоте. Казалось, сама судьба шла ему навстречу. Соперничек был убран с пути.
Иуденок тоже не грустил. Он считал, что выполнил свою почетную миссию - спас малышей от неминуемой гибели, ведь они могли разбиться! Он помнил, как и сам был очарован красотой открывшегося простора! Как закружилась голова от восторга, и захотелось ринуться вниз с обрыва! Хорошо, что он вовремя очнулся. Это была какая-то магия... волшебство! И как мудро он поступил, рассказав обо всем папе. "Я вырасту таким же мудрым, как папа и меня все будут уважать," - мечтал Иуденок.
А Зилька, забившись в самый дальний угол птичьего двора, горевал в одиночестве: " А вдруг Гадкий Цыпленок улетит в теплые края без меня? - переживал Зилька. - Я тоже хочу видеть землю с высоты птичьего полета. Я хочу летать! Я должен научиться летать!" И непослушный цыпленок удрал на скалу к своему старшему брату.
И теперь уже Зилька прыгал с небольшого выступа в скале. Он старательно учился всему, что умеет брат: чувствовать силу и направление ветра, опираться на крыло, использовать хвост...
День за днем он прыгал и прыгал, но подступала зима. Добывать пищу становилось все труднее и труднее. Ночи становились все длиннее и холоднее, а скала не спасает от холода и голода.
- Скажи, братец, - спросил как-то Зилька, прижимаясь к Гадкому Цыпленку, чтобы хоть как-то согреться, - почему они сами не летают и нам не дают? С обрыва хорошо был виден птичий двор, и братья с грустью вспоминали о теплом птичнике и кормушке, всегда наполненной свежим кормом.
- Потому, что их крылья закостенели, и они слишком благоразумны, чтобы рисковать своей жизнью. А нам запрещают летать... ну, наверное, боятся, что мы разобьемся.
Одиночество и жизненные испытания сделали Гадкого Цыпленка философом.
- А что нужно, чтобы научиться летать? - Зилька горевал, что успехов, как ни старался, пока не было.
- Огромное желание и терпение. Небо достигается усилием, - ответил старший брат.
- Я буду стараться, - засыпая, лепетал Зилька. - Я буду летать...
А Гадкий Цыпленок, положив голову на спину младшего братца, с горечью размышлял: "Да, они благоразумны. Но благоразумие заключается не в том, чтобы, оберегая птенцов от гибели, запрещать летать, а в том, чтобы правильно научить пользоваться крыльями и хвостом, коль они даны природой. Настоящая птица должна летать!" Мысли начали путаться, и он уснул.
Первый сон Гадкого Цыпленка.
Снилось, что Зилька подрос и окреп. И вот... Гадкий Цыпленок подводит его к обрыву и говорит: "Прыгай! Ничего не бойся, Зилька! Я буду рядом!" И, видя, как младший брат оцепенел от ужаса, прыгает сам. Расправив крылья, Гадкий Цыпленок парит возле обрыва, ожидая когда Зилька наберётся духа. И наконец тот прыгает и сразу же распахивает крылья. О, уроки и опыт старшего брата не прошли даром! Зилька совсем не был похож на беззащитный, безжалостно бросаемый потоками воздуха, комочек, каким был Гадкий Цыпленок при своем первом отчаянном прыжке. Братья взметнулись к облакам, к самому солнцу. Радость переполняла их сердца, душа пела и ликовала! Победа! Свобода и бескрайний простор принадлежали им.
Вдоволь налетавшись, братья начали планировать свой перелёт в тёплые края. Окрепшие крылья давали полную уверенность, что эта мечта сбудется. Никаких помех нет! А может есть?...
Глава 10.
И Гадкий Цыплёнок от страха проснулся. Сердце тревожно билось: "Что-то не так? Что-то случилось!" Оглянувшись, он обнаружил, что Зилька куда-то исчез. Недолго думая, Гадкий Цыпленок взлетел, осматривая скалу сверху в надежде обнаружить беглеца. И вскоре заметил как тот, ковыляя на своих неуклюжих ножках, торопился домой. Гадкий Цыпленок сложил крылья и спикировал вниз.
