Глава4и5романЖДИкнига2 (Евгений Никитин 55) / Проза.ру

Глава 4

- Все-таки арцах – достойный напиток. Шестьдесят градусов, грамм по сто пятьдесят, плюс рюмка водки с раздолбаями, рюмка Арарата, это больше полбутылки сорокоградусного спиртного. А мы сидим, болтаем ногами и с видимым аппетитом поглощаем омлет из пяти яиц.
- Повышенный метаболизм матушка, предлагаю еще по бутербродику с буженинкой, вчера Станислав Матвеевич насильно всучил увесистый кусок. Мало того, надо взять с собой в лес приличный перекус. Как поедем, на автобусе до Покровска?
- Мгм. Вот сейчас бы упомянутую тобой вчерашнюю пироженку.
- Есть же замечательный привезенный столичный кекс.
- Да, я совсем забыла.
- Ну что, теперь твоя очередь показывать обильные недра.
- С превеликим удовольствием, только боюсь, что кроме сказочной природы, вряд ли мы увидим и ощутим что-то, что можно с большой долей вероятности причислить к ауромным конкрециям.
- Меня больше занимает разведка и разгадка даже самых незначительных тайн, нежели кротовье копание, грязь под ногтями и застуживание конечностей в безумно холодных горных речках.
- В чем же дело? Доедаем и собираем рюкзачок. Надо взять кроме обязательного набора еще фонарик. Там высоко в склоне я приметила несколько пещер. Да и свитера не помешают, там немного другой климат.
- И корзинки для отвода глаз.
- Ну, это совсем не обязательно, хотя, тебе видней.

Вышли из автобуса на полпути до Покровска. Лес здесь был совсем другой. Вплотную к дороге стояли пропыленные вековые ели.
- Вот хоть режь меня, ну не люблю я с детства эти старые елки с обилием колючих мертвых веток. Кажется, что того и гляди свалится откуда-то сверху какая-нибудь нечисть. Похабно заверещит, испугает до икоты и с чувством выполненного долга провалится под землю. Вот хоть, под эту кочку.
- А под ней появятся следки видимого золота, как после огневушки-поскакушки. Не знаю что у тебя, а меня явно перекормили сказами дедушки Бажова.
Тем временем за неприветливыми елями и пихтами потянулись настоящие дебри. Наконец отыскалась узенькая тропинка, которая вмиг перемахнула небольшое болотце, вынырнула на обширную лесную залысину, хранившую следы давнего пожара. Здесь, несмотря на полуденный час, было до ознобности жутко. Чудились пристальные недобрые взоры, посылаемые переминающимися на напружиненных лапах существами, явно не хотящими, чтобы их видели. И только когда тропинка вильнула вправо и уверенно углубилась в здоровый проветриваемый сосняк с большими красивыми оранжевоствольными деревьями, сосущая тоска растаяла.
- Слушай, что это было на той паленине? Сердце, как жгутами сдавило.
- Да поговаривали, убили там кого-то и лес подожгли, чтобы замести следы. Нашли несколько черепов с дырками то ли от пуль, то ли от проломов. Люди явно пришлые, в здешних краях никто не пропадал без вести.
- Кошмарики. Давай уже полетим.
- Сейчас, тропинка в лог спустится, пойдет смешанный лес с густыми кронами и подлеском, там и взлетим.
Внизу было тенисто и влажно. Словоохотливо журчал небольшой ручей, вытекающий из родничка неподалеку. Вверху под зелеными сводами сначала слегка застенчиво, потом с оттенками нервической восторженности солировала невидимая пернатая хористка. Из лесных глубин пахнуло давленой геранью, прелыми листьями, червивыми грибами и ускользающим запахом звериного помета.
- Вода здесь очень вкусная.
Женщины с удовольствием напились.
- Ну, что, с Богом?
Привычно оглянувшись, поправив рюкзачки, неторопливо, чтобы, не оцарапаться, продрались сквозь вислые, нежные березовые веточки и листву поближе к небу.
- Полетим вдоль сопки, обогнем её, увидим далеко на западе становой хребет, возьмем немного левее. Потом после плоскогорья будет нескончаемый тягун, за которым покажется уже Кажлаевский увал. Лесовозная дорога уходит правее, а нам надо прямо. Места там дикие, коренное население сугубо медвежье, так, что можно лететь не сильно таясь, хотя элементарные правила конспирации надо соблюдать.
- Безумно жалко, что при свете солнца не здорово-то поднимешься вверх.
- Ничего, на перевале разгуляемся.
Внизу под ними в десяти метрах равномерно курчавился березово-осиновый лес. Хотелось кричать и улюлюкать во весь голос от восторга, порожденного полетом, немыслимым у человека, ходящего по земле. Стартовали с хорошим ускорением. Лиственная лесная филигрань превратилась в зеленые полосы. На хорошей скорости обогнули сопку. Клод догнала Олли и похлопала её по спине.
- Что?
- Надень это, а то глаза слезятся.
- Ух, ты, а я и забыла, что ты купила очки, спасибо.
Теперь можно было не ограничивать себя в скорости. За сопкой открылся распадок, густо поросший сосновым лесом, над которым завис такой плотный слой воздуха, замешанного на аромате разогретой хвои, что стало на миг дурно и одновременно восторженно. Мелкоигольчатая шкура леса простиралась, как дивный ковер, чуть ли не до горизонта. Клод почувствовала себя невесомым исполином, или даже мыслящей пленкой, покрывшей этот ковер и нежащейся на нем. Через десяток километров из темно-зеленой поросли стал подниматься каменистый кряж. Замелькали гигантские, замшелые, стотонные глыбы. Было видно, что склон под углом в десять-пятнадцать градусов поднимается кверху. Следуя рельефу, пришлось круто изменить высоту. Олли приостановилась и прокричала – места здесь ягодные, сплошные малинники. Смотри, видишь, кусты шевелятся, это хозяин лакомится.
Клод не сразу заметила большого бурого зверя, который обостренным чутьем почувствовал что-то неладное над головой и припустил вниз по склону. Разогретый каменными валунами воздух струился кверху, принося упоительный запах перезреваюшей малины.
- Как вкусно пахнет!
- Давай спустимся и поедим, лесная малина намного душистей садовой.
- А медведь не вернется?
- Он сам сейчас до четвертьсмерти испугался.
- У, как укоренился неологизм.
- А то.

- Ела бы и ела, а в перерывах смотрела хорошие киношки.
Насытившись, снова поднялись в воздух.
- Давай еще выше, теперь видишь горный хребет? Но нам туда не надо. Мы свернем немного влево.
- Это и есть Кажлаевский увал?
- Да, масса капитан. Раньше мы с дедом два дня шли, а теперь летели, буквально, несколько минут. Кр-расота!
