Трудармейцы.
Деду Василию, по возрасту мобилизованному в трудовую армию на строительство Челябинского металлургического завода, начавшееся 1 мая 1942 года.
Я тебя совсем не знаю, дед,
Твой путь оборван был,
Я не успел родиться.
Но так бывает иногда —
Война минувшая приснится:
Идут полями мужики,
Пропала из виду избенка,
И смотрит вдаль из-под руки,
С детьми притихшими, бабенка.
Вам не грозит кромешный ад,
Боев, ”котлов” и отступлений,
Вам не вдыхать повисший смрад
Полей сгоревших и селений.
Вы трудармейцы,
Вам война
Другую выбрала дорогу,
Но как из боя, никогда
Все выйти целыми не смогут.
Вам не видать в лесной глуши
Родной, покинутой избенки,
И не обнять от всей души
Детей с притихшею бабенкой.
Лихая година.
Деду Ивану, крестьянину села Большое Баландино, выселенному во вторую волну коллективизации, в 1942 году мобилизованному в трудовую армию на шахты города Прокопьевска.
Когда пала година лихая,
Их не взяли под красный штандарт,
И в глаза им смотреть избегая,
Гнали в сырость бараков и нар.
Под телегами жили солдаты
И костер им очаг заменял,
И давали им в руки лопаты,
И на фронте никто не стрелял.
Не гудел артобстрел на рассвете,
Не утюжили “тигры “ лесов,
Но ложились солдаты в кювете,
Не оставив на память крестов.
Земля ухала тяжко и гулко,
Уходили солдаты в забой,
А в глубоких души переулках
Билось: ”Только б вернуться домой”.
Под дождем на ветру не укрыться,
И траншеи лежат бороздой,
А ночами трудармии снится,
Как она возвратится домой.
Их не взяли потом на парады.
Кто живой, — разошлись по домам.
На груди не теснились награды,
Только радость и грусть пополам.
Они тоже ковали Победу,
Блудной Родины нашей сыны.
Мои прадеды, мои деды.
Незаметные люди войны...
В семидесятые годы прошлого века в нашем селе трудармейцев было, наверное, больше, чем ветеранов Великой Отечественной войны. Но Девятого мая они, сдвигая чарки, как один, произносили тост:"За нашу Победу!" Наша Победа объединяла людей разных национальностей, разных социальных групп, разных судеб. Война и послевоенные годы были их многогранной историей, в которой радость, горе, мудрость, глупость, слезы, смех, комическое и трагическое связано в такой нераспутываемый узел, который и называется судьбой. И хулить эти судьбы, как это пытались делать в нашей стране с девяносто первого года, не позволено никому.