ТЯЖЕЛА ТЫ, ШАПКА МОНАХА!
Если бы этого человека не существовало, его стоило бы выдумать. Но какой сочинитель на это способен!
Судите сами: Алексей Александрович Маслов - монах 32 поколения Шаолиньского монастыря, живущий в Москве. Профессор университета Дружбы народов и еще нескольких заграничных. Один из ста лучших бойцов мира. Искусный дипломат и блестящий переводчик. Президент Федерации Шаолиньских боевых искусств, международный судья и международный инструктор по ушу. Доктор исторических наук, напечатавший добрую сотню трудов. Неутомимый практик, без труда овладевший искусством тантрической любви…
Странно, но факт: этот человек-легенда действительно существует. Его монолог - перед вами, без вопросов.
Чудеса? Ну конечно, я видел в Китае чудеса! Например, как люди ходят по воздуху…
Однажды мои близкие друзья из Англии стали просить, чтобы я показал им нечто такое, что вообще никто не видел. И я узнал, что есть в Тибете некий маленький монастырь, где монахи практикуют хождение по воздуху. И мы нашли его. Монастырь оказался грязный, очень холодный, забрызганный жиром яка, который все время подливают в свечи…
И вот мы выходим на монастырский дворик, я говорю настоятелю: ходят слухи, что многие из вас могут ходить по облакам! Настоятель начинает что-то вещать в ответ по-тибетски – и при этом расхаживает взад-вперед. Наш китайский проводник переводит с тибетского, а я уже на английский. Оказывается, монах говорит: в принципе, если открыть чакру, мы можем немножко подняться и походить по воздуху… И пока наш китаец-проводник переводит, я смотрю: настоятель продолжает расхаживать туда-сюда – но он уже не касается травки ногами! Англичане не успели даже камеру включить! Они говорят: пусть повторит! И настоятель повторил, поднявшись сантиметров на пятнадцать…
При этом нет никакого полета, или прыжка – человек просто идет по земле, а потом отталкивается и плавно-плавно передвигается по воздуху. Спина у него прямая, и он только немножко поддерживает себя снизу руками…
А наш проводник посмотрел, как настоятель ходит по воздуху, и говорит по-китайски: что вы так удивляетесь! Вот мой дед – тот мог гораздо выше!
В одном из монастырей той же провинции, где находится Шаолинь, я видел, как монахи поднимаются в воздух во время медитации. Ведь во время медитации в какой-то момент кажется, что вес тела резко уменьшается. И некоторые школы акцентируют на этом внимание… Помню поразительную картину: медитативный зал, сидит человек десять, а трое из них
висят в воздухе!
Но еще более поразительно, что в Китае это абсолютно не считается чудом - как и многое другое. При мне один человек пил раскаленный свинец и выплевывал куски - именно пил, опуская в пищевод, где они охлаждались… А другой засовывал в рот раскаленный прут – и там тоже его охлаждал. А третий лежал на мечах – отдыхал… И что тут чудо? Или все - чудо, или ничего…
Долгое время китайцы, показывая такие вещи европейцам, искренне не понимали, почему те так удивляются. Да так каждый в нашей деревне может! - говорили они… Я столкнулся с этим в одну из самых первых поездок. В Шанхае был праздник, и какой-то простой парень развлекал публику, предлагая ткнуть себя ножом в руку или живот.
Сначала я думал, что нож просто отскакивает – нет! Нож втыкается, выходит – и рана смыкается! После чего зрители бросают мелкие монетки…
Я пригласил этого парня в хороший ресторан. Там он берет палочку за один конец, смотрит на нее - и вдруг палочка прямо посередине трескается и разлетается! Другую берет – то же самое! Я говорю: а как ты с ножом это проделываешь? В чем тут секрет? Где ты учился? Да не учился я нигде, - отвечает он. – У нас в деревне все так могут!
И это правда – они все так могут!
А потом этот простой, деревенский парень, который не умеет ни читать, ни писать,
показал мне поразительную вещь. Спрашивает: если я сейчас пиалу разобью, заплатишь за нее?
Конечно, говорю… Он отсаживается за соседний столик, метра на три, смотрит на пиалу – и она взрывается, раскалывается на мелкие кусочки!