- Это же самая настоящая гора.
- Нет, гряда, с максимальной высотой свыше полутора километров.
- А это что торчит из нее, похожее на указуюший перст?
- Совершенно верно, это «чертов палец». Как раз неподалеку от него наше местечко. У подножия гряды много заброшенных штолен, ковыряли колчедан и всякую муру. А вверх никто не забирался. Что там может быть на этих голых склонах с корявой растительностью? Да и склоны больно крутые. А скалу эту одинокую вообще прозвали пальцем адского отродья. Живность тут не проживает, так, пичуги, типа куропаточек, правда, земляники много и лупленников, а еще ветра здесь дуют очень неприветливые. Видимо, в честь твоего прилета, сейчас тишь да благодать, да и летняя пора, все-таки.
- А ты что-то говорила про место на речке.
- Сейчас увидишь, всему свое время.
Сбавили скорость, обеим захотелось рассмотреть подробности с птичьего полета.
- Эта гора, к которой мы летим, называется Волчий камень. Видишь, двуглавая ее вершина похожа на раскрытую воющую пасть, ниже, очертания лба и прижатых ушей.
- Да, вижу, поразительно.
- Придется подняться еще на полкилометра вверх.
- Но, это же, не пешком.
- Твоённая правда – как говаривал мой дедушка.
- Да, внизу действительно черт-ти что делается. Какой-то иноземный пейзаж. Ступать страшно, все в остриях и выемках. Я бы сломала что-нибудь у себя уже на первой минуте.
- Вот, а каково нам с прародителем было подниматься сюда на своих двоих?
- Будь моя воля, я бы вам выписала документ на выдачу медали «Почетный скалолаз» с пожизненным денежным довольствием.
- И сколько бы положила довольствия?
- Достаточного для закупки альпинистского снаряжения, сухпайка, кислородных масок, и прочей дребедени, без которой настоящий альпинист чувствует себя неполноценным специалистом.
- Но ведь это не бесконечно?
- Будете в пенсионном возрасте торговать на рынке просроченной тушенкой, сухим спиртом, альпенштоками и егерским бельем из гагажьего пуха.
- Вот хитрюга, опять ушла от ответа!
- Нет, если без шуток, место внизу действительно малоприветливое. Только за то, что какое-то живое существо посетило это дикое место, его хозяева должны отвалить гостю как минимум горсть камешков.
- Эти скорей завалят и не горстью, а парой тонн, чтобы больше не пришел и с собой никого не привел.
- Понятно. Контингент, одним словом, здесь весьма своеобразный.
- Да. И как говорят старатели, желательно вслух не обсуждать качественные и количественные характеристики места и недр.
- М-м.
- Смотри, видишь складку на склоне, будто, карманный клапан?
- Вижу.
- Это она отсюда кажется такой приглаженной. В натуре, за ней открывается крохотное ущельице шириной не более шести - десяти метров, круто по касательной уходящее вверх. Его-то и присмотрел мой дед.
Пролетев еще немного, они снизились, и на уровне двух человеческих ростов вплыли в скальный разрез.
- Ну, ты посмотри, словно, кто-то большой и сильный ненароком сделал засечку на теле горы! Ой, да тут и ручеек, и деревья?
- Да, ручеек берет начало из ключа вверху ущелья, и уходит под камни, вытекая из него. А вот в этом месте, где максимальная ширина, дед облюбовал и становище.
- Хорошо, хоть щель неглубокая, прогреваемая солнцем, вон как трава зеленеет. Кстати, а где это становище? Я, кроме полянки, пары березок и зарослей можжевельника ничего не вижу.
- Давай спускаться.
Продравшись через колючие кусты, они обнаружили вход в пещеру. Пришлось, полусогнувшись, преодолеть несколько десятков метров.
-Давай зажжем фонарики?
- Не надо, за поворотом будет снова светло.
Действительно, проход вывел их под открытое небо. Перед ними была полукруглая площадка с приблизительным диаметром метров в двадцать. Скальный массив карнизом наползал не нее. В центре, отражая небо, синел небольшой водоем.
- Как здесь красиво! Будто, из книжек Генри Райдера Хаггарта. Не хватает только разгневанной индейской шаманки.
В дальнем углу виднелась еще одна пещера.
- Вот там, как раз и находится наша жилая зона.
- Это понятно, а где миль пардон, место собственно, приложения Вашего труда?
- Распадок, жила?
- Ну, скажем, так.
Да золотишко здесь везде, но все в микродозах. То блеснет в стенке, то на дне ручья, то в этой луже.
- И где всего больше?
- Наверно в ручье. Понимаешь, жила где-то здесь рядом. То ли сверху, то ли снизу, то ли сбоку. Невозможно понять.
- Давай, для начала организуем бивуак и перекус. А потом в голову непременно придут дельные мысли.
- Я только за.
- Костерок мы палим между этими валунами, не боясь дыма. Он, как в трубу уходит вверх. У нас есть и чайник, и заварка, сахар, и соль, и спички, даже бутылка со спиртом. Пойдем, нарвем свежей травы, и накроем ее этой брезентушкой. Получится пахучая перина.
Когда закопченный чайник забулькал на углях, Олли прямо в него бросила горстку чая.
- Ух, какой запах пошел.
- Посмотри, а что там над скальным гребнем просматривается?
- Да это же тот самый «чертов палец».
- Надо же, только с этого места и просматривается, будто, через прицел в каменистой выемке. Смотри, там на самом верху что-то темнеет, словно пещерка.
- Мы тоже с дедом замечали. И что самое интересное: это пятнышко с других мест не просматривается. Думаю, даже с воздуха его не видно.
- А давай проверим!
- Ой, точно! Как крепко, все-таки сидят во мне стереотипы. Лежала на этом самом месте и думала, что совершенно невозможно подняться на почти вертикальную трехсотметровую кручу, а тут, на тебе, летальный исход, вернее, дар.
- Не шути так.
- Извини, больше не буду.
- Ну, так что, слетаем? Или осмотрим ручей на предмет его золотоносности?
- Не смеши.
- Ты же сама говорила, не обсуждать достоинства.
- А я и не обсуждаю.
- Вот теперь ты хитрюга.
- Слушай, мне как-то тревожно на душе.
- И мне тоже, после твоих слов.
- Может, не полетим туда?
- Да, как же? Быть тут и не пошевелить спинным плавником? Или хвостовым оперением?
- Ладно, берем фонарики, спички, ножи.
- Еще надо взять дедовский геологический молоток.
- Правильно. Ты наверно тоже читала рассказ Ефремова «Белый рог»?
- Что-то не припомню. О чем он?
