Глава восьмая.
Ресторан «Моди Доронофф»
Неожиданная встреча с красивым и солидным земляком, крепко зацепило душевное спокойствие Генриетты Юрьевны, она строила планы на дальнейшие серьезные отношения, только бы позвонил. Своими душевными заботами решила поделиться с матерью, ночью позвонила в Австралию, она познакомилась с красавцем-полковником, он тоже из Загужанска, знал тебя, меня назвал Алевтиной, разведенный, фамилия Безобразов.
-- Ты его помнишь?
-- Видела его один вечер, на дне рождения у приятельницы, врача, Зины Макаровой, весело гуляли. Шашлыки жарили. Он там был, как друг хозяина. Парень видный, знала его семью, бабушку и дедушку, он у них рос, почему, не знаю. Отец его был большой начальник. Давно это было, я была еще молодая, он еще моложе. Какой у тебя может быть к нему интерес, Может, только для утехи. Он на лет на десять, старше тебя, полковник из России не уедет, ему и там хорошо. Тебе о будущем думать надо, ты миллионерша, муж деловой нужен, помощник, лучше найди рукастого, малопьющего водопроводчика.
При каждом разговоре, Алевтина возвращалась к волнующей ее проблеме, Билл в очень почтенном возрасте, по завещанию она единственная его наследница, громадного хозяйства, оно большего всего нашего района. По всей площади расположены дома и хозяйственные постройки, много тракторов и автомобилей, есть вертолет и самолет, до сих пор он ими пользуется, научил ее справляться с вездеходом, она сдала экзамен, теперь ходит на курсы пилотов, но летать ей страшно. Он умел все, коня поймать, бычка свалить, овцу остричь, делал уколы телятам. Работал от зари до вечера, теперь устает, сердце чувствует, ходили к врачу, посоветовал сделать расширение сердечных артерий. Ехать за богатством в далекую Австралию Гете совершенно не хотелось, со школы помнила большой остров в океане внизу карты, и еще про кенгуру. Страх матери остаться хозяйкой такого большущего совхоза, Гета понимала, успокаивала, после операции к Биллу вернутся силы. Надеялась, умрет Билл, мать продаст хозяйство, деньги в швейцарский банк положит, купит в Италии или во Франции виллу у моря, она к ней в гости приезжать будет. Интерес к полковнику уговоры Алевтины не поколебали, Гета с нервным волнением ждала звонка, ждать пришлось неделю. Они не скрывали желания скорой встречи, но кроме расстояния, препятствием было отсутствие прямого воздушного сообщения. Самым удобным местом для встречи оказалась Москва, прямой полет и снятая Гетой комната в Филях у метро. Как только у Владимира состоится командировка, он сообщит, пока любовь стимулировали длительные телефонные беседы, и надежда на скорую встречу. Первое свидание их не разочаровало, они строили планы и получали удовольствие от любовного прилива. Днем каждый был занят своим делом, Гета встречалась с агентами итальянских и французских фирм, Владимир занимался делами в министерстве. Вечерами, заходили в ресторан или заходили к Диме с Катей, после появления общего любимца маленького Валеры, Валерий Сергеевич приобрел для большой семьи соответствующую квартиру в новом элитном доме, не далеко от центра. Им всегда были рады, с Катей у Геты сложились добрые, дружественные отношения, они обсуждали моды и последние московские сплетни. Бывало, собирались все братья, Костя, один или с Лерой, если Валерий Сергеевич бывал в отъезде, появлялась Елена Петровна. Сам Валерий Сергеевич, заглядывал не надолго, общался, больше с внуками. Братья приняли ее дружественно, ей понравился элегантный красавец, Костя, мастер говорить комплементы, и спокойный, рассудительный Дима. Приветливая со всеми, всегда с макияжем, Лера, постоянно находилась рядом с мужем. Не получилось душевного контакта с Валерием Сергеевичем, при знакомстве, Гета женским чутьем ощутила, он разглядел ее изнутри, с ней был официально вежлив, никогда в беседу не вступал. При упоминании в разговоре событий в Чечне, Валерий Сергеевич старался убедить Владимира выйти на пенсию.
-- Ты, свое отслужил, дважды ранен
-- Мне пока никто не предлагал пенсию, в любом деле риск есть, в бизнесе тоже, Костя в Никарагуа под пулями работал. Профессия у меня такая, интерес Родины защищать. Как предложат, выйду на пенсию.
В Чечне Владимир провел всего четыре месяца, понял особенности и беспощадность войны в постоянном окружении враждебно настроенного населения, готового без сожаления умирать, с надеждой оказаться в раю. Вспоминал беседы с Микуновым. Хасавюртовские соглашения, которые он считал позором для страны, поставили крест на надежды стать генералом. Себя не винил, он честно нес службу, не искал легкой жизни, так карта легла. Его часть вернули в Московский округ и расформировали, большинство офицеров уволили, многих без пенсии и жилья. К предложению выйти на пенсию Владимир был внутренне готов, охота служить притупилась, чести семьи и рода Дроновых, он не посрамил. Обещанную квартиру предоставили на окраине столицы, в микрорайоне, построенном на месте снесенной деревни, между автомобильной дорогой и линией электрички. Длинные двадцатидвухэтажные дома поставленные далеко один от другого в два ряда, сохранились остатки сельских построек, деревянные столбы с обрывками проводов, засыпанные колодцы, за новым городским районом начинались поля и перелески. Ветер, попадая в сужение между строениями, ускоряет бег, поднимает пыль и мусор, сгибает ветви оставшихся деревьев. Квартира Владимира на восемнадцатом этаже, с двумя широкими окнами, смотрела на платформу электрички, стены оклеены не ровно, обоями неопределенного цвета, убогая сантехника казалась уже пользованной. В полном разочаровании от не качественного жилья, расположенного вдали от центра. даже до первой станции метро не менее получаса, возвращался в Загужанск. Решил позвонить отцу, поинтересоваться, как исправить недоделки. Валерий Сергеевич его поздравил с первым постоянным местом жительства, у него теперь есть своя крыша над головой, ни место, ни недоделки значения не имеют, все можно исправить. Завтра он пришлет к нему прораба, первым делом, надо сменить дверь, могут вселиться в его отсутствии, чтобы не было мороки, квартиру отремонтируют, сантехнику сменят, кухню оборудуют, сделают, как попросишь.
-- Не переживай, сынок, отдыхай, привыкай жить без начальства.
Перевод бизнеса из Кургана в Загужанск, требовало много энергии и сил. Для того, чтобы выгодно продать квартиру и салон и не дорого купить подходящую площадь, пришлось несколько раз летать. Приобретенный гастроном, московские дизайнеры превратили в торговый зал с множеством зеркал и примерочных, с красавицами манекенами, наряженными в одежды из элитных Домов мод Парижа, Рима и Москвы. Фотографии нового салона появились в областной газете, покупателям обещали фантастические скидки, по телевизору показали ролик со счастливой, не слишком популярной актрисой, примеряющей кофточки. В день открытия у дверей собрались не только местные модницы, стояли престижные иномарки. Начал функционировать магазин дешевой одежды в Подмосковье, купленный на равных паях с Ананичевым. В частых письмах к Владимиру, она не вспоминала о своих торговых хлопотах, писала, как тоскует, и ждет его скорого возвращения, что сделала ремонт в квартире, сменила спальню, купила, розового цвета, ему понравится. С ней живет добрая старушка, она ведет хозяйство и умеет готовить. После капитального ремонта квартиры, где прошло детство, сохранились стены и картины отца. На новых окнах появились раздвижные решетки, сменили ванную со следами от ржавой воды, на блестящую белизной финскую, установили бидэ с подогревом, изменили кухню, легкую деревянную входную дверь заменили на пуленепробиваемую. В спальне в стену вмонтировали небольшой сейф. Первую ночь в новой старой квартире ей заснуть не удалось, ей чудились голоса ртца и матери в соседних комнатах, мешали шумы. Родных или близко знакомых, подходящих для приглашения в свой дом в Загужанске у нее не осталось. Уговорить тетю Дусю уехать из Кургана Гете удалось не с первого раза. Здесь у нее свой дом, приработок, шерстяные носки ручной вязки ходовой товар. Дом пустым оставлять нельзя, могут бомжи залезть. Самолетом летать она боится. Гета намекала на одинокую старость, у Анны Илларионовны свои заботы, прельщала мягким климатом и коммунальными удобствами, отдельной комнатой, хорошей зарплатой. После долгих торгов тетя Дуся уступила, но ехать согласилась только на поезде. Пришлось встречать ее в Москве. Квартира и комнатка тете Дусе понравились, решетки на окнах и металлическая дверь с тремя запорами удивили.
-- Мне убраться и обед приготовить пару часов займет, потом, как в тюрьме сидеть, улицу через окно рассматривать.
-- Принесу мохеровую пряжу, будешь жилетки полосатые вязать, ценой не обижу.
-- Все лучше, чем в телевизор глядеть, от него только глаза болят.
Погулять Тетя Дуся выходила, когда Гета отдыхала после обеда, по дороге заходила в магазин за продуктами. С соседками беседовала неохотно и редко. К появившемуся Владимиру выражала большое уважение, называла по имени-отчеству, спрашивала, что приготовить на обед, но, обычно, жарила котлеты, подавала с картошкой или макаронами, и суп с перловкой, иногда, пекла пироги с мясом или рыбой. Всегда имела маленькую, для поправки головы. Не отказывалась составить компанию, охотно вспоминала про колхозную молодость, работу на укладке шпал, детсадовскую кухню. О хозяйке никогда не говорила, и на любой вопрос о ней, советовала обратиться к самой, потому что она про себя все лучше знает. Владимиру хотелось знать, как юная Гета, оказалась в Кургане, за тысячи километров от дома и мамы, и почему. Ее ответ, что ей захотелось самостоятельности, показался ему не убедительным.
Редкая поездка в Москву не завершалась у Геты, посещением новой квартиры, рабочие из Молдавии ее побаивались, приходилось переклеивать обои, срывать плитку, перебирать паркет, перемещать шкафчики на кухне. В ее бурную деятельность Владимир не встревал. Мебель выбирала с сантиметром и планом квартиры с разметкой, выбрали не крупногабаритную итальянскую, светлую в гостиную и спальню слоновой кости с полутораспальной кроватью. Новоселье отметили в мае, угощение заказали в ресторане с обслуживанием, Владимир купил спиртное. Пришли отец и братья, Костя с немецкой электрокофеваркой, Дима, с кухонным комбайном. Гета встречала гостей в неярком макияже, нарядная, в фартуке с портретом Паваротти, рассаживала в гостиной, предлагала напитки и делилась, с какими трудами добивалась нужных результатов. Женщины восторгались, Катя удивлялась удобной маленькой кухней, уютом спальни и красотой гостиной. Лера переходила из комнаты в комнату, повторяя, «Очень впечатляет, дизайн на высоте». Елена Петровна на кухне делили принесенный наполеон, Валерий Сергеевич сидел с закрытыми глазами в кресле, отрешенно. Ко времени появились сотрудники ресторана с ящиками-термосами, быстро и ловко накрыли стол. Тост Валерий Сергеевич говорил, медленно, обращаясь к сыну. Владимир встал, отец начал со счастливого детства в доме дедушки, его стремления стать офицером, отметил успешную учебу в училище, служил честно, не жалея живота своего. Два раза был ранен, но старался вернуться в строй. Не посрамил фамилию, дедушка был бы им доволен. Родина высоко оценила его ратные труды орденами и медалями и квартирой в столице. Владимир продолжил традицию старого дворянского рода, защиту Родины считающего своей основной профессией.
-- Мы желаем тебе в новой квартире, обрести семью, завести потомство, здоровья и счастья. Найди себя в новой жизни. Дарим тебе Мерседес, катайся аккуратно.
Валерий Сергеевич подошел к сыну, обнял и похлопал по плечу.
-- Я тобой горжусь.
Развлекал гостей Дима, он показывал фотографии, сделанные на отдыхе в Египте, шикарную гостиницу, пляж, детей на верблюде, Катю на фоне пирамид. Советовал Владимиру съездить, время подходящее, еще не слишком жарко. В меру скабрезные анекдоты, рассказанные Костей, имели успех, он недавно вернулся из Праги, ездил за материалом о неудачном сватовстве Кафки, пишет сценарий для телевидения. Гости не задержались, официанты собрали посуду, прибрали кухню. Гета в короткой ночной рубашке прогуливалась перед Владимиром, сидящим в кресле, он был серьезен.
-- У нас есть квартира, денег хватает, семьи нет, помнишь, сказал тебе, забеременеешь, идем в ЗАГС. У меня все в порядке, проверено. Может у тебя проблемы, сходи к врачу.
-- Помню, будет результат, скажу, пока нет. В консультацию схожу. Нам пока и без детей не скучно, пойдем стараться.
В безуспешности стараний Гета была уверена, таблетки работают эффективно. Ребенок ей сейчас не нужен, нет времени им заниматься. Многие без них обходятся.
Если придется к матери перебираться, лучше без обузы.
Свою квартиру Владимир называл местом не столь отдаленным, один бывал в ней редко, чаще, вместе с Гетой, когда задерживались в Москве. В одиночестве после утренней зарядки, наблюдал, как жители микрорайона по протоптанным тропам,с муравьиной настойчивостью, направляются к платформе. Каждые двенадцать минут подходит электричка, открываются двери и черная масса всасывается внутрь, поезд трогается с натужным стоном, затем, устремляется к Москве. Платформа оставалась пустой несколько мгновений, лиц не видно, только темные пятна, и так до половины девятого, когда начинали собираться рабочие и самосвалы, занимающиеся благоустройством, они убирают остатки домов, прокладывают дорожки, собирают детскую площадку. У Владимира появлялась зависть ко всем, кто знал, чем будет занят. Весь подъезд был заселен полковниками и подполковниками, парой генералов, у всех были семьи. По уторам, пенсионеры собирались в холле, после пробежки вокруг дома, возвращались для зарядки. Руководил занятиями летчик-полковник, литовец, Владимира он не оставил без внимания, утром, в спортивном костюме, позвонил, обратился по имени-отчеству, предложил присоединиться к коллективу. Услышав, что сосед в настоящее время по утрам занят, вежливо попрощался и больше не беспокоил. В Москве Владимира, ничего, реально, не задерживало, участие в митингах вместе с бритыми молодцами в сапогах и кожаных куртках со слишком грубыми растяжками, и пожилых людей в сильно поношенной одежде, его смущало. Все лекции, на которых выступали популярные личности, проходили по вечерам. Докучать занятым своими делами и заботами братьям не хотелось. У Геты, в Загужанске, день проходил быстрее, рядом просторная усадьба, в которой у него свои комнаты, постоянно накрытый стол, бассейн, спортивная площадка, баня. От дома, который построил Сергей Александрович, осталась только русская печь на кухне. Построили большой двухэтажный особняк, с красивым входом, большим залом во втором этаже, множеством комнат. Пристроенный флигель уходил в глубь сада, с другой стороны располагались хозяйственные постройки, комнаты для персонала. Всем большим хозяйством, управляла энергичная, строго одетая дама, средних лет, Мария Николаевна. По выходным и праздника, дом превращался в подобие пансионата, собиралась вся семья и не только. Ваня, с годами все больше похожий на Ивана Ивановича, приезжал с приятелями, Эллочка, с кавалером и с Галиной Иваниной, сохранившей с Леной близкие, родственные отношения. Валерий Сергеевич, если позволяли дела, любил наблюдать за своим потомством, удивляться, как меняются внуки, купаться вместе с ними. В зале к обеду накрывали длинный стол. В последнее время сыновья обсуждали приближающееся семидесятилетие Валерия Сергеевича, сам он радости по поводу приближающегося юбилея не выражал. После обеда все расходились по комнатам. Первым уезжал Дима с семьей, детям рано вставать в школу. ему и Кате, на работу.
Много лет Владимир заезжал в Загужанск на могилы дедушки и бабушки, не задерживался, изменений не замечал. Перестройка прокатилась по городу, как стихийное бедствие, бревенчатые дома на берегу Гужи разрушались и оседали, на месте снесенных, появились помпезные кирпичные здания с высокими заборами, большинство улиц требовали ремонта. Только в центре, где при прошлой власти стояли Райком и Райисполком, сохранился асфальт и целые фонари. По вечерам здесь зажигались огни над рестораном «Гужа», казино, массажными кабинетами, рядом располагался магазин Геты. Перед заведениями стояли дорогие иномарки, толпились местные бандиты и новые горожане с не славянскими лицами. По дороге из дома в гетин магазин, встречались люди неопределенного возраста, в потертой одежде, с озабоченными лицами, и редко молодые. Пьяных стало заметно больше.
Он знакомых не встречал, и здоровались с ним редко, в остановившей его женщине он долго не мог узнать одноклассницу, имя так и не вспомнил. Она была навеселе.
-- Безобразов, откуда ты взялся? Сто лет тебя не видела, ты еще ничего, я в тебя влюбленная была.
-- Выпила по поводу дня рождения? Тогда поздравляю.
-- Забыла, когда родилась, выпила, чтобы жизнь веселей показалась. Я в библиотеке работала, сейчас полы в похоронной конторе мою. Люди мрут исправно, зарплату платят. А ты как?
-- На пенсию вышел, привыкаю.
-- При всех властях, вы, Безобразовы, на коне. Бывай.
Чтобы избежать неожиданных встреч, решил ездить на машине. Гета с утра до вечера целый день крутилась юлой в салоне, старясь угодить покупательницам. Владимир проводил время в усадьбе, занимался на снарядах, плавал в бассейне, обедал и отдыхал, вечером заезжал за Гетой. Разгружаться от накопившейся усталости она предпочитала в ресторане, в областном центре, выпивая шампанское под музыку. Домой возвращались заполночь. Из открытой двери гетиного кабинета, Владимир заметил миловидную покупательницу, уже не молодую, он снимала пиджаки и с плечиками, перед зеркалом, прикладывала к груди, поворачивая торс, затем внимательно осматривала вещь со всех сторон. Упражнения с пиджаками ей нравилось. Владимир был уверен, что встречал ее, может в школе, но, точно, не в его классе. Спросил, заглянувшую по делу, Гету.
-- Она врач, Зинаида Семеновна, очень дружила с мамой, меня, иногда, Алевтиной называет. Любит красивые вещи, но покупает редко.
-- Совсем склеротик стал, она Толяна жена, я на ее дне рождения был, давным-давно. Изменилась, но узнать можно. Сбрось ей цену, если покупать будет, пойду, пообщаюсь.
Приближаясь к Зине, заметил седину и морщинки на лице.
-- Здравствуйте, Зина, страшно рад вас видеть, вы совсем не изменились, такая же молодая, поздравляю с прошедшим Днем рождения. Не узнаете?
-- Теперь, узнала, Безобразов Владимир Валерьевич, Толик совсем недавно вас вспоминал.
-- Как поживаете?
-- По-старому. Взрослеем. Заходите, хотя бы, завтра вечером, с супругой, будем рады. Мы с Генриеттой Юрьевной, давние знакомые.
Зина попрощалась и ушла без покупки.
-- У Макаровых положение не самое плохое, оба работают, живут в своем доме с садом и огородом, поросенка держат. Она еще пару раз приценится и купит. Другие бывшие, два часа примеряют, только, чтобы увидеть себя в зеркале прилично одетой. За ними глаз нужен, могут кофточку в трусы спрятать, нужда меняет людей. Купи завтра две бутылки шампанского, после работы заедем.
