О, не зови меня, не мучь!
Скользя бесцельно, утомленно,
Зачем у ночи вырвал луч,
Засыпав блеском ветку клёна?
Её пленит зеленый чад
И дум ей жаль разоблачённых,
И слёзы осени дрожат
В её листах раззолочённых…
______
Зимней бесснежной осенью сын уговорил меня прогуляться по дачному поселку поздним вечером. Луны не было, и даже границу неба и крыш домов не найти – крайняя степень темноты. Свой фонарик погасили.
Чем дальше отходили от дома, тем неуютней и даже страшней становилось. Причем то не была боязнь живых существ – хотя опасные собаки вполне могли оказаться на пути. Окружающий мир не то чтобы полностью исчезал, но как бы слипался в одно неразличимое целое. Так вот дети, слепив фигурки из пластилина, потом снова объединяют их в один комок. Умственные силы уходили на то, чтобы по едва уловимым приметам не наступить в лужу, не споткнуться и не угодить в канаву. На серьезные мысли времени и сил не оставалось.
Изредка попадались на участках светящиеся точки у земли: фонарики, собирающие свет солнца. Но они не рассеивали тьму, скорее подчеркивали ее.
И уж совсем редким подарком вдруг появлялся свет фонаря на столбе, мерцающий сквозь листву. Разные эпохи пережил поселок: десять лет без электричества, когда вырос на месте леса; потом фонари на каждом столбе; а затем, вместе со всеми, погружался во тьму. И теперь отдельные, почему-то уцелевшие и горящие фонари выглядели фантастично: как свечи, которые забыли потушить за двадцать лет.
Сначала видишь только само присутствие света. Затем пятна света и тени постепенно осознаются как цельная картинка. И только потом, небыстро, и не всегда, узнаешь место и вспоминаешь какой-нибудь эпизод – всегда один, в отличие от наслаивающихся дневных ассоциаций. Например, я шел с поезда, дети бежали мне навстречу, и дочка споткнулась, расшибив колено…
Минуем фонарь, - и снова цельная темнота. Только на платформе – то ли оттого, что много яркого света и сразу все осознаешь, то ли оттого, что за много лет слишком много раз бывал здесь, - моменты прошлого начинают вытеснять друг друга, как и днем.
Конец обратного пути мы идем, как на огонек маяка: специально оставили свет на веранде.
Сын быстро уснул, успев задать несколько вопросов о жизни. Я же долго ворочался, размышляя. До сих пор казалось, мне уже знакомы все сюрпризы дачной осени.
Сегодня же я встретился прямо-таки с иллюстрацией мыслей Хайдеггера. Сначала просвет бытия (Lichtung – просвет, просека, освещение), точно свет прожекторов, поданный на сцену, и только в нем возможно появление мысли и осознание. И прошлое тоже непросто: только самое главное, самое тайное действительно было как бывшее и потому остается навсегда с нами. Остальное же мельтешение мелочей – лишь прошедшее и ушедшее…
Последнее, что вспомнил, засыпая, - и настоящее приходит из будущего.
__________
А свод так сладостно дремуч,
Так миротворно слиты звенья
И сна, и мрака, и забвенья…
О, не зови меня, не мучь!
(Иннокентий Анненский.
Электрический свет в аллее)
Контекст: http://www.stihi.ru/2013/12/07/4559
http://www.proza.ru/2012/02/13/1277