- Очень романтический. Долго рассказывать, но там, на верхушке скалы геолог нашел выходы каких-то ценных конкреций, а молоток ему понадобился для опытных проб.
- Ты хочешь сказать, что на этом пальце мы обнаружим желтый манящий металл?
- Кто знает.
- Тогда пока светло и не так страшно, допиваем чай и прямо отсюда воспарим.
Уже остывший чай пили маленькими глотками, оттягивая конец незамысловатого процесса.
- У меня что-то сердце бочарными кругами сжало.
- А у меня кожная изморозь со спины не сходит.
- Мы же потом себе не простим собственного бездействия.
- Все, читай молитву и полетели.
- Отче наш…
Взлетели чересчур поспешно, будто, спасаясь от кого-то.
- Ну и трусихи же мы – не без нервической нотки произнесла Клод, когда женщины единым махом преодолели несколько сотен метров. Они зависли и начали по привычке изучать окрестности. Поверхность горы вся была испещрена складками, острыми каменистыми торосами, щелями с рваными краями. Все эти нагромождения застыли в неустойчивом равновесии на крутом склоне. Казалось, что к телу горы наспех приросла колючая шкура, которая в период необъявленной линьки внезапно слезет с нее в виде чудовищной лавины и устремится вниз, сметая все на своем пути.
- Какой безжизненный ландшафт. Кажется, что тут искусственно создали место, отталкивающее всякое живое существо.
Из каменного крошева вверх на триста с лишним метра тянулся корявый перст из темно-серого замшелого базальта. Вблизи он поражал своими чудовищными размерами и противоестественными пропорциями.
- Интересно, как такой столб мог вырасти на этом неунавоженном месте? И главное простоять тут с миллиардик лет.
- Видишь, его составляющая порода намного плотней окружающей. Создается впечатление, что он цельный монолит. Когда вокруг старый хребет потихоньку выветривается, базальтовому сталагмиту хоть бы хны.
- Он наверно у основания метров сто, не меньше.
- А может и поболее.
Женщины поднялись еще на несколько десятков метров, не осмеливаясь приближаться к чужеродной скале.
- Точно, чертов палец – вполголоса произнесла словоохотливая Клод.
- Смотри, ближе к вершине располагается какое-то углубление, словно кариозная каверна на зубе.
- Или дырка в высокой кастрюльной крышке.
- Через которую выходят адские серные газы.
- Ой, не пугай меня.
- Мне самой страшно.
Вблизи пещера напоминало воронку размерами с хороший обеденный стол на двенадцать персон, слегка повернутую к небу, причем сверху ее закрывал наплывающий каменный козырек.
- Смотри, будто, кто-то сильно постарался, чтобы пещеристое устье нельзя было рассмотреть с земли и воздуха.
- А вот мы, мало того, что заметили, смогли добраться до него.
- Стечение обстоятельств, или неназойливое приглашение.
- Скорей, второе. Ну что, воспользуемся приглашением?
Пещерный ход сначала шел вниз, потом после поворота повернул вверх, а затем резко оборвался бездонной пропастью. Брошенный камень беззвучно канул в черную пустоту.
- Похоже, дно у этого колодца не предусмотрено.
- Как хорошо, что мы умеем летать.
- Так давай пользоваться этой привилегией. Смотри, из-за этого колена свет в шахту практически не поступает.
- А у нас есть дивные китайские фонарики. Полетели уже вниз. У меня стойкая уверенность, что пока труба проходит внутри скалы, мы не заблудимся, да и закон всемирного тяготения никто не отменял.
Действительно, вертикальный проход напоминал искусственно изготовленную трубу. Через несколько сотен метров в лучах фонариков поверхность тоннеля засияла отраженным светом.
- А вот и ее величество, госпожа золотая жила! – не без дрожи в голосе произнесла Олли.
- Ой-ёй-ёй, это какой-то кошмар! Форт Нокс с пещерой Али-Бабы кажутся копилкой нерадивого первоклассника. Ты только посмотри при диаметре ствола в тридцать метров и при длине, даже боюсь предполагать, в несколько километров… Не знаю как тебе, но для меня золото потеряло свою старательскую ценность. Оно становится достойной деталью космического интерьера.
- А я бы отбила кусочек на память.
- Во-первых, не отобьется, во-вторых, представь: ты, будучи дипломатом, перед грядущим приемом пересекаешь бесконечную анфиладу комнат в монаршем дворце, вдруг отшибаешь нос у купидона на каминной скульптуре, якобы для сувенира. Срам, да и только.
- М-м, ты думаешь, за нами следят?
- Какая разница? Ты лучше подумай, почему здесь так пустынно?
- Может быть, этим ходом уже давно никто не пользуется, или еще не пришла пора? А может, у нас нет того совершенного зрительного аппарата – поводыря, и мы не видим другие реальности?
- Слишком много вопросов, и не одного ответа.
Между тем, в трубе начали попадаться горизонтальные дыры, и вскоре тоннель внезапно расширился до такой степени, что лучи фонариков начали вязнуть в кромешной тьме. Пришлось подняться наверх до отметки, где заканчивался тридцатиметровый тоннель.
- Ты только посмотри, как резко расширяется пространство. Потолок почти под углом в девяносто градусов уходит по горизонтали. Наверно это какой-то резервуар. Золотые стенки инертны к агрессивным средам: щелочам, кислотам, значит, здесь хранили, или будут хранить что-нибудь жгучее. Например – соляную кислоту для усмирения прожорливой биомассы из другой реальности. Помнишь, твою сказку, и наше позапрошлое путешествие?
- И охота им было возводить такое значительное инженерное сооружение совсем в другом измерении?
- А может, там нет таких гуляющих площадей?
- Да, пути титанов неисповедимы. Кстати, зачем тогда делалась эта золотая труба? Эта же лишний демаскирующий фактор?
- Может, это перепускной клапан? Хотя клапанами могут служить те многочисленные горизонтальные дыры. Давай, немного обследуем их, пока мы здесь.
Горизонтальных отверстий насчитали сорок три. Они варьировались в размерах приблизительно от двух до десяти метров. Самый большой штрек после полутора сотен метров разделился на семь штреков поменьше, в свою очередь, те произвольно начинали делиться на более меньшие проходы, постепенно уменьшаясь в диаметре.
- Как кровеносная система – заметила Олли.
- Интересное сравнение. Может после заполнения резервуара излишний реагент поступает в эту кровеносную систему и чего-нибудь инициирует?
- Мне не хватает воображения, воздуха и батареечного заряда. Через несколько минут мы можем оказаться в кромешной темноте.
- Так давай срочно вылетать из этих капилляров и артерий в центральный столб.