- Куда ты, Зилька? - спросил он, оказавшись перед самым носом брата.
- Домой! - крикнул Зилька, не останавливаясь. - Я хочу есть! Мне мало той пищи, что мы сами добываем.
- Но если ты объешься у кормушки, то станешь тяжёлым и не сможешь летать.
- А я и так не могу летать, - капризно заявил Зилька, продолжая свой путь.
- Но ты уже преодолеваешь небольшую высоту, - начал горячиться старший брат, - а если немного потерпишь, то вскоре полетишь и с обрыва! Тогда мы сможем отправиться в дальний путь.
Но Зилька не слушал, он торопливо спускался со скалы.
- Зилька, ты хочешь увидеть дальние страны? - крикнул Гадкий Цыплёнок.
- Хочу! Но есть я хочу ещё больше! - огрызнулся Зилька.
- Глупец! Тебя ждут не кормушки, а насмешки и оскорбления.
- Ну и пусть! - упрямо шагал к своей беде непокорный Зилька.
Глава 11.
Прошло несколько дней. Становилось всё холоднее. Пора улетать, но щемило сердце: "Как там малыши - гадкие цыплята? Увижу ли я их ещё когда-нибудь?" - печально размышлял Гадкий Цыпленок, плавая на середине озера. По утрам его края затягивало плотной корочкой льда. Вдруг его мысли прервал треск сухих камышей. К нему подплыл растолстевший и обрызганный грязью Зилька:
- Хорошо, что ты ещё не улетел. Я полечу с тобой! - заявил он старшему брату.
- Нет! Тебе нельзя рисковать! Ты пропустил много дней и не тренировался. К тому же ты стал тяжёлым. Крылья не удержат твой вес.
- Я сам знаю, - взорвался Зилька, - когда мне летать, а когда отдыхать. Я уже не маленький, и мне надоело, что меня все учат. Мама учит, дядя Савва учит и даже ты учишь! Что вы все лезете мне в душу со своими советами? Что вам всем от меня нужно? - и он бросился к скале.
"Надо догнать! Надо остановить!" - пульсировала мысль в голове. Но не было сил двигаться. Навалилась какая-то тяжесть, сковало всё тело. Гадкий Цыплёнок знал - останавливать брата было бесполезно. Он поднял голову и стал смотреть наверх. Туда, откуда должен был свалиться неопытный птенец. Что Зилька именно свалится, а не полетит, Гадкий Цыплёнок не сомневался: неокрепшие крылья не выдержат такой тяжести. Из его груди вырвался последний предупредительный крик. Затем он, зажмурившись, спрятал голову под крыло. Видеть гибель упрямого братца было выше его сил. Очнулся Гадкий Цыплёнок от всплеска воды неподалеку от себя. Зилька с переломанным крылом плавал в стороне, низко опустив голову.
"Он никуда со мной не полетит. Я опять одинок, - эта мысль острой болью пронзила сердце. - Лететь придется одному".
- Зачем ты это сделал? - сурово взглянул он на Зильку.
- Ты же сам говорил, что мне уже пора прыгать с обрыва, если я хочу по-настоящему научиться летать, - тихо ответил птенец.
- И опять я у тебя виноватый! Ну всё, с меня хватит! - вспылил Гадкий Цыпленок. - Ты должен сам научиться отвечать за свои поступки. Прощай! Ты уже большой и сам должен решать - как тебе жить. Я не знаю, увидимся ли мы ещё когда-нибудь. Я улетаю и у тебя на одного советчика будет меньше.
Гадкий Цыпленок поднялся прямо с воды, но лететь в дальние края не было сил. Слишком тяжёлый камень лежал на сердце. Перед глазами стояли Зилька с поломанным крылом и гадкие цыплята - птенцы гордых диких гусей, судьба которых - никогда не испытать счастье полёта.
