C виду эта девушка не отличалась от других. Но была в ней какая-то изюминка, а может и не одна…
Даже когда она грустила, уголки губ были подняты вверх, - такая мимика у неё была от природы, а ещё задумчивый взгляд, будто она постоянно мечтала, и невесомая походка, точно её подгонял невидимый ветер.
С собой она всегда носила книги, поэтому все её сумки были на один лад – в виде рюкзака или вместительной котомки. С виду и не скажешь, но у этой, неприметной на первый взгляд, девушки есть одна странность – она была очень влюбчивая и ветреная.
Было у неё несколько романов с иностранцами. С одним она рассталась добрыми друзьями. Он был американцем, его звали Рэй Брэдбери. Он научил её радоваться мелочам, делать вино из одуванчиков и смотреть на мир глазами любопытного ребёнка. Девушка долго общалась с французом по фамилии Дюма, который при встречах заполнял её пробелы в истории и удивлял захватывающими рассказами про заключённого, которому удалось сбежать из самой строгой тюрьмы в мире. Но чем старше она становилась, тем больше замечала, что русские мужчины интересны не менее зарубежных.
Она мгновенно влюбилась в кроткого романтика Блока, но так же быстро остыла. Уходила от него к сердцееду Есенину, виновато опустив ресницы. Флиртовала с Гоголем, но потом переключилась на брутального Маяковского, который своими словами усмирял её легкомысленность. Сложные отношения были с Бродским. Они были слишком разные. Девушка не всегда понимала, что он хочет ей сказать, но именно этим он долго её интересовал.
Последний и самый осмысленный роман случился у неё с Паустовским. Она познакомилась с ним случайно, не ожидая ничего серьёзного. Но он неожиданно покорил её сердце, долгими вечерами рассказывая об обласканных солнцем просеках, о таинственных лесных озёрах, красоте окружающей природы. Общаясь с ним, она стала завидовать жителям глухих деревенских глубинок, их гармонии с природой, независимости. Ей хотелось гулять по лесам, собирать ягоды, чувствовать запах костра, ставить самовар, по старинке раздувая огонь сапогом, и жить просто и скромно.
Девушка ревновала Паустовского. Не выносила, когда его рассказы прерывались посторонними голосами, шумом, звонками. Произнося за ним каждое слово и мыслями уносясь в душистые поля, она была готова плакать, если кто-то мешал им находиться наедине.
Каждый, кого она любила, открывал для неё что-то новое, будто прибавляли знания, и мир становился всё ярче. А она, как сухая земля воду, впитывала чужие знания и, сама того не замечая, становилась интереснее, разностороннее, мудрее.
Всех их девушка внимательно слушала, не перебивая. Но Паустовский – один-единственный, пробудил в ней желание не только молча наслаждаться словами собеседника. Ей самой захотелось говорить, делиться знаниями. Захотелось, чтобы и её послушали.