Обратный путь они проделали на одном дыхании. Когда совсем близко забрезжил сероватый полусумрак, пришлось резко сбросить скорость, чтобы не врезаться в каменную крышку.
- Давай, я напоследок сделаю геопробу, для чего я брала с собой дедов молоток?
- Эх, юный натуралист, дипломата из тебя явно уже не получится, наверно, как, впрочем, из меня, давай посвечу.
Однако за хорошим образцом пришлось снова спуститься вниз.
- Дворец-то построили, но почему-то не заселяют.
- Откуда двум залетевшим мухам знать планы короля?
- Твоя правда.
Золото по странной прихоти демиургов представляло собой остывший расплав, которым, как глазурью были покрыты стенки тоннеля. На стыке базальта и золотого расплава имелись небольшие недоработки. Здесь благородный металл изгибался не очень аккуратными валиками и немного отслаивался от каменной поверхности.
- Надо исправить погрешности, а то за такие заусеницы может зацепиться и порваться тот шар с информационным гелем, который нам показывали.
- Да как он проникнет сюда через унитазную загогулину? Скорей какой-нибудь космический засланец разгерметизирует свой дивный скафандр о золотую занозу.
- Вот-вот. А тут мы подоспели вовремя и ликвидировали вселенский брачок.
- Его тут ликвидировать недели не хватит. Эх, на какие только ухищрения не пускается алчный разум в погоне за золотым тельцом! Бейте Олимпмада сильней.
- А Вы, Клавдия светите фонариком и подставляйте раскрытый рюкзак, чтобы не одна деталь не упала вниз. Она там, в далекой глубине может понаделать много бед.
Но скоро работы пришлось прекратить, потому, что батарейки полностью разрядились. Женщины без приключений добрались до устья воронки. Они присели в уютном углублении и высыпали содержимое рюкзака на каменную поверхность.
- Посмотри, всего с десяток невеликих кусочков, а весят, как пара кирпичей.
- Пара кирпичей весит где-то килограммов семь. Мы с тобой обстучали около погонного метра стыковочного шва, а там при диаметре в тридцать метров длина окружности будет: 30 умножить на число «пи», которое, как известно, равняется 3,14. Перемножаем и получаем 94,2 метра. С одного погонного метра можно собрать семь килограммов рыжья. Это что же получается почти шестьсот шестьдесят килограммчиков? А за один грамм дают восемь рублей, стало быть, за килограмм отвалят восемь тысяч рубликов. Скромная подчистка трубы может принести ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ ДВЕСТИ ВОСЕМЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ! За такие деньги можно купить не какую-то обветшалую луарскую избушку, а полноценную Эйфелеву башню с лифтами и ресторанами впридачу! У меня сейчас желудок переварит сам себя, и ногти начнут расти вовнутрь тела.
- Не знаю, остужу твой пыл, или, наоборот, доведу его до кипения, но хочу обратить твое внимание, что поднятое золото имеет не такой ярко-рыжий цвет, и оно немного тяжелей. Я осмелюсь предположить, что перед нами сплав золота с платиной, а это заметно поднимает цену нашей находки. Единственно, возникнет вопрос о природе сего сплава. А там и до космических технологий один шаг. И не прикроют нас ни Харитоны Перфильевичи, ни Станиславы Матвеевичи. Единственно, там, в мире капитала, чистогана и наживы я думаю, нас не будут трясти за грудки на предмет местонахождения клада. Все это - колыбельная беллетристика по сравнению с проблемищей по перевалке стратегического сырья за железный занавес. Но думаю, Бог даст день, Бог даст решение, главное, есть пища для размышлений. И самое главное, боюсь, что никому решительно нельзя показать последние образцы. А показать надо, хотя бы за тем, чтобы знать: стоит ли вести дальнейшую разработку. Ладно, рискнем, покажем маленькую плашечку Троепольскому. Чего-нибудь наплетем про семейную заначку. Что думаешь?
- Ой, Клодик, неужели все так серъезно?
- А ты думала. Может, бросим это все к дядькам лесным и прочим кикиморам?
- Ну да, заживо похоронить мою, нет нашу концессию? Там же в дыре этой золото, будто специально оттопыривается ошметками, приглашая его отбить. Доброе дело сделаем.
- Не говори ерунды.
- Доброе, в смысле не инопланетянам этим, а нам. Ты же хотела недвижимость ТАМ.
- У нас уже есть на нее средства.
- А их никогда много не бывает. Там же за все надо платить, коронку поставить, гланды отстегнуть, а детей в институт отдать – полжизни копить надо.
- Ладно, не сочиняй. Так и скажи – руки загребущие чешутся.
- Я что, зря таскалась с дедом по чащам, да глухоманям? Руки студила в ручьях, да речках ледовитых? Тебе меня не понять. К тебе золото само липнет. Вот ведь, даже тут: пришла, увидела, победила.
- Ты что, завидуешь мне?
- Нет, признаю твою уникальность и первенство во всем. Ты этого в полной мере заслуживаешь.
- Ничего, все твои таланты воплотятся в твоем первенце.
- А что, будет еще и последыш?
- Жди, и обретешь желанное.
- Извини, вопрос снова о старых баранах.
- Валяй.
- Где мы будем хранить добытый металл?
- Ответ очевиден – прямо здесь. Более надежного места не сыщешь во всей округе.
- Конгениально.
- Сваливаем все прямо тут. Единственно, заберем самый маленький кусочек незабвенному Станиславу Матвеевичу. Ну что, полетели?
- Подожди немного.
- Опять синдром жадины?
- Нет, мне жалко смотреть на эти обезображенные куски. Благородный металл и в таком виде.
- Предлагаешь переплавить и сделать скульптурку вечно юной грации, как мечтает изваять один наш знакомый ресторатор?
- Ну, нет, хотя бы какие-нибудь гладенькие брусочки.
- Это уже девичьи капризы. Хотя реализовывать в особо крупных размерах, все-таки удобнее обезличенные слитки. Но это такая заморочка. Если мне не изменяет память, температура плавления золота чуть больше тысячи градусов, а у платины уже более тысячи семисот. Как мы в кустарных условиях достигнем такой температуры? Это только Бунтману по плечу с его газовой горелкой. И то, в малых ювелирных масштабах. Давай плющи кусочек и уже полетим. Нас с нетерпением ожидают за накрытым столом. Надо еще произвести необходимые манипуляции, чтобы выглядеть достойным образом.
- Все, я готова.
- Как все же волнительно начинать полет с очень высокой точки. Надо безоговорочно верить, что волшебная турбинка и на этот раз тебя не подведет. У птиц это доведено до автоматизма, как впрочем, и у нас.
Женщины по идеальной гипотенузе спланировали во внутренний дворик своего временного пристанища, собрали вещи, навели порядок и с легким сердцем покинули пещеру.
