Нет, я точно помню: весна в этом году была не такой, как обычно. Казалось, погода издевалась над нами, ожидавшими перемен: никакие климатические установки не смогли бы собрать висевшую в воздухе сырость. Пожалуй, только кусты георэла свободно дышали набухшим от влаги воздухом.
На заре жизни такая атмосфера украсила бы любую планету, но мы давно уже покинули океан, мода на жабры прошла, и подобные природные катаКлизьмы воспринимались нами весьма пессимистически. Представьте себе: перенести промозглую осень; бродить несколько месяцев по холодному снегу, шмыгая носом от хронического насморка; опять тонуть в серой слякоти, покрывающей улицы... И все напрасно?!
Сдается мне, что Джордж знал об этом и ускользнул в самый подходящий момент.
Можете обижаться на меня, если вам так сильно хочется, но привычка побрюзжать, проявляющаяся с годами, пожизненно впечатана в набор хромосом. Очевидно, предкам прилично надоели скользкие синие водоросли, преграждавшие путь к берегу... Только, понимаешь, вылезешь - раз, и смоет! Миллионы лет - никакое терпение не выдержит! А у нас жизнь короткая, и проводить ее в младенческой колыбели - в океане сырости то есть - никто не желает.
Вот вы сегодня говорите, что дорог у человечества много: океан, мол, не освоен; космос также; в земле по-ковыряться не грех. И опять все путаете. Дорога у человечества одна: никогда и не было нескольких. И дорога эта - эволюция вида, а не батискафов или максидронов. Болты, конечно, крутить легче, чем расти самому. Но подумайте: назовете ли того, кто закрутил на десять болтов больше, человеком более развитым?
Примерчик приведу:
Мужик на автозаводе те самые болты крутил. Повышать производительность труда, безусловно, необходимо. Дают ему задание - зачать прогресс, двадцать болтов закрутить вместо десяти. Он справляется.
- Да как у тебя получается? А пятьдесят - можешь?
Он и пятьдесят закрутил, норму выполнил.
Опять удивляются:
- А сто - можешь?
И норму поднимают.
Вновь мужик справился.
К нему с расспросами лезут:
- Да что? Да как?
Помолчал, помолчал мужик и не стерпел:
- Раньше, - говорит. - Я болты закручивал, а теперь - забиваю...
Или возьмем, к примеру, японцев. Отказываются они, однако, развиваться таким образом. Все ключи гаечные побросали:
- Не хотим, - говорят, - болты крутить! Не для нас эти железяки. Пусть они, - говорят, - сами с собой разбираются.А для нас - ниже собственного достоинства.
Их спрашивают:
- И откуда вы такие гордые? Вы что? - спрашивают опять. - Не понимаете, в чем прогресс? Ведь дурной пример подаете - деградируем все!
А они не унимаются:
- Мы, - говорят, - из Японии. И наша японская мама родила нас не для этого!
И стараются изобразить что-нибудь эдакое, посложнее: робота-собачку, например, и даже на человека замахиваются. Просто машины или автоматы, видите ли, не интересны уже. Одним словом, корчат из себя Создателей, на вершины самые посягают, к Богам поближе.
Интересные вы, люди. Я сразу вспомнил: мужик на автозаводе, тот тоже про маму говорил - правда, про чужую...
А теперь скажите: сколько болтов нужно забить и куда, чтобы считаться развитой личностью?..
Путешествие на дно мирового океана или к далекой звезде (неважно на каком техническом средстве) - всего лишь перемещение в пространстве. Белка и Стрелка не хуже вас летали, но умнее не стали - как собаками были, так и остались. Мышей тоже пробуют. Не рискуйте, ребята, - при таком подходе к прогрессу, того и гляди, отстанете от зверушек. И вот что скажу: мечтать о мировом океане - все равно что залезать назад в утробу матери. Придумайте что-нибудь другое...
Да-а, май в том году был отвратительный... Не хочу сказать ничего плохого, но сырость, наполнившая воздух, судя по цвету и вкусу, ничем не отличалась от обыкновенной воды - знака женщины...
Мы лета долго ждем...
Но, сняв зимы одежды,
Промокнем вдруг дождем -
Как осенью, как прежде.
Надежды обманув,
Проходит май уныло.
За ним - июнь, всплакнув,
Что солнце редко было...
Внезапной духотой
Июль нас опрокинул.
Его проклятый зной
В остывший август сгинул...
И нет тепла - прошло!
Опять погоды слезы.
Жалеет осень, что
Не сбылись лета грезы...
Шел дождь. Такой дождь бывает только в мае...
Но теперь уже конец июня, и было удивительно, что кто-то вспоминает май. Возможно, не все в этом мире определяется природным календарем. А как были бы удобны запрограммированные циклы: родились - погрелись на солнышке - зацвели - сбросили семена - завяли. Все в свое, заранее известное время...