Вот что такое гунфу. Оно заключается не в мастерстве, а в полной обыденности этого мастерства…
Много раз я поражался этой обыденности. Приезжаю первый раз в шаолинский монастырь. Бог знает сколько еду - это сейчас можно сесть на самолет, за час долететь до города Джинджоу, там взять машину и за два часа добраться до Шаолиня. А тогда я ехал на сидячем поезде всю ночь - это как наша электричка, три человека впереди, три рядом, ты единственный иностранец… Все пытаются говорить, проявляют дружелюбие и одновременно едят, плюют на пол - это китайская традиция! – и запах в вагоне стоит чудовищный…
Потом я ехал на подводе, которая везла уголь - часов восемь-девять, это был абсолютный кошмар. Наконец приезжаю, в предвкушении встречи с шаолиньским чудом – все-таки Мекка боевых искусств! Прихожу к наставнику Дэцяню – а он полы моет! Я его и не узнал: такой небритый человек, в старой, грязной одежде, лопоухий… И он говорит: приехал – это хорошо! Но вот знаешь, что самое ужасное? Лапша кончилась! Сейчас в магазин пойдем…
Меня как ушатом ледяной воды окатило. Я такую дорогу проделал, хотел увидеть святого человека… А тут у мастера лапша кончилась. Вот его самая насущная проблема! И такое было постоянно…
Иногда там бывает, как в фильмах показывают: учитель отправляет мыть полы, и три года ученик только этим и занимается. А потом учитель говорит: теперь иди рубить дрова… Но в этом есть глубокий смысл. На то он и мастер, что заранее знает, кто к нему пришел. И этот трехлетний период прежде всего дается самому человеку, чтобы понять: а нужно ли это ему? Ведь многие хотят просто научиться защищаться или оздоровиться. Зачем же годами обучаться?
Вообще вся китайская мудрость – очень обыденная. Ведь тот же Конфуций был учетчиком стада, стадо по головам считал. Куда уж более обыденно? А когда ему дали уезд в управление, он его развалил…
Часто бывало так: Дэцянь мне назначит, я прихожу в пять утра и он говорит: очень хорошо, посиди, сейчас начнем заниматься. И уходит…
Я час сижу, два, изучаю стену кельи… В конце концов выхожу наружу - там ученики крутятся. Говорю: где он? Как это где? Часа два назад ушел на молитву в монастырь. А когда придет? К обеду!
Учитель приходит к обеду, это священное дело - пообедать вместе. Потом говорит: сейчас отдохнем и займемся. После чего уезжает в город! Я думаю: то ли он не понимает, что я приехал за много тысяч километров, то ли это испытание такое… Но испытание чего? Я и так уже здесь! Что еще надо?
А на самом деле это такая обыденность сознания. Многие мастера живут понятиями вечности. Впереди вечность, позади вечность. И рождений может быть бесконечное количество. Куда спешить?
Кроме того, для них самое большое расстояние – это восемь часов до столичного города на подводе. А самолет, десятки тысяч километров – это уже как бесконечность вселенной…
Моей главной обязанностью в Академии Шаолиньского монастыря поначалу было подметать двор. Раннее утро, мету мусор, листики посыпались - и ко мне подходит старик, который когда-то приезжал в шаолиньской монастырь и жил потом на выселках отдельно. А я в этот момент как раз решил потренироваться. Он спрашивает: чем занимаешься? Гунфу занимаюсь, - отвечаю я. (То есть китайским искусством.)
А сзади была стена, куда я все листики сметал. Он подошел спиной к этой стене, прилег на нее, начал как-то перебирать плечами – и вдруг вижу, он начинает ползти вверх! Лицом ко мне, спиной к стене… Поднялся на полметра, а потом как змейка сполз.
Вот это гунфу! - говорит. - А ты лучше подметай…
Или другой случай. Я как-то прочел в газете, что в шаолиньском монастыре жил великий наставник Хайдэн, который всегда спал сидя и умел стоять на одном пальце в вертикальной стойке. Спрашиваю у Дэцяня: учитель, говорят, что Хайден мог на одном пальце стоять… Ну и что такого? – удивился он.
А учитель был тогда занят очень интеллектуальным занятием - он на довольно грязной кухне чистил картошку. И вот он отложил нож, картофелину, вытер руки – и сделал стойку на одном пальце! Постоял так, взял опять картофелину с ножом, и говорит: тебе это что-нибудь дало? Нет, отвечаю, не дало. Вот и мне не дало! Надо чистить картошку, потому что скоро обед… Это поразительно: сочетание абсолютной обыденности с какими-то постоянными чудесами! Но все фокусы, которые показывают шаолиньские монахи - это, как китайцы говорят, только пена на волне учения.
Конечно, ради пены сначала все и приходят. Люди хотят быть самыми великими, самыми сильными. И хотя я приезжал за мудростью - но не скажу, что не хотел быть самым сильным. Хотел…
Когда человек попадает в Шаолинь, то сразу видит, что монахи могут делать – все эти ломания напильников о голову, разбивание каменных плит… Китайцы с удовольствием это показывают. Первый год я обучался только ради этого… И ничего не получил!