- Да-а, теперь придется всю неделю летать на новую работу. Со старой нас уволят за прогулы.
- Во-первых, не говори ерунду, нам стоит только показаться в радиусе ста метров от нашего управления, как там остановятся все часы, обесточатся телефоны, самопроизвольно откроются все сейфы, затупятся карандаши и пересохнут все перьевые авторучки, а ручные арифмометры с производительным стрекотом одновременно покажут число в пять миллионов двести восемьдесят тысяч. Я уж не говорю про персонал. Во-вторых, скажи мне, где тебе, как не здесь, за неполную рабочую неделю выплатят оклад жалованья эквивалентный недельной выручке крупного камвольного комбината? Во-от, то-то же.
Возвращались другой дорогой. Просто летели вниз вдоль наждачного склона, редкого березняка, каких-то буераков, оспин, отвалов. Потом потянулись сиротливые вырубки с тысячами полувывернутых пней, напоминающих развороченные могилки. Мелькнула дорога, на которой беспутный ветер играл пыльными бурунчиками. Наконец начались грибные нехоженые леса.
- Давай для закрепления легенды накосим красноголовиков?
- Слова поперек не услышишь.
- Замечательно.
Внизу можно было не утруждать себя длительной ходьбой. На небольшой лесной прогалине за каких-то пятнадцать минут насобирали по корзинке маленьких упитанных подосиновиков. Пользуясь брешью в сплошной лиственной кроне, снова поднялись в воздух. За пологим склоном потаенно сверкнула узкая верховая речка. Вдоль нее стали попадаться живописные полянки с ивняком и черемушником. Еще ниже речка набрала силу, появились пойменные луга с татарским мылом и поздними ромашками. Внезапно все благолепие сменилось скучной бескрайней низиной поросшей чахлой растительностью.
- О-о, это же незабвенное Иртеньевское болото! Сейчас под нами будет заброшенное сельцо, где я училась летать!
- Там ты прибила сбежавшего нелюдя?
- Да. Скоро железная дорога, кладбище, а значит люди – мертвые и живые, будем потихоньку снижаться.

Глава 5

В доме было тихо и умиротворенно. Откуда-то пахло тушеными фаршированными перцами и свежесваренным вареньем.
- Эх, совсем обленилась, ничего не готовлю, все по ресторанам шныряем. То ли дело соседка, Антонина Никитична, все время у плиты.
- Царю – царево, пономарю – пономарево.
- Сама придумала?
- Только что.
- Молодец.
Часы с достоинством пробили шесть раз. Тут же осторожно тренькнул телефонный звоночек.
- Ну, что, ясновельможные панночки, хорошо ли отдохнули?
- Ой, марципановый наш Станислав Матвеевич! Мы не зная ни покоя, ни забвения, посетили весьма отдаленные леса на предмет поиска заповедных грибков, дабы каким-нибудь примитивным образом компенсировать Вашу безграничную хлебосольность. Их мы явим Вам по прошествии небольшого количества времени, потребного для придания нашим габитусам достойного вида для Вашего взыскательного лицезрения!
- Господи, сиятельная Клавдия Владимировна! От Ваших слов веет таким флером великосветской державности, что спина, вне зависимости от разума, сама переламывается в раболепном поклоне.
- В Вас гибнет невостребованный, опытный царедворец.
- Так нет двора! Умоляю, королева, возьмите все в свои руки!
- Хорошо, это мы как-нибудь обсудим.
- И еще кое-что.
- Вы меня интригуете, в семь мы с Олликом будем у Вас.
- Так, милое создание, моемся, наводим, как говорили раньше, лоск и холю… а ты где?
Милое создание на кухне без видимых усилий передвигало по горизонтали и чуть по вертикали объемистый холодильник «ЗИЛ».
- О-о, отныне ты у нас будешь возглавлять силовое ведомство.

Оделись, как всегда со вкусом и легкой раскрепощенностью, иллюстрируемой изысканными шейными платочками и яркой бижутерией. Грибы, не очищая, пересыпали в объемистый бумажный мешок. Проходя по безлюдному переулку мимо школьного хоздвора, где навеки прирос к асфальтовому покрытию древний грузовик, Олли, предварительно оглянувшись и не заметив ничего подозрительного, просунула руки, собранные лодочкой сквозь сетчатый забор. Ничего не изменилось в ее лице и фигуре, только двухтонный «Зилок», отчаянно визжа покрышками и оставляя на асфальте жирные сажевые полосы, переместился на несколько метров вперед.
- Вот это да! Ох, и долго завтра поутру будут чесать свои репы завхоз и преподаватель по машиноведению!

В ресторанном вестибюле красноусый швейцар, держа на отлете неизменную мичманскую фуражку, склонился в самом нижайшем подобострастном поклоне.
В ответ, не без стараний Клод, большая хрустальная люстра запела, тонко дребезжа всеми своими стеклянными финтифлюшками, а масляная картина, живописующая таежный пейзаж с внедренными копрами возведенных шахт, стала описывать опасные вращательные движения вокруг чудовищного по своим размерам гвоздя. Хорошо, что этого не заметил туповатый страж, но это зато услышал, увидел, и главное, оценил всесильный директор. Он, стоя за бархатной портьерой, хватал воздух вмиг пересохшим ртом и на всякий случай, осенял себя крестным знамением. Потом переборов какой-то вселенский страх вышел к своим гостьям. Его не покидала уверенность, что эти удивительные, дивные женщины – суть производные других, более совершенных миров.
- Милые богини, Вы, прервав свой дерзновенный полет среди галактик, снова пришли в эту скромную юдоль, где ассимилируется и неустанно взращивается отнюдь не возвышенный инстинкт удовлетворения примитивного органического чувства, далекого от горних полетов просветленных душ.
- Отнюдь, дражайший Станислав Матвеевич, этот, как Вы изволили заметить, органический инстинкт, вкупе с потребностью дыхания – основной залог нормального функционирования нашего физического тела. И было бы непростительным ханжеством предавать даже легкому забвению упомянутый ареопаг незыблемых базисных инстинктов.
- Я даже в непереводной французской куртуазной литературе не встречал таких изысканных мыслеформ и словосочетаний!
- Благодарствую за оценку. А мы тут с милой Олли насобирали к царскому столу, что Бог послал в леса во время загостившегося лета.
- Ох, это уже не проза! Это безмерно благородная инфанта высокой литературы!
- Не вгоняйте нас в краску!
- Она Вам так идет! Ладно, передадим содержимое кудеснику разделочной доски и мармита. Засим, не будете ли Вы так милостивы, последовать за мной к столу?
- Премного благодарны.
Церемонно расселись вокруг стола, накрытого арктически-белой скатертью.