По стеклу стучали капли...
Утром не спалось, и, несмотря на туман, она вышла в сад, расшевелила землю под кустами георэла (чтобы лучше им дышалось), обломила молодые побеги у корней; постояла, оглядываясь - что бы еще сделать? - и вернулась в дом.
В комнате делать было решительно нечего. Она заглянула в кабинет мужа, окинула взглядом привычный порядок вещей, задумчиво погладила рукой темную статуэтку Хэвра (многорукого бога), которую Лоренс привез с какой-то далекой планеты; поправила цветок в вазе и вернулась к себе. Как раз собирался дождь...
Она услышала, как открылась дверь... размашистые шаги, и в проеме показалась голова Брэда:
- Не спишь?.. А я умотался за ночь, - он встряхнул мокрой головой и скинул плащ. - Как Клариса?..
Струйки воды застучали по полу.
Она замахала руками, прогоняя его в коридор:
- Иди, иди!.. Спит твоя красавица. Ничего с нее не убудет - девка здоровая. А что на роду написано, то и станет - родит, когда срок придет...
Она посидела рядом, пока он лихо расправился с завтраком. Шумливый, как и отец (старший сын Миры). Пыхтит, громко стучит посудой, ворочается на стуле.
- М-м-м...
- Да ты прожуй, прожуй сначала...
- М-м... Сегодня опять ничего. Ночью эскадра еще не вышла. Ты послушай сводки...
Он хлопнул ладонью по столу, тронул ее за локоть, слегка пожав руку:
- Ну все, готов!
Резко встал, вышел и быстро поднялся по лестнице...
Старый дом... Теперь такие не строят - все больше со всякими штучками: телерепортаторами, что ли; виртальной мебелью... И стен-то нормальных нет - плоскости какие-то накручены. Уж и ступенька не скрипнет под ногою... А молодежь любит, куражится... И дождь этот...
Она потерла ноющее колено; привстав, включила фонем и подвинулась к окну.
По стеклу стучали капли...
Наверху, в спальне, Брэд быстро сбросил туфли, стянул рубаху и, приподняв одеяло, скользнул в согретую, ароматно пахнувшую постель. Клариса вздохнула, потянулась; сонно улыбнулась, ощутив тяжесть руки, легшей на грудь, и, не открывая глаз, протяжно про-говорила:
- Верну-у-улся...
Улыбнулась еще раз и с улыбкой этой, не тронутой еще заботами нового дня, повернулась, крепко прижалась к нему, обнимая, и прошептала:
- Заме-е-ерзший... Сейчас согрею...
Крупные капли, попадая на стекло, устремлялись вниз. Ничто не мешало им уверенно скользить по стеклу, но они рывками бросались из стороны в сторону, пытаясь найти собственную дорогу, и собирали по пути вниз капли поменьше.
Сквозь блуждающие ручейки, с улицы, просматривалось лицо Миры. Опершись на ладони, она спокойно рассматривала сад. Иногда взгляд ее пробегал по светлому уже небу, далекому лесу... Она склонялась ближе; удивленная, застывала, натолкнувшись взглядом на извилистый след очередной капли, перечеркивающий образы, видневшиеся в окне; и вновь оживала, когда перед глазами проявлялись то качнувшаяся ветка близкого дерева, то яркий куст георэла...
Вдруг она опустила руки... Сквозь стекло было видно, как она встревоженно повернулась, вслушиваясь; как ладонь неуверенно поднялась и замерла, едва пальцы коснулись щеки. И прежде чем рука ее съехала на грудь и упала на больные колени, голова Миры чуть качнулась и отклонилась к плечу, скрыв выражение лица. Казалось, она загрустила о чем-то и больше не желала смотреть в окно...
Дождь закончился, следы капель на стекле давно высохли, и яркое июньское солнце врывалось в комнаты под звуки радостной мелодии.
Спустившись вниз, Брэд застал ее все в той же позе: неестественно склонив голову, она удивленно и печально смотрела в пол; на коленях, в открытой ладони, лежали молодые побеги георэла, которые она почему-то так и не решилась выпустить из рук...
Знакомый сигнал прервал музыку, и фонем скороговоркой выплюнул блок новостей:
«Как уже сообщалось утром, сегодня эскадра адмирала Лоренса, понесла первые потери. Станции наблюдения веридов зафиксировали гибель флагмана и корабля сопровождения. Адмирал, скорее всего, погиб...» - далее перечислялись все регалии адмирала и выражалась традиционная скорбь.
Брэд опустился рядом с ней:
«Так вот что!.. ПОГИБ!.. И она... ОБА!..»
* * *
Пламя пронеслось, выжигая сознание слой за слоем; хлопья черного пепла закружились, унося его в непроницаемую ночь.