Как в стену упираешься: можно и восемь часов тренироваться, и десять – ничего! Помню все эти жуткие мучения – когда, например, перед тренировкой надо ползти с гор вниз, к монастырю. Там в 9 веке прорубили пятьсот ступенек – собственно, это даже не ступеньки, а просто камни – неровные, выщербленные… Спускаешься на ногах и на пальцах рук. Осень, листья падают, все склизко, пальцы расползаются, падаешь лицом в грязь, в эти ступеньки…
А после того, как дополз, начинается тренировка. Алебарда в руках уже не держится – а надо отбивать алебарду монаха, который всю жизнь в этом монастыре занимается…
Человеку дают наиграться в эти сложности, побыть таким садистом по отношению к себе. А потом многие начинают понимать, что хитрость заключается в другом – в том, что надо сначала работать с сознанием.
И я сообразил, почему тот старик, который никогда не тренировался, ходит по двору и залезает на стену, а я не могу. Он пребывает абсолютно в адекватном состоянии сознания…
Примерно через год я все-таки научился некоторым вещам – например, когда копья упираются в шею с разных сторон и не пронзают ее, или ломать головой каменные плиты. Сейчас, думаю, я любого человека за два месяца могу этому научить. Только зачем?
На самом деле это во многом обусловлено психическим состоянием. Мы уверены, что голова более хрупкая, более ломкая, чем каменная плита. Но если понимаешь, что голова или шея могут быть крепче стали и камня - дальше уже дело техники…
Когда я первый раз разбивал плиту головой, было лето, жуткая жара, мы довольно вяло тренировались во дворе, ждали обед… И вдруг старший инструктор-монах меня подзывает: вон плита, иди разбей! Я удивился: как? Подойди и ударь, она вниз упадет… Я ее сначала кулаком попробовал - обычная каменная плита. Он положил руку мне на затылок и говорит: я тебя просто толкну, и с той же силой ты бей… Ну, думаю, сейчас он меня так толкнет, что голова вперед полетит… А на самом деле я ощутил слабый-слабый толчок. Расстояние между лбом и плитой было, наверное, сантиметров десять. Шлеп! – плита сложилась, и он меня за шкирку вытащил… Как она сломалась, я тогда так и не понял…
Сейчас я знаю, что есть энергетический импульс, который наставник передает. Надо запомнить это ощущение – и плита сломается. Очень просто! Поэтому когда монахи на выступлениях, перед тем, как разбить плиту, долго водят над головой руками - это делается для публики. Они прекрасно могут обойтись без всякой подготовки – просто подойти и разбить.
И еще: нельзя концентрироваться на происходящем. Потому что концентрация – это попытка преодолеть страх. Конечно, очень страшно, когда человек ложится на землю, ему кладут плиту на голову, в область уха и молотом разбивают… Кое-что зависит от мастерства того, кто бьет. Но если просто подумать о чем-то своем, плита спокойно разбивается. А если думать о том, как ее отразить - голова будет вдребезги разбита!
Но вот что самое поразительное: травматизма среди старших учеников в Шаолиньских школах нет вообще. Я не видел еще ни одного китайца, который бы повредился во время этих упражнений… А вот молодеж, которая стремится ппоскорее стать “великими бойцами”, моэет повредить себя в два счета…
Однажды я увидел кадры из фильма, где наставник Хайдэн, уже очень старенький, сражается с двумя огромными парнями. Вернее, они его бьют, а он очень вяло подставляет руку, потом толкает одного пальцами, тот падает, толкает второго пальцами – и второй падает… Я говорю одному из монахов: смотри, как плохо снято! Видно же, что они ему подыгрывают - ведь такие здоровые ребята могут этого Хайдена пополам переломить! А тот мне отвечает: нет, Хайден владел искусством алмазного пальца – это когда за счет простого толчка пальцами можно отбросить человека куда угодно. Я говорю: а как этому научиться? Очень просто! – говорит мне монах. - Надо в течение долгого времени стоять, упираясь пальцем в стену, и концентрироваться. Тогда при небольшом нажатии пальца ты сможешь дырочку в стене пробуравить…
А мы в это время стоим у монастырской стены. И он, разговаривая со мной, невзначай надавливает пальцем – и начинает сыпаться крошка!
Для того, чтобы освоить это упражнение, нужно десять лет…В общем, больше ничего — только время. Как и все в шаолиньском искусстве.
Раздвоение личности? Нет, этого нет… Хотя во мне, конечно, присутствуют абсолютно разные пласты культуры. И когда я общаюсь с китайцами – я тоже китаец!
Они очень долго меня принимали. Я потратил огромное количество времени и довольно много денег, ездя туда и обратно. Меня не прогоняли, со мной говорили - но все это было похоже на некое болото. Ты туда попадаешь, тебя возят, кормят, что-то показывают – а вернувшись домой, думаешь: зачем ездил? что я там узнал? в очередной раз посмотрел на стену монастыря?