- Пока не принесли закуски, спешу проинформировать Вас, что из области час назад прилетел шеф Хаустова. Харитон Перфильевич нижайше просил не побрезговать их присутствием за одним столом.
- Отчего же, пусть будут.
- Вот и славненько. Второй вопрос, может быть, перейдем ко мне в кабинет?
- Ни за что, никаких тайн от персонала.
- Хорошо, только буду излагать все вполголоса.
- Да-да.
- Так вот, пошерстил я ночью и ранним утром в той луже…
- Ну и прекрасно.
- Дело в том, что там есть Ваша львиная доля.
- Забудем об этом.
- Нет, в таких щепетильных вопросах я тверд, как корунд.
- А почему, не алмаз?
- Человеческий фактор.
- Остроумно. В таком случае у меня тоже есть вопрос и просьба.
- Простите, но Вы не сказали, в каком виде Вы хотите получить свое вознаграждение?
- Ну, хорошо, в рублях, разумеется.
- Еще раз извините и пожалуйста, изложите Ваш вопрос.
- В нашем маленьком хозяйстве залежалась одна вещица, которая ждет Вашей экспертизы.
- Сделаю все, что смогу, и даже больше.
- Вот эта металлическая плашечка, по-моему, в ней, кроме золота содержится еще что-то, поскольку вес и цвет немного разнится от первородных качеств.
Всесильный ресторатор долго вертел в руках сплющенный кусочек, наконец, произнес.
- Да, думается мне, что в этом сплаве находится металл, или металлы платиновой группы. Причем, судя по весу - тяжелой триады, в которую входят, собственно, платина, иридий и осмий. Скорей всего, это платина, потому, что осмий и иридий крайне редко встречаются в природе, хотя судя по образовавшейся трещине от нанесенного удара молотком, можно предположить, что там может быть и осмий, так, как он придает сплаву тугоплавкость и хрупкость, тогда, как платина – пластичность и мягкость. Судя по цвету, можно предположить, что в золотом сплаве платинового металла меньше восьми процентов, ибо, в бо;льших пропорциях он полностью окрасит сплав в серебристый цвет.
- Вот это познания!
- Спасибо и, кстати, посмею заметить, что осмий совершенно инертный к агрессивным средам материал, кроме того, он полностью лишен магнитных свойств. Он очень тугоплавок, температура его плавления выше трех тысяч градусов. В природе он наблюдается крайне редко. Им по моим скромным разумениям, могут оперировать, только высшие небожители.
- А какова цена за грамм этого металла – не удержалась любопытная Олли.
- Я не очень ошибусь, если скажу, что она составляет многие и многие тысячи североамериканских долларов за грамм.
- За грамм?
- Конечно, марсианская богиня. Видимо только там у Вас на Марсе добывается и успешно применяется, сей редкий металл. Я, будучи порядочным человеком, даже не смею заикаться насчет покупки этого образца до полного анализа. Кстати, кто его так варварски обезобразил?
- Мы, на то у нас были причины.
- Какими бы они не были, меня это не должно касаться. Если Вы позволите, я отпилю крохотный кусочек для исследований.
- Да уж берите все.
- Я даже не взвесил образец.
- Мы Вам безоговорочно верим, и давайте больше не будем обсуждать эту тему.
- Тогда, может быть по глоточку шампанского?
- Замечательно.
- После шампанского с черной икоркой, заморим червячка двойной ушкой из хариусов. Вижу сомнение у Вас в глазах, нет, это будут малюсенькие порцийки. К бульончику Вам предложится холодная водка специальной очистки, произведенной под моим непосредственным руководством и настоянной на вишневых почках и золотом корне. Потом будут котлетки из лосятины с голубичным соусом, отбивные из тетеревинных грудок в можжевеловом маринаде с подливкой из ревеня и другие разнообразные изыски, которыми так изобилует наш регион. Одно только могу сказать, что украшением стола будут жульены из красноголовиков «аля Клод и Олли». Ввиду таких гастрономических перспектив, у меня даже не портится настроение из-за будущего присутствия сегодняшних опасных гостей.
- Увольте, Станислав Матвеевич, какие же они опасные?
- Это у Вас небесный иммунитет, у нас, тварей дрожащих все по-другому. Сегодня ты кулинарный мастер с блюдом разносолов и запотелым шкаликом, завтра – халдей с зеленым луком, пардон в заднице.
- Неужели все так запущено?
- Пока определитель политической, силовой, экономической погоды испытывает голод к еде, питью, сексу, он, в силу зависимости мягок и многообещающ. Стоит ему утолить какой-либо голод, он волюнтаристически может поменять свое отношение к утолителю. Во всяком случае, утолителю в глубине души определителя всегда уготовано место обслуги, будь то это ресторатор, музыкант, придворный художник, или проститутка. Даже пьяный люмпен, прикинув пескариными мозгами, что его обсчитали, или недолили рассольника, требует директора для разбирательств.
- Да ладно Вам, относитесь к сложившемуся миропорядку с философской отстраненностью. У определителя есть тоже свои контролеры и палачи, и закулисная жизнь их отнюдь, не безоблачна и набриалинена. У них в карманах кроме табельного нагана, алой лидериновой корки, содержится еще два «Ва».
- Что же это такое, позвольте полюбопытствовать?
- Валидол и вазелин.
От нервического хохота, Троепольский чуть не упал со стула.
В комнату ртутным шариком вкатился давешний официант. Он имел вид полового, в трактир которого пожаловала сама матушка Императрица Елизавета Петровна откушать мозгов с горошком. Его пучило от эмоций, которые он никогда не испытывал. То были изумление, раболепие, и какой-то щенячий восторг.
Директор ресторана с ревностью наблюдал за расторопными движениями официанта, наконец, кивком ладони отпустил его.
- Нус-с, премилостивые государыни, откушаем даров благословенных. Предлагаю икорку не посконить вкусом хлеба и масла. Берите ее прямо из вазочки позолоченными ложечками и беззастенчиво препровождайте все в рот. Пользительные качества икры раскрываются в первых семидесяти граммах, потом это великолепие, состоящее из высококачественных протеинов, фолиевых кислот просто идет, простите за непотребное слово, в навоз. Благородный вкус кавьяра выгодно оттеняется сухим холодным шампанским. Причем, вопреки рекомендациям, я люблю напиток охладить до критической точки полузамерзания, тогда к сухой остроте углекислых пузырьков прибавится еще обжигающий льдистый эффект. Итак, сначала наждак игристого напитка, потом масляный икристый бальзам. Когда наслаждаешься этой дуэтной каватиной, все гастрономические сокровища терпеливо ждут своей очереди на почтительном расстоянии.