Макаровы встретили в будничной одежде, в саду у стола, за которым Владимир познакомился с Алевтиной, дамы ушли в дом. Анатолий, обрел лысину, окруженную сединой, не потолстел, слегка ссутулился.
-- Толян, ты сохраняешь молодежную форму, хозяйство, не только в зеркале видишь.
-- Тебе грех жаловаться, годы не берут, по молодым шастаешь, сила, значит, сохранилась. Мы больше двадцати лет не виделись, за это время не только мы, все изменилось, оказалось, на песке построенном
-- До власти либералы и жидомасоны дорвались, разграбили страну. Как вы приспособились к новому порядку?
-- Все поменялось, хорошо, что профессии у нас вне политики, врач, он и в Африке, врач, о том, что без электричества плохо, еще Ленин говорил. У меня все на электричестве, вплоть до самогонного аппарата, и, пока, бесплатно. Наши с тобой сверстники, крепко поредели, кто уехал, кто спился, или досрочно умер.. Дочка в Братиславе, в медицинском учится, за словака замуж собралась, сюда вряд ли вернется, значит, и внуки там расти будут. Нарушится связь поколений.
-- В Братиславу из Москвы самолет летает, захотел, купил билет, и через пару часов, можешь внуков нянчить. Где твой былой оптимизм?
-- Хочется быть оптимистом, повода нет. Нашей ГЭС не повезло, перед самой перестройкой собрались вторую турбину устанавливать. Новое здание начали строить, водохранилище очищать и расширять, С «Электросилы» бригада конструкторов приезжала, были среди них и масоны, документы готовы были, море водки выпили. Не успели, машину не достроили, новый корпус по кирпичикам разобрали. Работаем на старой технике, постоянно ремонтируем, водохранилище заросло. За рыбой в соседний район ездить приходится. Собираемся в субботу вечером на рыбалку, хочешь, присоединяйся, спиннингом обеспечу.
-- Спасибо, все рыбные принадлежности от дедушки остались, подкуплю блесен. Сообщи точное время, буду, как штык.
Запахло жареным мясом, из дома вышли Зина с Гетой с подносами. Владимир ловко открыл шампанское, не пролил и пробку успел поймать, наполнил бокалы дам. Хозяин налил в граненые стаканы кристально прозрачной жидкости.
-- Предлагаю, за встречу, не вставая.
Напиток по крепости не уступал спирту доктора Голода, Владимир старательно нюхал хлеб.
-- Проси, чтобы твоему самогону дали знак качества, он оказался крепче Советской власти. С таким пойлом, всякие перестройки пережить можно.
-- Мы, парни сельские, политикой не интересуемся, нам бы выпить чего покрепче и все остальное.
Второй стакан, опрокинутый за здоровье милых дам, стоя, настроил на душевную беседу. Большая удача, что Владимир оказался в магазине в нужное время, когда Зина была там. Случай, в жизни имеет большое значение, он рассказал, как в Чечне сидел в штабе, на первом этаже разрушенного здания, работал за столом. Все окна были заложены кирпичами, оставалась щель длиной в два кирпича. Телефонист позвал к телефону, он встал и сделал один шаг, одновременно влетела пуля и попала в стену, а могла в его голову. Снайпер выстрелил, на удачу, видеть его мог. Солдаты, наблюдавшие со второго этажа, засекли, стреляли из окна дома, стоящего в половине километра. У них был сержант казах, охотник, ходил, как кошка, бесшумно, он сам напросился ликвидировать снайпера. Оказалась девушка. «Вся наша жизнь состоит из случаев, дай Бог, чтобы счастливых было больше», -- согласилась Зина.
-- Я в газете читала, что литовки ездили в Чечню стрелять, чтобы заработать.
-- Не только литовки, и не только из материального интереса.
Компания разделилась, мужчины общались короткими фразами. Разошлись заполночь, с надеждой на частые встречи в будущем.
К рыбалке Владимир готовился тщательно, проверил все снасти, купил новый спиннинг, блесен, резиновые сапоги и ждал приглашения. В субботу с утра позвонил Макаров, предупредил, подъедет к усадьбе вечером, с приятелями. Старый газик с надписью «Облэнерго» появился во время, на заднем сидении сидели двое, по виду сверстники Макарова. Он представил их коротко, тот, который справа по ходу, Саша, хирург, рядом Андрей, адвокат.
-- Полковник Безобразов Владимир Валерьевич, участник войн в Афганистане и Чечне, можно сказать, достопримечательность нашего города, из дворян. Достойный сын Валерия Сергеевича. Из книг Константина Валерьевича и, особенно, из газет, мы знаем о нем больше, чем он сам. Прошу любить и жаловать.
-- Мне наше дворянство, до одного места дверцы. Герои Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Достоевского сплошь дворяне. Они закончились в семнадцатом, сами виноваты. Дважды в одну реку вступить нельзя.
Ему ответил адвокат.
-- Все правильно, но абсолютной истины нет, родителя вашего за глаза называют барином. Без того оскорбительного смысла, который вкладывали в это слово при прошлой власти, а уважительно, как человека могущего помочь, выручить в беде. Не у его одного деньги, не только он помогает, давать тоже искусство, внутреннее благородство кровью передается.
-- Я говорил о своем понимании, возможно, в отце больше благородства, его отец был капитаном, дед, полковником. Среди моих однополчан были дети колхозников и рабочих, отличные офицеры с правильным представлением о чести и достоинстве.
Бросив взгляд на попутчиков, Владимир решил, что видит их впервой. Возможно, они были на вечеринке, но он кроме Алевтины, никого не видел. Правильно комполка говорил, когда кровь уходит в головку в голове образуются пустоты. Сзади послышалось ровное сопение, Толик тихо засмеялся.
-- Сашка, уникум, он может спать везде и в любом положении, если его разбудить, он включится в базар, будто и не спал.
-- Владимир Валерьевич
-- Можно проще, Владимир.
-- Принял замечание к сведению. Хочу узнать ваше мнение о соглашении с Чечней.
-- Буду с вами откровенен, думать об этом не хочется. В настоящее время у нас безвластие, как в смутное время, жидомасоны державу развалили, бандиты держат за яйца органы правопорядка, на границах новые князьки появляются. Остается надеяться на бывшего подполковника, он ставленник силовых структур, у них рычаги, которые заставили Ельцина со всей его камарильей подвинуться. Я не политик, солдат, выполняющий приказы, знаю, всякая война кончается, при подписании соглашения о мире или перемирии условия диктует победитель, Хасавюрт, наш позор, дорога к новой войне.
-- Для меня самое печальное и позорное событие за Горбачевско-Ельцинский период, развал Союза, без референдума, в келейной обстановке. Китайцы быстро поняли, что эксперимент с жесткоплановй экономикой ведет в тупик, и свой НЭП придумали. Наши мудрецы делали слабые попытки, но настоящих изменений боялись, жили с надеждой умереть раньше, чем все рухнет. Когда все стало рушиться, аппаратчики не о стране думали, дружно стали делить власть и деньги. Научные работники, математики и физики, криминальные авторитеты, фарцовщики и всякие авантюристы проявились во время приватизации их сотни тысяч, евреев столько не осталось. Во время Октябрьского переворота, после волны ужасных еврейских погромов, сработал третий закон механики, евреи проявили повышенную активность, но не они хозяева России, они незваные гости. Как стали не нужны, их отправили на задний двор. Смерть Сталина спасла их от депортации, как космополитов и предателей. Евреи, сохранившие национальное достоинство, при первой возможности массово уехали. Среди тех, которые остались, многие евреями себя не считают, крестятся и стараются не афишировать еврейские корни. Наши либералы, остатки шестидесятников, быстро выдохлись,
-- Жидомасонской заговор не я выдумал, уважаемые, грамотные в политике товарищи, опираются на факты. Вы Протоколы читали?
-- Не только их, но и Коммунистический манифест, Майн кампф, Материализм и эмпириокритицизм, басни дедушки Крылова и много других. Написаны миллионы разных книг, каждый может найти то, что ищет, как в театре, когда показывают «Отелло», одни приходят, для того, чтобы еще раз увидеть, как мавр Дездемону замочит, другие, с трепетом переживают за честного воина, попавшего в сети лжи и коварства. Мои родители водили дружбу с коллегами евреями, ходили в гости и к себе приглашали, но в домашних разговорах называли жидами. Маму раздражала учительница русского языка и литературы, Юлия Романовна, немного гиперактивная тетка, после каждой гулянки, с легким принятием на грудь, пародировала Юльку, картаво читая Тютчева или Пушкина, и возмущалась. Ученики, немножко взбалмашенную Юльку уважали, она умела заинтересовать и привить любовь к литературе, четверо из нашего класса пошли на филфак. Вся ее семья сбегла, как говорят, как только, так сразу, с детьми и внуками. Не от хорошей жизни. Стало одним хорошим учителем меньше.
-- К вашей Юлии Романовне у меня претензий нет
Продолжить Владимиру не дал Анатолий.
-- Во всем мире, когда мужики на рыбалку едут, о рыбе говорят или о бабах. Мы, пока трезвые, решаем, кто виноват в наших бедах, и ищем виноватого. Дались вам евреи, у нас, их меньше десятка осталось, одни одинокие старики. Воровать и пить меньше надо, работать, как китайцы, и жить станем не хуже Швеции. Отец мой на лесопилке работал, пил в меру, трезвый книги читал, молча, мать целый день по хозяйству, национальный вопрос некогда обсуждать было. Слово «жид» в школе услышал, значение долго не понимал. Наш институт, не военмех, брали без ограничений, еврейские парни, активные, с живым умом, подружился с ними на КВНе, мы удачно выступали, ездили в Москву, Киев, Свердловск. Для меня самое счастливое время с ними связано, У многих дома бывал, узнал про фаршированную рыбу, цимес, мацу. Они себя называли инвалидами пятой группы. Все уехали, с двумя сохранилась связь, один живет в Израиле, другой, в Канаде. Классные специалисты, хорошо устроились. Который в Израиле, приезжал, сказал посещение бывшей Родины, лучшее средство от ностальгии. Вы как груднички, сами обсераетесь, и кричите, будто, кто-то виноват. На четвертом курсе один крестился, католиком стал, они перестали с ним общаться, называли пан Козлевич. Он на репетиции перестал приходить, говорили, в Америку уехал. Крещеный еврей, выкрест, без национальности, потому что еврейство определяется религией. Ушел из веры, ты никто, вроде умер, по нему поминки устраивают. Покрестился монгол, стал крещеным монголом, татарин, крещеный татарин, еврей, просто выкрест, без национальности. Так я понял. Минут через десять будем у водохранилища.
Под ровное сопение хирурга, Анатолий с Андреем составили план, они пойдут ставить сети и мережи, Сашка с Володей займутся подготовкой ужина, нужно справиться за час, чтобы хватило времени на поговорить, закусить, и поспать. Водохранилище было раз в десять больше загужанского, на берегу у шалашей, в приличном отдалении друг от друга, рыбаки, в разной стадии опьянения, на приветствие Анатолия отвечали уважительно:
-- Здорово, Митрич.
У шалаша работали быстро и слажено, хирург достал из мешка бутылку и кружки, перелил содержимое в принесенный из шалаша черный чайник, выпили без закуски, за знакомство и удачу. На разбитом, баз крыльев и фары, мотоцикле подъехал сильно не трезвый егерь, Не заглушив мотор, он охотно принял содержимое кружки, коротко объяснил, где ставить сети и затарахтел в темноте. Анатолий с Андреем сбросили лодки и снасти, волоком потащили к берегу. Саша принес из машины мешок с чурочками, из шалаша треногу, остатки из чайника разлил по кружкам.
-- Как вам спирт, в жилу.
-- Имею опыт, три недели с хорошим человеком, хирургом Голодом, каждый вечер упражнялись.
-- Ребята не скоро вернутся, пока лодки накачают, сети и мережи поставят, не менее часа пройдет, мы с вами слегка выпьем, чайком побалуемся. Ночи уже не летние.
-- У меня от сырости после ранения кости ноют, как больной зуб.
-- Выпьем, чтобы кости не болели.
На глади водохранилища отражалась луна, тишину нарушал плеск, создаваемый выскочившей из глубин, рыбами.
-- Рыбы здесь, как в бассейне в магазине «Живая рыба»
-- Зачем я спиннинг взял?
-- На заре побросаем, успех гарантирую. Мы же на рыбалку приехали.
Промокшие Анатолий и Андрей, быстро переоделись в шалаше и вернулись к костру, закусывали солеными огурцами, маринованными грибами и салом, пили крепкий чай, заваренный в чайнике. Подремали на жестких нарах до зари. Домой возвращались с двумя ящиками рыбы, усталые. Владимир рассказывал об Афганистане, не о войне, о стране, живущей по своим законам и людях. Анатолий остановился у усадьбы. От своей четверти Владимир отказался, завернул в мешковину, пойманную на спиннинг щуку, и пять солидных лещей. Попрощались до будущей рыбалки. Рыбу отнес на кухню, попросил выпотрошить, два леща оставить, он их заберет. По дороге в баню увидел на спортивной площадке Ваню упражняющегося на брусьях, остановился, с глубоко спрятанной завистью, и восхищением смотрел, как племянник красиво и ловко управляет телом. Костя говорит, что Ванька пошел в дядю, рано начал по девкам шастать, форму носит, будто в ней родился. Скоро станет офицером, мое место в армии займет, продолжит семейную традицию. Парилка и холодный душ вернули силу и бодрость, в халате отправился к себе, в зале Лена с Марией Николаевной составляли меню к обеду, увидав Владимира, приветливо улыбнулась.
-- Мария Николаевна хвалит твою рыбу, к обеду будет королевская уха. Валерий Сергеевич в кабинете.
-- Спасибо. Просохну и зайду.
Отца не видел больше месяца, он улетал в Испанию, потом в Новосибирск, в усадьбе они появлялись в разное время. Владимир заметил, чем он становится старше, тем больше чувствует привязанность и желание видеть и общаться с Валерой. Появившиеся у отца признаки старости его смущали и тревожили.
Валерий Сергеевич с ручкой в руке, перелистовал содержимое толстой папки, на тумбочке стояла бутылка коньяка и блюдце с лимоном в сахаре. Увидев Владимира, он закрыл папку, положил в кейс, снял очки.
-- Заходи, Володя, видал, не только мартышка, к старости, слаба глазами стала. Мы долго не встречались, ты мне нужен по делу. Ты, старший сын, главный наследник, и советчик.
-- Рано тебе о наследниках думать, сам хорошо справляешься, давай за твое здоровье выпьем.
-- Наливай. Завещание у меня написано, лежит у адвоката, копия в банке. Оно важно, вдруг, что случится, чтобы каждый получил по закону, а не по решению суда. Каждый год обновляю. Придет время, ознакомлю всех на семейном совете. Сегодня о другом разговор. Для Кости и Димки Загужанск не родное место, ты здесь вырос у дедушки Сережи и бабушки. Оба дома оформлю на твое имя, к усадьбе вскоре присоединю еще два участка, они уже куплены, общая площадь около гектара. Отец вспоминал про их родовое имение в Воронежской губернии, они бывали там с матерью летом, был там сад с прудом и беседкой на берегу. Если не возражаешь, приглашу специалистов по ландшафту, дизайнеров, все застроят и посадят. Ты будешь хозяином усадьбы, хранителем семейного гнезда, к тебе вся семья будет приезжать. Семь лет тому приватизировал половину разрушенного животноводческого совхоза в Тульской области, две фермы. Земли пахотные лес, речка, пруд. Управляет хозяйством местный, учитель биологии с женой, зоотехником, много денег вложил в проект. Восстановили фермы, быка купили, коров породистых из Голландии привезли, рабочих от черного пьянства отвлекли заработком. Сажают биологически чистую картошку, морковь, свеклу, в Москве продают. Два года с прибылью работают, сами самосвал купили, комбайн. Я там несколько раз в году бываю, красота, покой, можешь рыбу ловить или охоться.
-- Хочешь из меня барина сделать, в Тульскую область лучше Коську определить, он, как Толстой писать станет, дворовых девок ловить будет, бороду отрастит. Я, ненароком, могу в карты подарок твой проиграть.
-- Ты не только о себе, думай, ты хозяин, ты ответственный за благополучие полсотни семей, рабочие уже привыкли за свой труд получать достойную зарплату, они к тебе с уважением и благодарностью относятся. Помню, к 60-летию Октября, надо было сдать заводской Дворец культуры, оставалось полгода, а он еще под крышей не был. Меня в обком вызвали, серьезно предупредили. На планерке решали, как успеть в срок. Нина предложила каменщикам платить по факту выработки, я понимал опасность, но пришлось согласится. Один каменщик, завзятый пьяница, вдруг, завязал, заработал больше семисот рублей и так три месяца. Когда эксперимент закончился, он по-старому работать не захотел, уволилился. Устроился вахтером, в свободное время дачи строил. Стал положительным, примерным семьянином, не пил, купил машину. Интерес у каждого свой дожжен быть. А ты говоришь, в карты проиграю.
-- Мне вчера ребята сообщили, что тебя барином называют, говорят, благородство заметно.
-- С кем на рыбалку ездил?
-- С Толей Макаровым, ты его должен знать, он местный.
-- Хорошо знаком, отличный специалист, его хотели начальником «Облэнерго» назначить, не уговорили. Я бы его тоже на работу взял. Он нам генератор ставил и сейчас, когда проблемы с электричеством его приглашаем. Умный мужик. Про то, что барином зовут, знаю, попробовали без бар, сам знаешь, что получилось.
-- Меня на улице мужик остановил потрепанного вида, трезвый, назвался Цыбулиным, жаловался, что жена тяжелобольная, работал бухгалтером в МТС, потом грузчиком на пивзаводе. Просил, за него перед хозяином похлопотать, я не понял, о чем речь, решил, чокнутый. Дал ему деньги, что в кармане были, он расплакался. Фамилия его Цибулин.
-- Запомнил, скажу Нине.
-- Валера, на нас с Костей не рассчитывай, не потому что ленивые, у нас рефлекс, как у собаки Павлова, на получение довольствия. Делать деньги из денег у нас не получится, могли бы стать инженерами, учителями, моряками, где отработал и получил. Димка другой, он практичный, рациональный, семьянин хороший, общительный и, что немало важно, моложе нас. Я с Костей поговорю, мы его тоже убеждать будем.
-- Ладно. Время покажет.
-- За царские подарки, спасибо. Может и понравится мне быть помещиком.
-- Интерес у человека должен быть. Косте удалось найти потомков Дронова во Франции, не хочешь съездить со мной.
-- С детьми тети Клавы вижусь, раз в пятилетку, по случаю. Далеко они, своими заботами заняты. Царевы роднятся, на праздники поздравления шлют, на свадьбы приглашают. Потомки Дронова, вряд ли русский знают. Костя за границей бывает, языки знает, говорил, собирается писать об эмиграции, он с удовольствием поедет с тобой.
-- Приглашу юристов, для составления дарственной. Вернусь из Франции, съездим в имение, там небольшой дом есть, введу тебя в курс дела, с управляющим познакомлю. Пошли на обед, время.
К Гете Владимир пришел вечером, она на кухне играла в карты с Евдокией Ивановной. Улов на Дусю произвел сильное впечатление.
-- У нас в деревне говорили, каждый мужичок, не соломки пучок. Ты, Валерич, всем мужикам, мужик, видный, красивый, почти генерал и еще добытчик. Мало рыбу поймал, еще и выпотрошил. Завтра кулебяку сотворю.