Первый раз я приехал в Шаолинь в начале 90-х годов. А в 96 году стал членом общины - прошел посвящение, мне было присвоено послушническое имя. Это 32 поколение шаолиньских монахов…
После этого общаться стало легче. Но вообще десять лет – минимальный срок, чтобы стать для них своим. Это — по-прежнему очень традиционное, очень закрытое общество в своей основе. Если китаец говорит: сейчас я все покажу - скорее всего, он просто хочет денег, но ничего не покажет. Но когда лет через десять он приглашает к себе в дом, обычно заполночь, что-то рассказывает – и это значит, что он видит в тебе человека, который понесет что-то дальше…
Мне повезло: я учился у Дэцяня – это прекрасный мастер, великий и одновременно очень сложный, очень “китайский” человек. Дэцянь попал в монастырь в шестилетнем возрасте – его привел дядя. Потом поехал от монастыря в какое-то инженерное училище, а по возвращении стал учеником настоятеля Дэчаня, у которого с детства были атрофированы ноги. Он ездил на каталке, у-шу не занимался, но был лучшим знатоком китайских рецептур – от ядов до лекарств. И мой учитель за ним ухаживал, ходил, записывал…
Когда началась культурная революция, монастырь был разрушен, многие монахи разбежались кто куда. Но ведь и бежать было особо некуда - они, как правило, родом из того же уезда. Их отлавливали и посылали в “трудовые школы” на исправление. Узнав, что Дэцянь разбирается в медицине, его послали в чисто поле, в область Или – рядом с Казахстаном - запретив взять с собой все, чтобы то ни было. Так многих монахов посылали, и некоторые из них так и сгинули там…
Децянь не говорил по-казахски ни слова – а там жили казахи и уйгуры, которые китайцев вообще не очень жалуют. Он попытался с ними объясниться, они не давали ему пищу, не подпускали к колодцу… Тогда Дэцянь начал медитацию – и просидел так четыре дня. После чего казахи ему принесли воду, лепешки…
И он прожил там двенадцать лет – даже не имея собственного дома! Жил у тех, кого лечил…
В середине 60-х гг., когда … вовсю шла Культурная революция и действовала поистине страшная “группа по делам культурной революции”, Дэцянь открыл первую школу ушу и начал преподавать казахам…
Уже когда Культурная революция пошла на спад и даже после смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. он много раз писал письма, с просьбой принять его обратно - и каждый раз ему запрещали уезжать. И разрешили только в 1982 году. Когда Дэцянь уезжал, вся деревня собралась его провожать. Говорили: оставайся, мы тебя выберем председателем уезда! Но он уехал и опять стал простым монахом…
А потом как-то я пригласил его в Россию. Он приехал зимой в одной монашеской рясе, был страшный мороз, кто-то из сердобольных людей подарил ему шинель, и он, закутавшись, в нее ходил… Мы поехали в университет, где он встретил местного казаха и начал с ним беседовать на казахском. Потом тот мне говорит: а чего это наши казахи в желтые одежды разоделись? Он даже не понял, что перед ним китаец…
Однажды Децянь мне говорит: хочу, чтобы ты пообщался с моим учителем. А это большая редкость - китайцы очень не любят передавать кому-то своих учеников…
Конечно, я слышал о настоятеле монастыря Суси – он был настоятелем монастыря и спас монастырь в годы Культурной революции. Там оставалось десять-пятнадцать человек, они сидели в разрушенной постройке, и он им объяснял, что все пройдет…
Когда я первый раз встретился с Суси, была поздняя осень. Маленькая келья с белеными стенами, Холодно – наверно, уже минусовая температура. И великий Суси сидит на единственном стульчике и перебирает четки. Он показался мне маленьким Буддой…
Мне хотелось спросить его о молодых монахах, которые выступают на шоу и при этом обучаются по тем же программам, что и монахи в тринадцатом-четырнадцатом веке. И у них утрачивается понимание, что боевое искусство – это один из методов самовоспитания, не более того. Не самое главное, не цель… Останется ли кто-нибудь из подлинных мастеров лет через сто? Кто будет нести шаолиньское учение?
Но я молчал – а Суси вдруг стал отвечать на те вопросы, которые я хотел ему задать! Говорит: да, современные ученики – это не те ученики, которые были в прошлом. Ты, наверное, переживаешь? Переживаю, отвечаю. И тогда он мне сказал поговорку, которой я сам себя успокаиваю: хорошо, когда собаки дерутся из-за кости, покажи им мясо - они и мясо изгадят! То есть хорошо, когда люди увлекаются внешней стороной дела. Они не мешают работать и мыслить тем, кто стоит за этой ширмой…
С той поры каждый раз, когда я приезжаю, Суси всегда странным образом говорит со мной о том, что я хотел бы услышать. Он не обучает ушу – он настраивает ум, как медиатор настраивает сознание. И тогда я начал понимать, что передача традиций – это прежде всего передача состояния сознания. Не более того – и не менее. Поэтому ушу нельзя научиться по книгам, по кассетам. Этот секрет нельзя украсть.
Я начал учиться ушу с четырнадцати лет. До этого занимался самбо, дзюдо, каратэ. Мне повезло: я попал в знаменитую группу мастера Сато, занимавшуюся тогда МГУ, это один из руководителей стиля Сито-рю.
