Посвящено Д.С.
Я уже не чувствовала ног, заходя в троллейбус. День выдался ужасным, из-за недельного переполоха и вечной нехватки времени, в спешке я вовсе не успела съесть завернутый в фольгу бутерброд, сделанный еще рано утром, и желудок не переставал напоминать мне об этом. Послышался глухой, жужжащий и носовой голос водителя об уплате проезда.
Окружение троллейбуса всегда вызывало у меня лишь враждебные эмоции, какую-то неприязнь и отчуждение я чувствовала к каждому из сидящих и стоящих рядом. Серые, как будни, одним своим присутствием, небритые мужчины и дамы преклонного возраста делали транспорт еще мрачнее. Здесь не было места громкому звонкому смеху или милой дружелюбной улыбке. Я представляла себя тем объектом из учебников математики, что, как правило, ехал из пункта А в пункт Б.
Наконец, взяв себя в руки, проходя поручни, я направилась к кабине водителя. Ведь единственной надеждой, что могло порадовать меня в тот момент, был кусочек цветной бумаги с равномерным количеством цифр – счастливый билет. Но…это не мой день и точка!
Обернувшись, я осознала, что словно тот гром среди ясного неба – среди толпы людей появился неожиданный блеск. Посчитав нужным, я осмотрела стоящую рядом женщину с полным пакетом яблок в правой руке. В голову приходили мысли о её незамужней жизни, чему уликой было как раз отсутствие кольца на безымянном пальце. Или, даже если носить этот предмет верности ей некомфортно, как стоит полагать, как ее мужчина вообще позволил девушке носить подобные тяжести, зная ее хрупкую особу. Но это было не то, и не та, что я желала найти. Обутый в темные изношенные лапти, седой мужчина также не взволновал меня, лишь отвлек. Что-то было не так. Не так как обычно бывает в это самое время день из-за дня. Расслабив черты лица, заставила себя, наконец, представить нежно-лазурное небо летнего дня, зеленую лужайку, полную миллиардами солнечных одуванчиков. Это всегда работает, когда нужно настроиться. И увидела блеск глаз, что зацепил меня прежде. Лишь мига достаточно, чтобы узнать. Я приходила в себя в легкой горячке, менялись силуэты картин за окном улиц или в моей голове я уже не понимала, ведь стоит только дать вам разрез глаз другого человека, как ваше воображение подсознательно, словно пазл, соберет его целиком и полностью, имея один элемент – глаза.
И сейчас я их имела…Немедля я вспомнила нашу встречу: было еще довольно тепло, но меня, боящуюся холода, будто недавно вылупившегося птенца, укрывала толстая пайта, а он, как полагается резвому и горячему юноше щеголял в одной футболке, и, казалось, круглогодичных джинсах…
Мы познакомились случайно, уж больно притянули меня к нему его голубые глаза на фоне смуглой кожи брюнета, если кто-то наблюдал такое, он поймет меня. Говоря о настоящем и будущем, мы постепенно покидали компанию шумных друзей и знакомых, и шли, без точных планов и направлений. Ведь и неважно было, так много хотелось узнать, спросить, нет, не для пущего интереса, просто я боялась сделать паузу и упустить то единственное, самое родное и невыносимо захватывающее чувство. Он не прекращал улыбаться, такое впечатление, что все происходящее в тот момент предсуждено судьбой, написанное больше сотни лет назад и сейчас какой-то ангел, читая это, корректировал ошибки, продолжая историю. Я мечтала о бесконечном времени, хотя и его, скорее всего, было бы мало, лишь остановить часы, чтобы быть с ним. Если кто-то ненароком спросит меня о погоде, что была в тот день, я уверена, он не получит ответа. Потому что, похоже, какая-то невидимая ширма тогда накрыла нас двоих, отгородив от окружающего мира. И будь то дождь, ветер или солнце я не вспомню этого не за какие сокровища этого мира. Я не в силах вспомнить.
Как-нибудь он нежно обнимет меня напоследок, оставив отпечаток любви на моей щеке, а старый троллейбус, мерзко ворча, разлучит меня с ним. Не сложно понять, о чем я думала, вернувшись домой. Возбужденное состояние не давало держать кружку чая и даже, порою, дышать.
Поиск занял три минуты, затем сообщение, одно, второе, третье…я ненавидела себя за неумение рисовать, слишком много стоп-кадров смешалось воедино: то яркие оттенки уходили в пустоту, то возрождались новыми тонами. Фантазия прорисовывала лоб, глаза, нос, губы. Все выглядело настолько реально, что я вытянула руку, желая прикоснуться.
« Спокойной ночи!:) », «Спокойной!». Дождусь пока выйдет, закрою окна…Ночь стала моей покровительницей, она позволяла мне с ним видеться, но каждый раз касаясь его губ, происходил сбой и несчастная, я просыпалась одна в большой темной комнате.
Так происходило бы еще много дней, а может и месяцев глупых надежд, если бы однажды я не желала так сильно встречи с ним вновь. Мысли о нем я лелеяла словно мать своего младенца, садовник его лучшую розу, малышка свою первую игрушку, но и представить не могла, что в один миг потеряю его насовсем с легким дыханием осени.
