Злые умы могут подумать, что все это банально или же что мне по возрасту еще рано писать подобное.
У меня есть бабушка - Герой Труда. Ей восемьдесят семь лет и уже не так хорошо с памятью. Но эту историю она поведала мне без единой запинки, и потом уже я перевел ее в текст.
Пусть название не кажется вам пафосным - дочитайте и подумайте еще раз!
Последний Герой.
Даниил Валерьевич и Иван Борисович встретились как обычно, на платформе московской станции Перерва. Обнялись, осмотрели друг друга.
А на что тут можно посмотреть? Только новые морщины, да седина уступает снежной белизне.
Даниил Валерьевич жил в Марьино, совсем недалеко от платформы – когда вставал на очередь в квартиру, просил об этом специально. И вопреки всем мнениям, где-то там услышали пожелание Героя.
Он получил квартиру всего в пяти минутах пешком от платформы.
И каждый год он мог видеть тех, с кем прошел через дым и пропасть Войны.
И каждый год их приезжало на одного-двух меньше.
И теперь настал момент, когда только Иван Борисович приехал.
Старый фронтовой товарищ. Друг.
Он был еще старше самого Данила Валерьевича и совсем исчезал в своем старом парадном кителе. Иван Борисович опирался на трость, был сильно хром на левую ногу еще с дымных лет.
Старые друзья могли бы просто поймать машину - кто откажет подвезти двух стариков с медалями в День Победы?
Но общим решением решили выдвинуться на Москву-реку.
Даниил Валерьевич, как местный, предложил одно из известных ему замечательных, тихих и уединенных мест дальше по набережной. Иван Борисович подтвердил направление, и ветераны неспешно двинулись среди весело гулящего народа.
Вокруг было громко, солнечно и радостно. А двое друзей просто шли и разговаривали. Вспомнили всех своих.
Обсудили дела у родных.
Трижды с поздравлениями и благодарностью подходили люди.
Один маленький мальчик попросил рассказать про «битву» и Даниил Валерьевич не смог отказать.
- Тогда пойдем, присядем, молодой человек, мы уже не столь крепкие как в годы, когда сражались.
- Что вы, что вы, он и не хочет слушать, если вам трудно… – запереживала мамочка этого мальчугана.
- Раз спросил, значит хочет послушать, а слова – не бой, с ними-то мы справимся! – с улыбкой ответил за Данила Валерьевича товарищ.
Мамочка хотела тоже пройти вместе с ними к лавке, но муж удержал ее, что-то зашептав на ухо.
Даниил Валерьевич посадил мальчика между собой и Иваном Борисовичем, начав историю:
- В том году немцы только заходили на нашу землю, осваивались, понимаешь? Они-то думали, все будет быстро! Как бы не так…
- И то правда, Даниил Валерич, но молодой человек хотел услышать про настоящую «битву»! Расскажи ему про тот случай…
- Да-да! Про битву хочу! – мальчик, с улыбкой до ушей, перебирал медали на кителе у Ивана Борисовича.
- Вот же ж я старый, и вправду позабыл! Про битву так, про битву! – он сразу догадался, какой случай имел в виду фронтовой товарищ. Он любил слушать этот рассказ, хоть Даниил Валерьевич и не понимал почему.
- Слушай, как тебя зовут, а, воин?
- Коля!
- Вот как все было, Николай: враги окружали нас в лесу, а позади были наше же минные поля! Знаешь, что такое минные поля? Молодчик! Так вот немцы шли широким полукругом и загоняли нас на мины. И наш командир, лейтенант Горяхин, дает команду: всем собраться на левом фланге и прорвать оцепление. Мы с Иван Борисычем одними из первых вступили в бой… и остались после него только мы и раненный лейтенант. Но оцепление было прорвано, и мы смогли отступить . Фашисты гнались за нами, как охотники за добычей. Рана лейтенанта сильно замедляла наше движение и в итоге враги настигли нас. Их было пятеро, как сейчас помню. Лейтенант Горяхин, с простреленной ногой забрал двоих… - в горле стало сухо, а внутри заколебалось противное щемящее чувство.