Я заканчивал школу в Монголии – мои родители были командированы по линии Минздрава. И поскольку я был секретарем комитета комсомола школы, то регулярно разнимал драки между
монголами и русскими. Все считали, что я великий мастер боевых искусств — я активно замался каратэ— , а я этот слух (думаю, что это был именно слух) не старался опровергать и был таким третейским судьей…. А драки случались чудовищные: пятьдесят на пятьдесят, сто на сто человек, в чистом поле, как Куликовская битва! Разумеется, наше посольство постоянно требовало их прекратить.
И вот представьте картину: я стою посередине с комсомольским значком, вызываю руководителей враждующих сторон и пытаюсь вести переговоры… Наверно, уже тогда я стал понимать, что каждая драка заканчивается поражением. И в любом случае ты проиграл – морально. Недаром об уникальных мастерах, которых я видел в Китае, Японии, говорят: мастер ни с кем не сражается, поэтому он неуязвим. Или: мастер выиграл все бои до их начала. Потрясающе!
Вообще, по большому счету жертва всегда виновата. Если кто-то пристает, дергает за рукав, подходит на улице – это значит, что в вашем сознании есть агрессивность. А якобы великие мастера, которые ходят грудью вперед и рассказывают обо всех своих ледовых побоищах – это просто смешно. Ударил кого-то – молчи!
Тренировки заканчивались поздно, в 10-11 вечера, я шел по пустынным, засыпанным гравием улицам Улан-Батора… Конечно, бывали конфликты, и приходилось защищаться – но это неправильно! И потом я никогда больше на улицах не дрался – мне даже в голову не приходило применить свои умения…
В университете я был чемпионом по самбо, получил черный пояс по карате – понимая при этом, что есть некая реальность, которую я предполагаю, но не вижу… В 23 года, окончив университет, я пошел работать в Институт Дальнего Востока. И мы организовали там первую в СССР группу по изучению ушу – как бы теоретическую, поскольку тренироваться было нельзя. Как вы помните, в СССР было запрещено каратэ - а под него запрещались и все боевые искусства.
Вскоре я стал президентом одной из федераций ушу, нам писали тысячи писем… То есть статус был уже солидный. Издал первую маленькую книжку по боевым искусствам. Получил за нее тысячу двести рублей - чудовищно большие деньги, которых хватало на билет туда и обратно. И поехал в Китай.
Первый раз я приехал в Шаолинь всего на десять дней. Но ведь китайцы не спрашивают, на сколько ты приехал – они просто обучают. Вот, к примеру, есть комплекс Талдум – “Голодный тигр, бросающийся на добычу”. Он включает 100-150 приемов, а один прием может сочетать пять ударов ногами и два удара руками…
Талдум может изучаться в течение года. Многие великие мастера за всю жизнь могут выучить десять комплексов… Я прекрасно знал, что на освоение комплексов нужно гигантское время – но также я знал, что нужно тупо стучаться в эту дверь и что-то должно произойти…
И в конце концов Дэцянь предложил мне стать послушником – хотя иностранцев тогда еще почти не брали. Неделю я готовился к посвящению - это специальный ритуал, очень древний. Ночью в алтарной комнате собираются старшие ученики и учителя. Сначала идут песнопение, речитативы, которые задают ритм. И в какой-то момент чувствуешь особое состояние: как будто в позвоночник входит огромный столб, который ударяет - и ты весь раскрываешься небу, выпрямляешься… Появляется ощущение, что светится голова, что видишь все происходящее сзади, и видишь себя сверху. Это и называется открытием третьего глаза….
Во время этого ритуала открываются энергетические центры и человеку как бы авансом показывают, как он должен себя чувствовать. Показали – а теперь стремись к этому! Потому что потом все это закрывается…
Общая теория чань(дзэн)-буддизма гласит, что Будда ничем не отличался от нормального человека – это принципиально важно! Он обладал теми же самыми руками, ногами, той же физиологией. Единственно, Будда был более сконцентрирован на своем просветлении и дошел до этого…
Поэтому единственно, чем мы отличаемся от него – наше сознание не очищено до начальной точки. Надо слой за слоем счищать с себя эти загрязнения, понимать условность нашего знания о мире – или, как говорят буддисты, избавиться от пут незнания.
Как этого достичь? Первый метод по-китайски называется покаянием – но они вкладывают в него другой смысл. Есть понятие мистического зла, которое мы приносим в этот мир. И мы можем умереть, а мистическое зло после нас остается, захватывая как круги по воде все большее и большее количество людей.
Если я осознаю это зло и раскаюсь в нем, то мистическим образом прекращаю его распространение. Но раскаяние будет искренним только в том случае, если я действительно никогда не буду его повторять...
