13.
Я никогда не мог понять, как действует этот механизм перехода сна в реальность. Точно так же обстояло дело и в обратную сторону. Никак не уловишь этот момент погружения в сон. Как бы там ни было, но я был рад, что такие явления вообще существуют. Ведь если бы ни это пробуждение, а оно всегда спасительное, то не известно чем бы всё закончилось в том ужасном картонном мире Мак-Вака. Но с другой стороны, если бы я не заснул, то и не было бы никаких кошмаров. "Да ну его к чёрту!", резко поднявшись с дивана, я направился к шкафу.
В нём ничего не было. Чего и следовало ожидать. "Ноэл, Ноэл, Ноэл. Ты скоро сойдёшь с ума. Что ты хотел здесь увидеть? Это же был сон. Когда в последний раз у тебя здесь что-нибудь стояло?"
Я прошёл на кухню и посмотрел в окно. "Ага! Никаких песочных замков. Отлично! " Утро начиналось неплохо.
- Жена! - заорал я. - Где мой кофе?!
А в ответ тишина. Или может надо кричать: "Кофе! Где моя жена?!", или "Моя! Где жена! Кофе?" Ну, вот и поговорили. Я снова посмотрел в окно. Ни кофе, ни жены у меня не было. Единственное, что было в этой квартире, так это сигареты. Я закурил. Сон никак не выветривался из головы. Никакой связи с настоящим. Кроме Харначиков. Эти-то реально существовали и были отличными ребятами. Всё же остальное, я неопределённо взмахнул рукой, бред, ужасная фантазия - последствия алкоголя. Я любил поразмышлять наедине с собой. А кто не любит?
На кухню тихо и осторожно вошла Кэтти. "Странно, как это тебя ещё не угораздило попасть в мой сон?", думал я, разглядывая большую и чёрную как ночь кошку.
- Мяу. - Кошка с лёгкостью запрыгнула на единственный стул и стала смотреть на меня.
- Могу предложить только покурить, - ответил я на её взгляд.
- Мяу.
- Не хочешь?
- Мяу. - Никаких интонаций. Просто - мяу. Разговор не клеился.
Кэтти вытянула голову к моей руке и начала нюхать дым от сигареты. Я решил руку не убирать и посмотреть, что будет дальше. К моему удивлению кошка не только не убрала голову, а начала лизать возникающий от сигареты дым. Я замер.
И тут зазвонил телефон. Я положил сигарету в пепельницу и пошёл поднимать трубку.
- Ноэл, это ты?
- Нет. Он умер сегодня ночью. Ему отрубили голову. А с вами разговаривает его овдовевшая кошка, - ответил я, узнавая злобный голос своего редактора.
- Кстати о головах Ноэл! Что, чёрт возьми, за статью ты тут мне подсунул?!! Тебе же ясно было сказано. Коротко! Ясно! Более-менее вменяемо! Простой протест против смертной казни! Какая к чёрту гильотина?! Ты что, издеваешься?! Расписал тут во всех красках…
Дальше я не слушал. Я всё думал "Интересно, почему она лизала дым?" Стараясь припомнить, как ко мне попала Кэтти, я поглядывал на открытую в кухню дверь. "Наверно подобрал где-то на улице? Или в подъезде?". Редактор по-прежнему орал, но и я по прежнему его не слушал. "Или, может быть, подкинули под дверь. Подарили? Да. Точно. Вроде бы мне её подарили. Наверно".
- …через пол часа! Иначе ты свободен. Как ветер в твоей голове, - прорвался в мои мысли редактор.
Он уже закончил и спокойно положил трубку.
- Хорошо, - ответил я и тоже положил трубку. - Кэтти. Кис-кис-кис.
В следующую секунду кошка появилась в дверном проёме и уставилась на меня.
- Мяу.
- Да-да, помню. Сейчас пойдём.
Я начал собираться. Если бы ни эти утренние прогулки с кошкой, я бы уже давным-давно загнулся в этой квартире, запылился и рассыпался. Бросив мрачный взгляд на закрытый ноутбук, я открыл двери, и мы вышли.
**************************************
"Нью-Йорк! Вот и я! Со своей кошкой!", заорал я в душе, выходя на залитую утренним солнцем улицу. Кэтти выпрыгнула с рук и начала копаться в песочнице. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за ней.
- Доброе утро, Ноэл! - раздался голос сверху.
Я поднял голову и увидел Джонни Харначека, высунувшегося на половину из своего окна. В первую секунду сердце моё ёкнуло. Всё же сон давал о себе знать. Но ведь это был только сон. Я улыбнулся. Как никак мы были хорошими соседями, пусть и не друзьями.
- Утро доброе, Джонни! Что нового? - прокричал в ответ я. - Как идут дела в твоём питомнике?
Этот питомник заслуживает отдельного упоминания. Правда, я там ни разу не был, но не в этом суть. Я многое о нём знал. Джонни Харначек: родом из Норвегии, могучий человек. Одним словом - великан, занимался разведением Гризли. Если кто не знает - это медведь. Причём самый большой. Где-то на самой окраине Нью-Йорка у него была самая настоящая ферма. Мы не раз разговаривали на эту тему, и мне было более-менее понятно, для чего существуют подобные питомники. Во-первых - зоопарки. Это постоянная клиентура. Во-вторых - цирки. К той же категории. Далее идут заповедники. Это будет в третьих. На этом список законных применений Гризли заканчивается и начинается список обратного толка. А это, во-первых - "Отличный охотничий трофей!", как выражался Джонни, когда был пьян, а это бывало. Эти развлечения для состоятельных клиентов, наверное, приносили немалый доход. Этого я не знаю. Говорю только то, что предполагаю. Во-вторых - чучела. Здесь клиентам отбоя нет. Только успевай выращивать да набивать. В связи с этим вторым пунктом хотелось бы рассказать ещё кое-что, но уже связанное непосредственно со мной.
