Школьные годы у всех, скорее всего, просто замечательные. Сейчас просто невозможно представить, что бы выросло из детей послевоенного времени, если бы не наши учителя. Это были энтузиасты своего дела. Не знаю, любили ли они детей, но то, что любили свою работу, в этом не было никакого сомнения. Нас воспитывали на моральных ценностях строителя коммунизма, отрицая Бога, хотя по сути дела это было одно и то же.
Классы в то время формировались без какого-либо принципа, совершенно было безразлично под какой буквой ты учился. Я всегда училась в классе под литером "А". Когда мы после первых экзаменов за начальную школу перешли в пятый, наш класс количественно увеличился до тридцати пяти человек за счет второгодников. Это были дети переростки, дети войны, в основном безотцовщина.
Задачей школы в то время было обязательным дать семилетнее образование всем детям. Поэтому все усилия педагогического состава были направлены на то, чтобы поскорее выпустить переростков в самостоятельную жизнь. Чтобы влияние подростков не было столь пагубным на коллектив, наши учителя загружали нас общественной работой по полной программе, да так, что порой не хватало времени на уроки.
Моя классная руководительница Нина Павловна была человеком неуёмной энергии. Она постоянно находила нам занятие, не лишенное духа патриотизма и абсолютной значимости человека во всем происходящем. Пятый класс- это тимуровское движение. Весь класс был одержим поиском одиноких старушек, которых в те времена было много. Класс был поделен на бригады из пяти человек, бригадиром в которой был непременно второгодник. Нашим бригадиром был Бронька Николаев, который был на четыре года старше нас. Ему очень нравилось быть бригадиром. Бронька не щадил нас, заставлял пилить и колоть дрова, носить воду, сам же любыми путями отлынивал от работы.
Мы прекрасно понимали, что Броньку надо проучить. И однажды наша бригада собралась и разработала план мести. Дождавшись вечера, мы собрались в подъезде дома, где жил Бронька. Когда наш мучитель вышел из подъезда, мы накинули ему на голову одеяло, накинулись на него и хорошо отбутузили. На другой день Бронька в школу не пришел. Мы, конечно, были очень злы на Броньку, но страшно обеспокоились за него. После уроков мы пошли к нему. Дверь открыла тетя Люба- Бронькина мать. Она хоть и волновалась за сына, но тут же приговаривала, что не следовало Броньке заводить шуры-муры с девчонками. Она ни разу не усомнилась в том, что побили Броньку взрослые пацаны из-за ревности, а не пятиклассники. Бронька еще долго рассказывал нам, как он пострадал, приукрашивая каждый раз свои страдания новыми подробностями. Мы жалели Броньку, выражали ему сочувствие, после чего он проникся к нам уважением, потому что никто из класса его не пожалел, кроме нас. Потом тимуровское движение как-то само по себе изжило себя, и мы переключились на новые дела.
Класс наш состоял в основном из мальчишек. Из тридцати пяти человек в классе были только двенадцать девочек. В нашем классе было очень много талантливых учеников. Многие играли на музыкальных инструментах, начиная от балалайки и кончая фортепьяно. Трое ребят прекрасно рисовали, двое писали стихи. Мальчишки составили квартет и изумительно пели. Мы всегда принимали участие в тематических вечерах, пели в школьном хоре, создали свой кукольный театр, причем головы кукол делали сами из папье-маше, а костюмы для них шили девочки. Потом мы создали свою малую Третьяковскую галерею. Для этого мы собирали макулатуру, искали в журналах "Огонек" красочные репродукции картин знаменитых русских художников. Репродукции мы помещали под стекло и окантовывали изоляционной лентой. Стекло доверялось резать только взрослым мальчишкам. Потом мы выискивали в библиотеке биографические данные художников, историю создания картин и помещали их рядом с репродукциями. У нас были свои экскурсоводы, которые проводили экскурсии по залу. К этому времени школа переехала в новое здание, где было центральное отопление, и отпала необходимость заготавливать дрова на зиму. Но нас загрузили другой работой.
При школе был пришкольный участок, на котором все классы проходили летнюю практику. На этом участке мы выращивали овощи, ягоды, а потом школа продавала это все населению и на вырученные деньги покупались наглядные пособия.
Была на пришкольном участке выстроена теплица, в которой мы выращивали рассаду помидоров и огурцов. Теплица топилась торфяными брикетами. Истопниками были ученики. Все, начиная с шестого класса. Чтобы истопить теплицу, надо было встать в шесть утра, чтобы к восьми часам успеть на уроки. В этом была своя романтика взрослого труда и мы делали это с большим удовольствием. Родители не вмешивались в школьный процесс воспитания. В школе нас готовили к взрослой жизни.
После окончания седьмого класса многие мальчишки ушли в ремесленные училища, но мы встречались с ними часто, так как они продолжали свое образование в вечерней школе и не забывали нас. Восьмой класс был объединен из двух классов. Первое время мы как-то были разрозненными, но потом подружились. И опять нас объединяло общее дело. Общее дело проходило под лозунгом "Стране нужно мясо!". И опять эту инициативу подхватила наша Нина Павловна.
Рядом с поселком был совхоз, куда мы ходили осенью убирать картофель, корнеплоды. Весной, наш класс взял на себя обязательство: вырастить для совхоза поголовье уток. В апреле завезли пятидневных утят в бывшее хранилище, и класс разделился на две группы. Поровну девочки и мальчики в каждой группе. Первая группа работала с шести часов утра и до тринадцати дня, вторая группа с двенадцати и до шести вечера. Потом мы сдавали поголовье под охрану сторожу, как выяснилось потом, отпетому мошеннику. Он воровал наших уток, прикрываясь тем, что крысы виноваты в недостаче. Надо сказать, что работа была очень тяжелой, но наши учителя работали наравне с нами. Мы получали на складе корма, готовили их, разносили по емкостям, приносили воду из водоема, чистили клетки, посыпали песком территорию и выгоняли стадо на водоем. О нас печатали в районной газете. Нам это нравилось. К концу лета мы выполнили свое обещание и сдали много мяса, за которое отчитался совхоз.
Разумеется, нас обманули. Нам выплатили какие-то копейки за нашу работу. Все лето было потеряно. Так нас учили жизни. Так мы сделали вывод, что не всегда можно доверять старшим. Потом нас агитировали пойти работать в совхоз, но нас на всю жизнь отвратили от этого тяжелого труда, и уже никакие доводы учителей не произвели на нас должного воздействия. И не только доводы учителей. Страной правил Никита Хрущев и ориентация выпускников была направлена на подъем сельского хозяйства.
Тогда мы уже начинали понимать, что не всегда надо ориентироваться на лозунги. Каждый выбирал свою дорогу в жизни. Из нашего класса никто не пошёл работать в совхоз, и в сельскохозяйственный институт никто не пошел, хотя поступить было довольно просто, без конкурса.