Он вернулся на своё место на скале возле обрыва. Слёзы застилали глаза. Рыдания горьким комком застряли в горле. Стесняться было некого, и он дал волю слезам. Выплакавшись, птенец заснул.
Второй сон Гадкого Цыпленка.
Ему снились прекрасные белые лебеди. Их было много. Вот они прямо в полёте выстраиваются в клин и приветливо машут ему крыльями: полетели, мол, с нами. Гадкий Цыплёнок счастлив. Он больше не одинок. Теперь у него много прекрасных друзей. Он, разбежавшись, распахивает крылья и устремляется в небо. Клин становится всё длиннее и длиннее от поднимающихся со всех сторон белоснежных и грациозных птиц. И вот клин уже растянулся через всё небо от севера до юга. "В путь! В путь!" - кричали птицы.
- Вперёд! В тёплые края! - вырвалось из груди спящего Гадкого Цыплёнка.
Глава 12.
Гадкий Цыплёнок всё-таки рискнул самостоятельно добраться до тёплых краёв. Трудности, с которыми ему пришлось сталкиваться с детства, закалили его, а самое главное - огромная любовь к небу помогла ему преодолеть все невзгоды, связанные с трудным перелетом.
Вернувшись весной домой, Гадкий Цыпленок удивился, что его никто не узнаёт. Как дикие гуси, так куры и индюки с птичьего двора, разгуливающие на лужайке возле озера, восхищённо смотрели на кружившего над ними белоснежного лебедя. Смущённый Гадкий Цыплёнок собрался уже было скрыться от любопытных глаз на своё излюбленное место у края обрыва, как заметил подросших гадких цыплят. У озера, прямо у воды, лежал огромный валун, а рядом с ним кем-то сваленная куча валежника. Самая отважная из цыплят Ольха взбиралась по валежнику на камень, как по ступенькам и, взмахивая крылышками, падала в воду. Гошка, Люсик и другие птенцы с радостным писком следовали её примеру. "Вот это да! - восторженно подумал Гадкий Цыплёнок, - ведь это с одной стороны весёлая и безобидная игра, а с другой - отличная школа для обучения полету. Птенцы уже крупные и к лету встанут на крыло. Малыши не забыли кто они! И теперь никакая кормушка их не остановит!" И он радостно устремился к верхушке скалы на своё любимое место, но каково же было его удивление, когда он обнаружил, что место у обрыва было занято. Там ворковала влюбленная парочка. На гнезде сидела молодая дикая гусыня, а Зилька, его уже взрослый брат Зилька, как самый заботливый супруг, ухаживал за ней. Чтобы не спугнуть птицу с гнезда, Гадкий Цыплёнок не стал опускаться на скалу, а пролетел один круг над ними. Зилька, приняв брата за соперника, ревниво зашипел, защищая своё гнездо и семью.
- Будь счастлив, Зилька! - крикнул Гадкий Цыплёнок, взмахнув крылом на прощание.
Глава 13.
Прошло полгода. Где только не бывал Гадкий Цыплёнок, что только не видал, но своего счастья так и не обрёл. Сердце постоянно щемило от тоски и одиночества.
Однажды он пролетал над какой-то деревней, как вдруг услышал петушиный крик и кудахтанье куриц - наседок. Это больно отозвалось в сердце. "Домой! Домой!" - вырвался из груди крик.
