Романтика пятиэтажек в старых районах города… Кто перебьёт то странное чувство, вызванное этими обшарканными подъездами, огарками спичек, приклеенными к низовьям лестничных переходов, надписями «Iron Maiden», «AC/DC» и затёртых многослойным чирканьем по побелке ключом от одной из квартир, что символично впаяна в один из четырёх углов этих дремлющих маленьких домиков, с которыми связано так много высокого и значительного? Консервные банки с окурками, запах застоявшихся 80-ых, почтовые ящики, хранящие в себе запах газет и квитанций, соседские выставленные цветы на осыпающихся деревянных облупленных подоконниках – лёгкое напоминание о том, что каждый из нас ветеран своего детства и обратного пути уже на фронты этих сражений с взрослением нет. Стёкла такие мутные, но двойной их слой как бы предостерегает о том, что однажды грани станут тоньше и цвет станет ярче.
Во дворе все те же игровые площадки. Всё на своих местах, не перенесено даже на миллиметр – и качели, и песочница. В ней всё так же лежит серая земля, те же формочки, только более футуристической наружности, но та же синяя, красная и обязательно жёлтая. Паянные качели, как и раньше, вылетают столбами из земли, того гляди завалятся с тобой назад, когда начинаешь раскачиваться и издают скрипучий звук циферблатных часов «тик-так, тик-так», неприятно высекая скрежет металлом об мелкие камушки, что подложены под основание столбов, на которых они продолжают выдерживать не одно поколение таких же ностальгических детей, как мы. И ветер тут, кажется, тише, и горки бережно портя одежду, по бокам с торчащими ржавыми гвоздями, мчат куда-то в другое измерение. Я скатываюсь с неё и попадаю во времена игр в «городки», «казаки-разбойники» и «дочки-матери», получая весёлые синяки и полный рот грязного снега и широко улыбаюсь нахлынувшему на меня состоянию детской непосредственности, когда единственной проблемой всей жизни был лишь запрет выходить на улицу к таким же дуралеям как я и не носиться до позднего вечера с языком на плече, вытаращив глаза и забывая свои игрушки на лавках.
А потом я открываю глаза и вижу детей на лавке, играющих в свои планшеты, скучающих родителей, смотрящих в телефон и шарю рукой по карману свой девайс, проверяя, на месте ли он. И двигаюсь дальше по улицам разбитых фонарей, видя на проводах все же нотные грамоты из силуэтов птиц и слыша призрачные юные голоса старых друзей.
Есть места, где жизнь замирает незримыми сюжетами особенных эмоций, которые не восполнит не один современный городской вид и комфортабельное условие. И таксофонные будки, убранные почти из всего города, похожи на магический телепорт, из которого когда-то можно было позвонить в то беззаботное время и отправить пластмассовый жетон на удачу, чтобы вернуться когда-то ещё на один день из своей той самой жизни.