Друзья, К2 и секундант сердечно приветствуют вас!
У нас снова дуэль)) Сегодня состязаются: Городская девчонка, Хайнекен и Простосолнышко.
Голосовать будем как обычно - под специальным постом.
А сейчас, встречайте:
***
Автор – Городская девчонка
ПОВЕСЕЛИЛАСЬ
10 873 зн.
И как это она вытянула у меня согласие – стать подружкой невесты?
Ненавижу свадьбы. Принципиально не хожу на них: трата денег, унылое застолье с пьяными рожами, нудная однообразная музыка и пошлые ведущие. Вечные выяснения отношений сватов, кто больше поистратился на свадьбу, чья родня одарила богаче. И душу раздирающие вопросы: «А когда же ты?»
Да, никогда! Ни за что. Не за кого. Кругом тупые козлы, алкаши, олигофрены и разведенцы, которых выперли первые жёны. И зачем мне такая радость и счастье? Подумаешь – всего двадцать семь! Не сорок! Иногда только нападает хандра, хочется ощутить чьё-то знакомое и желанное прикосновение, услышать родной голос, дыхание, повозиться с малышом…
Вот же… пришла, уставилась просительными глазками и затвердила свое: «Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» Была бы просто подруга, а то племянница. Блин! Смешно звучит: я – подружка на свадьбе у племянницы. И племянница всего-то троюродная. Или в четвертом уже колене? Фиг разберёшь эти родственные связи! Если мой отец и её бабка были двоюродными, мы какие? А если взаправду, разница всего ничего – два года. Вместе тусили, морочили голову парням, сидели в кафешках и изливали друг дружке горести. И тут, на тебе – она собралась замуж!
И за кого? За парня из деревни. За кол-хоз-ни-ка! Или нет сейчас этих колхозов? Неважно!
Мне, конечно, та деревня по душе. Отпуск здесь провести здорово. Красотища! Домики будто бусинки примостились под холмом, а ниже река протекает. Тихая, камышом поросшая. То – мелкая по щиколотку, то временами – омут, дна не достать. Родники из-под холма бегут чистейшие, холоднючие, даже в летнюю жару. Это родина наших с Наткой предков. Летом, весной и осенью – по праздникам и выходным,мы частенько гостим у жены моего дядьки, Наткиной родной бабки. Хотя назвать теть Надю бабушкой язык не повернулся бы: молодая ещё – пятидесяти нет, шустрая, говорливая, работящая. Но самое удивительное – гостеприимная. Не то, чтобы в округи бирюки живут. Но у нее это щедро так выходит, по-сказочному. Стоит во дворе длинный, метра три стол. Пустой. Доски неструганные вместо столешницы. А потом – раз, и словно скатерть самобранка раскрылась: рыба жаренная, куры варенные, редиска, огурчики с грядки и ещё что-то вкусненькое в духовке томится. Я в детстве так и думала, что тётка колдунья. Сделать доброй волшебницей не могла – короны не было, зато имелась цветастая полушалка, наподобие гоголевской Солохи завязанная на голове.
Вот в деревне, во время отпуска, Натка и познакомилась с Николаем: нестриженным, кучерявым, рыжим, голубоглазым. Он с нефтяных заработков только вернулся. Увидел возле колодца городскую. И больше не отошёл. Натка – хохотушка. А Николай тоже смешливый, говорун. Рассказывает истории, прибаутки – рот не закрывается. Так моей подружке мозги вынес, что согласилась свадьбу сыграть.
И я, и родители её образумить пытались. Вот куда несёт её? Институт, работа вхорошей компании. Сама одета с иголочки, вещи не с рынка. А Николай? Тракторист! Пошёл на свинарник! Навоз отгорнуть, корма подвезти, тухлятину на свалку вывезти. Образование – девять классов. И стаж, наверное, нагоняет по принятию местной самогонки.
Но, нет! «Моё счастье это», - твердит. И точка! Будет ей точка, через год. А через два и счастье найдётся, в канаве или под забором. Пьяное и вонючее.
