В каком году это было? Кажется, сразу «после войны», летом сорок седьмого года, я ещё не ходила в школу, и меня взяли в самый младший отряд как дочь старшей пионервожатой.
Уже тогда я своим маленьким, гордым, трепещущим сердечком понимала, что вокруг меня существуют какие-то странные и непонятные мне тайны.
Взрослые говорили о чём-то шёпотом и тут же замолкали, если я оказывалась рядом. Кто-то из них гладил меня по стриженой головке, кто-то вздыхал, угощая конфетами.… А всё это потому, что у мамы для меня никогда не хватало времени.
Я вспомнила об этом, когда однажды, в пересменку, мы остались в лагере с одной девочкой. Её звали Олей, но она упрямо повторяла: «Алёна». Ей было лет десять, и у неё были дивные, золотистые косы. «Давай убежим в лес?»- вдруг предложила она.
«Давай»,- согласилась я, - «а зачем, здесь же тоже… почти лес».
«Почти – не считается», - серьёзно ответила она.
И вот т о г д а, в летний, жаркий, солнечный день, в кустах бузины, она поведала мне страшную тайну.
«Сталин – очень плохой человек. Он всех самых хороших людей посадил в тюрьму и заставляет работать, как рабов. И моего папу посадили. Он за друга своего заступился. На фронте. А его – посадили. Это папа меня Алёной называл, и ещё Златовлаской. Ты только никому не говори, поклянись!»
«Хорошо, я поклянусь».
«А у тебя тоже есть тайны?»
«Не знаю», - честно ответила я, - «а что это такое?»
Девочка Алёна засмеялась.
«Ты ещё маленькая, тайна – это самое важное в жизни», - сказала она «взрослым голосом». – «Меня сюда дядя Петя устроил. Он один из всех наших родственников от нас с мамой не отказался. А его могут за это с работы выгнать. Он на посту милиционером работает».
«Почему?» - уже предчувствуя «нечто страшное», спросила я.
«Потому! Мой папа – «враг народа», а я – «дочь врага народа», со мной и в классе почти никто не разговаривает. Боятся. А вот ты…», - и она посмотрела не меня с нежностью, - «ты никого не боишься».
Но я молчала. В моей жизни произошло нечто непоправимое. Я в д р у г всё поняла. ТАК ВОТ ПОЧЕМУ У НАС В ДОМЕ НЕ БЫЛО ПОРТРЕТА СТАЛИНА!
Значит, и у нас были т а м родственники. И в нашей квартире, в каждой комнате кто-то «пропадал».
«А как же я теперь буду петь в холе?» - спросила я. Очень мне нравилось петь в хоре.
«Значит, не будешь».
А потом мы с ней собирали малину и рвали ромашки, и она учила меня плести венки, находить вкусную и кислую травку «заячьи ушки», и говорили мы с ней о том, какая будет прекрасная жизнь, когда мы вырастем - я стану актрисой, а она – биологом, и мы встретимся и пойдём в Ботанический сад, где она покажет мне свои «гибриды».
Мы никогда больше не говорили с ней, но встречаясь, всегда улыбались друг другу, и когда я во торой смене играла Маленькую Разбойницу в «Снежной Королеве», она сидела в пятом ряду и громче всех мне аплодировала.
…Я поверила этой девочке. Я поверила каждому её слову, и никогда никому даже намёком не поведала «о страшной тайне», которую я отныне знала. Вот почему всё, что я п о т о м читала, слышала, видела, узнавала – только подтверждало честность её слов.
Жаль, что не помню её лица и фамилии, и только золотистые косы, и как з н а к, как память о двух девочках в летний день, роскошная книжка «Златовласка», подаренная на день рождения моей маленькой дочке.
Когда мне бывало в жизни трудно и горько, я всегда почему-то вспоминала «дядю Петю», постового милиционера, устроившего свою племянницу в пионерский лагерь МВД СССР, дочку «врага народа». Теперь про э т о можно написать рассказ. Ведь девочка, та, которой я была когда-то, сдержала своё слово. И никогда больше не пела – ни в хоре, ни хором. Тем более что ей очень нравились все эти «радостные песни». Особенно
Здравствуй, страна героев,
Страна мечтателей, страна учёных!