О верной фамилии отца Валерий Сергеевич узнал взрослым, возможно, где-то существуют его дедушка, бабушка и их дети Новость его заинтересовала, но не вызвала желания их увидеть. Дворяне остались в дореволюционной России, в истории, и казалось такими же далеким, как Куликовская битва. Не было у него внутренней связи с Дроновыми. После смерти родителей, его стало тревожить чувство недоговоренности с отцом, недосказанности, интересно, о чем думал он, молча сидя за столом с закрытыми глазами. Царский полковник Александр Илларионович и его жена Екатерина Георгиевна, его родители, воспитали его добрым, честным, справедливым, трудолюбивым. Без них не было бы у него такого отца. Его мучало сожаление, надо было интересоваться, он знает только то, что коротко рассказывал отец. Корни семьи важны и сыновьям и внукам. Во время перестройки написал письмо в Красный Крест с данными и просил помочь найти Дроновых. В официальном ответе, пришедшем через три месяца, сообщили, что имеющихся данных не достаточно, Дроновы распространенная фамилия, особенно среди дворян из казаков, для облегчения поиска желательно сообщить место и дату рождения или воинскую часть, в которой нес службу. Большая часть эмигрантов поселилась во Франции, некоторые оказались на Балканах. Ответ Валерия огорчил, намерение продолжить поиски сохранилась. За семейным обедом Костя, пишущий сценарий для фильма о Махно, рассказывал о встречах в Париже с детьми царских сановников и генералов, многие сохранили доброе отношение к Родине предков и мечтают ее увидеть. Валерий Сергеевич спросил:
-- Может, найдешь время поискать наши корни, прадеда и прабабушку. Они могли жить в Париже.
-- Дроновых встречал, но с другими именами, о наших они не слышали.
-- А ты серьезно займись, ищи, как голодный хлеб ищет. Меня не все Дроновы интересуют, только наши.
-- Папа, понял, если они во Франции, я до них доберусь или узнаю где они.
В списках прихожан русских церквей встречались Дроновы, даже один майор полный тезка прадеда. Костя собрал адреса летописцев эмиграции. У них хранились списки однополчан, участников парадов, хоров, благотворительных мероприятий, пожилые люди с особой интеллигентностью и доброжелательностью, терпеливо перебирали картотеки и толстые журналы. Один, нашел полковника Дронова Александра Илларионовича среди награжденных за великое наступление в Галиции. Посоветовал обратиться к Георгию Михайловичу, профессору, знающему все об участниках Брусиловского прорыва.
-- Сейчас я с ним свяжусь, спрошу, готов ли он вас принять. Очень знающий господин, он читает лекции по истории России. Живет в Левапуа Перье. Возьмите адрес и номер телефона. Надеюсь, он удовлетворит ваше любопытство.
Михаил Георгиевич, не молодой, элегантно одетый, оживленный, говорил по - русски быстро, вставляя французские слова, представил жену, предложил кофе. Выслушал Костю, и занялся компьютером, быстро печатая нужное.
-- Фельдшер в госпитале оказался не только юмористом, но и щедрым, Безобразовы, знаменитый дворянский род. Очень достойная фамилия, чем она вас не устраивает.
-- Мы фамилию менять не собираемся, для нас более дорог Дронов, он мой прадедушка и отец отца.
-- Извольте, ваш прадед Дронов Александр Илларионович, полковник, командовал дивизией в 8 армии генерала Каледина Александра Михайловича, награжден, был представлен к званию генерал-майора. После большевистского переворота, выехал на Юг, эмигрировал с женой Екатериной Георгиевной, в девичестве Куракиной и с сыном Модестом.
-- А дочь Надежда?
-- О дочери документов нет. Александр Илларионович работал бухгалтером в фирме, производившей велосипеды. Умер в 1932 году. Екатерина Георгиевна давала уроки музыки, занималась благотворительностью. Сын Модест, служил в Легионе, офицер, воевал в Индокитае. На пенсии приобрел дом недалеко от границы с Бельгией, содержал ресторан сельской кухни под названием « Моди Доронофф». Жив ли он, не знаю, но название ресторана сохранилось. У него может быть другой хозяин. Можно позвонить, но лучше подъехать, у новых владельцев могут быть сведения о Дроновых.
Приняв оплату, пересчитал и положил на стол.
-- Возможно, у вашего прадеда была дочь, но во Франции ее не было.
Предстояла долгая дорога в машине из Парижа, чтобы приехать к ресторану утром, решили заночевать в Реймсе. Никогда Костя так долго с отцом времени не проводил. Лена сумела стать для него мамой, она в раннем детстве ласкала, целовала и защищала, навещала в училище, прощаясь, прижимала к своему теплому телу. Постоянно занятой отец, общался с ним реже и коротко, как с равным, он его больше уважал, чем любил. Уставной быт заблокировал детскую открытость и непосредственность, появилась самостоятельность, отношение к родителям не изменилось. К мнению отца Костя относился серьезно, он не критиковал, коротко выражал свое впечатление, последняя повесть о Кафке ему понравилась, но не вызвала желания читать его, Кафки, произведении. Он вспомнил поэму Маршака, «Человек рассеянный», ее читала для него мама, еще до войны. Ему, маленькому, было жалко героя, который жил не как все, и страдал.
-- У вас это аллегорией, кажется, называется, умница Маршак, писал не только для детей. Еще Пушкин учил, что счастлив тот, кто живет согласно законам природы.
Близко к пенсионному возрасту у Валерия Сергеевича появились дедовские чувства, он не скрывал свою любовь к внукам. Они его обожали, Эллочка и Ваня, приезжая в усадьбу, искали деда, дети Димы не купались без него.
Предстоящая встреча заметно волновала Валерии Сергеевича, он вел себя необычно оживленно, вспоминал отца, прожившего жизнь в отрыве от семьи, никогда на судьбу не жаловался. Переключился на внуков, хвалил Эллочку за успехи в учебе, Ваню, за целеустремленность, увере он стане генералом Безобразовым, будет достойным продолжателем семейной традиции. Восторгался способностями девочек и маленького Валеры в усвоении английского языка. Рассказал о встрече с Володей, о важности завещания для мира в семье. Поделился переживанием за неустроенность Володи, три года на пенсии, никуда не определился, связь с Гетой не понятная, почему семью не создадут, детей не рожают, любая женщина, чтобы мужика привязать беременеет, лукавая она. Нет у него настоящего интереса. Войти в совет директоров отказывается категорически. Я на него усадьбу в Тульской области переписал, там молочные фермы, земли пахотные, техника, будет хозяин, вроде помещика, появятся заботы, будет зачем утром вставать. Ты пишешь, делом занят, он ищет, как время занять. Чтобы обиды не было, куплю тебе квартиру в Париже или в Лондоне.
-- Мне и в отелях удобно, никаких забот.
-- Скажешь район, параметры, дам команду, подберут что надо.
Утомившийся Валерий Сергеевич, после рюмки коньяка, уснул.
Чтобы добраться до ресторана пораньше, заночевали в Реймсе и выехали в семь, к десяти доехали до центральной улицы городка, с каменными, добротными, чаще двухэтажными домами, в каждом магазин, бистро, отель или ресторан. Дом с вывеской «Моди Доронофф», сельская кухня, выделялся щитом, на котором довольный молочный поросенок жарился на вертеле. Ниже крупными буквами сообщалось, что у них готовят самый вкусный гуляш. На площадке перед входом стояли машины, Костя присоседился к крайней. Валерий Сергеевич вышел не торопясь, с интересом осмотрел щит.
-- Что написано? Если родных не найдем, гуляш попробуем. Не торопись, Костя, дай духом собраться.
За столами, у бара, кушали туристы, за прилавком, рядом с кассовым аппаратом, сидела крашеная блондинка, неопределенного возраста и беседовала с официантом. Вошедшим гостям она улыбнулась, к ним подошел официант, и спросил, где они хотят сидеть, у окна или в зале, ознакомились ли с меню у входа. Костя перевел.
-- Скажи, нам все равно, где сидеть, у нас личный интерес, хотим поговорить с хозяином, если он имеет отношение к Модесту Дронову.
Дама быстро встала со стула и подошла к ним, заговорила по - русски.
-- Прошу вас, господа, садитесь, за этот стол у окна. Мы всегда рады гостям из России. Меня зовут Натали, мой отец из Белоруссии.
Она шепнула, что-то официанту, он ушел. Появилась девушка с кувшином и сыром и бокалами.
-- Прошу вас садитесь. Модест Дронов умер в 1987 году, ресторан перешел по наследству его сыну, Сержу, моему мужу, он сейчас занят на кухне.
Валерий Сергеевич встал, сказал медленно:
-- Моя фамилия Безобразов, имя Валерий Сергеевич, мой отец Сергей Александрович Дронов, брат Модеста.
Хозяйка опустилась на стул с открытым ртом, официант налил в бокал вино и подал ей, она его отодвинула, и закричала:
-- Серж, иди быстрей сюда, Серж.
Из двери рядом с баром торопливо вышел смуглый, среднего роста, широкоплечий, в длинном фартуке и белом колпаке, хозяин. Не обращая внимания на гостей, он удивленно смотрел на жену.
-- Что случилось Натали? Ты в порядке?
Хозяйка ответила на русском.
-- Он, -- она показала пальцем на Валерия Сергеевича,-- твой,-- она указала на мужа,-- сын дяди Сержа, твой кузен.
-- Кто кузен, чей кузен.
-- Его мать креолка, они дома говорили по - испански. Я говорю с ним на русском..
Натали объяснила, снова, показывая пальцем, по-французски. Не отрывая взгляд от Валерия, хозяин снял колпак и фартук и положил на стол.
-- Ты, сын, дядя Сережа, он не убит.
-- Я, сын Сергея Александровича Дронова.
Хозяин опустился на стул рядом с женой, обнял ее и заплакал. Появились слезы у Валерия Сергеевича, Костя подал ему платок.
-- Меня зовут, как дядя, Серж. А ты?
-- Я Валерий.
-- Валери, очень красивое имя.
-- Костя, покажи портрет отца
Костя выбрал из портфеля, завернутую в бумагу, увеличенную фотографию в рамке, под стеклом. Сергея Александровича и Глафиры. Рядом с серьезным высоким красавцем в косоворотке, и брюках заправленных в сапоги, стояла, прижавшись к жениху, счастливая невеста с белом платье. Серж взглянул на портрет, с криком,- «Момент, момент,- убежал. Вокруг их стола собралась толпа, их фотографировали. Натали разливала по бокалам вино из бутылки.
-- Пейте, дорогие, пейте, это очень хорошее вино, только для своих.
Вернулся скоро, взял Валерия за руку, повторяя «Навех, наверх» потянул к двери, из которой вышел. Напротив входа на кухню по неширокой лестнице поднялись в небольшой холл, Серж усадил их на диван и принес толстый альбом с обложками обтянутыми бархатом.
-- Здесь, смотри.
Он открыл нужную страницу. На фотографии молодой Сергей Александрович, в форме офицера с двумя орденами, с плотно сжатыми губами, опершись на саблю, смотрел вдаль. Под портретом напечатано, Киев, 1916 год. Валерий не мог оторвать взгляд от молодого отца, не замечал слезы. Раздался тихий звон, Серж открыл дверцы в стене и поставил на стол бутылки, воду, мясо, сыр и в глубоких мисках гуляш.
-- Водка у тебя есть?
-- Есть, Натали дай гусь. Смотри, мой папА, Модест, совсем такой, как твой, он был лейтенант –колонел.
Вроде нашего подполковника, добавил Костя, действительно, похожи. В альбоме было много семейных фотографий, Екатерина Георгиевна в роскошных платьях и широкополых шляпах мужем и без него, в окружении двух мальчиков и девочки.
-- Где Надежда?
-- Я не знаю, я не видел. Отец и мама вспоминали, плакали
Он перешел на французский.
-- Что сказал?
В Константинополе, Надежда с подругой ушли и не вернулись. Говорили, они искали пароход в Америку. Ее искал дедушка, потом Модест, у него были друзья в Министерстве иностранных дел.
-- Нет Надежды. Пропал.
-- Попроси, копии портретов.
-- Пожалуйста, нужно фотограф.
-- Костя сделает. Серж, у тебя дети есть?
-- Есть. Дочь и сын. Дочь с семьей живет в Бельгии, сын, офицер, моряк.
-- А ты?
-- У меня три сына. Это Костя, средний, писатель, старший -- полковник, младший -- хирург.
Вошла Натали, зажгла свет.
-- Вечер уже, может, отдохнуть хотите. Я вам мигом постелю.
-- Нет времени, завтра в Лондоне у меня важная встреча. Приезжайте к нам. У меня кухня большая, Серж приготовит свой вкусный гуляш. Будем в бане париться.
-- Валери, большое тебе спасибо, что нашел меня. Жалко, что отцы наши не встретились.
Валерий Сергеевич выбрал из кейса банковский брикет долларов.
-- Валерии не надо, зачем. Мы не бедные.
-- Подарок твоим детям от дяди.
В зале их встретила толпа аплодисментами. Натали и Серж проводили их до Мерседеса, прощались, молча и долго. До Парижа Валерий Сергеевич спал на заднем сидении.
06.05.2014 Хайфа
Глава восьмая.
Ресторан «Моди Доронофф»
Неожиданная встреча с красивым и солидным земляком, крепко зацепило душевное спокойствие Генриетты Юрьевны, она строила планы на дальнейшие серьезные отношения, только бы позвонил. Своими душевными заботами решила поделиться с матерью, ночью позвонила в Австралию, она познакомилась с красавцем-полковником, он тоже из Загужанска, знал тебя, меня назвал Алевтиной, разведенный, фамилия Безобразов.
-- Ты его помнишь?
-- Видела его один вечер, на дне рождения у приятельницы, врача, Зины Макаровой, весело гуляли. Шашлыки жарили. Он там был, как друг хозяина. Парень видный, знала его семью, бабушку и дедушку, он у них рос, почему, не знаю. Отец его был большой начальник. Давно это было, я была еще молодая, он еще моложе. Какой у тебя может быть к нему интерес, Может, только для утехи. Он на лет на десять, старше тебя, полковник из России не уедет, ему и там хорошо. Тебе о будущем думать надо, ты миллионерша, муж деловой нужен, помощник, лучше найди рукастого, малопьющего водопроводчика.
При каждом разговоре, Алевтина возвращалась к волнующей ее проблеме, Билл в очень почтенном возрасте, по завещанию она единственная его наследница, громадного хозяйства, оно большего всего нашего района. По всей площади расположены дома и хозяйственные постройки, много тракторов и автомобилей, есть вертолет и самолет, до сих пор он ими пользуется, научил ее справляться с вездеходом, она сдала экзамен, теперь ходит на курсы пилотов, но летать ей страшно. Он умел все, коня поймать, бычка свалить, овцу остричь, делал уколы телятам. Работал от зари до вечера, теперь устает, сердце чувствует, ходили к врачу, посоветовал сделать расширение сердечных артерий. Ехать за богатством в далекую Австралию Гете совершенно не хотелось, со школы помнила большой остров в океане внизу карты, и еще про кенгуру. Страх матери остаться хозяйкой такого большущего совхоза, Гета понимала, успокаивала, после операции к Биллу вернутся силы. Надеялась, умрет Билл, мать продаст хозяйство, деньги в швейцарский банк положит, купит в Италии или во Франции виллу у моря, она к ней в гости приезжать будет. Интерес к полковнику уговоры Алевтины не поколебали, Гета с нервным волнением ждала звонка, ждать пришлось неделю. Они не скрывали желания скорой встречи, но кроме расстояния, препятствием было отсутствие прямого воздушного сообщения. Самым удобным местом для встречи оказалась Москва, прямой полет и снятая Гетой комната в Филях у метро. Как только у Владимира состоится командировка, он сообщит, пока любовь стимулировали длительные телефонные беседы, и надежда на скорую встречу. Первое свидание их не разочаровало, они строили планы и получали удовольствие от любовного прилива. Днем каждый был занят своим делом, Гета встречалась с агентами итальянских и французских фирм, Владимир занимался делами в министерстве. Вечерами, заходили в ресторан или заходили к Диме с Катей, после появления общего любимца маленького Валеры, Валерий Сергеевич приобрел для большой семьи соответствующую квартиру в новом элитном доме, не далеко от центра. Им всегда были рады, с Катей у Геты сложились добрые, дружественные отношения, они обсуждали моды и последние московские сплетни. Бывало, собирались все братья, Костя, один или с Лерой, если Валерий Сергеевич бывал в отъезде, появлялась Елена Петровна. Сам Валерий Сергеевич, заглядывал не надолго, общался, больше с внуками. Братья приняли ее дружественно, ей понравился элегантный красавец, Костя, мастер говорить комплементы, и спокойный, рассудительный Дима. Приветливая со всеми, всегда с макияжем, Лера, постоянно находилась рядом с мужем. Не получилось душевного контакта с Валерием Сергеевичем, при знакомстве, Гета женским чутьем ощутила, он разглядел ее изнутри, с ней был официально вежлив, никогда в беседу не вступал. При упоминании в разговоре событий в Чечне, Валерий Сергеевич старался убедить Владимира выйти на пенсию.
-- Ты, свое отслужил, дважды ранен
-- Мне пока никто не предлагал пенсию, в любом деле риск есть, в бизнесе тоже, Костя в Никарагуа под пулями работал. Профессия у меня такая, интерес Родины защищать. Как предложат, выйду на пенсию.
В Чечне Владимир провел всего четыре месяца, понял особенности и беспощадность войны в постоянном окружении враждебно настроенного населения, готового без сожаления умирать, с надеждой оказаться в раю. Вспоминал беседы с Микуновым. Хасавюртовские соглашения, которые он считал позором для страны, поставили крест на надежды стать генералом. Себя не винил, он честно нес службу, не искал легкой жизни, так карта легла. Его часть вернули в Московский округ и расформировали, большинство офицеров уволили, многих без пенсии и жилья. К предложению выйти на пенсию Владимир был внутренне готов, охота служить притупилась, чести семьи и рода Дроновых, он не посрамил. Обещанную квартиру предоставили на окраине столицы, в микрорайоне, построенном на месте снесенной деревни, между автомобильной дорогой и линией электрички. Длинные двадцатидвухэтажные дома поставленные далеко один от другого в два ряда, сохранились остатки сельских построек, деревянные столбы с обрывками проводов, засыпанные колодцы, за новым городским районом начинались поля и перелески. Ветер, попадая в сужение между строениями, ускоряет бег, поднимает пыль и мусор, сгибает ветви оставшихся деревьев. Квартира Владимира на восемнадцатом этаже, с двумя широкими окнами, смотрела на платформу электрички, стены оклеены не ровно, обоями неопределенного цвета, убогая сантехника казалась уже пользованной. В полном разочаровании от не качественного жилья, расположенного вдали от центра. даже до первой станции метро не менее получаса, возвращался в Загужанск. Решил позвонить отцу, поинтересоваться, как исправить недоделки. Валерий Сергеевич его поздравил с первым постоянным местом жительства, у него теперь есть своя крыша над головой, ни место, ни недоделки значения не имеют, все можно исправить. Завтра он пришлет к нему прораба, первым делом, надо сменить дверь, могут вселиться в его отсутствии, чтобы не было мороки, квартиру отремонтируют, сантехнику сменят, кухню оборудуют, сделают, как попросишь.
-- Не переживай, сынок, отдыхай, привыкай жить без начальства.