И пусть я бываю жестокой, я знаю, невыносимой и злой, но лучше бы он не пришел тогда, лучше сказал, привирая, что сломался старый троллейбус, автобус, заболела соседа сестра или просто забыл телефон и пропал бы надолго-надолго, уехал в другую страну, забыла бы, может, простила бы, но, нет…Он все же явился, улыбка светилась привычкой, горели голубые глаза, обнимая, крепко нежный голос сказал «Привет». И только вибрация его мобильного саркастически не давала мне покоя, она насмехалась, храня закрытую для меня тайну.
- Ну что, как учеба?
- Пока сложно, но я справлюсь, – говорила я вслух, когда мысли твердили: «Если бы не твой образ по ночам, может я бы смогла высыпаться».
- Вижу твои синяки, берегла бы себя.
- Ага… «Но для кого беречь, милый? Неужели для тебя, того кто не заметит как я уйду и не остановит? Знаешь, я бы отдала всю плоть, всю себя, если бы ты только пошел на обмен!»
- Ты не грусти! Смотри, какое солнце, даже оно улыбается!
Улыбнулась для него, хотя куда больше склонялась выключить это жгучее солнце, словно настольную лампу. Чему этому желтому карлику грустить, он ведь не теряет голову, видя другие звезды и планеты, он не в силах влюбиться в них с головой и нервировать этим остальное звездное население. Солнце само по себе, независимое, но при этом такое нужное. И почему я не Солнце? Когда каждый сантиметр кожи горит…
Мы шли не спеша, я изредка облизывала шелушившиеся губы, а он с интересом переводил тему с одной на другую. Что-то внутри подсказывало мне о невзаимности моих чувств, поэтому я никогда не подымала этот вопрос. С детства, как и других девчонок, меня учили тому, что мужской пол первым должен заявить о своей любви, передавая это ухаживаниями и вскоре подкрепляя поцелуем. Потому, вполне логично, мы носили ярлыки «друзья».
Вновь его телефон вскликнул смской и парень в ту же секунду открыл ее. Мои глаза лишь уловили женское имя, когда тот, поспешно убрал аппарат в карман своей штанины.
- Подожди, наверно, Марина что-то хотела, ответь ей! – я не могла сдержать ревность с тревогой и голос слегка дрожал.
- Ха, да нет, все хорошо, я тут с тобой побыл, теперь… мне нужно будет… через 15 минут… бежать! Я просто… обещал. Меня ждут.
- Марина?
- Да… Ты понимаешь, она последнее время стала для меня очень важна.
Глаза потупились книзу, грохот сердечных ударов поражал голову, а он продолжал: « Знаешь, я никого так не любил, она мое самое милое и доброе существо, что я хочу защищать. Никогда ничего похожего не испытывал».
Глаза ныли, но команды лить слезы не было, и я держалась, будто так и надо, словно играю в игру на выдержку, не подымая головы.
Конечно, он догадывался, осмотрел мою стать, изучая каждое мое движение и дрожь, что расходилась по телу со скоростью звука, я не могла, в конце концов, не почувствовать его пронзительный взгляд на своем лице, но молчала. Ведь бездействие тоже действие.
- Ну, я пойду тогда? Правда, очень нужно.
Его грубоватый голос взбодрил меня, а фальшивая улыбка заставила сморщиться, выдавая враждебные черты.
- Хорошо. Иди, конечно. Только обними.
«Только обними и ничего не нужно!» Теплота его тела, казалось, зашла далеко за душу, обволакивая разум, расслабляя мысли, я мечтала о смерти, о конце без начала, о взмахе хлопушки драма то или хеппи енд...
Меньше секунды нужно бы ему, чтобы исчезнуть. Простыл не только его след, но и та преграда, что держала поток воды, а по его пропаже - пустилась с неведомой силой, желая топить мир и меня заодно. Уже было не страшно рыдать. Проснулась неутолимая жажда выплеснуть все, что накипело, наболело, все, что поедало изнутри, не жалея внутренних переживаний, боли и разочарования.
К моему великому счастью, дома меня встретил лишь кот, что задорно покусывал края пальцев при поглаживании. Этот вечер дался мне непросто, жгучая истерика достигала пика, руки разрывали и ломали все, что попадалось на пути, будь то листок бумаги или стакан воды. Успокоившись, я замирала, организм восстанавливал силы. Непроизвольно обхватывала руками шею, нервно качаясь на месте. Устала, зевота напоминала о сне, тогда, вытирая щеку рукавом, кое-как забралась на постель и, дрожа уже от холода, видела красочный сон.
Следом дни были в тумане, казалось, я нахожусь в пустоте, окруженной океаном спокойствия и безмятежности, я ушла из интернета насовсем, я так решила, чтоб никто никого не искал, не надеялся, не рассекал душу – так будет лучше для всех, а точнее меня, что главнее.
И сейчас, держась за скользкий поручень старого троллейбуса, я улыбалась. Те чувства, что я так бережно хранила еще имеют свою силу, но человек напротив был не тот. Я ошиблась.