Сколько его не было?.. Пространство вокруг сдвинулось, наполнилось едва различимыми объемами.
- П-р-и-д-и... П-р-и-д-и... - звал далекий голос.
Странный лабиринт раскинулся перед ним. Какая-то ирреальность, детские воспоминания о таинственной земле: переплетения корней, сочившаяся по стенам влага, журчание ручья меж камней, неясный свет...
- П-р-и-д-и...
Кто звал его?.. Нет, страха не было. Наоборот, что-то тянуло в глубину лабиринта - знакомый голос...
«Кажется, оттуда...»
Майкл шагнул... еще... Заглянул в один туннель - в другой... И вдруг - просторный зал, уставленный яствами стол, множество людей, разговоры, музыка, кто-то танцевал... Знакомый офицер махнул ему рукой, приглашая войти...
«Дэн?!»
Танцующая пара остановилась, и Майкл узнал в сме-ющейся девочке Сюзи - они учились вместе в школе,девочка погибла, когда ему было четырнадцать. Майкл напряженно всматривался в спину ее партнера - что-то до боли знакомое!..
Все происходило, словно в тумане: м-е-д-л-е-н-н-о, м-е-д-л-е-н-н-о (он успел несколько раз покрыться испариной) взлетела рука, поправляя волосы; полуоборот головы; мимолетный взгляд...
Эта голограмма долго висела у него в комнате. Хорошая голограмма! Лицо вполоборота, густая шевелюра и сверкающий блик в глазах. Тогда ему было... шестнад-цать, кажется?..
Но теперь это было правдой! Мальчик повернулся, улыбнулся (как-то понимающе, что ли?) и позвал его взглядом.
- М-а-й-к-л... - шелестело под сводами зала. - М-а-й-к-л, п-р-и-д-и. Б-у-д-ь с н-а-м-и...
Стукнуло по щеке...
- Ничего, отойдет!..
Он вздрогнул, с трудом открыл глаза и едва заметно шевельнул губами, увидев перед собой лицо Сэма, расплывающееся в улыбке.
Потом его охватило беспокойство. Он бредит: Дэн погиб! И Сэм!..
- Погоди-ка! - Сэм остановился и вновь похлопал его по щеке: - Командир, не теряйся. Слышь, командир?.. Погоди, девчата у нас бойкие, донесем тебя...
Сэм кивнул напарнику:
- Давай!..
И его опять понесли.
- Мне тоже поцелуй причитается, - не унимался Сэм, стараясь удержать ниточку, связывающую их взгляды. - Вот видишь? - он повернул лицо, показывая Майклу обожженную щеку, и подмигнул: - Так что придется поделиться тебе, командир...
Видит он, видит! Мужикам - чего ни дай - все об одном говорить будут... Выходит, спуталось что-то: НЕ БЫЛО ОГНЯ!.. И Сэм живой!.. А «Герг»?.. Несут его... Душно!.. Сэм... Значит, ЖИВЫЕ!..
Полчаса интенсивной терапии окончательно привели Майкла в чувство, но медики не хотели рисковать (случай с Тэйлором помнили все), устроили ему блокаду наиболее важных жизненных центров и настойчиво копались в бес-конечных анализах и диаграммах, пытаясь выявить микроскопического врага, проникшего на корабль. Причина всему - вирус (так они считали)...
Майкл не знал еще, что «Герг», достигнув короны звезды, неожиданно повернул назад. И самое странное - теперь мощные двигатели удерживали его на орбите, корабль ожил! После прорыва одного из вспомогательных шлюзов, отсекавших главный туннель, - свидетельства того, что огонь уже ворвался на корабль, - никто не рассчитывал на это. Ребята чудом успели ввалиться в боковой проход и с перепугу врубили экстренный режим, - все объемы в секторе запечатало намертво, и пламя, побушевав слегка, задохнулось. Правда, и они наглотались всякой дряни, но у них было преимущество перед огнем - резервный баллон воздуха, который Сэм понемногу стравливал. Они хватали ртом остатки жизни и, как только экран перестал отсвечивать пламенем, вывалились в опустошенный туннель...
Искаженные мукой лица; хрипящие рты; судорожные толчки, кидавшие тела из стороны в сторону; странные видения, рожденные голодающим без кислорода мозгом... Раз! Раз!.. Рука Сэма, сжимавшая прибор, конвульсивно дергается и бьет по палубе - слабый корпус с треском разлетается, скользит к стене; что-то искрит, перемыкая контакты; мигает индикатор... И теперь уже волна воздуха проносится над ними, заполняя пространство туннеля!..
Дышали когда-нибудь так: на троих - штук семь молекул, да и те - углерода?.. Хорошо, что кто-то догадался отключить режим, - задохнулись бы, к чертовой матери! Такие вот дела... И кому об этом расскажешь?! Чего не бывает, когда стоишь между жизнью и смертью...