Перевод бизнеса из Кургана в Загужанск, требовало много энергии и сил. Для того, чтобы выгодно продать квартиру и салон и не дорого купить подходящую площадь, пришлось несколько раз летать. Приобретенный гастроном, московские дизайнеры превратили в торговый зал с множеством зеркал и примерочных, с красавицами манекенами, наряженными в одежды из элитных Домов мод Парижа, Рима и Москвы. Фотографии нового салона появились в областной газете, покупателям обещали фантастические скидки, по телевизору показали ролик со счастливой, не слишком популярной актрисой, примеряющей кофточки. В день открытия у дверей собрались не только местные модницы, стояли престижные иномарки. Начал функционировать магазин дешевой одежды в Подмосковье, купленный на равных паях с Ананичевым. В частых письмах к Владимиру, она не вспоминала о своих торговых хлопотах, писала, как тоскует, и ждет его скорого возвращения, что сделала ремонт в квартире, сменила спальню, купила, розового цвета, ему понравится. С ней живет добрая старушка, она ведет хозяйство и умеет готовить. После капитального ремонта квартиры, где прошло детство, сохранились стены и картины отца. На новых окнах появились раздвижные решетки, сменили ванную со следами от ржавой воды, на блестящую белизной финскую, установили бидэ с подогревом, изменили кухню, легкую деревянную входную дверь заменили на пуленепробиваемую. В спальне в стену вмонтировали небольшой сейф. Первую ночь в новой старой квартире ей заснуть не удалось, ей чудились голоса ртца и матери в соседних комнатах, мешали шумы. Родных или близко знакомых, подходящих для приглашения в свой дом в Загужанске у нее не осталось. Уговорить тетю Дусю уехать из Кургана Гете удалось не с первого раза. Здесь у нее свой дом, приработок, шерстяные носки ручной вязки ходовой товар. Дом пустым оставлять нельзя, могут бомжи залезть. Самолетом летать она боится. Гета намекала на одинокую старость, у Анны Илларионовны свои заботы, прельщала мягким климатом и коммунальными удобствами, отдельной комнатой, хорошей зарплатой. После долгих торгов тетя Дуся уступила, но ехать согласилась только на поезде. Пришлось встречать ее в Москве. Квартира и комнатка тете Дусе понравились, решетки на окнах и металлическая дверь с тремя запорами удивили.
-- Мне убраться и обед приготовить пару часов займет, потом, как в тюрьме сидеть, улицу через окно рассматривать.
-- Принесу мохеровую пряжу, будешь жилетки полосатые вязать, ценой не обижу.
-- Все лучше, чем в телевизор глядеть, от него только глаза болят.
Погулять Тетя Дуся выходила, когда Гета отдыхала после обеда, по дороге заходила в магазин за продуктами. С соседками беседовала неохотно и редко. К появившемуся Владимиру выражала большое уважение, называла по имени-отчеству, спрашивала, что приготовить на обед, но, обычно, жарила котлеты, подавала с картошкой или макаронами, и суп с перловкой, иногда, пекла пироги с мясом или рыбой. Всегда имела маленькую, для поправки головы. Не отказывалась составить компанию, охотно вспоминала про колхозную молодость, работу на укладке шпал, детсадовскую кухню. О хозяйке никогда не говорила, и на любой вопрос о ней, советовала обратиться к самой, потому что она про себя все лучше знает. Владимиру хотелось знать, как юная Гета, оказалась в Кургане, за тысячи километров от дома и мамы, и почему. Ее ответ, что ей захотелось самостоятельности, показался ему не убедительным.
Редкая поездка в Москву не завершалась у Геты, посещением новой квартиры, рабочие из Молдавии ее побаивались, приходилось переклеивать обои, срывать плитку, перебирать паркет, перемещать шкафчики на кухне. В ее бурную деятельность Владимир не встревал. Мебель выбирала с сантиметром и планом квартиры с разметкой, выбрали не крупногабаритную итальянскую, светлую в гостиную и спальню слоновой кости с полутораспальной кроватью. Новоселье отметили в мае, угощение заказали в ресторане с обслуживанием, Владимир купил спиртное. Пришли отец и братья, Костя с немецкой электрокофеваркой, Дима, с кухонным комбайном. Гета встречала гостей в неярком макияже, нарядная, в фартуке с портретом Паваротти, рассаживала в гостиной, предлагала напитки и делилась, с какими трудами добивалась нужных результатов. Женщины восторгались, Катя удивлялась удобной маленькой кухней, уютом спальни и красотой гостиной. Лера переходила из комнаты в комнату, повторяя, «Очень впечатляет, дизайн на высоте». Елена Петровна на кухне делили принесенный наполеон, Валерий Сергеевич сидел с закрытыми глазами в кресле, отрешенно. Ко времени появились сотрудники ресторана с ящиками-термосами, быстро и ловко накрыли стол. Тост Валерий Сергеевич говорил, медленно, обращаясь к сыну. Владимир встал, отец начал со счастливого детства в доме дедушки, его стремления стать офицером, отметил успешную учебу в училище, служил честно, не жалея живота своего. Два раза был ранен, но старался вернуться в строй. Не посрамил фамилию, дедушка был бы им доволен. Родина высоко оценила его ратные труды орденами и медалями и квартирой в столице. Владимир продолжил традицию старого дворянского рода, защиту Родины считающего своей основной профессией.
-- Мы желаем тебе в новой квартире, обрести семью, завести потомство, здоровья и счастья. Найди себя в новой жизни. Дарим тебе Мерседес, катайся аккуратно.
Валерий Сергеевич подошел к сыну, обнял и похлопал по плечу.
-- Я тобой горжусь.
Развлекал гостей Дима, он показывал фотографии, сделанные на отдыхе в Египте, шикарную гостиницу, пляж, детей на верблюде, Катю на фоне пирамид. Советовал Владимиру съездить, время подходящее, еще не слишком жарко. В меру скабрезные анекдоты, рассказанные Костей, имели успех, он недавно вернулся из Праги, ездил за материалом о неудачном сватовстве Кафки, пишет сценарий для телевидения. Гости не задержались, официанты собрали посуду, прибрали кухню. Гета в короткой ночной рубашке прогуливалась перед Владимиром, сидящим в кресле, он был серьезен.
-- У нас есть квартира, денег хватает, семьи нет, помнишь, сказал тебе, забеременеешь, идем в ЗАГС. У меня все в порядке, проверено. Может у тебя проблемы, сходи к врачу.
-- Помню, будет результат, скажу, пока нет. В консультацию схожу. Нам пока и без детей не скучно, пойдем стараться.
В безуспешности стараний Гета была уверена, таблетки работают эффективно. Ребенок ей сейчас не нужен, нет времени им заниматься. Многие без них обходятся.
Если придется к матери перебираться, лучше без обузы.
Свою квартиру Владимир называл местом не столь отдаленным, один бывал в ней редко, чаще, вместе с Гетой, когда задерживались в Москве. В одиночестве после утренней зарядки, наблюдал, как жители микрорайона по протоптанным тропам,с муравьиной настойчивостью, направляются к платформе. Каждые двенадцать минут подходит электричка, открываются двери и черная масса всасывается внутрь, поезд трогается с натужным стоном, затем, устремляется к Москве. Платформа оставалась пустой несколько мгновений, лиц не видно, только темные пятна, и так до половины девятого, когда начинали собираться рабочие и самосвалы, занимающиеся благоустройством, они убирают остатки домов, прокладывают дорожки, собирают детскую площадку. У Владимира появлялась зависть ко всем, кто знал, чем будет занят. Весь подъезд был заселен полковниками и подполковниками, парой генералов, у всех были семьи. По уторам, пенсионеры собирались в холле, после пробежки вокруг дома, возвращались для зарядки. Руководил занятиями летчик-полковник, литовец, Владимира он не оставил без внимания, утром, в спортивном костюме, позвонил, обратился по имени-отчеству, предложил присоединиться к коллективу. Услышав, что сосед в настоящее время по утрам занят, вежливо попрощался и больше не беспокоил. В Москве Владимира, ничего, реально, не задерживало, участие в митингах вместе с бритыми молодцами в сапогах и кожаных куртках со слишком грубыми растяжками, и пожилых людей в сильно поношенной одежде, его смущало. Все лекции, на которых выступали популярные личности, проходили по вечерам. Докучать занятым своими делами и заботами братьям не хотелось. У Геты, в Загужанске, день проходил быстрее, рядом просторная усадьба, в которой у него свои комнаты, постоянно накрытый стол, бассейн, спортивная площадка, баня. От дома, который построил Сергей Александрович, осталась только русская печь на кухне. Построили большой двухэтажный особняк, с красивым входом, большим залом во втором этаже, множеством комнат. Пристроенный флигель уходил в глубь сада, с другой стороны располагались хозяйственные постройки, комнаты для персонала. Всем большим хозяйством, управляла энергичная, строго одетая дама, средних лет, Мария Николаевна. По выходным и праздника, дом превращался в подобие пансионата, собиралась вся семья и не только. Ваня, с годами все больше похожий на Ивана Ивановича, приезжал с приятелями, Эллочка, с кавалером и с Галиной Иваниной, сохранившей с Леной близкие, родственные отношения. Валерий Сергеевич, если позволяли дела, любил наблюдать за своим потомством, удивляться, как меняются внуки, купаться вместе с ними. В зале к обеду накрывали длинный стол. В последнее время сыновья обсуждали приближающееся семидесятилетие Валерия Сергеевича, сам он радости по поводу приближающегося юбилея не выражал. После обеда все расходились по комнатам. Первым уезжал Дима с семьей, детям рано вставать в школу. ему и Кате, на работу.
Много лет Владимир заезжал в Загужанск на могилы дедушки и бабушки, не задерживался, изменений не замечал. Перестройка прокатилась по городу, как стихийное бедствие, бревенчатые дома на берегу Гужи разрушались и оседали, на месте снесенных, появились помпезные кирпичные здания с высокими заборами, большинство улиц требовали ремонта. Только в центре, где при прошлой власти стояли Райком и Райисполком, сохранился асфальт и целые фонари. По вечерам здесь зажигались огни над рестораном «Гужа», казино, массажными кабинетами, рядом располагался магазин Геты. Перед заведениями стояли дорогие иномарки, толпились местные бандиты и новые горожане с не славянскими лицами. По дороге из дома в гетин магазин, встречались люди неопределенного возраста, в потертой одежде, с озабоченными лицами, и редко молодые. Пьяных стало заметно больше.
Он знакомых не встречал, и здоровались с ним редко, в остановившей его женщине он долго не мог узнать одноклассницу, имя так и не вспомнил. Она была навеселе.
-- Безобразов, откуда ты взялся? Сто лет тебя не видела, ты еще ничего, я в тебя влюбленная была.
-- Выпила по поводу дня рождения? Тогда поздравляю.
-- Забыла, когда родилась, выпила, чтобы жизнь веселей показалась. Я в библиотеке работала, сейчас полы в похоронной конторе мою. Люди мрут исправно, зарплату платят. А ты как?
-- На пенсию вышел, привыкаю.
-- При всех властях, вы, Безобразовы, на коне. Бывай.
Чтобы избежать неожиданных встреч, решил ездить на машине. Гета с утра до вечера целый день крутилась юлой в салоне, старясь угодить покупательницам. Владимир проводил время в усадьбе, занимался на снарядах, плавал в бассейне, обедал и отдыхал, вечером заезжал за Гетой. Разгружаться от накопившейся усталости она предпочитала в ресторане, в областном центре, выпивая шампанское под музыку. Домой возвращались заполночь. Из открытой двери гетиного кабинета, Владимир заметил миловидную покупательницу, уже не молодую, он снимала пиджаки и с плечиками, перед зеркалом, прикладывала к груди, поворачивая торс, затем внимательно осматривала вещь со всех сторон. Упражнения с пиджаками ей нравилось. Владимир был уверен, что встречал ее, может в школе, но, точно, не в его классе. Спросил, заглянувшую по делу, Гету.
-- Она врач, Зинаида Семеновна, очень дружила с мамой, меня, иногда, Алевтиной называет. Любит красивые вещи, но покупает редко.
-- Совсем склеротик стал, она Толяна жена, я на ее дне рождения был, давным-давно. Изменилась, но узнать можно. Сбрось ей цену, если покупать будет, пойду, пообщаюсь.
Приближаясь к Зине, заметил седину и морщинки на лице.
-- Здравствуйте, Зина, страшно рад вас видеть, вы совсем не изменились, такая же молодая, поздравляю с прошедшим Днем рождения. Не узнаете?
-- Теперь, узнала, Безобразов Владимир Валерьевич, Толик совсем недавно вас вспоминал.
-- Как поживаете?
-- По-старому. Взрослеем. Заходите, хотя бы, завтра вечером, с супругой, будем рады. Мы с Генриеттой Юрьевной, давние знакомые.
Зина попрощалась и ушла без покупки.
-- У Макаровых положение не самое плохое, оба работают, живут в своем доме с садом и огородом, поросенка держат. Она еще пару раз приценится и купит. Другие бывшие, два часа примеряют, только, чтобы увидеть себя в зеркале прилично одетой. За ними глаз нужен, могут кофточку в трусы спрятать, нужда меняет людей. Купи завтра две бутылки шампанского, после работы заедем.
Макаровы встретили в будничной одежде, в саду у стола, за которым Владимир познакомился с Алевтиной, дамы ушли в дом. Анатолий, обрел лысину, окруженную сединой, не потолстел, слегка ссутулился.
-- Толян, ты сохраняешь молодежную форму, хозяйство, не только в зеркале видишь.
-- Тебе грех жаловаться, годы не берут, по молодым шастаешь, сила, значит, сохранилась. Мы больше двадцати лет не виделись, за это время не только мы, все изменилось, оказалось, на песке построенном
-- До власти либералы и жидомасоны дорвались, разграбили страну. Как вы приспособились к новому порядку?
-- Все поменялось, хорошо, что профессии у нас вне политики, врач, он и в Африке, врач, о том, что без электричества плохо, еще Ленин говорил. У меня все на электричестве, вплоть до самогонного аппарата, и, пока, бесплатно. Наши с тобой сверстники, крепко поредели, кто уехал, кто спился, или досрочно умер.. Дочка в Братиславе, в медицинском учится, за словака замуж собралась, сюда вряд ли вернется, значит, и внуки там расти будут. Нарушится связь поколений.
-- В Братиславу из Москвы самолет летает, захотел, купил билет, и через пару часов, можешь внуков нянчить. Где твой былой оптимизм?
-- Хочется быть оптимистом, повода нет. Нашей ГЭС не повезло, перед самой перестройкой собрались вторую турбину устанавливать. Новое здание начали строить, водохранилище очищать и расширять, С «Электросилы» бригада конструкторов приезжала, были среди них и масоны, документы готовы были, море водки выпили. Не успели, машину не достроили, новый корпус по кирпичикам разобрали. Работаем на старой технике, постоянно ремонтируем, водохранилище заросло. За рыбой в соседний район ездить приходится. Собираемся в субботу вечером на рыбалку, хочешь, присоединяйся, спиннингом обеспечу.
-- Спасибо, все рыбные принадлежности от дедушки остались, подкуплю блесен. Сообщи точное время, буду, как штык.
Запахло жареным мясом, из дома вышли Зина с Гетой с подносами. Владимир ловко открыл шампанское, не пролил и пробку успел поймать, наполнил бокалы дам. Хозяин налил в граненые стаканы кристально прозрачной жидкости.
-- Предлагаю, за встречу, не вставая.
Напиток по крепости не уступал спирту доктора Голода, Владимир старательно нюхал хлеб.
-- Проси, чтобы твоему самогону дали знак качества, он оказался крепче Советской власти. С таким пойлом, всякие перестройки пережить можно.
-- Мы, парни сельские, политикой не интересуемся, нам бы выпить чего покрепче и все остальное.
Второй стакан, опрокинутый за здоровье милых дам, стоя, настроил на душевную беседу. Большая удача, что Владимир оказался в магазине в нужное время, когда Зина была там. Случай, в жизни имеет большое значение, он рассказал, как в Чечне сидел в штабе, на первом этаже разрушенного здания, работал за столом. Все окна были заложены кирпичами, оставалась щель длиной в два кирпича. Телефонист позвал к телефону, он встал и сделал один шаг, одновременно влетела пуля и попала в стену, а могла в его голову. Снайпер выстрелил, на удачу, видеть его мог. Солдаты, наблюдавшие со второго этажа, засекли, стреляли из окна дома, стоящего в половине километра. У них был сержант казах, охотник, ходил, как кошка, бесшумно, он сам напросился ликвидировать снайпера. Оказалась девушка. «Вся наша жизнь состоит из случаев, дай Бог, чтобы счастливых было больше», -- согласилась Зина.
-- Я в газете читала, что литовки ездили в Чечню стрелять, чтобы заработать.
-- Не только литовки, и не только из материального интереса.
Компания разделилась, мужчины общались короткими фразами. Разошлись заполночь, с надеждой на частые встречи в будущем.
К рыбалке Владимир готовился тщательно, проверил все снасти, купил новый спиннинг, блесен, резиновые сапоги и ждал приглашения. В субботу с утра позвонил Макаров, предупредил, подъедет к усадьбе вечером, с приятелями. Старый газик с надписью «Облэнерго» появился во время, на заднем сидении сидели двое, по виду сверстники Макарова. Он представил их коротко, тот, который справа по ходу, Саша, хирург, рядом Андрей, адвокат.
-- Полковник Безобразов Владимир Валерьевич, участник войн в Афганистане и Чечне, можно сказать, достопримечательность нашего города, из дворян. Достойный сын Валерия Сергеевича. Из книг Константина Валерьевича и, особенно, из газет, мы знаем о нем больше, чем он сам. Прошу любить и жаловать.
-- Мне наше дворянство, до одного места дверцы. Герои Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Достоевского сплошь дворяне. Они закончились в семнадцатом, сами виноваты. Дважды в одну реку вступить нельзя.
Ему ответил адвокат.
-- Все правильно, но абсолютной истины нет, родителя вашего за глаза называют барином. Без того оскорбительного смысла, который вкладывали в это слово при прошлой власти, а уважительно, как человека могущего помочь, выручить в беде. Не у его одного деньги, не только он помогает, давать тоже искусство, внутреннее благородство кровью передается.
-- Я говорил о своем понимании, возможно, в отце больше благородства, его отец был капитаном, дед, полковником. Среди моих однополчан были дети колхозников и рабочих, отличные офицеры с правильным представлением о чести и достоинстве.
Бросив взгляд на попутчиков, Владимир решил, что видит их впервой. Возможно, они были на вечеринке, но он кроме Алевтины, никого не видел. Правильно комполка говорил, когда кровь уходит в головку в голове образуются пустоты. Сзади послышалось ровное сопение, Толик тихо засмеялся.
-- Сашка, уникум, он может спать везде и в любом положении, если его разбудить, он включится в базар, будто и не спал.
-- Владимир Валерьевич
-- Можно проще, Владимир.
-- Принял замечание к сведению. Хочу узнать ваше мнение о соглашении с Чечней.
-- Буду с вами откровенен, думать об этом не хочется. В настоящее время у нас безвластие, как в смутное время, жидомасоны державу развалили, бандиты держат за яйца органы правопорядка, на границах новые князьки появляются. Остается надеяться на бывшего подполковника, он ставленник силовых структур, у них рычаги, которые заставили Ельцина со всей его камарильей подвинуться. Я не политик, солдат, выполняющий приказы, знаю, всякая война кончается, при подписании соглашения о мире или перемирии условия диктует победитель, Хасавюрт, наш позор, дорога к новой войне.