Иван Борисович без задержки пришел на смену товарищу:
- Я отстрелял все патроны, убив еще одного. И тут бы мне и конец, если б не Даниил Валерьевич. Он под огнем перебежал ко мне и застрелил фашиста! Но тот все же успел сделать в моей ноге дырку, - ветеран с улыбкой погладил свою трость.
Мальчик не на шутку разволновался, и голос его иногда срывался в комариный писк:
- Так как же вы спаслись?
- Оставшийся фашист убежал , и мой товарищ протащил меня на себе тридцать километров до ближайшей деревни. Там уже ничего интересного не было, только голод и дымы. Ну как, понравилось тебе про битву?
- Да, дедушка, вы оба Герои! – он сказал это с таким восхищением, что сердце у Иван Борисовича прихватило. Но виду он не подал, лишь слегка скорчив уголки губ.
- Ну тогда беги быстрее к маме, и все перескажи! Давай, шагом марш! – Даниил Валерьевич с тревогой заметил, что со старым другом что-то не так.
- Иван Борисович, ты как? Может воды, и пойдем уже до дома?
- Брось, Даниил Валерьевич, негоже такой день в четырех стенах губить. Просто прихватило чутка, уж очень глаза у мальчонки радостные были.
- У них у всех они радостные, ты заметил? У нас тогда такого было не найти.
- Да… вот, что Даниил Валерьевич, мне уже полегче, предлагаю продолжить наш путь!
Даниил Валерьевич этого не одобрил, но и спорить не стал.
Друзья медленно прошли по набережной. Солнце уже начало садиться, окрашивая кроны деревьев в цвета магического огня. Здесь уже совсем не было людей – парк закончился давным давно, и ветераны шли по тропинке среди буйной русской растительности.
- Да уж, хорошо, что все так случилось? Ты не жалеешь, Даниил Валерьич?
- Поздновато мне уже жалеть, Иван Борисыч. Как все было, так пусть и остается.
Фронтовой товарищ вдруг резко остановился и согнулся в поясе.
Даниил Валерьевича от страха чуть самого не хватило.
- Ваня, что!? Ваня!?
Друг страшно хрипел, судорожно прижимая сухие руки к груди. Он начал опадать и Даниил Валерьевич уложил его, корчащегося, на траву.
Ветеран лихорадочно начал искать по карманам телефон и с ужасом вспомнил, что внучка забрала его в ремонт – динамик барахлил.
- Ваня, телефон! Где твой телефон!? – он ощупывал карманы кителя и брюк своего товарища, но трубки нигде не было.
Иван Борисович прохрипел что-то, Даниил поднес ухо и расслышал, оцепенев:
- У… Риты… сегодня…
Даниил знал, что друг с женой пользуются одним телефоном по очереди из ее параноидальных соображений. И вот к чему это привело.
Времени раздумывать не было, и Даниил Валерьевич сделал так, как уже делал когда-то: закинул руку товарища через плечо и взвалил его на себя.
Иван Борисович жутко и едва слышно застонал, а сам Даниил почувствовал, как скрежещут кости собственной спины.
- Ничего, Ваня! Ничего, родной! Тогда под пулями прорвались, что ж, сейчас старость не одолеем!?
Даниил Валерьевич сделал первый пробный шаг и почувствовал дрожь своего друга. Он что-то пытался сказать, но слова лишь оборачивались тяжелым хрипом.
Даниил опустил Ивана обратно в густую зеленую траву и заглянул в тонущие от боли глаза друга.
И услышал шепот его последних слов:
- Не в… этот раз… старый… друг!
И он оставил Даниил Валерьевича последним.
Имена были изменены.
Фото бабушки не стал выкладывать, она человек очень подозрительный.