Жара в отсеках несколько спала, и Сэм отправил группу техников обследовать корабль. Он не мог понять: кто запустил двигатели и вывел корабль на орбиту? Кто?.. Честно говоря, не его дело разбираться с такими проблемами, - он старший техник, а не фокусник. Не могла же эта громадина побежать от звезды сама?.. Нет, не могла...
* * *
Разве мог Он (Владыка) проявиться по-другому?..
Как?..
Он жил в них - сознанием, плотью и кровью! Он рождал их - и принимал в свои объятия со смертью! Он дышал ими, и не было в них ничего, кроме него самого!
«Люблю вас! Л-ю-б-л-ю!!!» - кричало в нем, когда «Герг», направляемый его рукой, стремительно падал в горящее пламя, - и безумная улыбка проступала на лице Тэйлора.
Они останутся с ним - до следующей вечности. И если придется пожертвовать ими... Что ж, он готов даже на это. Даже ценой себя самого! Даже телом своим готов жертвовать: пусть оно сгниет, покрываясь язвами; пусть изжарится в первородном огне, задохнется в угаре разлагающегося вещества, испарится облаком! Но дух его!..
Матерь предвечная, Отец светоносный, не желайте смерти сыну, ибо сами родили для жизни! Будете ли казнить? Неужто неразумные - отца своего предающие - дороже собственного сына?
Я' корень сущего! Не они, рожденные мною...
Клокочи Огонь! Жги! Жги!..
И когда понял, что перешагнут они черту. Когда ощутил, что не готов потерять их в блистающем Свете, от которого рожден сам. Когда увидел, что зов его не пробился к сердцам!.. Отступил, дав провидению еще раз потешиться надеждой.
Сегодня ли, завтра... Век их недолог, и нет у них другой СУДЬБЫ!..
* * *
Специальная камера, в которую поместили Майкла, представляла собой сложное сооружение, хотя в ней могли одновременно разместиться не более двух человек. Основные узлы оборудования располагались снаружи. Это позволяло, с одной стороны, максимально уменьшить объем, в котором необходимо было поддерживать особый микроклимат (что важно - параметры среды можно было изменять очень быстро), с другой стороны - высвободить максимум пространства внутри камеры, сделав ее достаточно комфортной. Небольшой пульт, за которым сидела теперь Люси, вполне гармонично вписывался в это ограниченное пространство.
Рядом, на открытой плоскости (капсула здесь была совсем ни к чему), почти раздетый, лежал Майкл. Находясь под воздействием препаратов, он, казалось, плохо воспринимал действительность, неподвижно смотрел в потолок и блуждал в воспоминаниях:
- Знаешь... Когда мы обсуждали Джорджа, я надеялся, это поможет найти выход. Ну, может быть, не выход, а подход какой-то... Нам всем!
- Да... - Люси (после всех передряг) чувствовала себя неважно и отвечала односложно, только чтобы Майкл чувствовал, что не остался один.
- А твои рассуждения... - Майкл повернул к ней голову. - Помнишь?
- Да...
- И вот удивительно: он вдруг устремился к далекой звезде... Все как бы знают - почему! И я знаю, и ты. И все мы здесь поэтому... А ничего понять не можем! Почему так, скажи?..
Она промолчала.
- Не знаешь?.. - он вздохнул. - Вот и я не понимаю: почему несет нас к черту на кулички, бросает Горгоне в пасть, и еще забивает головы всякими картинками?! - резкость появилась в его голосе, последние слова он произнес слишком громко.
Люси оторвала взгляд от экрана:
«Побочные эффекты? Этого еще не хватало! А если?..»
Быстро нагнулась; зафиксировала ладонями его лицо и внимательно всмотрелась, пытаясь уловить в глазах соответствующие признаки... с беспокойством спросила:
- Какие картинки, что ты видишь?
Майкл улыбнулся:
- Сейчас?
- Сейчас, минуту назад, пять минут! Не придуривайся и отвечай честно.
- Подожди... - он изобразил на лице задумчивость и ответил: - Симпатичную женщину.
- И что она делает?
- Смотрит на меня и задает глупые вопросы, вместо того, чтобы обсудить со мной важную проблему!
- Так-так... Вижу, ты окончательно пришел в себя.
Майкл сел, сцепив руки на коленях.
- Нет, действительно: почему ты не хочешь поговорить и все время смотришь в эту штуку? - он небрежно махнул рукой в сторону пульта...
* * *
Не люблю, когда меня перебивают, да еще невпопад. Возможно, и вы утомились от сбивчивого стиля рукописи - вечно все лезут в тему. Ничего не могу поделать с этим - автор такой попался. Готов биться об заклад, что вы сами не часто даете партнеру высказаться до конца. Два-три предложения - и уже кричите, захлебываясь:
«А у меня!.. А мне!.. Дайте же сказать!»