И вот самый простой способ, начальный – это осмыслить, что я делал за прошедший день. С кем я говорил? Правильно ли говорил? Что принес мой поступок? Все очень конкретно, предметно…
Во-вторых, это медитация, перед которой надо правильно питаться, делать дыхательные упражнения – чтобы физиология не отвлекала от концентрации мыслей.
У нас есть несколько способов медитации - одна называется пустотная, другая на предмете, на образе – Будды, например, или погружение образа Будды внутрь себя, или зажигание яркого света внутри…
Мои первые сеансы медитации были недолгими – всего час. Но как же я успевал намучиться: и нога, кажется, неудобно лежит, и пол холодный, и спина болит, и ветер дует - мешает, а еще колокол грохнул…
Во время медитации нас часто отвлекают какие-то мысли. Пытаться прогнать их бесполезно. Наоборот, надо понять, какие мысли отвлекают, и побеседовать с ними. Китайцы считают, что каждая мысль имеет своего духа – это такой маленький чертенок, который нас отвлекает. Вот надо с ним договориться, иначе он не успокоится. И на каждом уровне медитации - свой уровень отвлечения…
Когда я научился в течение часа концентрироваться на пять-десять минут – это было великое достижение! А сейчас у меня бывают трехчасовые, шестичасовые медитации, бывают медитативные дни и недели. На это время, конечно, приходится отвлекаться от общественной жизни…
Мысли о потерянном времени? Никогда! Но много раз я переосмыслял, ради чего все это делаю. Ведь человек всегда себя обманывает! Скажем, когда мы начинали заниматься карате, ушу, еще в подполье - это был один из способов выражения протеста. И конечно, желанием стать самым сильным. Так чтобы раз ударил, противник упал – и все…
Я вам скажу крамольную вещь: китайское ушу абсолютно не нужно российскому человеку! Хотите научиться драться - идите в бокс или в рукопашный бой. И психика будет в порядке. А ведь сколько я знал людей, которые у нас занимались ушу, сегун, йогой – и у них просто были чудовищные изменения сознания! А сколько сект, которые под видом ушу преподают что-то свое…
У меня есть четкое расписание на неделю, на месяц. Там расписаны в том числе и медитации, и питание, которое всегда регулируется погодой и сезоном, в соответствии с принципами инь-янь. Например, летом мороженое есть нельзя, а зимой - пожалуйста! Летом мы пьем зеленый чай, а зимой – только черный. Это огромная система, так ее не расскажешь…
Спиртное? Вообще никогда в жизни не пил – ни сто грамм, ни двадцать – ни капли… Мне какой-то китаец сказал: значит, тебя небо готовило к судьбе Будды. У китайцев не бывает случайностей, все расставлено по местам.
Во время сеансов большой медитации – она продолжается три-четыре дня или всю неделю – должно быть полностью прекращено питание любыми живыми продуктами, дарами моря в том числе – кальмарами, каракатицами… Питаемся травами и некоторыми плодами. Но, к примеру, грейпфруты или апельсины запрещены.
Во время сеансов малой медитации, которая длится пять часов в день, пищевые запреты более мягкие. А полностью голодать у китайцев не принято. Зачем голодать, если и так здоров? Это в индийском буддизме - йога, голодание, аскетизм... А китайский буддизм - очень живой. Он говорит, что надо пестовать свое тело, по-настоящему его любить, чтобы оно ответно любило и не подводило…
На первый взгляд это странно: среди монахов не так много долгожителей. Но зачем жить долго? В Китае никогда не стремились к физическому долголетию. Ведь наша душа остается в мире и после смерти…
Одно из моих первых ярких впечатлений – я приехал в один монастырь, и мой приятель говорит:
пойдем, посмотрим, сейчас монах умирать будет. Как это? – поразился я. Оказывается, это не просто монах, а настоятель, и он вчера сказал, что назавтра умрет и попросил всех собраться.
Он что, тяжело болеет? – спрашиваю я. Болеет? Да он здоровее нас с тобой! - отвечает мой приятель…
И вот выходит здоровый, крепкий, пожилой человек. Назначил своего преемника, ко всем прикоснулся, освятил… А в центре стоит такой трон, сделанный из соломы, веток, хвороста. Он сел на него, прочитал последнюю молитву. Сказал, что сделал все, что должен был… Сложил руки - и умер!