- Ваших трепетных слов достаточно для душевного насыщения, я уж не говорю о натуральной апробации. И все это носит двойственный характер. С одной стороны - это чувственный праздник ротовых рецепторов, с другой – легкая грусть, что все быстро кончится.
- Нет, ясноокие принцессы, в нас предусмотрительные демиурги вложили тот самый инстинкт утоления голода, да что мы говорим, это же прописные истины. Другое дело - икра еще и афродизиак. Она особенно у мужчин усиленно вырабатывает серотанин и тестостерон, так, что..., а, впрочем, дабы не впасть в пошлость, лучше перейти на другую тему, а именно, упомянутое двухголосие очень уместно сопровождать неспешной беседой о драгоценных камнях, или драгоценных металлах.
В эту минуту прозвенел звоночек.
- Ай, как некстати, они уже здесь!
- Ах, вот откуда такое быстрое реагирование на наши приходы – ажитированно воскликнула Клод, хотя сама внутренне подобралась и расправила энергетические иглы. Чувствовалось, что Олли сделала то же самое.
Без стука открылась дверь, и в банкетный зал по-хозяйски вошел человек довольно обыкновенной наружности, небольшого роста с вислыми щеками, с выпуклыми глазами, из зрачков которых вылезали остриями мебельные гвозди. Нижняя губа его, то ли из-за мышечной атрофации, то ли от постоянного брезгливого отношения к внешнему миру, была немного изогнута и вывернута наизнанку, отчего, всегда находилась во влажном состоянии. За ним на почтительном расстоянии следовала свита из знакомых со вчерашней ночи действующих лиц.
Не-ет, не вывернутая губа, не колючие не соглашающиеся глаза придавали этому носителю черно-зеленого костюма в легкую полоску повадки наместника цезаря. Его имперская значимость зиждилась на неограниченной власти.
Троепольский вскочил, хотела встать и Олли, но Клод удержала ее рукой.
- Хаустов – не оглядываясь назад, начал вошедший – у вас тут на руднике таскают георейки только такие шикарные женщины? Если так, то я бросаю все государственные дела и переезжаю сюда, чтобы носить вместе с ними нивелир!
- Неужели в курс молодого бойца искусных, все умеющих, невозмутимых защитников государственной безопасности входит еще и геодезия, и они умеют крутить верньеры и вести теодолитный ход? – звучным голосом поинтересовалась блистательная Клод и направила в сторону незнакомца легкую обволакивающую волну, периферийные фланги которой мягко окутали стоящих сзади людей.
Вновь заиграли лютни, арфы, соборные органы. Всех присутствующих залила райская эйфория. Кэгэбэшный прокуратор не смог продержаться и пары секунд. С ним произошла, в общем-то, не удивительная метаморфоза. Его глаза из чертополошных колючек превратились в консервные банки, на донцах которых благостно болталась масляная жижа от съеденной салаки. Брезгливая губа его вместе с верхней округлилась до той младенческой степени, когда они безотчетно тянутся в благостной попытке прильнуть к материнской груди.
Клод, выдержав приличествующую случаю паузу, вышла из-за стола и сделала несколько шагов в сторону гостей, дав им возможность оценить благоприобретенную грацию и раскрепощенный стильный вид. Она протянула руку и голосом, исполненным неги и царственности, произнесла – думаю, не будет чересчур безнравственным поприветствовать Вас и Ваших сотоварищей в нашем доброприимном месте, представить хозяина сего хлебосольного заведения, Станислава Матвеевича, очаровательную Олимпиаду Власьевну, и, собственно меня – Клавдию Владимировну – случайную соискательницу золотого клада. Смею надеяться, что драгоценный дебет его оправдает самые смелые ожидания и добытый металл пойдет на благосостояние нашей Родины и укрепление ее обороноспособности.
Высокий гость с видимым удовольствием включился в игру, забыв о взращенной спеси. В этот момент он напоминал сюсюкающего ребенка. Видимо, самым большим авторитетом для него была и осталась собственная мамаша.
- О-о, Клавдичка Владимировначка, я так рад нашей встрече. Ваши патриотические слова всколыхнули мою душу.
Его речь потонула в разноголосом гаме. Всех тоже переполняли нешуточные по силе чувства. Высокий гость обернулся к своей свите и, подобно вожаку стаи павианов страшно оскалился. Этого было достаточно, чтобы толпа мгновенно притихла.
- А звать-величать меня Логиновым Николаем Палычем. Для Вас и Вашей прелестной подруги Олимпиадочки – тут он округлил глаза и поднял брови - могу быть просто Кольчиком – по всей вероятности так звали его в детстве родители.
Клод не могла не заметить, как при этих словах злобно сверкнули глаза Хаустова.
- Э-э, да тут на почве ревности начинают рельефно выявляться бессмертные литературные персонажи. Чем, не Шекспировский Яго?
Между тем, Логинов продолжил – прибыл я к Вам из области. Про свой чин я умолчу, но скажу, что непосредственно курирую вопросы, связанные с поиском, сохранностью полезных ископаемых. Место Вашего раскопа уже оцеплено и там работают специалисты.
Вдруг он резко сменил тон – ну, скажите на милость, как такая женщина могла таскать эту долдонутую рейку? Как она могла раскопать эту лужищу своими нежными ручками?
- Тут замешана страсть золотоискателя, к тому же мне помогала моя подруга. А рейку я таскала исключительно для того, чтобы находиться больше на свежем воздухе.
Для надежности, Клод еще подработала внутренней турбинкой. Глаза Николая Павловича залоснились пуще прежнего. Он расплылся в идиотской усмешке настолько, что фрагменты лица начали терять контуры.
- А-а-а – голос его приобрел оттенок и вкус разогретого меда пополам с топленым маслом. В припадке истовой искренности и раболепия он даже пустил слюнку.
- Ну, вот и славненько. Теперь присаживайтесь все за стол и будем пить чай с баранками.
- Да-да, непременно с баранками.
- Клод церемонно поздоровалась с каждым за руку. Зайцеподобный прокурор даже старорежимно клюнул Клавину ладонь, а Хаустов громко щелкнул начищенными сапогами.
- Может быть водочки – озабоченно подал голос Троепольский.
- Ну, давайте водочки – благостно промолвила истинная хозяйка застолья.
- Да-да, водочки.
- Я подам еще ухи и расстегаев.
В ответ все дружно захлопали в ладоши. Через пять минут у любого здравомыслящего человека от лицезрения действа, происходящего за столом, отвисла бы челюсть. Копируя своего начальника, все присутствующие, обмотавшись крахмальными салфетками, озабоченно дуя в ложки, сосредоточенно поглощали горячую уху. Это чем-то напоминало обед в старшей группе детсада. Даже захмелели они по-детски, выпив по рюмке водки. Затем все дружно зазевали.