И собеседник с удивлением выслушивает монолог, не имеющий к разговору никакого отношения.
Конечно, многие способны складывать комбинации из букв и прикладывают немало усилий для достижения со-ответствующего положения в обществе, чтобы иметь возможность демонстрировать эту способность бесконечно, - как политики, например. Кажется, именно для этого люди рвутся к вершинам власти.
Другие - например, из шоу-бизнеса - пользуются, главным образом, чужими заготовками. Стараясь удивить нас индивидуальностью произношения слогов, они растягивают короткое среднерусское «а» до вологодского «о-о-о!..» и незамедлительно показывают телом, как это происходит...
Теперь и я готов крикнуть: «А мне! Меня! Мну...»
Слушать будете?..
По-моему, Майкл прав - нет ничего скучнее, чем смотреть, как хорошенькая женщина пялится в какой-то мутный экран, исписанный мелкими буквами, словно что-то в этом понимает! Хотя случаются и другие крайности...
- Да выключи, наконец, этот ящик! - не выдержав,говорю я дочери.
Прости меня, читатель, за резкий тон, но, кажется, я никогда не закончу перевод рукописи, если по ушам будет стучать «Я твой «пестик», ты мой «крестик!..»
В интимной жизни, безусловно, есть нечто эзотерическое. Но усилиями некоторых публичных* институтов, претендующих на роль культурных, оно (эзотерическое)давно безжалостно порезано на узкие полоски бикини и сползло* вместе с ними в такие труднодоступные места, из которых ему не выбраться никогда. Даже в тазиках, даже с крылышками...
_______________
* Очевидно, кое-кто понимает значение термина "публичный" только в смысле древнего ремесла гетер.
Кстати, слово «спол-Зло», крайне удачно вписывается в семантику (т.е. смысл) сказанного. По крайней мере половина Зла в этих фактах есть, и узкая полоска темного бикини недвусмысленно напоминает ползущую змейку, дальнюю родственницу Змея-искусителя, который оставил свой след даже в человеческом языке ( глагол «ползать» ).
Спол-Зла - еще только половина Зла, только щекочущее нервны прикосновение. Главное, чтобы Зло не победило полностью, не обнажилось совсем в своем искусительном откровении.
Остается посоветовать любительницам этого костюма (для большей выразительности и соблюдения принципов преемственности и историзма) раскрасить его контрастными пятнышками и извивающимся рисунком...
Но кажется, я опоздал со своим советом - женщины чтут традиции, и витиеватым кружевом никого уже не удивишь.
Обнаженная красота! До последнего предела, до черты, за которой начинается голая физиология! Посмотрите, как она прекрасна! Какая грудь! О-о!.. Какие ноги, телосложение!
В этом все дело - не хватает вкуса оставить все как есть, обязательно нужно заставить красотку тело-Сложиться как-нибудь еще... Чтобы было еще обнажен-ней! Еще радикальней!
Неужели это все? Не-ет, так не пойдет! Мы откроем новые горизонты в телосложении!!!
Это, товарищи, для глаз - руками не трогать!
А в музыке? Вы понимаете что-нибудь в музыке?..
Дра-да-дам! Бдм-бдм!..
Вау!!! Как здорово! Писк!..
И барабанная перепонка едва сдерживает мощные удары басов; и почти отрывается от хрящей, не успевая за не-мыслимо резонирующим «си». От края до края! В середине - блеклая помесь тонов, сквозь которую ничего не разобрать.
Это, товарищи, для ушей - у кого они еще остались...
А с носом, с носом как?..
Никаких проблем. Хотите - вдыхайте коку... Зажгло-то как - почище насморка!.. А хотите - экстракт химиков, любовный эликсир из какого-нибудь тетрадиметилхлор-фторглюконата. Говорят, достает до самого мозга и отшибает все напрочь - кроме одного...
Про искушения вкусом говорить вообще не стоит - этим грешат все: от заглатывающих тормозную жидкость, до пьющих нечто странное фиолетовое и, как нас уверяют,очень освежающее и поднимающее...
Еще про осязание ничего не сказал. Здесь тоже все просто:
- А в морду дать?..
Хрясь!!! Это, товарищи, для рук...
Читал я, читал!.. У этого парня много говорилось о гармонии, но суховато как-то - слишком духовно, вроде и не человек он вовсе. Так я приперчил немного...
Понимаете, человек, как и все остальные твари (это по божественному), ощущает себя самостью, вокруг которой крутится весь мир. И размер этого мира таков: чего касался - языком ли, взглядом, рукой - там и граница. А в середине - сам!