Ненавижу чучела. Любые. Вообще любое искусственное подражание любой жизни мне не нравится. Но, чучела. А в частности чучело медведя Гризли, меня просто выводит из равновесия при одном только упоминании. Это ужасно и страшно. Находясь на расстоянии двух, трёх метров от него, ты забываешь, как бы ты не старался, но ты забываешь, что это - чучело. Дальше можно не рассказывать.
Вы спросите, откуда такая тщательная информированность? Но ведь мой сосед по площадке, занимается именно такими вещами. Иногда я задаюсь вопросом, почему бы ему не переселиться к себе на ферму и спокойно жить себе среди своих медведей, кабанов и ещё, бог знает там чего. Но видимо ему не хочется. Это его дело. Но дело в общем-то не в этом. А в том, что одно из таких чучел имеется в квартире Джонни Харначека. "Не самый большой экземпляр…", говорил пьяный хозяин, похлопывая своей огромной рукой по гигантской, клыкастой морде медведя. " …В эту халупу не влезет даже средний, не говоря уже о самом большом…" Меня так и подмывало сказать ему: "Так в чём же дело? Давай на ферму! Тебя там заждались!" Но это были только мои мысли, тоже не совсем трезвые.
Итак, мы отдалились от самого главного. Всё то, что я рассказал выше понятно. Так же можно понять и то, что, видя довольно часто это чучело, можно к нему привыкнуть (ко мне это не относится). Привыкнуть можно вообще ко всему. Но самое главное в этом явлении то, что в нём существует один единственный, исключительный момент - это когда ты видишь, или делаешь что-то в первый раз. Именно этот первый раз - главный. Остальное лишь хвост кометы. Увидев это чучело Гризли в первый раз, я, разумеется, не понял, что это всего лишь солома, обтянутая кожей. Меня долго не могли успокоить. Чем-то поили, чем-то кормили и т.д. Считалось, что если меня поднести к чучелу и заставить потрогать, т.е. убедиться, что это не настоящий медведь, то я сразу успокоюсь и приду сразу в себя. Харначек ошибался - это не помогало. Или может быть ему просто нравилось меня пытать, раз он пытался успокоить меня таким образом, хотя видел, что это не помогает. Вот так я приобщился к его делу. Бизнесу, так сказать. И сейчас этот огромный, волосатый бизнесмен высовывался из окна и мило улыбался. А я знал, что там, за его спиной, в прихожей стоит оно…
- Отлично! Привезли новый экземпляр, - он хитро подмигнул, давая мне понять, что здесь дело не чисто. - Такого ещё никто не видел. Даже Шер-Хан его боится.
- Да? - я старательно пытался проявить интерес к разговору. - Даже Шер-Хан?
Что-то внутри мне мешало. Скорее всего, это был страх. Но вот чего я боялся, определить не мог.
Шер-Хан? Нет, это, к счастью, не тигр. Но от этого не легче. Этот ужасный волкодав наводил ужас на всё население нашего района. Да, такой человек, как Джонни Харначек не заведёт таксу. Не его масштабы. Кэтти, копалась в песке, но когда в воздухе зависло это слово "Шер-Хан", она застыла. Мне показалось, что даже птицы на деревьях и те замолчали. Это был ужасный пёс. Не раз мне хотелось его пристрелить. Было бы только из чего. Весом под двести килограммов, высотой с дом, весь заросший, лохматый и вечно грязный, он обитал на той же лестничной площадке, что и я, в квартире напротив. Любимец Джонни Харначека. Если даже это чудовище боялось чего-то там привезённого, то нам, остальным, оставалось только бежать и бежать.
- Не хочешь посмотреть Ноэл? Ты ни разу не был на моей ферме. Мы же соседи. - Харначек улыбался, словно говорил о птичках, которые уже давным-давно поразлетались от греха подальше.
- Я бы рад. Но редакция. Меня там скоро убьют.
- Я так и знал. Ты всегда это говоришь. Эта твоя редакция действительно загонит тебя в гроб. Но если передумаешь, заходи, - сказав это, Джонни махнул мне рукой и скрылся где-то в квартире.
Вместо него тут же появилась ужасная морда Шер-Хана и уставилась сначала на меня. После чего взгляд переместился на Кэтти в песочнице, и глаза налились кровью. Даже отсюда я это увидел. Кошка тоже смотрела на него. Ни звука, ни рычания, ничего, просто взгляд друг другу в глаза. Я поспешил взять Кэтти на руки и направился к машине. Садясь за руль, я посмотрел на окно Харначеков. Шер-Хан по-прежнему не отрываясь смотрел на нас.
Вот такое соседство. Добродушный великан, чучело огромного медведя и собака, которая видимо этого медведя и загрызла - с одной стороны. На другой же чаше весов сидели скромный журналист, со своей кошкой. Были, конечно, и другие соседи, другие люди. Нью-Йорк - город большой, но в эти минуты мне было не до них. Подъезжая к редакции, я старался переключиться на рабочее состояние, но мои мысли снова и сна возвращались к питомнику и его хозяину.