Понимаете, европейцы любят жизнь саму по себе. А китайцы в жизни любят что-то сделанное…
Я знал китайца, который утверждал, что ему сто шестьдесят лет. Он показывал фотографии, еще на пластинах, где он, юноша, с каким-то чиновником уезда сфотографирован. И год проставлен – 1880… Ходят слухи, что в горах живет человек, которому двести пятьдесят лет – но правда это или нет, разобраться сложно…
Но вот что важно: я не видел ни одного старого монаха в маразме. Все сохраняют абсолютно светлое сознание и здоровое тело, хотя живут в ужасных условиях. Ведь многие монастыри зимой просто не отапливаются, и минус десять в келье – это норма…
А вот водные процедуры монахи не практикуют. Никогда не купаются, и только изредка принимают оздоровительные ванны. Туда набирают горячую воду, насыпают разные травы – получается, как в тине купаешься… Эти ванны прекрасно помогают, если очень устал, или много порезов на теле, или чем-то заболел…
Я заканчивал шаолиньскую академию по двум направлениям - ушу и медицина… Причем нам все показывали на живых людях. Расскажу одну историю – не страшную, но весьма поучительную. У одного моего друга после болезни жутко болела правая рука. По утрам он не мог ее поднять, не мог ей двигать, и вообще чувствовал себя отвратительно. Этот человек занимался бизнесом – и не мог нормально расписаться!
Приехав в шаолиньский монастырь, он попросил одного из старших монахов поставить ему иглы. Монах начал с ним беседовать… А там ведь диагностика так проходит: монахи никогда не трогают больного, они просто смотрят на расстоянии. Есть масса признаков: цвет глаз, кожи…
В итоге монах говорит: не надо иглоукалывания, я дам тебе комплекс упражнений. Будешь делать их полгода, и станет намного лучше. Но вы же понимаете, что русский человек выберет: полгода мучиться или за пять минут все решить… Мой друг заупрямился: нет, давай иголки ставь! Монах говорит: я считаю, что это неправильно. Может быть плохой эффект. Но если ты настаиваешь…
А я все это переводил. Действие происходило в маленькой медицинской келье. И вот моему другу ставят одну иглу, другую, третью… Вдруг он говорит: что-то голова кружится! Не успел я это перевести, как он падает головой на стол – и внезапно вскакивает! И я вижу, что этот очень милый, добрый человек находится в другом измерении, и глаза у него бешеные, и руками он начинает размахивать… Мы пытаемся его схватить – и тут он как в американских боевиках, одним движением руки двух здоровых монахов зашвырнул в разные концы кельи – с чудовищной силой! Они просто поднялись в воздух и разлетелись…
И тогда старший монах, который ставил иглы, одним незаметным движением его вырубил, нажав на
точку между большим и указательным пальцем - потом там ожоги были от нажима… Мой друг мгновенно сник, лег на пол… Через несколько минут он пришел в себя - ничего не помнит! Говорит: я вдруг почувствовал, что в комнате открывалась дверь, откуда пахнуло жутким холодом, появились какие-то люди в черных балахонах и потребовали, чтобы я шел с ними. А я размахивал руками, отбивался – пока меня вдруг не подожгли факелом… Ему показали видеозапись, и он был просто потрясен.
А мы со старшим монахом спустились в архив. Он достал снизу какой-то медицинский трактат 17 века, полистал - на, говорит, смотри! Я читаю: случай описан один к одному случай – вплоть до черных балахонов! И это называется “захваченность духами” - когда человек духовно загрязнен, иглоукалывание, особенно в некоторые часы дня, стимулирует появление вредоносных духов изнутри. И человек может умереть. А спасти его можно, нажав на эту точку…
Через два дня старший монах вызвал моего друга к себе и спрашивает: ты все понял? Тот говорит: да! Тогда, пожалуйста, никого не проси, люди сами знают, что с тобой делать! И вылечил его бесконтактным массажем - буквально за два раза. А я с тех пор никогда в жизни не практиковал иглоукалывание. В нем есть такие тонкости, которые нам недоступны…
Вообще-то я владею многими методиками, которые входят в шаолиньскую медицину. Как составлять рецепты трав, методы прижигания, точечного массажа… Китайцы считают, что каждый человек для самооздоравления по крайней мере раз в неделю должен делать себе массаж определенных точек. Вот я его делаю каждый день - и чувствую себя очень хорошо. Не болею, спать ложусь в два-три ночи - и встаю в семь, вполне свежим и отдохнувшим.
Кстати, пока я не видел ни одной книги на европейских языках, где правильно бы описывалась китайская медицина. Поэтому люди, которые разучивают все это по книгам – они просто самоубийцы!
-
- Монахи очень много внимания уделяют лечению человека на расстоянии. Помню один случай: китаянка привозит своего мальчика к монаху, у которого я учился. Мальчик маленький, лет девять, и чудовищно полный - весит килограмм восемьдесят. И, естественно, болеет всем…
- Когда мать его привезла, он уже несколько дней не спал, не ел, были ужасные боли в легких и животе… Наставник посадил его на кушетку в трех метрах от себя. Поговорил, о чем обычно с детьми говорят. Потом закрыл глаза и посидел так минут пять. Женщина стоит у двери, мальчик ерзает, ничего не понимает… Наконец наставник открывает глаза, еще о чем-то они с ребенком поговорили… И мать спрашивает: а лечить когда будете? Он: все уже готово! Как это готово? А иглоукалывание? Не надо ему никакого иглоукалывания, - отвечает наставник. - Пусть идет…
- На следующий день прибегает мама, счастливая: уже ничего не болит, мальчик спал первую ночь. Его больше вообще не лечили – и через три дня все прошло… Уже потом, через несколько лет я узнал, как это делается. Есть методики - никакие не мистические, но очень эффективные.