В молодости границ еще не знаешь и стараешься достать по максимуму, невзирая на условные запреты, диктуемые обществом. Как же! Я же вижу, что там что-то есть вдалеке! Это же - мир? Мир!.. Так почему же туда нельзя? Так не пойдет. Пошли, ребята...
Взять хотя бы музыку. Нота «до» - есть? Ну что скрывать - есть... Ага-а! А до скольки она есть, до какого пре-дела?.. И ищут предел этот, пока уши не заболят. Летают ребятишки, мир вокруг себя строят: куда долетели - там и граница.
А у девушки, к примеру, под платьем - что? И до какого предела она раздеться может? Этим, правда, мужики и в пятьдесят интересуются... Значит, тема там большая. Раскрываешь ее, раскрываешь... А все одно, не поймешь женщин этих - другие они какие-то. Потому некоторые вопросы в этой жизни не решаются, и чувствуешь в конце (жизни), что недоделано что-то...
Если что важное - люди сразу песню складывают.Зашел как-то на базар наш (китайский, на Выборгской), а сверху как ударит песней:
«И до-ро-га-а-ая не узна-а-ает, какой у парня был конец!..» - там эти строчки идут сплошным рефреном (по-вторяются то есть).
Аж в слезу кинуло! Не удалась любовь у парня.Почему-то про любовь - все больше грустное. Народ верно подметил...
Потом, когда поживешь, когда наглотаешься пыли всякой. Когда еще одна тропа в лесу - всего лишь натоптанная дорожка, по которой идешь не первый. Когда уже отгремела музыка в ушах, выслепило глаза красотой; нанюхалось, надышалось табаком до одури; наглоталось водки, шашлыков и рассола, нажевалось зубами и деснами!..
Что тогда?!! Долго ли будешь рисовать круги по земле, чтобы отметить еще один камень у дороги; еще один холм, за которым солнце садится каждый день, как и везде в этом мире?.. Удивительно! Но, увы...
Иногда кажется, что мир наш действительно НЕДОДЕЛАННЫЙ! Зачем, скажите, звезды, если дорога к ним закрыта, и никогда не достать до края, который видишь? И завтра не достать, и послезавтра, и... (кому интересно, могут считать дальше)
А может, прокопать туннель из Азии в Америку, насквозь?!!
Чего делать-то будем, братцы?..
И опять водка, женщины, где-то даже дети. В театру сходить еще можно...
Не скучно? Хотите, подскажу?
Многое случается в жизни - хоть в зрелой, а хоть и в молодой еще: яркие события, выпадающие не часто; случаи так себе - и не плохие, и не хорошие... И большая куча песка под ногами, набивающегося в квартиры, туфли, раковины и носоглотку каждый день. Полезная, кстати, штука: слезы ли, другое что... - все в песочек. Кто кошек держал - знает...
Все это взять - руками не ухватишь! Сыростью замесить песочек надо: поплакать и посморкаться, поплевать и побрызгать... Черепки семейные подсобрать, выпавший молочный зуб, третью женитьбу, железяку из гаража, потерянные часы. И другого разного - поищите, обязательно найдете!.. Помять руками посильнее и СЛЕПИТЬ В НЕЧТО! И удивиться - ВОН ОНО КАКОЕ!
И не скажите, что все уже есть: пока врозь, пока под ногами перекатывается - только заготовка. Вот когда в пустые глазницы вставите угли горящие или рубины сияющие! Когда лишняя рука, безобразно торчавшая в груди, будет вырвана, к чертовой матери! Тогда увидите - КТО ПЕРЕД ВАМИ, И ЧТО ТАКОЕ ЖИЗНЬ!
Поймете ли тогда: как мало она похожа на то, что вы думали о ней? Увидите ли столпы других - так, как видите собственный? Сможете ли объять весь мир?.. Пусть даже земной, даже в собственном городе, вокруг дома, в комнате своей - каждую крупинку!.. И сотворить из этого, из жизни этой, нечто новое, огромное и сверкающее? А может быть, из бусинок разноцветных - ожерелье? Или даже брошку затейливую из песчинок? Или увидеть в куче вещества и энергии образ другой, поднатужиться и сдвинуть их, явив человечеству нечто новое, чего еще никто не видел?..
Зрелый ум достигает пределов мира с легкостью и способен творить многое. Ему достаточно нескольких крупинок материи или метафизических атомов, чтобы начать свой эксперимент. Он наслаждается равным образом всем, что попадает в поле зрения: радикальным и умеренным, единичным и всеобщим. Он восторгается насыщенностью чистого цвета и улавливает неповторимое, чарующее многоцветие гармонии там, где молодость видит всего лишь смешение полутонов.
Но никогда!.. Слышите, ЧЕЛОВЕКИ?.. Никогда! Даже зрелый ум и твердая рука не сможет сотворить ВСЕ! И потому - человек сам выбрать должен!..
Что?.. Говорю же, мир наш - НЕДОДЕЛАННЫЙ!