- Опять тот же сценарий? – не разжимая рта, осведомился Троепольский.
- А что, пусть поспят, они утомились на природе, да и мы проведем остаток вечера в более спокойной обстановке – с этими словами Клод как бы накрыла зевающих силовиков пуховым одеялом.
В ресторане, оказывается, имелся еще крохотный обеденный зальчик, куда переехала вся прежняя компания. Олли долго не отпускало нервическое возбуждение, наконец, после двух рюмок настойки она смогла воздать должное кулинарным изыскам Карписа Гамлетовича. Директор, он же «хитник» золотых запасов начислил денежную долю ночной добычи, которая уже с трудом поместилась в женскую сумочку.
- На эти деньги купим нашей будущей мамашке квартиру.
- Зачем покупать, и так дирекция даст.
- Мы обсуждали этот момент, дадут однокомнатную хрущевку, а мы потом приплатим и поменяем на двухкомнатную, или на трехкомнатную сталинку и достойно обставим ее. Опыт уже имеется.
- Резонно, если не возражаете, я приму посильное участие.
- Вы уже и так сделали все возможное.
- Ай, да ладно. Давайте договоримся, что я буду всегда рядом, если что-то понадобится, только намекните. Хорошо?
- Да, конечно.
- Если в будущей концессии возникнут проблемы со сбытом, транспортировкой и многим другим, что невозможно оговорить, то кидайте по-свойски кирпич в форточку. А если серьезно, то телефонируйте утром, днем, вечером на работу, ночью домой. У меня есть несколько проверенных друзей и кое-какие влиятельные связи вплоть до Москвы.
- Вот куда тянутся золотые нити?
- Между прочим, они прочней корабельного манильского каната и металлических тросов, поднимающих горняцкую клеть с полной рабочей сменой.
- Какие емкие сравнения.
- А как иначе скажешь. Кстати, можно Вас побеспокоить, поутру, и доложить результаты проведенных анализов? Когда можно позвонить?
- Часов в десять, но не позже. Тут Олли заразила меня своей тягой к лесным скитаниям, а пока отпуск не кончился, мы решили использовать последнее августовское тепло.
- Конечно, это здорово, и я не осмеливаюсь навеливаться к Вам провожатым, тем более Вы можете за себя постоять, а у меня так много дел в ресторане. Я даже представляю картину, как Вас через таежную глухомань колдовским аллюром везут на себе громаднючие серые волки.
- Ну, Станислав Матвеевич, Вы экономите столько времени и денег.
- В смысле?
- Отпадает необходимость в посещении Третьяковской галереи на предмет просмотра одной из знаменитых картин Виктора Михайловича Васнецова. Вы оттуда срисовали волчару и таежный колорит?
- А то откуда?
- Все, мы откланиваемся, видно, что у Вас руки чешутся для анализов. Будим раздолбаев, а то они повадились спать в неудобных позах за обеденным столом. Того и гляди, искривят свои правоохранительные позвоночники.
Разоспавшиеся силовики никак не хотели пробуждаться. Они с заткнутыми под воротники салфетками кротко сидели вокруг стола, как манекены в парикмахерской. Чувствовалось, что даже здесь задавал тон своей детсадовской аккуратностью Николай Павлович, он же Кольчик.
Олли, сославшись на беременность, выторговала себе и Клод ускоренную денежную компенсацию. Хаустов верноподданнически брызгал слюной, Логинов истово кивал головой, а прокурор безостановочно кланялся, будто у него что-то сломалось в пояснице.
У высокого чина, по-видимому, еще не прошла энергоэйфория, поскольку церемонно пригласив дам в гости, он пообещал познакомить их со своей мамой.
- Ой, Николай Палыч, Вы, как великий Гарри Гудини!
- Кто такой, почему до сих пор на свободе? Шучу.
- Ну, во-первых, он умер еще в двадцать девятом году, во-вторых, он так же любил свою маму.
- А-а, это меняет дело.
- И, кстати, для него не были помехами ни решетки, ни тюремные двери.
- Интересно, так Вы говорите Гарри Гудини, надо завести дело. Итак, вот Вам моя визитка, будет плохо – звоните, будет хорошо – тоже звоните – и он весело засмеялся собственной шутке.
Олли блеснула остроумием, сравнив Логинова с Моцартом в погонах.
- А кто же Сальери? – мгновенно отреагировал он.
- Харитон Перфильевич.
Хаустов непонимающе закрутил головой. Его знаний явно не хватало для осмысливания сказанного.
- Хм-м – озадаченно промычал высокий гость.
Ситуацию поспешила разрядить всепонимающая Клод.
- Та-ак, мальчики забыли обо всем сказанном. Еще по рюмочке на дорожку.
После двух пассов лица у всех приняли заоблачное выражение. Выпив водки, группа расселась в две «Волги» и убыла провожать областного начальника.
- Да-а, сморозила я глупость.
- Ты тут не причем. Просто начальник читал Пушкина. Пора и честь знать, мы Вас тоже покидаем.
- Хоть время детское, но я Вас не буду задерживать. О ревуар. Эх, как бы я хотел открыть уютный ресторанчик в маленьком городке на берегу Французской ривьеры.
- В чем же дело? Когда подуют ветры весенних перемен, отлейте свою нимфу на большом постаменте, покрасьте ее черной краской и перевезите через границу в виде Каслинской статуэтки.
- Ох, и голова у Вас светлая, идея хорошая, но рискованная.
- А Вы с друзьями свяжитесь, те выведут на коррумпированных музейщиков. Сейчас на волне повышенный обмен экспозиционными культурными ценностями между СССР и Францией. Нюансировку обдумаете в рабочем порядке.
- Да, о таком умном референте не могли даже мечтать Жорж Клемансо и Андрей Андреевич Громыко.
- Слушайте, а если из последнего сплава каким-то образом отделить этот самый осмий, если он там конечно есть? Вы сказали, что температура плавления осмия в три раза выше, чем золота. Может выплавить золото?
- Английский химик, не помню, как его звали, впервые получил химически чистый осмий, растворив в «царской водке» кусочек сплава платиноидов.
- Вы предлагаете растворить все золото?
- Жалко, дорого и трудоемко.
- Давайте отвлечемся от технологии и заострим внимание на том, что в кармане у Вас килограмм осмия. Я так полагаю, что надо еще найти заинтересованного покупателя. Ведь из чего слагается такая заоблачная стоимость? Из редкости этого металла, или уникальных свойств, потребных для изготовления чего-нибудь сверх важного и сверх нужного?
- Любезная госпожа Склодовская-Кюри, отложим наш разговор до получения анализов.
- В таком случае, до завтра.