И я хороша. Согласилась. Чего не видела в этой деревне? Стол посередине двора. Или в клубе на этот раз поставят? А что, клуб – это центр развлечения. Кино по воскресеньям привозят, собрания местные собирают, трибуна, покрытая плесенью. Ещё библиотека с советскими книжками и ларек местной бизневуменши со шпротами и мороженным через день летом. Раньше хотя бы танцы были. Мы туда мелкими проскочить норовили и посмотреть, кто кого за задницу щупает.
Не угадала! Стол в этот раз под навесом поставили. Навес из брусков сделали и пленкой полиэтиленовой обтянули. Под ноги крошево из местного ракушечника насыпали. Молодых в уголке посадили. А нас с дружком по краям. Дружок изрядно на грудь принял: винца местного – браги, другими словами.
Сидели, как на витрине или в зоопарке. Бабки местные пришли, и детишки прибежали. Все почему-то не Наташку с Колькой осматривали, а меня.
Пусть посмотрят! У меня вид – картинка. Смело можно в любой ночной клуб идти. Что до традиций… Да, наплевать! Наср… ну, короче в скромном платьице, прикрыв коленки и косу заплетши, сидеть не буду. Глазки я должна в пол, что ли уставить? Платье по каталогу заказала. Оно та-ко-е! Бабы местные подобное в сериале увидеть могли: спина до самых ягодиц открыта. А впереди вышивка ручная. Прическу мне знакомая парикмахерша час делала. А туфли! Это не просто обувь. Картинка. Платформа прозрачная, а ней рыбки, бусинки и стеклярус перекатываются, переливаются. Натке с её белым кринолином до меня идти и идти! И не доберётся.
Детвора пальцем тычет и смеётся. Воспитание! Да, кто их воспитывает? Корова с поросёнком.
Местные звёзды танцевать вышли. Танцевать? Плясать! Им кадриль в самый раз. Или гопак. На одной платье неплохое. Можно сказать, даже модненькое. Но носки белые натянула. Под босоножки. А другая в юбке и кофточке пришла. Мы с девчонками так каждый день на работу бегаем. Зато на голову обручок нацепила с огромными цветами. Ужас!
А бабуськи! Откуда такие платки откопали? Их и не выпускают уже: ядовитых оранжевых, розовых, желтых цветов с люрексом по краям. И в тапочках! Хорошо, что от навоза отмыли.
Медленный поставили. Музыка восьмидесятых. Тащатся. Дружок пригласил. Пойти что ли?
Пошла на свою голову! Не успел обнять, сразу зашептал, мол, в соседском сарае сеновал знатный. Пообмяться пригласил. У меня даже слов не нашлось сразу ответить.
Чтобы мне! Чтобы на сеновале? Ещё бы в трактор позвал! Оттолкнула со всей силы. Он со всех четверых и растянулся. Наверное, водка палёная. А какая? По дешёвке брали.
Всё. Решила, сидеть буду. На месте. Со скуки сдохну, но не осчастливлю всю эту убогость своим снисхождением. Натка ко мне подсела. Счастливая. Глаза светятся. Не понимает, как со стороны глупо выглядит в этом дурацком белом платье. Местные гости ей весь подол замызгали пыльной обувью. Предложила выпить мне по-нашему, по-простому. Опять своё начала: «Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!»
Выпили раз. Потом два. Потом три. Видно, что в душе тоже у неё не все смирненько. Поцеловались и коньячком из фужеров пригладили. Тут местные песню затянули под баян. Горькую. В самый раз при такой жизни. Натка, ни с того ни с сего,слезу пустила. Успокоила я её, еще коньяка пригубили.
И тут я услышала звуки «Цыганочки». Вспомнила корпоратив и как лихо отплясывала. Встала. У какой-то бабуськи с плеча шаль сняла, оттолкнула Наткину руку (вздумала удерживать!) и вышла в круг. Медленно так поплыла вдоль отвратительных рож. Ногой цокнула, грудью встрепенула, благо есть чем, и убыстрила движения. Слышу, загалдели. Не одобрительно – удивлённо. Ну, и пусть! Посмотрите, как надо танцевать.
А потом…
Потом я звезданулась. С размаху лицом в пыль. Одна нога не догнала другую. Лежала в непонятках. Что случилось?