И вот он - родной край. Вот оно озеро, которое питало его живительной влагой, скала - молчаливая свидетельница его взлётов и падений, и обрыв, подаривший ему небо. Гадкий Цыплёнок, в нерешительности остаться ему или улететь, сделал несколько кругов над птичьим двором и, сложив крылья, плавно приземлился на лобное место, где когда-то совет старейшин принял решение изгнать его. Обитатели птичника: куры, индюки и гуси, как завороженные смотрели на незнакомую птицу, поражённые её сияющей белизной и грацией. "Ты гляди, заморский принц к нам пожаловал!" - перешептывались тамошние кумушки. Не так уж часто к ним заглядывают лебеди. Для обитателей птичника это было настоящим событием! Завидев его, все поспешили навстречу. За мамами-гусынями ковыляли их неуклюжие малыши. Видно было, что к гусятам давно привыкли, и их уже никто не называет "гадкими цыплятами". Но взволнованный Гадкий Цыплёнок не заметил, что у гусынь и их птенцов подрезаны крылья. Он напряжённо смотрел только в одну сторону. Там в глубине птичника он увидел маму-Хохлатку. Он медленно направился к ней. Сердце стучало так, что казалось, ещё мгновение и оно выскочит из груди.
- Здравствуй, мама! Ты меня узнаёшь? Я твой сын - Гадкий Цыплёнок.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. "Этот прекрасный лебедь - гадкий цыплёнок?! Что это - путаница природы или игра судьбы? Белый лебедь - сын курицы наседки!". Странно было смотреть на них со стороны. Хохлатка раза в три ниже своего взрослого птенца, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы получше разглядеть его. Белый лебедь, как бы преклоняясь перед материнством, изогнул свою изящную шею и наклонил голову так, чтобы взглянуть ей в глаза. В них он прочитал удивление, восхищение и гордость, сменившиеся затем страхом и смущением: "Зачем он прилетел? Неужели это он - мой Гадкий Цыплёнок?! Мне так стыдно, что я отреклась от него... Он меня, наверное, не простит." Это чувство вины непреодолимой стеной разделяло её со взрослым сыном. А ему в эту минуту так хотелось спрятать голову под мамино крыло. Но он, смутившись под взглядом земляков, только слегка прикоснулся клювом к её крылу. И, вдруг, от этого тихого и нежного прикосновения преграда рухнула, и слёзы радости и счастья хлынули у обоих из глаз.
- С возвращением тебя, сынок! - только и смогла сказать взволнованная Хохлатка. И тут Гадкий Цыплёнок почувствовал, как многолетняя гнетущая тяжесть исчезла, и на душе стало так тепло, так легко и радостно, что он запрокинул голову и протрубил победу! Ему удалось воссоединить в себе небо и землю! И вдруг он услышал нежный голосок:
- Здравствуй, желанный мой! Ты знаешь, я тоже умею летать. Возьми меня с собой.
Он обернулся и увидел прекрасную самку белого лебедя, которая спикировала к нему прямо с неба. Это была Ольха! Она также, как и Гадкий Цыплёнок, была изгнана из птичьего двора за то, что, мечтая летать, отказалась обрезать крылья. Он взглянул в её глаза и понял: "Эта - она! Моя любовь!"
. П Е С Н Я :
Перебирая на гитаре струны,
Воспоминанием души коснувшись,
Ты вспомни, как беду мы обманули,
В птиц белых обернувшись.
Играй, не бойся, что порвутся струны,
И слёз своих, дружище, не стыдись.
Летели птицы, не боясь разбиться.
Летели птицы в небо, в высь.
Полёт пускай и долгий, но красивый!
Свобода, высота захватывают их.
Летели птицы, не боясь разбиться,
Одно имея сердце на двоих!
А вслед улетающим прекрасным птицам с тоской смотрело несколько пар глаз тех гадких цыплят с обрезанными крыльями, которые предпочли тёплый птичник и кормушку, свободному полёту под облаками.
Ты, дорогой читатель, спрашиваешь: "А что с дядей Саввой? Чем закончилась его история?" Отвечаю: "Уже престарелый индюк дядя Савва, незнающий что такое риск, пишет мемуары о том, как он научил птенцов прекрасных лебедей летать. Он надеется, что его труды опубликуют и они станут учебным пособием для тех, кто хочет научиться летать"...
Но это уже другая история.