-- Для меня самое печальное и позорное событие за Горбачевско-Ельцинский период, развал Союза, без референдума, в келейной обстановке. Китайцы быстро поняли, что эксперимент с жесткоплановй экономикой ведет в тупик, и свой НЭП придумали. Наши мудрецы делали слабые попытки, но настоящих изменений боялись, жили с надеждой умереть раньше, чем все рухнет. Когда все стало рушиться, аппаратчики не о стране думали, дружно стали делить власть и деньги. Научные работники, математики и физики, криминальные авторитеты, фарцовщики и всякие авантюристы проявились во время приватизации их сотни тысяч, евреев столько не осталось. Во время Октябрьского переворота, после волны ужасных еврейских погромов, сработал третий закон механики, евреи проявили повышенную активность, но не они хозяева России, они незваные гости. Как стали не нужны, их отправили на задний двор. Смерть Сталина спасла их от депортации, как космополитов и предателей. Евреи, сохранившие национальное достоинство, при первой возможности массово уехали. Среди тех, которые остались, многие евреями себя не считают, крестятся и стараются не афишировать еврейские корни. Наши либералы, остатки шестидесятников, быстро выдохлись,
-- Жидомасонской заговор не я выдумал, уважаемые, грамотные в политике товарищи, опираются на факты. Вы Протоколы читали?
-- Не только их, но и Коммунистический манифест, Майн кампф, Материализм и эмпириокритицизм, басни дедушки Крылова и много других. Написаны миллионы разных книг, каждый может найти то, что ищет, как в театре, когда показывают «Отелло», одни приходят, для того, чтобы еще раз увидеть, как мавр Дездемону замочит, другие, с трепетом переживают за честного воина, попавшего в сети лжи и коварства. Мои родители водили дружбу с коллегами евреями, ходили в гости и к себе приглашали, но в домашних разговорах называли жидами. Маму раздражала учительница русского языка и литературы, Юлия Романовна, немного гиперактивная тетка, после каждой гулянки, с легким принятием на грудь, пародировала Юльку, картаво читая Тютчева или Пушкина, и возмущалась. Ученики, немножко взбалмашенную Юльку уважали, она умела заинтересовать и привить любовь к литературе, четверо из нашего класса пошли на филфак. Вся ее семья сбегла, как говорят, как только, так сразу, с детьми и внуками. Не от хорошей жизни. Стало одним хорошим учителем меньше.
-- К вашей Юлии Романовне у меня претензий нет
Продолжить Владимиру не дал Анатолий.
-- Во всем мире, когда мужики на рыбалку едут, о рыбе говорят или о бабах. Мы, пока трезвые, решаем, кто виноват в наших бедах, и ищем виноватого. Дались вам евреи, у нас, их меньше десятка осталось, одни одинокие старики. Воровать и пить меньше надо, работать, как китайцы, и жить станем не хуже Швеции. Отец мой на лесопилке работал, пил в меру, трезвый книги читал, молча, мать целый день по хозяйству, национальный вопрос некогда обсуждать было. Слово «жид» в школе услышал, значение долго не понимал. Наш институт, не военмех, брали без ограничений, еврейские парни, активные, с живым умом, подружился с ними на КВНе, мы удачно выступали, ездили в Москву, Киев, Свердловск. Для меня самое счастливое время с ними связано, У многих дома бывал, узнал про фаршированную рыбу, цимес, мацу. Они себя называли инвалидами пятой группы. Все уехали, с двумя сохранилась связь, один живет в Израиле, другой, в Канаде. Классные специалисты, хорошо устроились. Который в Израиле, приезжал, сказал посещение бывшей Родины, лучшее средство от ностальгии. Вы как груднички, сами обсераетесь, и кричите, будто, кто-то виноват. На четвертом курсе один крестился, католиком стал, они перестали с ним общаться, называли пан Козлевич. Он на репетиции перестал приходить, говорили, в Америку уехал. Крещеный еврей, выкрест, без национальности, потому что еврейство определяется религией. Ушел из веры, ты никто, вроде умер, по нему поминки устраивают. Покрестился монгол, стал крещеным монголом, татарин, крещеный татарин, еврей, просто выкрест, без национальности. Так я понял. Минут через десять будем у водохранилища.
Под ровное сопение хирурга, Анатолий с Андреем составили план, они пойдут ставить сети и мережи, Сашка с Володей займутся подготовкой ужина, нужно справиться за час, чтобы хватило времени на поговорить, закусить, и поспать. Водохранилище было раз в десять больше загужанского, на берегу у шалашей, в приличном отдалении друг от друга, рыбаки, в разной стадии опьянения, на приветствие Анатолия отвечали уважительно:
-- Здорово, Митрич.
У шалаша работали быстро и слажено, хирург достал из мешка бутылку и кружки, перелил содержимое в принесенный из шалаша черный чайник, выпили без закуски, за знакомство и удачу. На разбитом, баз крыльев и фары, мотоцикле подъехал сильно не трезвый егерь, Не заглушив мотор, он охотно принял содержимое кружки, коротко объяснил, где ставить сети и затарахтел в темноте. Анатолий с Андреем сбросили лодки и снасти, волоком потащили к берегу. Саша принес из машины мешок с чурочками, из шалаша треногу, остатки из чайника разлил по кружкам.
-- Как вам спирт, в жилу.
-- Имею опыт, три недели с хорошим человеком, хирургом Голодом, каждый вечер упражнялись.
-- Ребята не скоро вернутся, пока лодки накачают, сети и мережи поставят, не менее часа пройдет, мы с вами слегка выпьем, чайком побалуемся. Ночи уже не летние.
-- У меня от сырости после ранения кости ноют, как больной зуб.
-- Выпьем, чтобы кости не болели.
На глади водохранилища отражалась луна, тишину нарушал плеск, создаваемый выскочившей из глубин, рыбами.
-- Рыбы здесь, как в бассейне в магазине «Живая рыба»
-- Зачем я спиннинг взял?
-- На заре побросаем, успех гарантирую. Мы же на рыбалку приехали.
Промокшие Анатолий и Андрей, быстро переоделись в шалаше и вернулись к костру, закусывали солеными огурцами, маринованными грибами и салом, пили крепкий чай, заваренный в чайнике. Подремали на жестких нарах до зари. Домой возвращались с двумя ящиками рыбы, усталые. Владимир рассказывал об Афганистане, не о войне, о стране, живущей по своим законам и людях. Анатолий остановился у усадьбы. От своей четверти Владимир отказался, завернул в мешковину, пойманную на спиннинг щуку, и пять солидных лещей. Попрощались до будущей рыбалки. Рыбу отнес на кухню, попросил выпотрошить, два леща оставить, он их заберет. По дороге в баню увидел на спортивной площадке Ваню упражняющегося на брусьях, остановился, с глубоко спрятанной завистью, и восхищением смотрел, как племянник красиво и ловко управляет телом. Костя говорит, что Ванька пошел в дядю, рано начал по девкам шастать, форму носит, будто в ней родился. Скоро станет офицером, мое место в армии займет, продолжит семейную традицию. Парилка и холодный душ вернули силу и бодрость, в халате отправился к себе, в зале Лена с Марией Николаевной составляли меню к обеду, увидав Владимира, приветливо улыбнулась.
-- Мария Николаевна хвалит твою рыбу, к обеду будет королевская уха. Валерий Сергеевич в кабинете.
-- Спасибо. Просохну и зайду.
Отца не видел больше месяца, он улетал в Испанию, потом в Новосибирск, в усадьбе они появлялись в разное время. Владимир заметил, чем он становится старше, тем больше чувствует привязанность и желание видеть и общаться с Валерой. Появившиеся у отца признаки старости его смущали и тревожили.
Валерий Сергеевич с ручкой в руке, перелистовал содержимое толстой папки, на тумбочке стояла бутылка коньяка и блюдце с лимоном в сахаре. Увидев Владимира, он закрыл папку, положил в кейс, снял очки.
-- Заходи, Володя, видал, не только мартышка, к старости, слаба глазами стала. Мы долго не встречались, ты мне нужен по делу. Ты, старший сын, главный наследник, и советчик.
-- Рано тебе о наследниках думать, сам хорошо справляешься, давай за твое здоровье выпьем.
-- Наливай. Завещание у меня написано, лежит у адвоката, копия в банке. Оно важно, вдруг, что случится, чтобы каждый получил по закону, а не по решению суда. Каждый год обновляю. Придет время, ознакомлю всех на семейном совете. Сегодня о другом разговор. Для Кости и Димки Загужанск не родное место, ты здесь вырос у дедушки Сережи и бабушки. Оба дома оформлю на твое имя, к усадьбе вскоре присоединю еще два участка, они уже куплены, общая площадь около гектара. Отец вспоминал про их родовое имение в Воронежской губернии, они бывали там с матерью летом, был там сад с прудом и беседкой на берегу. Если не возражаешь, приглашу специалистов по ландшафту, дизайнеров, все застроят и посадят. Ты будешь хозяином усадьбы, хранителем семейного гнезда, к тебе вся семья будет приезжать. Семь лет тому приватизировал половину разрушенного животноводческого совхоза в Тульской области, две фермы. Земли пахотные лес, речка, пруд. Управляет хозяйством местный, учитель биологии с женой, зоотехником, много денег вложил в проект. Восстановили фермы, быка купили, коров породистых из Голландии привезли, рабочих от черного пьянства отвлекли заработком. Сажают биологически чистую картошку, морковь, свеклу, в Москве продают. Два года с прибылью работают, сами самосвал купили, комбайн. Я там несколько раз в году бываю, красота, покой, можешь рыбу ловить или охоться.
-- Хочешь из меня барина сделать, в Тульскую область лучше Коську определить, он, как Толстой писать станет, дворовых девок ловить будет, бороду отрастит. Я, ненароком, могу в карты подарок твой проиграть.
-- Ты не только о себе, думай, ты хозяин, ты ответственный за благополучие полсотни семей, рабочие уже привыкли за свой труд получать достойную зарплату, они к тебе с уважением и благодарностью относятся. Помню, к 60-летию Октября, надо было сдать заводской Дворец культуры, оставалось полгода, а он еще под крышей не был. Меня в обком вызвали, серьезно предупредили. На планерке решали, как успеть в срок. Нина предложила каменщикам платить по факту выработки, я понимал опасность, но пришлось согласится. Один каменщик, завзятый пьяница, вдруг, завязал, заработал больше семисот рублей и так три месяца. Когда эксперимент закончился, он по-старому работать не захотел, уволилился. Устроился вахтером, в свободное время дачи строил. Стал положительным, примерным семьянином, не пил, купил машину. Интерес у каждого свой дожжен быть. А ты говоришь, в карты проиграю.
-- Мне вчера ребята сообщили, что тебя барином называют, говорят, благородство заметно.
-- С кем на рыбалку ездил?
-- С Толей Макаровым, ты его должен знать, он местный.
-- Хорошо знаком, отличный специалист, его хотели начальником «Облэнерго» назначить, не уговорили. Я бы его тоже на работу взял. Он нам генератор ставил и сейчас, когда проблемы с электричеством его приглашаем. Умный мужик. Про то, что барином зовут, знаю, попробовали без бар, сам знаешь, что получилось.
-- Меня на улице мужик остановил потрепанного вида, трезвый, назвался Цыбулиным, жаловался, что жена тяжелобольная, работал бухгалтером в МТС, потом грузчиком на пивзаводе. Просил, за него перед хозяином похлопотать, я не понял, о чем речь, решил, чокнутый. Дал ему деньги, что в кармане были, он расплакался. Фамилия его Цибулин.
-- Запомнил, скажу Нине.
-- Валера, на нас с Костей не рассчитывай, не потому что ленивые, у нас рефлекс, как у собаки Павлова, на получение довольствия. Делать деньги из денег у нас не получится, могли бы стать инженерами, учителями, моряками, где отработал и получил. Димка другой, он практичный, рациональный, семьянин хороший, общительный и, что немало важно, моложе нас. Я с Костей поговорю, мы его тоже убеждать будем.
-- Ладно. Время покажет.
-- За царские подарки, спасибо. Может и понравится мне быть помещиком.
-- Интерес у человека должен быть. Косте удалось найти потомков Дронова во Франции, не хочешь съездить со мной.
-- С детьми тети Клавы вижусь, раз в пятилетку, по случаю. Далеко они, своими заботами заняты. Царевы роднятся, на праздники поздравления шлют, на свадьбы приглашают. Потомки Дронова, вряд ли русский знают. Костя за границей бывает, языки знает, говорил, собирается писать об эмиграции, он с удовольствием поедет с тобой.
-- Приглашу юристов, для составления дарственной. Вернусь из Франции, съездим в имение, там небольшой дом есть, введу тебя в курс дела, с управляющим познакомлю. Пошли на обед, время.
К Гете Владимир пришел вечером, она на кухне играла в карты с Евдокией Ивановной. Улов на Дусю произвел сильное впечатление.
-- У нас в деревне говорили, каждый мужичок, не соломки пучок. Ты, Валерич, всем мужикам, мужик, видный, красивый, почти генерал и еще добытчик. Мало рыбу поймал, еще и выпотрошил. Завтра кулебяку сотворю.
О верной фамилии отца Валерий Сергеевич узнал взрослым, возможно, где-то существуют его дедушка, бабушка и их дети Новость его заинтересовала, но не вызвала желания их увидеть. Дворяне остались в дореволюционной России, в истории, и казалось такими же далеким, как Куликовская битва. Не было у него внутренней связи с Дроновыми. После смерти родителей, его стало тревожить чувство недоговоренности с отцом, недосказанности, интересно, о чем думал он, молча сидя за столом с закрытыми глазами. Царский полковник Александр Илларионович и его жена Екатерина Георгиевна, его родители, воспитали его добрым, честным, справедливым, трудолюбивым. Без них не было бы у него такого отца. Его мучало сожаление, надо было интересоваться, он знает только то, что коротко рассказывал отец. Корни семьи важны и сыновьям и внукам. Во время перестройки написал письмо в Красный Крест с данными и просил помочь найти Дроновых. В официальном ответе, пришедшем через три месяца, сообщили, что имеющихся данных не достаточно, Дроновы распространенная фамилия, особенно среди дворян из казаков, для облегчения поиска желательно сообщить место и дату рождения или воинскую часть, в которой нес службу. Большая часть эмигрантов поселилась во Франции, некоторые оказались на Балканах. Ответ Валерия огорчил, намерение продолжить поиски сохранилась. За семейным обедом Костя, пишущий сценарий для фильма о Махно, рассказывал о встречах в Париже с детьми царских сановников и генералов, многие сохранили доброе отношение к Родине предков и мечтают ее увидеть. Валерий Сергеевич спросил:
-- Может, найдешь время поискать наши корни, прадеда и прабабушку. Они могли жить в Париже.
-- Дроновых встречал, но с другими именами, о наших они не слышали.
-- А ты серьезно займись, ищи, как голодный хлеб ищет. Меня не все Дроновы интересуют, только наши.
-- Папа, понял, если они во Франции, я до них доберусь или узнаю где они.
В списках прихожан русских церквей встречались Дроновы, даже один майор полный тезка прадеда. Костя собрал адреса летописцев эмиграции. У них хранились списки однополчан, участников парадов, хоров, благотворительных мероприятий, пожилые люди с особой интеллигентностью и доброжелательностью, терпеливо перебирали картотеки и толстые журналы. Один, нашел полковника Дронова Александра Илларионовича среди награжденных за великое наступление в Галиции. Посоветовал обратиться к Георгию Михайловичу, профессору, знающему все об участниках Брусиловского прорыва.
-- Сейчас я с ним свяжусь, спрошу, готов ли он вас принять. Очень знающий господин, он читает лекции по истории России. Живет в Левапуа Перье. Возьмите адрес и номер телефона. Надеюсь, он удовлетворит ваше любопытство.
Михаил Георгиевич, не молодой, элегантно одетый, оживленный, говорил по - русски быстро, вставляя французские слова, представил жену, предложил кофе. Выслушал Костю, и занялся компьютером, быстро печатая нужное.
-- Фельдшер в госпитале оказался не только юмористом, но и щедрым, Безобразовы, знаменитый дворянский род. Очень достойная фамилия, чем она вас не устраивает.
-- Мы фамилию менять не собираемся, для нас более дорог Дронов, он мой прадедушка и отец отца.
-- Извольте, ваш прадед Дронов Александр Илларионович, полковник, командовал дивизией в 8 армии генерала Каледина Александра Михайловича, награжден, был представлен к званию генерал-майора. После большевистского переворота, выехал на Юг, эмигрировал с женой Екатериной Георгиевной, в девичестве Куракиной и с сыном Модестом.
-- А дочь Надежда?
-- О дочери документов нет. Александр Илларионович работал бухгалтером в фирме, производившей велосипеды. Умер в 1932 году. Екатерина Георгиевна давала уроки музыки, занималась благотворительностью. Сын Модест, служил в Легионе, офицер, воевал в Индокитае. На пенсии приобрел дом недалеко от границы с Бельгией, содержал ресторан сельской кухни под названием « Моди Доронофф». Жив ли он, не знаю, но название ресторана сохранилось. У него может быть другой хозяин. Можно позвонить, но лучше подъехать, у новых владельцев могут быть сведения о Дроновых.
Приняв оплату, пересчитал и положил на стол.
-- Возможно, у вашего прадеда была дочь, но во Франции ее не было.
Предстояла долгая дорога в машине из Парижа, чтобы приехать к ресторану утром, решили заночевать в Реймсе. Никогда Костя так долго с отцом времени не проводил. Лена сумела стать для него мамой, она в раннем детстве ласкала, целовала и защищала, навещала в училище, прощаясь, прижимала к своему теплому телу. Постоянно занятой отец, общался с ним реже и коротко, как с равным, он его больше уважал, чем любил. Уставной быт заблокировал детскую открытость и непосредственность, появилась самостоятельность, отношение к родителям не изменилось. К мнению отца Костя относился серьезно, он не критиковал, коротко выражал свое впечатление, последняя повесть о Кафке ему понравилась, но не вызвала желания читать его, Кафки, произведении. Он вспомнил поэму Маршака, «Человек рассеянный», ее читала для него мама, еще до войны. Ему, маленькому, было жалко героя, который жил не как все, и страдал.
-- У вас это аллегорией, кажется, называется, умница Маршак, писал не только для детей. Еще Пушкин учил, что счастлив тот, кто живет согласно законам природы.
Близко к пенсионному возрасту у Валерия Сергеевича появились дедовские чувства, он не скрывал свою любовь к внукам. Они его обожали, Эллочка и Ваня, приезжая в усадьбу, искали деда, дети Димы не купались без него.
Предстоящая встреча заметно волновала Валерии Сергеевича, он вел себя необычно оживленно, вспоминал отца, прожившего жизнь в отрыве от семьи, никогда на судьбу не жаловался. Переключился на внуков, хвалил Эллочку за успехи в учебе, Ваню, за целеустремленность, увере он стане генералом Безобразовым, будет достойным продолжателем семейной традиции. Восторгался способностями девочек и маленького Валеры в усвоении английского языка. Рассказал о встрече с Володей, о важности завещания для мира в семье. Поделился переживанием за неустроенность Володи, три года на пенсии, никуда не определился, связь с Гетой не понятная, почему семью не создадут, детей не рожают, любая женщина, чтобы мужика привязать беременеет, лукавая она. Нет у него настоящего интереса. Войти в совет директоров отказывается категорически. Я на него усадьбу в Тульской области переписал, там молочные фермы, земли пахотные, техника, будет хозяин, вроде помещика, появятся заботы, будет зачем утром вставать. Ты пишешь, делом занят, он ищет, как время занять. Чтобы обиды не было, куплю тебе квартиру в Париже или в Лондоне.