Вот и доделывайте, ребята: резцами, молотками, перьями страуса; фаллосами, в конце концов!
И подарок вам на память, чтобы различали одно от другого:
Торопишься? Ну что же! В добрый путь -
Разбрызгивай с волненьем слюни!..
Но иногда подумай - не забудь! -
Что слово в чью-то душу плюнет.
Отпил из бочки? Краешком хватил?
Остановись! Не торопись в дорогу!
Делиться тем, что внутрь себе залил, -
Так надо выпить очень много!..
Чужой совет - что всадник безголовый.
Напиться чем-то - много ли ума?
Из бочки черпая в общественной столовой,
Не оскорбляй бессмертного Дюма!
А скука - она пройдет. Со временем все проходит...
* * *
- Я спрашиваю серьезно, беспокоюсь: как он? Что с ним? Пытаюсь разобраться в этом нагромождении событий. А он, неблагодарный, смеется: прикидывается больным и говорит всякие глупости, вводя меня в заблуждение! Это правильно, по-твоему?..
«Ну что за глаза! Э-эх! Где мои семнадцать лет?.. Постой! Она, кажется, не шутит...»
Майкл вдруг заметил, как быстро потускнел взгляд Люси; как заметнее стали морщинки вокруг глаз, дрогнула жилка на шее...
«Она устала, действительно устала... Кретин!»
Положил ладонь на ее руку:
- А если серьезно?
Она взглянула оценивающе, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Так ли важно знать, что стоит за всем этим?..
С Майклом, судя по всему, все нормально. Если,конечно, он не свел все к шутке. Понимает ли, насколько важно знать ей? Она выстраивала цепочку шаг за шагом и, казалось, почти нашла. Правда, сама не понимала еще - что? Это нечто - преддверие чего-то огромного и пугающего - бродило уже близко. Чувствовала, как оно вздыхает где-то рядом, зовет ее. Так далеко еще не заходила одна... Одна?! Да, дело именно в этом: некому провести ее сквозь пугающую пелену, в которой бродит ОНО - призрачное и... и КАКОЕ?..
А может, она заблуждается? Может, ничего и нет,кроме страха?! Может, не говорить ему?.. Опять...
Она почувствовала, как в зыбкой дымке подсознания сгустился неясный образ. Это она! В каком-то белом платье. Чье-то лицо позади...
И вдруг ощутила легкое пожатие руки.
«Майкл?.. Нет, надо сказать - иначе не найти...»
Господи! О чем еще может думать женщина!..
Вы могли ошибиться, решив, что Люси собралась докопаться до истины и превзойти в этом себя. Что для нее истина - этот метафизический огонь, сжигающий нагромождения хаоса! Блистающий свет, пронизывающий пространство, срывающий паутину иллюзии!
Не истины искала, не ради нее решилась покинуть цветущую Землю...
Джордж! За ним шла. О нем думала в эту минуту. Все остальное не имело почти никакого значения.
Только не могла она сказать - опять это повторится...
- Ты спрашиваешь: почему? - Люси имела в виду вопрос, который Майкл задавал насчет звезд и прочего. - Я думаю, у каждого найдется собственный ответ на это. Побудительная причина... А именно она является внутренним мотивом поведения и отвечает на вопрос: ПОЧЕМУ?.. У тебя - своя, у меня - своя, у Джорджа - тоже. Она важна! Но не менее важен ответ на вопрос: ЗАЧЕМ? С какой целью? Ты ощущаешь разницу?
- Не вполне.
- Как тебе сказать...
- Эй! Только не надо твоих абстракций, говори по теме!
Она могла бы обидеться на него, но неожиданно передумала. Не нужно этого. Он сам не знает, как помогает ей! И, не решившись еще до конца, неуверенно спросила:
- Джордж?..
- Слушай, я пытаюсь сказать тебе об этом уже минут двадцать!
Вот и хорошо. Теперь она расскажет ему все. Ей не придется даже выглядеть смешной - он сам попросил, она просто уступила.
- Я много думала. Помнишь, ты говорил о странных следах излучателя в комнате Джорджа?
Майкл не ожидал:
«Не забыла? Теперь, после всего случившегося? Как жаль, что не смог поговорить об этом раньше!..»
И тут же с горечью усмехнулся, вспомнив, как его, едва живого, вытащили с верхней палубы:
«Ну да! Особенно там... Герой!.. Тэйлору повезло меньше... Нет, Люси определенно что-то знает. Но почему не сказала? Говори же, говори!..»
Майкл боялся спугнуть ее неосторожным словом.
- Помнишь?.. - она все еще сомневалась, говорить ли ему, и искала поддержки.
Он удивленно посмотрел на нее и кивнул.