И тут смех. Не смех вовсе, а ржач! Таких звуков я даже в цирке при выступлениях клоунов не слышала. Казалось, смеялось всё: люди, гора, дома, гуси – чтоб их. Натка – и та смеялась. А ещё подруга!
Потом почувствовала, что локти и колени защипали. Кожа оказалась свезенной, а из-под ободранной кожи сочилась кровь. Платье порвалось по шву выше пояса, шиньон, что парикмахерша подкладывала в причёску, съехал на бок, а нога в щиколотке, которую я подвернула, нестерпимо болела. Свезло, так свезло!
Посмотрела вокруг: в меня тыкали пальцами, схватившись за животы от смеха, а дружок послал воздушный поцелуй. Так вот кто мне ножку подставил! Гад! Сняла туфли, встала на ноги и показала дружку, да и всем в целом средний палец руки и ушла со двора.
Брела по улице, не разбирая дороги.
Когда музыка стала приглушённой, села на лавочку у забора. Кругом - тишина, ни души, словно в пустыни. Представила себя со стороны. Стала нестерпимо горько и больно. Расплакалась.
Водостойкая тушь оказалась не стойкой. И вот сижу я на скамейке: жалкая, в крови и пыли с размазанной тушью по щекам. Стало обидно-преобидно – за предательницу подругу, жестоких сельчан, за свою одинокую жизнь.
— Ты поплачь, поплачь, девонька, — услышала возле себя приятный голос. В ответ только всхлипнула. Взяла протянутый платочек. Его мне подала пожилая приятная женщина. Я прислонилась к ней, отчего-то проникнувшись доверием. Она обняла меня и сказала:
— Всё, что не делается – к лучшему.
— Что хорошего в моём позоре? — я вновь всхлипнула.
Старушка взяла меня за руку:
— Жизнь твоя глупая закончилась, отпустила ты обезьянку на волю. Теперь сама собой станешь.
Тут я разрыдалась вовсю. И сколько бы ревела, не знаю, но добрая женщина увела меня в дом, предложила умыться, свой чистый халат, напоила чаем из трав. Сморенная слезами, заснула тут же на кухне, на диванчике.
Рано утром, когда в окошко ещё заползала предрассветная прохлада, я проснулась. Старушка читала молитву перед потемневшей старинной иконой, и я услышала несколько раз поминание моего имени. На душе стало спокойно и умиротворенно. Сделалось хорошо-хорошо от того, что есть на свете человек, который молится обо мне. Под монотонный шёпот я опять заснула. Разбудило поскрипывание и позвякивание. Я выглянула в окно и увидела, что женщина, раз за разом опускает в колодец ведро, достает его и наливает в поилки животным воду.
Я вышла во двор и предложила свою помощь. Её приняли с благодарностью, попросив полить огород. Немного погодя была не рада опрометчивому поступку – болело плечо, ныла спина. Но очень хотелось отблагодарить за участие. И через мучительные полтора часа, наконец, справилась с работой.
Завтрак оказался вкуснейшим. С таким аппетитом я давно не ела. На свадьбу возвращаться не хотелось, и с удовольствием помогала целый день по хозяйству. К вечеру старушка принесла мои вещи: сумку с одеждой и обувь. Вместе с ней приплёлся дружок. На удивление трезвый, вымученным голосом, попросил прощение. Бабулька его что ли отчитала?
В душе царили мир и благодать. Я ощущала единство с тем местом, где находилась: землей, полем, лесом, живностью, что издавала звуки на заднем дворе, со старушкой, которая скрылась в доме. Ответила, что в его поступке нет большой вины, что каждый получает такой отклик, на который спровоцировал окружающих. Так что мы с ним квиты.
Он предложил подвезти меня до города, но я отказалась. Не хотелось начинать бессмысленные отношения и вести ненужные разговоры как раз в тот миг, когда нашла гармонию в душе. Прочувствовать, закрепить ощущение – вот, что мне хотелось больше всего. Я ответила, что поеду на автобусе. Но обещала воспользоваться его приглашением обязательно, ведь я собиралась вернуться в деревню вновь. Ну, в общем, когда-нибудь потом…
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214042401798
Обсуждение http://proza.ru/comments.html?2014/04/24/1798