-- Мне и в отелях удобно, никаких забот.
-- Скажешь район, параметры, дам команду, подберут что надо.
Утомившийся Валерий Сергеевич, после рюмки коньяка, уснул.
Чтобы добраться до ресторана пораньше, заночевали в Реймсе и выехали в семь, к десяти доехали до центральной улицы городка, с каменными, добротными, чаще двухэтажными домами, в каждом магазин, бистро, отель или ресторан. Дом с вывеской «Моди Доронофф», сельская кухня, выделялся щитом, на котором довольный молочный поросенок жарился на вертеле. Ниже крупными буквами сообщалось, что у них готовят самый вкусный гуляш. На площадке перед входом стояли машины, Костя присоседился к крайней. Валерий Сергеевич вышел не торопясь, с интересом осмотрел щит.
-- Что написано? Если родных не найдем, гуляш попробуем. Не торопись, Костя, дай духом собраться.
За столами, у бара, кушали туристы, за прилавком, рядом с кассовым аппаратом, сидела крашеная блондинка, неопределенного возраста и беседовала с официантом. Вошедшим гостям она улыбнулась, к ним подошел официант, и спросил, где они хотят сидеть, у окна или в зале, ознакомились ли с меню у входа. Костя перевел.
-- Скажи, нам все равно, где сидеть, у нас личный интерес, хотим поговорить с хозяином, если он имеет отношение к Модесту Дронову.
Дама быстро встала со стула и подошла к ним, заговорила по - русски.
-- Прошу вас, господа, садитесь, за этот стол у окна. Мы всегда рады гостям из России. Меня зовут Натали, мой отец из Белоруссии.
Она шепнула, что-то официанту, он ушел. Появилась девушка с кувшином и сыром и бокалами.
-- Прошу вас садитесь. Модест Дронов умер в 1987 году, ресторан перешел по наследству его сыну, Сержу, моему мужу, он сейчас занят на кухне.
Валерий Сергеевич встал, сказал медленно:
-- Моя фамилия Безобразов, имя Валерий Сергеевич, мой отец Сергей Александрович Дронов, брат Модеста.
Хозяйка опустилась на стул с открытым ртом, официант налил в бокал вино и подал ей, она его отодвинула, и закричала:
-- Серж, иди быстрей сюда, Серж.
Из двери рядом с баром торопливо вышел смуглый, среднего роста, широкоплечий, в длинном фартуке и белом колпаке, хозяин. Не обращая внимания на гостей, он удивленно смотрел на жену.
-- Что случилось Натали? Ты в порядке?
Хозяйка ответила на русском.
-- Он, -- она показала пальцем на Валерия Сергеевича,-- твой,-- она указала на мужа,-- сын дяди Сержа, твой кузен.
-- Кто кузен, чей кузен.
-- Его мать креолка, они дома говорили по - испански. Я говорю с ним на русском..
Натали объяснила, снова, показывая пальцем, по-французски. Не отрывая взгляд от Валерия, хозяин снял колпак и фартук и положил на стол.
-- Ты, сын, дядя Сережа, он не убит.
-- Я, сын Сергея Александровича Дронова.
Хозяин опустился на стул рядом с женой, обнял ее и заплакал. Появились слезы у Валерия Сергеевича, Костя подал ему платок.
-- Меня зовут, как дядя, Серж. А ты?
-- Я Валерий.
-- Валери, очень красивое имя.
-- Костя, покажи портрет отца
Костя выбрал из портфеля, завернутую в бумагу, увеличенную фотографию в рамке, под стеклом. Сергея Александровича и Глафиры. Рядом с серьезным высоким красавцем в косоворотке, и брюках заправленных в сапоги, стояла, прижавшись к жениху, счастливая невеста с белом платье. Серж взглянул на портрет, с криком,- «Момент, момент,- убежал. Вокруг их стола собралась толпа, их фотографировали. Натали разливала по бокалам вино из бутылки.
-- Пейте, дорогие, пейте, это очень хорошее вино, только для своих.
Вернулся скоро, взял Валерия за руку, повторяя «Навех, наверх» потянул к двери, из которой вышел. Напротив входа на кухню по неширокой лестнице поднялись в небольшой холл, Серж усадил их на диван и принес толстый альбом с обложками обтянутыми бархатом.
-- Здесь, смотри.
Он открыл нужную страницу. На фотографии молодой Сергей Александрович, в форме офицера с двумя орденами, с плотно сжатыми губами, опершись на саблю, смотрел вдаль. Под портретом напечатано, Киев, 1916 год. Валерий не мог оторвать взгляд от молодого отца, не замечал слезы. Раздался тихий звон, Серж открыл дверцы в стене и поставил на стол бутылки, воду, мясо, сыр и в глубоких мисках гуляш.
-- Водка у тебя есть?
-- Есть, Натали дай гусь. Смотри, мой папА, Модест, совсем такой, как твой, он был лейтенант –колонел.
Вроде нашего подполковника, добавил Костя, действительно, похожи. В альбоме было много семейных фотографий, Екатерина Георгиевна в роскошных платьях и широкополых шляпах мужем и без него, в окружении двух мальчиков и девочки.
-- Где Надежда?
-- Я не знаю, я не видел. Отец и мама вспоминали, плакали
Он перешел на французский.
-- Что сказал?
В Константинополе, Надежда с подругой ушли и не вернулись. Говорили, они искали пароход в Америку. Ее искал дедушка, потом Модест, у него были друзья в Министерстве иностранных дел.
-- Нет Надежды. Пропал.
-- Попроси, копии портретов.
-- Пожалуйста, нужно фотограф.
-- Костя сделает. Серж, у тебя дети есть?
-- Есть. Дочь и сын. Дочь с семьей живет в Бельгии, сын, офицер, моряк.
-- А ты?
-- У меня три сына. Это Костя, средний, писатель, старший -- полковник, младший -- хирург.
Вошла Натали, зажгла свет.
-- Вечер уже, может, отдохнуть хотите. Я вам мигом постелю.
-- Нет времени, завтра в Лондоне у меня важная встреча. Приезжайте к нам. У меня кухня большая, Серж приготовит свой вкусный гуляш. Будем в бане париться.
-- Валери, большое тебе спасибо, что нашел меня. Жалко, что отцы наши не встретились.
Валерий Сергеевич выбрал из кейса банковский брикет долларов.
-- Валерии не надо, зачем. Мы не бедные.
-- Подарок твоим детям от дяди.
В зале их встретила толпа аплодисментами. Натали и Серж проводили их до Мерседеса, прощались, молча и долго. До Парижа Валерий Сергеевич спал на заднем сидении.
06.05.2014 Хайфа
Глава восьмая.
Ресторан «Моди Доронофф»
Неожиданная встреча с красивым и солидным земляком, крепко зацепило душевное спокойствие Генриетты Юрьевны, она строила планы на дальнейшие серьезные отношения, только бы позвонил. Своими душевными заботами решила поделиться с матерью, ночью позвонила в Австралию, она познакомилась с красавцем-полковником, он тоже из Загужанска, знал тебя, меня назвал Алевтиной, разведенный, фамилия Безобразов.
-- Ты его помнишь?
-- Видела его один вечер, на дне рождения у приятельницы, врача, Зины Макаровой, весело гуляли. Шашлыки жарили. Он там был, как друг хозяина. Парень видный, знала его семью, бабушку и дедушку, он у них рос, почему, не знаю. Отец его был большой начальник. Давно это было, я была еще молодая, он еще моложе. Какой у тебя может быть к нему интерес, Может, только для утехи. Он на лет на десять, старше тебя, полковник из России не уедет, ему и там хорошо. Тебе о будущем думать надо, ты миллионерша, муж деловой нужен, помощник, лучше найди рукастого, малопьющего водопроводчика.
При каждом разговоре, Алевтина возвращалась к волнующей ее проблеме, Билл в очень почтенном возрасте, по завещанию она единственная его наследница, громадного хозяйства, оно большего всего нашего района. По всей площади расположены дома и хозяйственные постройки, много тракторов и автомобилей, есть вертолет и самолет, до сих пор он ими пользуется, научил ее справляться с вездеходом, она сдала экзамен, теперь ходит на курсы пилотов, но летать ей страшно. Он умел все, коня поймать, бычка свалить, овцу остричь, делал уколы телятам. Работал от зари до вечера, теперь устает, сердце чувствует, ходили к врачу, посоветовал сделать расширение сердечных артерий. Ехать за богатством в далекую Австралию Гете совершенно не хотелось, со школы помнила большой остров в океане внизу карты, и еще про кенгуру. Страх матери остаться хозяйкой такого большущего совхоза, Гета понимала, успокаивала, после операции к Биллу вернутся силы. Надеялась, умрет Билл, мать продаст хозяйство, деньги в швейцарский банк положит, купит в Италии или во Франции виллу у моря, она к ней в гости приезжать будет. Интерес к полковнику уговоры Алевтины не поколебали, Гета с нервным волнением ждала звонка, ждать пришлось неделю. Они не скрывали желания скорой встречи, но кроме расстояния, препятствием было отсутствие прямого воздушного сообщения. Самым удобным местом для встречи оказалась Москва, прямой полет и снятая Гетой комната в Филях у метро. Как только у Владимира состоится командировка, он сообщит, пока любовь стимулировали длительные телефонные беседы, и надежда на скорую встречу. Первое свидание их не разочаровало, они строили планы и получали удовольствие от любовного прилива. Днем каждый был занят своим делом, Гета встречалась с агентами итальянских и французских фирм, Владимир занимался делами в министерстве. Вечерами, заходили в ресторан или заходили к Диме с Катей, после появления общего любимца маленького Валеры, Валерий Сергеевич приобрел для большой семьи соответствующую квартиру в новом элитном доме, не далеко от центра. Им всегда были рады, с Катей у Геты сложились добрые, дружественные отношения, они обсуждали моды и последние московские сплетни. Бывало, собирались все братья, Костя, один или с Лерой, если Валерий Сергеевич бывал в отъезде, появлялась Елена Петровна. Сам Валерий Сергеевич, заглядывал не надолго, общался, больше с внуками. Братья приняли ее дружественно, ей понравился элегантный красавец, Костя, мастер говорить комплементы, и спокойный, рассудительный Дима. Приветливая со всеми, всегда с макияжем, Лера, постоянно находилась рядом с мужем. Не получилось душевного контакта с Валерием Сергеевичем, при знакомстве, Гета женским чутьем ощутила, он разглядел ее изнутри, с ней был официально вежлив, никогда в беседу не вступал. При упоминании в разговоре событий в Чечне, Валерий Сергеевич старался убедить Владимира выйти на пенсию.
-- Ты, свое отслужил, дважды ранен
-- Мне пока никто не предлагал пенсию, в любом деле риск есть, в бизнесе тоже, Костя в Никарагуа под пулями работал. Профессия у меня такая, интерес Родины защищать. Как предложат, выйду на пенсию.
В Чечне Владимир провел всего четыре месяца, понял особенности и беспощадность войны в постоянном окружении враждебно настроенного населения, готового без сожаления умирать, с надеждой оказаться в раю. Вспоминал беседы с Микуновым. Хасавюртовские соглашения, которые он считал позором для страны, поставили крест на надежды стать генералом. Себя не винил, он честно нес службу, не искал легкой жизни, так карта легла. Его часть вернули в Московский округ и расформировали, большинство офицеров уволили, многих без пенсии и жилья. К предложению выйти на пенсию Владимир был внутренне готов, охота служить притупилась, чести семьи и рода Дроновых, он не посрамил. Обещанную квартиру предоставили на окраине столицы, в микрорайоне, построенном на месте снесенной деревни, между автомобильной дорогой и линией электрички. Длинные двадцатидвухэтажные дома поставленные далеко один от другого в два ряда, сохранились остатки сельских построек, деревянные столбы с обрывками проводов, засыпанные колодцы, за новым городским районом начинались поля и перелески. Ветер, попадая в сужение между строениями, ускоряет бег, поднимает пыль и мусор, сгибает ветви оставшихся деревьев. Квартира Владимира на восемнадцатом этаже, с двумя широкими окнами, смотрела на платформу электрички, стены оклеены не ровно, обоями неопределенного цвета, убогая сантехника казалась уже пользованной. В полном разочаровании от не качественного жилья, расположенного вдали от центра. даже до первой станции метро не менее получаса, возвращался в Загужанск. Решил позвонить отцу, поинтересоваться, как исправить недоделки. Валерий Сергеевич его поздравил с первым постоянным местом жительства, у него теперь есть своя крыша над головой, ни место, ни недоделки значения не имеют, все можно исправить. Завтра он пришлет к нему прораба, первым делом, надо сменить дверь, могут вселиться в его отсутствии, чтобы не было мороки, квартиру отремонтируют, сантехнику сменят, кухню оборудуют, сделают, как попросишь.
-- Не переживай, сынок, отдыхай, привыкай жить без начальства.
Перевод бизнеса из Кургана в Загужанск, требовало много энергии и сил. Для того, чтобы выгодно продать квартиру и салон и не дорого купить подходящую площадь, пришлось несколько раз летать. Приобретенный гастроном, московские дизайнеры превратили в торговый зал с множеством зеркал и примерочных, с красавицами манекенами, наряженными в одежды из элитных Домов мод Парижа, Рима и Москвы. Фотографии нового салона появились в областной газете, покупателям обещали фантастические скидки, по телевизору показали ролик со счастливой, не слишком популярной актрисой, примеряющей кофточки. В день открытия у дверей собрались не только местные модницы, стояли престижные иномарки. Начал функционировать магазин дешевой одежды в Подмосковье, купленный на равных паях с Ананичевым. В частых письмах к Владимиру, она не вспоминала о своих торговых хлопотах, писала, как тоскует, и ждет его скорого возвращения, что сделала ремонт в квартире, сменила спальню, купила, розового цвета, ему понравится. С ней живет добрая старушка, она ведет хозяйство и умеет готовить. После капитального ремонта квартиры, где прошло детство, сохранились стены и картины отца. На новых окнах появились раздвижные решетки, сменили ванную со следами от ржавой воды, на блестящую белизной финскую, установили бидэ с подогревом, изменили кухню, легкую деревянную входную дверь заменили на пуленепробиваемую. В спальне в стену вмонтировали небольшой сейф. Первую ночь в новой старой квартире ей заснуть не удалось, ей чудились голоса ртца и матери в соседних комнатах, мешали шумы. Родных или близко знакомых, подходящих для приглашения в свой дом в Загужанске у нее не осталось. Уговорить тетю Дусю уехать из Кургана Гете удалось не с первого раза. Здесь у нее свой дом, приработок, шерстяные носки ручной вязки ходовой товар. Дом пустым оставлять нельзя, могут бомжи залезть. Самолетом летать она боится. Гета намекала на одинокую старость, у Анны Илларионовны свои заботы, прельщала мягким климатом и коммунальными удобствами, отдельной комнатой, хорошей зарплатой. После долгих торгов тетя Дуся уступила, но ехать согласилась только на поезде. Пришлось встречать ее в Москве. Квартира и комнатка тете Дусе понравились, решетки на окнах и металлическая дверь с тремя запорами удивили.
-- Мне убраться и обед приготовить пару часов займет, потом, как в тюрьме сидеть, улицу через окно рассматривать.
-- Принесу мохеровую пряжу, будешь жилетки полосатые вязать, ценой не обижу.
-- Все лучше, чем в телевизор глядеть, от него только глаза болят.
Погулять Тетя Дуся выходила, когда Гета отдыхала после обеда, по дороге заходила в магазин за продуктами. С соседками беседовала неохотно и редко. К появившемуся Владимиру выражала большое уважение, называла по имени-отчеству, спрашивала, что приготовить на обед, но, обычно, жарила котлеты, подавала с картошкой или макаронами, и суп с перловкой, иногда, пекла пироги с мясом или рыбой. Всегда имела маленькую, для поправки головы. Не отказывалась составить компанию, охотно вспоминала про колхозную молодость, работу на укладке шпал, детсадовскую кухню. О хозяйке никогда не говорила, и на любой вопрос о ней, советовала обратиться к самой, потому что она про себя все лучше знает. Владимиру хотелось знать, как юная Гета, оказалась в Кургане, за тысячи километров от дома и мамы, и почему. Ее ответ, что ей захотелось самостоятельности, показался ему не убедительным.
Редкая поездка в Москву не завершалась у Геты, посещением новой квартиры, рабочие из Молдавии ее побаивались, приходилось переклеивать обои, срывать плитку, перебирать паркет, перемещать шкафчики на кухне. В ее бурную деятельность Владимир не встревал. Мебель выбирала с сантиметром и планом квартиры с разметкой, выбрали не крупногабаритную итальянскую, светлую в гостиную и спальню слоновой кости с полутораспальной кроватью. Новоселье отметили в мае, угощение заказали в ресторане с обслуживанием, Владимир купил спиртное. Пришли отец и братья, Костя с немецкой электрокофеваркой, Дима, с кухонным комбайном. Гета встречала гостей в неярком макияже, нарядная, в фартуке с портретом Паваротти, рассаживала в гостиной, предлагала напитки и делилась, с какими трудами добивалась нужных результатов. Женщины восторгались, Катя удивлялась удобной маленькой кухней, уютом спальни и красотой гостиной. Лера переходила из комнаты в комнату, повторяя, «Очень впечатляет, дизайн на высоте». Елена Петровна на кухне делили принесенный наполеон, Валерий Сергеевич сидел с закрытыми глазами в кресле, отрешенно. Ко времени появились сотрудники ресторана с ящиками-термосами, быстро и ловко накрыли стол. Тост Валерий Сергеевич говорил, медленно, обращаясь к сыну. Владимир встал, отец начал со счастливого детства в доме дедушки, его стремления стать офицером, отметил успешную учебу в училище, служил честно, не жалея живота своего. Два раза был ранен, но старался вернуться в строй. Не посрамил фамилию, дедушка был бы им доволен. Родина высоко оценила его ратные труды орденами и медалями и квартирой в столице. Владимир продолжил традицию старого дворянского рода, защиту Родины считающего своей основной профессией.
-- Мы желаем тебе в новой квартире, обрести семью, завести потомство, здоровья и счастья. Найди себя в новой жизни. Дарим тебе Мерседес, катайся аккуратно.
Валерий Сергеевич подошел к сыну, обнял и похлопал по плечу.
-- Я тобой горжусь.
Развлекал гостей Дима, он показывал фотографии, сделанные на отдыхе в Египте, шикарную гостиницу, пляж, детей на верблюде, Катю на фоне пирамид. Советовал Владимиру съездить, время подходящее, еще не слишком жарко. В меру скабрезные анекдоты, рассказанные Костей, имели успех, он недавно вернулся из Праги, ездил за материалом о неудачном сватовстве Кафки, пишет сценарий для телевидения. Гости не задержались, официанты собрали посуду, прибрали кухню. Гета в короткой ночной рубашке прогуливалась перед Владимиром, сидящим в кресле, он был серьезен.
-- У нас есть квартира, денег хватает, семьи нет, помнишь, сказал тебе, забеременеешь, идем в ЗАГС. У меня все в порядке, проверено. Может у тебя проблемы, сходи к врачу.
-- Помню, будет результат, скажу, пока нет. В консультацию схожу. Нам пока и без детей не скучно, пойдем стараться.
В безуспешности стараний Гета была уверена, таблетки работают эффективно. Ребенок ей сейчас не нужен, нет времени им заниматься. Многие без них обходятся.
Если придется к матери перебираться, лучше без обузы.