- Знаю, ты будешь смеяться: не очень-то я разбираюсь в физике... - Люси нерешительно посмотрела на него. - Мне кажется, это важно. Он никогда не говорил со мной на эту тему, но я знаю, что так быть не должно. Ни один обычный трансцендентный опыт не приводит к таким результатам. Кажется, что сила, с которой он ушел, разрушила и выплеснула ЭТО, заставив его (ЭТО) проявиться. Понимаешь?..
________________
Трансцендентный - от латинского transcendere - переступать. В традиционном современном понимании - то, что находится за границей сознания и познания.
Здесь, ребята, отмечу, что в первой части - за границей сознания - после хорошей выпивки бывал каждый. А во второй - за границей познания - многие проводят всю жизнь.
Майкл знал, что состояние, в котором пребывает энергетическая сущность человека (после трансмутации), не является собственно трансцендентным. Две сущности: тело и сфера - неразрывны и не могут существовать одна без другой... Но излучателя-то не было! И следы в комнате Джорджа долго ставили в тупик...
«Она, кажется, права... Но этого быть не может!Неужели есть какой-то порог? Удар всей науке - ниже пояса! Нет-нет, это ничего еще не значит... А заманчиво, черт возьми! И как по-другому объяснить следы? Сто'ящая идейка!..»
- Слышишь?.. - Люси высвободила руку: он слишком сильно сжал ей пальцы.
- Ах да, прости, - он разжал пальцы и потер лоб (препараты еще действовали, и ему трудно было контролировать ход мыслей). - Я слушаю.
- Мне показалось...
- Все нормально.
- Ты уверен? И картинок нет? - она улыбнулась, но тут же скрыла улыбку - как-то странно он посмотрел на нее.
Майкл вновь сцепил руки на коленях и отстраненно попросил:
- Ты говори, говори...
- И я подумала: такая сила, и он собирал ее в себе - ПОЧЕМУ?! Может, ты не очень понимаешь, и тебе трудно следить за казуистикой каузального?
Майкл вновь удивленно посмотрел на нее.
- Ладно, не буду больше. Безусловно, легче судить не по причине, а по возможному ее следствию, которое планировалось Джорджем. Это означает, что вопрос нужно поставить так: ЗАЧЕМ ему была нужна такая сила?
Этим она его добила!..
Он всегда считал, что рациональный ум может родиться только в технических сферах; только там, где царит математика, физика, механика, промышленные технологии, базирующиеся на них. Сколько раз он пытался подобраться к вопросам, которые она ставит с такой легкостью!.. Да кто она, в самом деле?
Они смотрели друг другу в глаза: она - с некоторым беспокойством, которое вызвала его реакция; а он... он вглядывался в ее глаза, пытаясь понять:
«Как она смогла? Где научилась этому? И главное - когда, у кого?! Вот так! Два простых вопроса: ПОЧЕМУ и ЗАЧЕМ?..»
- Ты в порядке? - спросила Люси, не выдержав его странного взгляда.
- Это - не любовь...
- Ты о чем?
- Кто-то говорил, что занимался проблемой любви.
- Да, - заметила она с грустью. - Это не любовь, это - философия*. Причем древняя.
Майкл неожиданно улыбнулся и, опустив голову на колени, негромко сказал:
- Кажется, я начинаю любить твоего Джорджа...
Она рассмеялась...
*) Люси не употребила современное – «ноософия». Не вязалось оно с обстановкой, не вписывалось в ощущения. Они столкнулись с чем-то непостижимым: с тем, что вселяло благоговейный трепет, внушало уважение и, казалось, существовало от века. Глубокой древностью веяло в воздухе. Такой глубокой, что, пожалуй, от одной мысли об этом в сердце любого человека вкрадывается невольный страх.
Иногда лучше не знать ничего - и многие поэтому живут долго и счастливо. Но они были заложниками этого пугающего нечто - похоже, оно заполнило собой все вокруг: висело в пространстве вокруг корабля, бродило по палубам и каютам, заглядывало в глаза; силой проникало в сознание, будоражило его; заставляло их чувствовать свою беспомощность перед ним.
Кто они по сравнению с этой древностью: жалкие людишки со своими мелочными страстями? Случайные колонии бактерий в чужом доме, которые живут только потому, что хозяину недосуг вовремя проветривать комнаты?
Возможно, это правда. Но и муравьи имеют право жить! И вирусы не спрашивают разрешения поселиться в вашем теле! И чихали они на вас с высокой башни - вашего же, между прочим, носа! Пожалуй, только полная стерилизация помогла бы миру, если бы он захотел избавиться от чересчур интеллектуального микроскопии-ческого существа, именующего самого себя человеком. Сколько ухищрений, сколько уловок готов он продемонстрировать в вечной борьбе за выживание! Сколько ощуще-ний бьется в этом маленьком теле!
И только поэтому они были еще живы!..