Свою квартиру Владимир называл местом не столь отдаленным, один бывал в ней редко, чаще, вместе с Гетой, когда задерживались в Москве. В одиночестве после утренней зарядки, наблюдал, как жители микрорайона по протоптанным тропам,с муравьиной настойчивостью, направляются к платформе. Каждые двенадцать минут подходит электричка, открываются двери и черная масса всасывается внутрь, поезд трогается с натужным стоном, затем, устремляется к Москве. Платформа оставалась пустой несколько мгновений, лиц не видно, только темные пятна, и так до половины девятого, когда начинали собираться рабочие и самосвалы, занимающиеся благоустройством, они убирают остатки домов, прокладывают дорожки, собирают детскую площадку. У Владимира появлялась зависть ко всем, кто знал, чем будет занят. Весь подъезд был заселен полковниками и подполковниками, парой генералов, у всех были семьи. По уторам, пенсионеры собирались в холле, после пробежки вокруг дома, возвращались для зарядки. Руководил занятиями летчик-полковник, литовец, Владимира он не оставил без внимания, утром, в спортивном костюме, позвонил, обратился по имени-отчеству, предложил присоединиться к коллективу. Услышав, что сосед в настоящее время по утрам занят, вежливо попрощался и больше не беспокоил. В Москве Владимира, ничего, реально, не задерживало, участие в митингах вместе с бритыми молодцами в сапогах и кожаных куртках со слишком грубыми растяжками, и пожилых людей в сильно поношенной одежде, его смущало. Все лекции, на которых выступали популярные личности, проходили по вечерам. Докучать занятым своими делами и заботами братьям не хотелось. У Геты, в Загужанске, день проходил быстрее, рядом просторная усадьба, в которой у него свои комнаты, постоянно накрытый стол, бассейн, спортивная площадка, баня. От дома, который построил Сергей Александрович, осталась только русская печь на кухне. Построили большой двухэтажный особняк, с красивым входом, большим залом во втором этаже, множеством комнат. Пристроенный флигель уходил в глубь сада, с другой стороны располагались хозяйственные постройки, комнаты для персонала. Всем большим хозяйством, управляла энергичная, строго одетая дама, средних лет, Мария Николаевна. По выходным и праздника, дом превращался в подобие пансионата, собиралась вся семья и не только. Ваня, с годами все больше похожий на Ивана Ивановича, приезжал с приятелями, Эллочка, с кавалером и с Галиной Иваниной, сохранившей с Леной близкие, родственные отношения. Валерий Сергеевич, если позволяли дела, любил наблюдать за своим потомством, удивляться, как меняются внуки, купаться вместе с ними. В зале к обеду накрывали длинный стол. В последнее время сыновья обсуждали приближающееся семидесятилетие Валерия Сергеевича, сам он радости по поводу приближающегося юбилея не выражал. После обеда все расходились по комнатам. Первым уезжал Дима с семьей, детям рано вставать в школу. ему и Кате, на работу.
Много лет Владимир заезжал в Загужанск на могилы дедушки и бабушки, не задерживался, изменений не замечал. Перестройка прокатилась по городу, как стихийное бедствие, бревенчатые дома на берегу Гужи разрушались и оседали, на месте снесенных, появились помпезные кирпичные здания с высокими заборами, большинство улиц требовали ремонта. Только в центре, где при прошлой власти стояли Райком и Райисполком, сохранился асфальт и целые фонари. По вечерам здесь зажигались огни над рестораном «Гужа», казино, массажными кабинетами, рядом располагался магазин Геты. Перед заведениями стояли дорогие иномарки, толпились местные бандиты и новые горожане с не славянскими лицами. По дороге из дома в гетин магазин, встречались люди неопределенного возраста, в потертой одежде, с озабоченными лицами, и редко молодые. Пьяных стало заметно больше.
Он знакомых не встречал, и здоровались с ним редко, в остановившей его женщине он долго не мог узнать одноклассницу, имя так и не вспомнил. Она была навеселе.
-- Безобразов, откуда ты взялся? Сто лет тебя не видела, ты еще ничего, я в тебя влюбленная была.
-- Выпила по поводу дня рождения? Тогда поздравляю.
-- Забыла, когда родилась, выпила, чтобы жизнь веселей показалась. Я в библиотеке работала, сейчас полы в похоронной конторе мою. Люди мрут исправно, зарплату платят. А ты как?
-- На пенсию вышел, привыкаю.
-- При всех властях, вы, Безобразовы, на коне. Бывай.
Чтобы избежать неожиданных встреч, решил ездить на машине. Гета с утра до вечера целый день крутилась юлой в салоне, старясь угодить покупательницам. Владимир проводил время в усадьбе, занимался на снарядах, плавал в бассейне, обедал и отдыхал, вечером заезжал за Гетой. Разгружаться от накопившейся усталости она предпочитала в ресторане, в областном центре, выпивая шампанское под музыку. Домой возвращались заполночь. Из открытой двери гетиного кабинета, Владимир заметил миловидную покупательницу, уже не молодую, он снимала пиджаки и с плечиками, перед зеркалом, прикладывала к груди, поворачивая торс, затем внимательно осматривала вещь со всех сторон. Упражнения с пиджаками ей нравилось. Владимир был уверен, что встречал ее, может в школе, но, точно, не в его классе. Спросил, заглянувшую по делу, Гету.
-- Она врач, Зинаида Семеновна, очень дружила с мамой, меня, иногда, Алевтиной называет. Любит красивые вещи, но покупает редко.
-- Совсем склеротик стал, она Толяна жена, я на ее дне рождения был, давным-давно. Изменилась, но узнать можно. Сбрось ей цену, если покупать будет, пойду, пообщаюсь.
Приближаясь к Зине, заметил седину и морщинки на лице.
-- Здравствуйте, Зина, страшно рад вас видеть, вы совсем не изменились, такая же молодая, поздравляю с прошедшим Днем рождения. Не узнаете?
-- Теперь, узнала, Безобразов Владимир Валерьевич, Толик совсем недавно вас вспоминал.
-- Как поживаете?
-- По-старому. Взрослеем. Заходите, хотя бы, завтра вечером, с супругой, будем рады. Мы с Генриеттой Юрьевной, давние знакомые.
Зина попрощалась и ушла без покупки.
-- У Макаровых положение не самое плохое, оба работают, живут в своем доме с садом и огородом, поросенка держат. Она еще пару раз приценится и купит. Другие бывшие, два часа примеряют, только, чтобы увидеть себя в зеркале прилично одетой. За ними глаз нужен, могут кофточку в трусы спрятать, нужда меняет людей. Купи завтра две бутылки шампанского, после работы заедем.
Макаровы встретили в будничной одежде, в саду у стола, за которым Владимир познакомился с Алевтиной, дамы ушли в дом. Анатолий, обрел лысину, окруженную сединой, не потолстел, слегка ссутулился.
-- Толян, ты сохраняешь молодежную форму, хозяйство, не только в зеркале видишь.
-- Тебе грех жаловаться, годы не берут, по молодым шастаешь, сила, значит, сохранилась. Мы больше двадцати лет не виделись, за это время не только мы, все изменилось, оказалось, на песке построенном
-- До власти либералы и жидомасоны дорвались, разграбили страну. Как вы приспособились к новому порядку?
-- Все поменялось, хорошо, что профессии у нас вне политики, врач, он и в Африке, врач, о том, что без электричества плохо, еще Ленин говорил. У меня все на электричестве, вплоть до самогонного аппарата, и, пока, бесплатно. Наши с тобой сверстники, крепко поредели, кто уехал, кто спился, или досрочно умер.. Дочка в Братиславе, в медицинском учится, за словака замуж собралась, сюда вряд ли вернется, значит, и внуки там расти будут. Нарушится связь поколений.
-- В Братиславу из Москвы самолет летает, захотел, купил билет, и через пару часов, можешь внуков нянчить. Где твой былой оптимизм?
-- Хочется быть оптимистом, повода нет. Нашей ГЭС не повезло, перед самой перестройкой собрались вторую турбину устанавливать. Новое здание начали строить, водохранилище очищать и расширять, С «Электросилы» бригада конструкторов приезжала, были среди них и масоны, документы готовы были, море водки выпили. Не успели, машину не достроили, новый корпус по кирпичикам разобрали. Работаем на старой технике, постоянно ремонтируем, водохранилище заросло. За рыбой в соседний район ездить приходится. Собираемся в субботу вечером на рыбалку, хочешь, присоединяйся, спиннингом обеспечу.
-- Спасибо, все рыбные принадлежности от дедушки остались, подкуплю блесен. Сообщи точное время, буду, как штык.
Запахло жареным мясом, из дома вышли Зина с Гетой с подносами. Владимир ловко открыл шампанское, не пролил и пробку успел поймать, наполнил бокалы дам. Хозяин налил в граненые стаканы кристально прозрачной жидкости.
-- Предлагаю, за встречу, не вставая.
Напиток по крепости не уступал спирту доктора Голода, Владимир старательно нюхал хлеб.
-- Проси, чтобы твоему самогону дали знак качества, он оказался крепче Советской власти. С таким пойлом, всякие перестройки пережить можно.
-- Мы, парни сельские, политикой не интересуемся, нам бы выпить чего покрепче и все остальное.
Второй стакан, опрокинутый за здоровье милых дам, стоя, настроил на душевную беседу. Большая удача, что Владимир оказался в магазине в нужное время, когда Зина была там. Случай, в жизни имеет большое значение, он рассказал, как в Чечне сидел в штабе, на первом этаже разрушенного здания, работал за столом. Все окна были заложены кирпичами, оставалась щель длиной в два кирпича. Телефонист позвал к телефону, он встал и сделал один шаг, одновременно влетела пуля и попала в стену, а могла в его голову. Снайпер выстрелил, на удачу, видеть его мог. Солдаты, наблюдавшие со второго этажа, засекли, стреляли из окна дома, стоящего в половине километра. У них был сержант казах, охотник, ходил, как кошка, бесшумно, он сам напросился ликвидировать снайпера. Оказалась девушка. «Вся наша жизнь состоит из случаев, дай Бог, чтобы счастливых было больше», -- согласилась Зина.
-- Я в газете читала, что литовки ездили в Чечню стрелять, чтобы заработать.
-- Не только литовки, и не только из материального интереса.
Компания разделилась, мужчины общались короткими фразами. Разошлись заполночь, с надеждой на частые встречи в будущем.
К рыбалке Владимир готовился тщательно, проверил все снасти, купил новый спиннинг, блесен, резиновые сапоги и ждал приглашения. В субботу с утра позвонил Макаров, предупредил, подъедет к усадьбе вечером, с приятелями. Старый газик с надписью «Облэнерго» появился во время, на заднем сидении сидели двое, по виду сверстники Макарова. Он представил их коротко, тот, который справа по ходу, Саша, хирург, рядом Андрей, адвокат.
-- Полковник Безобразов Владимир Валерьевич, участник войн в Афганистане и Чечне, можно сказать, достопримечательность нашего города, из дворян. Достойный сын Валерия Сергеевича. Из книг Константина Валерьевича и, особенно, из газет, мы знаем о нем больше, чем он сам. Прошу любить и жаловать.
-- Мне наше дворянство, до одного места дверцы. Герои Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Достоевского сплошь дворяне. Они закончились в семнадцатом, сами виноваты. Дважды в одну реку вступить нельзя.
Ему ответил адвокат.
-- Все правильно, но абсолютной истины нет, родителя вашего за глаза называют барином. Без того оскорбительного смысла, который вкладывали в это слово при прошлой власти, а уважительно, как человека могущего помочь, выручить в беде. Не у его одного деньги, не только он помогает, давать тоже искусство, внутреннее благородство кровью передается.
-- Я говорил о своем понимании, возможно, в отце больше благородства, его отец был капитаном, дед, полковником. Среди моих однополчан были дети колхозников и рабочих, отличные офицеры с правильным представлением о чести и достоинстве.
Бросив взгляд на попутчиков, Владимир решил, что видит их впервой. Возможно, они были на вечеринке, но он кроме Алевтины, никого не видел. Правильно комполка говорил, когда кровь уходит в головку в голове образуются пустоты. Сзади послышалось ровное сопение, Толик тихо засмеялся.
-- Сашка, уникум, он может спать везде и в любом положении, если его разбудить, он включится в базар, будто и не спал.
-- Владимир Валерьевич
-- Можно проще, Владимир.
-- Принял замечание к сведению. Хочу узнать ваше мнение о соглашении с Чечней.
-- Буду с вами откровенен, думать об этом не хочется. В настоящее время у нас безвластие, как в смутное время, жидомасоны державу развалили, бандиты держат за яйца органы правопорядка, на границах новые князьки появляются. Остается надеяться на бывшего подполковника, он ставленник силовых структур, у них рычаги, которые заставили Ельцина со всей его камарильей подвинуться. Я не политик, солдат, выполняющий приказы, знаю, всякая война кончается, при подписании соглашения о мире или перемирии условия диктует победитель, Хасавюрт, наш позор, дорога к новой войне.
-- Для меня самое печальное и позорное событие за Горбачевско-Ельцинский период, развал Союза, без референдума, в келейной обстановке. Китайцы быстро поняли, что эксперимент с жесткоплановй экономикой ведет в тупик, и свой НЭП придумали. Наши мудрецы делали слабые попытки, но настоящих изменений боялись, жили с надеждой умереть раньше, чем все рухнет. Когда все стало рушиться, аппаратчики не о стране думали, дружно стали делить власть и деньги. Научные работники, математики и физики, криминальные авторитеты, фарцовщики и всякие авантюристы проявились во время приватизации их сотни тысяч, евреев столько не осталось. Во время Октябрьского переворота, после волны ужасных еврейских погромов, сработал третий закон механики, евреи проявили повышенную активность, но не они хозяева России, они незваные гости. Как стали не нужны, их отправили на задний двор. Смерть Сталина спасла их от депортации, как космополитов и предателей. Евреи, сохранившие национальное достоинство, при первой возможности массово уехали. Среди тех, которые остались, многие евреями себя не считают, крестятся и стараются не афишировать еврейские корни. Наши либералы, остатки шестидесятников, быстро выдохлись,
-- Жидомасонской заговор не я выдумал, уважаемые, грамотные в политике товарищи, опираются на факты. Вы Протоколы читали?
-- Не только их, но и Коммунистический манифест, Майн кампф, Материализм и эмпириокритицизм, басни дедушки Крылова и много других. Написаны миллионы разных книг, каждый может найти то, что ищет, как в театре, когда показывают «Отелло», одни приходят, для того, чтобы еще раз увидеть, как мавр Дездемону замочит, другие, с трепетом переживают за честного воина, попавшего в сети лжи и коварства. Мои родители водили дружбу с коллегами евреями, ходили в гости и к себе приглашали, но в домашних разговорах называли жидами. Маму раздражала учительница русского языка и литературы, Юлия Романовна, немного гиперактивная тетка, после каждой гулянки, с легким принятием на грудь, пародировала Юльку, картаво читая Тютчева или Пушкина, и возмущалась. Ученики, немножко взбалмашенную Юльку уважали, она умела заинтересовать и привить любовь к литературе, четверо из нашего класса пошли на филфак. Вся ее семья сбегла, как говорят, как только, так сразу, с детьми и внуками. Не от хорошей жизни. Стало одним хорошим учителем меньше.
-- К вашей Юлии Романовне у меня претензий нет
Продолжить Владимиру не дал Анатолий.
-- Во всем мире, когда мужики на рыбалку едут, о рыбе говорят или о бабах. Мы, пока трезвые, решаем, кто виноват в наших бедах, и ищем виноватого. Дались вам евреи, у нас, их меньше десятка осталось, одни одинокие старики. Воровать и пить меньше надо, работать, как китайцы, и жить станем не хуже Швеции. Отец мой на лесопилке работал, пил в меру, трезвый книги читал, молча, мать целый день по хозяйству, национальный вопрос некогда обсуждать было. Слово «жид» в школе услышал, значение долго не понимал. Наш институт, не военмех, брали без ограничений, еврейские парни, активные, с живым умом, подружился с ними на КВНе, мы удачно выступали, ездили в Москву, Киев, Свердловск. Для меня самое счастливое время с ними связано, У многих дома бывал, узнал про фаршированную рыбу, цимес, мацу. Они себя называли инвалидами пятой группы. Все уехали, с двумя сохранилась связь, один живет в Израиле, другой, в Канаде. Классные специалисты, хорошо устроились. Который в Израиле, приезжал, сказал посещение бывшей Родины, лучшее средство от ностальгии. Вы как груднички, сами обсераетесь, и кричите, будто, кто-то виноват. На четвертом курсе один крестился, католиком стал, они перестали с ним общаться, называли пан Козлевич. Он на репетиции перестал приходить, говорили, в Америку уехал. Крещеный еврей, выкрест, без национальности, потому что еврейство определяется религией. Ушел из веры, ты никто, вроде умер, по нему поминки устраивают. Покрестился монгол, стал крещеным монголом, татарин, крещеный татарин, еврей, просто выкрест, без национальности. Так я понял. Минут через десять будем у водохранилища.
Под ровное сопение хирурга, Анатолий с Андреем составили план, они пойдут ставить сети и мережи, Сашка с Володей займутся подготовкой ужина, нужно справиться за час, чтобы хватило времени на поговорить, закусить, и поспать. Водохранилище было раз в десять больше загужанского, на берегу у шалашей, в приличном отдалении друг от друга, рыбаки, в разной стадии опьянения, на приветствие Анатолия отвечали уважительно:
-- Здорово, Митрич.
У шалаша работали быстро и слажено, хирург достал из мешка бутылку и кружки, перелил содержимое в принесенный из шалаша черный чайник, выпили без закуски, за знакомство и удачу. На разбитом, баз крыльев и фары, мотоцикле подъехал сильно не трезвый егерь, Не заглушив мотор, он охотно принял содержимое кружки, коротко объяснил, где ставить сети и затарахтел в темноте. Анатолий с Андреем сбросили лодки и снасти, волоком потащили к берегу. Саша принес из машины мешок с чурочками, из шалаша треногу, остатки из чайника разлил по кружкам.
-- Как вам спирт, в жилу.
-- Имею опыт, три недели с хорошим человеком, хирургом Голодом, каждый вечер упражнялись.
-- Ребята не скоро вернутся, пока лодки накачают, сети и мережи поставят, не менее часа пройдет, мы с вами слегка выпьем, чайком побалуемся. Ночи уже не летние.
-- У меня от сырости после ранения кости ноют, как больной зуб.
-- Выпьем, чтобы кости не болели.
На глади водохранилища отражалась луна, тишину нарушал плеск, создаваемый выскочившей из глубин, рыбами.
-- Рыбы здесь, как в бассейне в магазине «Живая рыба»
-- Зачем я спиннинг взял?
-- На заре побросаем, успех гарантирую. Мы же на рыбалку приехали.
Промокшие Анатолий и Андрей, быстро переоделись в шалаше и вернулись к костру, закусывали солеными огурцами, маринованными грибами и салом, пили крепкий чай, заваренный в чайнике. Подремали на жестких нарах до зари. Домой возвращались с двумя ящиками рыбы, усталые. Владимир рассказывал об Афганистане, не о войне, о стране, живущей по своим законам и людях. Анатолий остановился у усадьбы. От своей четверти Владимир отказался, завернул в мешковину, пойманную на спиннинг щуку, и пять солидных лещей. Попрощались до будущей рыбалки. Рыбу отнес на кухню, попросил выпотрошить, два леща оставить, он их заберет. По дороге в баню увидел на спортивной площадке Ваню упражняющегося на брусьях, остановился, с глубоко спрятанной завистью, и восхищением смотрел, как племянник красиво и ловко управляет телом. Костя говорит, что Ванька пошел в дядю, рано начал по девкам шастать, форму носит, будто в ней родился. Скоро станет офицером, мое место в армии займет, продолжит семейную традицию. Парилка и холодный душ вернули силу и бодрость, в халате отправился к себе, в зале Лена с Марией Николаевной составляли меню к обеду, увидав Владимира, приветливо улыбнулась.
-- Мария Николаевна хвалит твою рыбу, к обеду будет королевская уха. Валерий Сергеевич в кабинете.
-- Спасибо. Просохну и зайду.
Отца не видел больше месяца, он улетал в Испанию, потом в Новосибирск, в усадьбе они появлялись в разное время. Владимир заметил, чем он становится старше, тем больше чувствует привязанность и желание видеть и общаться с Валерой. Появившиеся у отца признаки старости его смущали и тревожили.
Валерий Сергеевич с ручкой в руке, перелистовал содержимое толстой папки, на тумбочке стояла бутылка коньяка и блюдце с лимоном в сахаре. Увидев Владимира, он закрыл папку, положил в кейс, снял очки.
-- Заходи, Володя, видал, не только мартышка, к старости, слаба глазами стала. Мы долго не встречались, ты мне нужен по делу. Ты, старший сын, главный наследник, и советчик.
-- Рано тебе о наследниках думать, сам хорошо справляешься, давай за твое здоровье выпьем.
-- Наливай. Завещание у меня написано, лежит у адвоката, копия в банке. Оно важно, вдруг, что случится, чтобы каждый получил по закону, а не по решению суда. Каждый год обновляю. Придет время, ознакомлю всех на семейном совете. Сегодня о другом разговор. Для Кости и Димки Загужанск не родное место, ты здесь вырос у дедушки Сережи и бабушки. Оба дома оформлю на твое имя, к усадьбе вскоре присоединю еще два участка, они уже куплены, общая площадь около гектара. Отец вспоминал про их родовое имение в Воронежской губернии, они бывали там с матерью летом, был там сад с прудом и беседкой на берегу. Если не возражаешь, приглашу специалистов по ландшафту, дизайнеров, все застроят и посадят. Ты будешь хозяином усадьбы, хранителем семейного гнезда, к тебе вся семья будет приезжать. Семь лет тому приватизировал половину разрушенного животноводческого совхоза в Тульской области, две фермы. Земли пахотные лес, речка, пруд. Управляет хозяйством местный, учитель биологии с женой, зоотехником, много денег вложил в проект. Восстановили фермы, быка купили, коров породистых из Голландии привезли, рабочих от черного пьянства отвлекли заработком. Сажают биологически чистую картошку, морковь, свеклу, в Москве продают. Два года с прибылью работают, сами самосвал купили, комбайн. Я там несколько раз в году бываю, красота, покой, можешь рыбу ловить или охоться.
-- Хочешь из меня барина сделать, в Тульскую область лучше Коську определить, он, как Толстой писать станет, дворовых девок ловить будет, бороду отрастит. Я, ненароком, могу в карты подарок твой проиграть.
-- Ты не только о себе, думай, ты хозяин, ты ответственный за благополучие полсотни семей, рабочие уже привыкли за свой труд получать достойную зарплату, они к тебе с уважением и благодарностью относятся. Помню, к 60-летию Октября, надо было сдать заводской Дворец культуры, оставалось полгода, а он еще под крышей не был. Меня в обком вызвали, серьезно предупредили. На планерке решали, как успеть в срок. Нина предложила каменщикам платить по факту выработки, я понимал опасность, но пришлось согласится. Один каменщик, завзятый пьяница, вдруг, завязал, заработал больше семисот рублей и так три месяца. Когда эксперимент закончился, он по-старому работать не захотел, уволилился. Устроился вахтером, в свободное время дачи строил. Стал положительным, примерным семьянином, не пил, купил машину. Интерес у каждого свой дожжен быть. А ты говоришь, в карты проиграю.
-- Мне вчера ребята сообщили, что тебя барином называют, говорят, благородство заметно.
-- С кем на рыбалку ездил?
-- С Толей Макаровым, ты его должен знать, он местный.
-- Хорошо знаком, отличный специалист, его хотели начальником «Облэнерго» назначить, не уговорили. Я бы его тоже на работу взял. Он нам генератор ставил и сейчас, когда проблемы с электричеством его приглашаем. Умный мужик. Про то, что барином зовут, знаю, попробовали без бар, сам знаешь, что получилось.
-- Меня на улице мужик остановил потрепанного вида, трезвый, назвался Цыбулиным, жаловался, что жена тяжелобольная, работал бухгалтером в МТС, потом грузчиком на пивзаводе. Просил, за него перед хозяином похлопотать, я не понял, о чем речь, решил, чокнутый. Дал ему деньги, что в кармане были, он расплакался. Фамилия его Цибулин.
-- Запомнил, скажу Нине.
-- Валера, на нас с Костей не рассчитывай, не потому что ленивые, у нас рефлекс, как у собаки Павлова, на получение довольствия. Делать деньги из денег у нас не получится, могли бы стать инженерами, учителями, моряками, где отработал и получил. Димка другой, он практичный, рациональный, семьянин хороший, общительный и, что немало важно, моложе нас. Я с Костей поговорю, мы его тоже убеждать будем.
-- Ладно. Время покажет.
-- За царские подарки, спасибо. Может и понравится мне быть помещиком.
-- Интерес у человека должен быть. Косте удалось найти потомков Дронова во Франции, не хочешь съездить со мной.
-- С детьми тети Клавы вижусь, раз в пятилетку, по случаю. Далеко они, своими заботами заняты. Царевы роднятся, на праздники поздравления шлют, на свадьбы приглашают. Потомки Дронова, вряд ли русский знают. Костя за границей бывает, языки знает, говорил, собирается писать об эмиграции, он с удовольствием поедет с тобой.
-- Приглашу юристов, для составления дарственной. Вернусь из Франции, съездим в имение, там небольшой дом есть, введу тебя в курс дела, с управляющим познакомлю. Пошли на обед, время.
К Гете Владимир пришел вечером, она на кухне играла в карты с Евдокией Ивановной. Улов на Дусю произвел сильное впечатление.
-- У нас в деревне говорили, каждый мужичок, не соломки пучок. Ты, Валерич, всем мужикам, мужик, видный, красивый, почти генерал и еще добытчик. Мало рыбу поймал, еще и выпотрошил. Завтра кулебяку сотворю.
О верной фамилии отца Валерий Сергеевич узнал взрослым, возможно, где-то существуют его дедушка, бабушка и их дети Новость его заинтересовала, но не вызвала желания их увидеть. Дворяне остались в дореволюционной России, в истории, и казалось такими же далеким, как Куликовская битва. Не было у него внутренней связи с Дроновыми. После смерти родителей, его стало тревожить чувство недоговоренности с отцом, недосказанности, интересно, о чем думал он, молча сидя за столом с закрытыми глазами. Царский полковник Александр Илларионович и его жена Екатерина Георгиевна, его родители, воспитали его добрым, честным, справедливым, трудолюбивым. Без них не было бы у него такого отца. Его мучало сожаление, надо было интересоваться, он знает только то, что коротко рассказывал отец. Корни семьи важны и сыновьям и внукам. Во время перестройки написал письмо в Красный Крест с данными и просил помочь найти Дроновых. В официальном ответе, пришедшем через три месяца, сообщили, что имеющихся данных не достаточно, Дроновы распространенная фамилия, особенно среди дворян из казаков, для облегчения поиска желательно сообщить место и дату рождения или воинскую часть, в которой нес службу. Большая часть эмигрантов поселилась во Франции, некоторые оказались на Балканах. Ответ Валерия огорчил, намерение продолжить поиски сохранилась. За семейным обедом Костя, пишущий сценарий для фильма о Махно, рассказывал о встречах в Париже с детьми царских сановников и генералов, многие сохранили доброе отношение к Родине предков и мечтают ее увидеть. Валерий Сергеевич спросил:
-- Может, найдешь время поискать наши корни, прадеда и прабабушку. Они могли жить в Париже.
-- Дроновых встречал, но с другими именами, о наших они не слышали.
-- А ты серьезно займись, ищи, как голодный хлеб ищет. Меня не все Дроновы интересуют, только наши.
-- Папа, понял, если они во Франции, я до них доберусь или узнаю где они.
В списках прихожан русских церквей встречались Дроновы, даже один майор полный тезка прадеда. Костя собрал адреса летописцев эмиграции. У них хранились списки однополчан, участников парадов, хоров, благотворительных мероприятий, пожилые люди с особой интеллигентностью и доброжелательностью, терпеливо перебирали картотеки и толстые журналы. Один, нашел полковника Дронова Александра Илларионовича среди награжденных за великое наступление в Галиции. Посоветовал обратиться к Георгию Михайловичу, профессору, знающему все об участниках Брусиловского прорыва.
-- Сейчас я с ним свяжусь, спрошу, готов ли он вас принять. Очень знающий господин, он читает лекции по истории России. Живет в Левапуа Перье. Возьмите адрес и номер телефона. Надеюсь, он удовлетворит ваше любопытство.
Михаил Георгиевич, не молодой, элегантно одетый, оживленный, говорил по - русски быстро, вставляя французские слова, представил жену, предложил кофе. Выслушал Костю, и занялся компьютером, быстро печатая нужное.
-- Фельдшер в госпитале оказался не только юмористом, но и щедрым, Безобразовы, знаменитый дворянский род. Очень достойная фамилия, чем она вас не устраивает.
-- Мы фамилию менять не собираемся, для нас более дорог Дронов, он мой прадедушка и отец отца.
-- Извольте, ваш прадед Дронов Александр Илларионович, полковник, командовал дивизией в 8 армии генерала Каледина Александра Михайловича, награжден, был представлен к званию генерал-майора. После большевистского переворота, выехал на Юг, эмигрировал с женой Екатериной Георгиевной, в девичестве Куракиной и с сыном Модестом.
-- А дочь Надежда?
-- О дочери документов нет. Александр Илларионович работал бухгалтером в фирме, производившей велосипеды. Умер в 1932 году. Екатерина Георгиевна давала уроки музыки, занималась благотворительностью. Сын Модест, служил в Легионе, офицер, воевал в Индокитае. На пенсии приобрел дом недалеко от границы с Бельгией, содержал ресторан сельской кухни под названием « Моди Доронофф». Жив ли он, не знаю, но название ресторана сохранилось. У него может быть другой хозяин. Можно позвонить, но лучше подъехать, у новых владельцев могут быть сведения о Дроновых.
Приняв оплату, пересчитал и положил на стол.
-- Возможно, у вашего прадеда была дочь, но во Франции ее не было.
Предстояла долгая дорога в машине из Парижа, чтобы приехать к ресторану утром, решили заночевать в Реймсе. Никогда Костя так долго с отцом времени не проводил. Лена сумела стать для него мамой, она в раннем детстве ласкала, целовала и защищала, навещала в училище, прощаясь, прижимала к своему теплому телу. Постоянно занятой отец, общался с ним реже и коротко, как с равным, он его больше уважал, чем любил. Уставной быт заблокировал детскую открытость и непосредственность, появилась самостоятельность, отношение к родителям не изменилось. К мнению отца Костя относился серьезно, он не критиковал, коротко выражал свое впечатление, последняя повесть о Кафке ему понравилась, но не вызвала желания читать его, Кафки, произведении. Он вспомнил поэму Маршака, «Человек рассеянный», ее читала для него мама, еще до войны. Ему, маленькому, было жалко героя, который жил не как все, и страдал.
-- У вас это аллегорией, кажется, называется, умница Маршак, писал не только для детей. Еще Пушкин учил, что счастлив тот, кто живет согласно законам природы.
Близко к пенсионному возрасту у Валерия Сергеевича появились дедовские чувства, он не скрывал свою любовь к внукам. Они его обожали, Эллочка и Ваня, приезжая в усадьбу, искали деда, дети Димы не купались без него.
Предстоящая встреча заметно волновала Валерии Сергеевича, он вел себя необычно оживленно, вспоминал отца, прожившего жизнь в отрыве от семьи, никогда на судьбу не жаловался. Переключился на внуков, хвалил Эллочку за успехи в учебе, Ваню, за целеустремленность, увере он стане генералом Безобразовым, будет достойным продолжателем семейной традиции. Восторгался способностями девочек и маленького Валеры в усвоении английского языка. Рассказал о встрече с Володей, о важности завещания для мира в семье. Поделился переживанием за неустроенность Володи, три года на пенсии, никуда не определился, связь с Гетой не понятная, почему семью не создадут, детей не рожают, любая женщина, чтобы мужика привязать беременеет, лукавая она. Нет у него настоящего интереса. Войти в совет директоров отказывается категорически. Я на него усадьбу в Тульской области переписал, там молочные фермы, земли пахотные, техника, будет хозяин, вроде помещика, появятся заботы, будет зачем утром вставать. Ты пишешь, делом занят, он ищет, как время занять. Чтобы обиды не было, куплю тебе квартиру в Париже или в Лондоне.
-- Мне и в отелях удобно, никаких забот.
-- Скажешь район, параметры, дам команду, подберут что надо.
Утомившийся Валерий Сергеевич, после рюмки коньяка, уснул.
Чтобы добраться до ресторана пораньше, заночевали в Реймсе и выехали в семь, к десяти доехали до центральной улицы городка, с каменными, добротными, чаще двухэтажными домами, в каждом магазин, бистро, отель или ресторан. Дом с вывеской «Моди Доронофф», сельская кухня, выделялся щитом, на котором довольный молочный поросенок жарился на вертеле. Ниже крупными буквами сообщалось, что у них готовят самый вкусный гуляш. На площадке перед входом стояли машины, Костя присоседился к крайней. Валерий Сергеевич вышел не торопясь, с интересом осмотрел щит.
-- Что написано? Если родных не найдем, гуляш попробуем. Не торопись, Костя, дай духом собраться.
За столами, у бара, кушали туристы, за прилавком, рядом с кассовым аппаратом, сидела крашеная блондинка, неопределенного возраста и беседовала с официантом. Вошедшим гостям она улыбнулась, к ним подошел официант, и спросил, где они хотят сидеть, у окна или в зале, ознакомились ли с меню у входа. Костя перевел.
-- Скажи, нам все равно, где сидеть, у нас личный интерес, хотим поговорить с хозяином, если он имеет отношение к Модесту Дронову.
Дама быстро встала со стула и подошла к ним, заговорила по - русски.
-- Прошу вас, господа, садитесь, за этот стол у окна. Мы всегда рады гостям из России. Меня зовут Натали, мой отец из Белоруссии.
Она шепнула, что-то официанту, он ушел. Появилась девушка с кувшином и сыром и бокалами.
-- Прошу вас садитесь. Модест Дронов умер в 1987 году, ресторан перешел по наследству его сыну, Сержу, моему мужу, он сейчас занят на кухне.
Валерий Сергеевич встал, сказал медленно:
-- Моя фамилия Безобразов, имя Валерий Сергеевич, мой отец Сергей Александрович Дронов, брат Модеста.
Хозяйка опустилась на стул с открытым ртом, официант налил в бокал вино и подал ей, она его отодвинула, и закричала:
-- Серж, иди быстрей сюда, Серж.
Из двери рядом с баром торопливо вышел смуглый, среднего роста, широкоплечий, в длинном фартуке и белом колпаке, хозяин. Не обращая внимания на гостей, он удивленно смотрел на жену.
-- Что случилось Натали? Ты в порядке?
Хозяйка ответила на русском.
-- Он, -- она показала пальцем на Валерия Сергеевича,-- твой,-- она указала на мужа,-- сын дяди Сержа, твой кузен.
-- Кто кузен, чей кузен.
-- Его мать креолка, они дома говорили по - испански. Я говорю с ним на русском..
Натали объяснила, снова, показывая пальцем, по-французски. Не отрывая взгляд от Валерия, хозяин снял колпак и фартук и положил на стол.
-- Ты, сын, дядя Сережа, он не убит.
-- Я, сын Сергея Александровича Дронова.
Хозяин опустился на стул рядом с женой, обнял ее и заплакал. Появились слезы у Валерия Сергеевича, Костя подал ему платок.
-- Меня зовут, как дядя, Серж. А ты?
-- Я Валерий.
-- Валери, очень красивое имя.
-- Костя, покажи портрет отца
Костя выбрал из портфеля, завернутую в бумагу, увеличенную фотографию в рамке, под стеклом. Сергея Александровича и Глафиры. Рядом с серьезным высоким красавцем в косоворотке, и брюках заправленных в сапоги, стояла, прижавшись к жениху, счастливая невеста с белом платье. Серж взглянул на портрет, с криком,- «Момент, момент,- убежал. Вокруг их стола собралась толпа, их фотографировали. Натали разливала по бокалам вино из бутылки.
-- Пейте, дорогие, пейте, это очень хорошее вино, только для своих.
Вернулся скоро, взял Валерия за руку, повторяя «Навех, наверх» потянул к двери, из которой вышел. Напротив входа на кухню по неширокой лестнице поднялись в небольшой холл, Серж усадил их на диван и принес толстый альбом с обложками обтянутыми бархатом.
-- Здесь, смотри.
Он открыл нужную страницу. На фотографии молодой Сергей Александрович, в форме офицера с двумя орденами, с плотно сжатыми губами, опершись на саблю, смотрел вдаль. Под портретом напечатано, Киев, 1916 год. Валерий не мог оторвать взгляд от молодого отца, не замечал слезы. Раздался тихий звон, Серж открыл дверцы в стене и поставил на стол бутылки, воду, мясо, сыр и в глубоких мисках гуляш.
-- Водка у тебя есть?
-- Есть, Натали дай гусь. Смотри, мой папА, Модест, совсем такой, как твой, он был лейтенант –колонел.
Вроде нашего подполковника, добавил Костя, действительно, похожи. В альбоме было много семейных фотографий, Екатерина Георгиевна в роскошных платьях и широкополых шляпах мужем и без него, в окружении двух мальчиков и девочки.
-- Где Надежда?
-- Я не знаю, я не видел. Отец и мама вспоминали, плакали
Он перешел на французский.
-- Что сказал?
В Константинополе, Надежда с подругой ушли и не вернулись. Говорили, они искали пароход в Америку. Ее искал дедушка, потом Модест, у него были друзья в Министерстве иностранных дел.
-- Нет Надежды. Пропал.
-- Попроси, копии портретов.
-- Пожалуйста, нужно фотограф.
-- Костя сделает. Серж, у тебя дети есть?
-- Есть. Дочь и сын. Дочь с семьей живет в Бельгии, сын, офицер, моряк.
-- А ты?
-- У меня три сына. Это Костя, средний, писатель, старший -- полковник, младший -- хирург.
Вошла Натали, зажгла свет.
-- Вечер уже, может, отдохнуть хотите. Я вам мигом постелю.
-- Нет времени, завтра в Лондоне у меня важная встреча. Приезжайте к нам. У меня кухня большая, Серж приготовит свой вкусный гуляш. Будем в бане париться.
-- Валери, большое тебе спасибо, что нашел меня. Жалко, что отцы наши не встретились.
Валерий Сергеевич выбрал из кейса банковский брикет долларов.
-- Валерии не надо, зачем. Мы не бедные.
-- Подарок твоим детям от дяди.
В зале их встретила толпа аплодисментами. Натали и Серж проводили их до Мерседеса, прощались, молча и долго. До Парижа Валерий Сергеевич спал на заднем сидении.
06.05.2014 Хайфа