- Я сам не занимаюсь лечением – только помогаю своим близким, когда надо. Но недавно ко мне обратилась одна телеведущая, которая когда-то была известна всему Советскому Союзу. Ее просто забросили врачи, прописали какие-то таблеточки… И когда я увидел героиню моего детства, то прибегнул к такому же методу. Потому что это тот момент, когда не помогает ни иглоукалывание, ни травы. Организм стареет, и самое главное – помочь ему стареть в благородном состоянии…
-
Современные мастера живут сегодня в очень странном мире. С одной стороны – цивилизация предлагает массу соблазнов и одновременно пытается подмять под себя. Ведь что такое шаолиньский монастырь? Это музей. Любой человек может туда приехать за небольшие деньги (а некоторые и за большие), пообучаться несколько дней, получить диплом… И все будут довольны: китайцы заработали деньги, человек доволен, что диплом на стенке висит…
На мастеров все время сыплются разные заманчивые предложения: а давайте мы вас пригласим к себе, или давайте мы вас назначим нашим почетным президентом, и вообще, сколько вам надо денег, не стесняйтесь…
А ведь для людей, которые живут буквально в каменных мешках-кельях, конечно, любой выезд за рубеж – это особенная мечта. Хотя с другой стороны, они прекрасно понимают, что совсем не для этого предназначены. И вот здесь начинается эта ломка…
Китайцы прекрасно знают, что именно хотят купить иностранцы - не знания, а иллюзию этого знания. Ну кто будет десять лет ездить в Китай, тратить деньги, учиться языку, есть плохую пищу в плохом месте, болеть от холода, мучиться желудком… И вот иллюзию знания китайцы прекрасно научились продавать. Они ставят такую ширму - а настоящие знания перемещаются вглубь. До них надо докопаться, достучаться, и есть очень много хитростей, тонкостей, как идти…
Хотя конечно, русло традиции высыхает. Например, раньше в каждой деревне был мастер ушу, который являлся таким неформальным духовным лидером. Сегодня в большинстве деревень таких уже нет. И многие китайцы в поисках великого мастера проезжают всю страну – чтобы просто к нему подойти, поклониться, посидеть рядом … Я знаю случаи, когда люди приезжают, посидят несколько часов в комнате с великим мастером, не сказав ни слова, и уходят окрыленные…
Когда китайские монахи выходят из монастыря, у них остается статус монахов. Женятся они обычно на буддистских послушницах и детей посвящают буддизму. Вот живет такой монах на выселках, каждый вечер ходит в маленький ресторанчик, и к нему стекаются люди из ближайших деревень. Спрашивают: вот я с женой ссорюсь постоянно, что мне делать? Или: у нас корова никак разродиться не может, как быть? Это поразительно: никто не спрашивает о боевых искусствах, только о практической жизни. И он каждому советует. Такой типичный народный учитель…
Кстати, в Китае было много монахинь-бойцов, и сегодня есть монахини-бойцы, живущие недалеко от шаолиньского монастыря. Я видел, как они дерутся - любому мужчине плохо станет!
Но все-таки традиции ушу передаются по мужской линии - и этим все сказано…
Китайский Тибет – это особый мир, где нужно быть абсолютно неевропейским человеком, иначе там просто не выжить. Вот недавно я был в монастыре Гандан, который находится на высоте 4 тысячи 200 метров. Понятно, что там кислородное голодание, и при температуре 25 градусов ночью мерзнешь из-за недостатка кислорода…
А приезжаешь в такие места, чтобы понять - что есть эта знаменитая мистическая традиция. Сейчас могу одно сказать точно: все, что написано об этом на русском языке – это такая чепуха! Все эти путешественники, которые приводят записи бесед с ламами… Сразу хочется спросить: а на каком языке вы с ними общались? Ведь ламы не говорят на английском…
Кстати, насчет борьбы за свободу Тибета. Оказывается, если бы не китайская компартия, поклонником которой я не являюсь, Тибет бы начал голодать. Там же ничего не растет, и когда говорят “сделано из тибетских трав” - не верьте, в Тибете не растут травы! И коммунисты буквально каждую субботу прилетают на самолете и устраивают там субботники, деревья высаживают… А сами тибетцы нередко вообще не работают.
Монахам из этих высокогорных монастырей глубоко безразлично, какая власть - лишь бы им давали возможность спокойно жить в маленьких кельях, как сотни лет назад…
С точки зрения европейца уровень культурного багажа китайцев чрезвычайно низкий. Я тут два месяца читал китайским буддистам лекции - по истории буддизма. И они узнавали массу новых вещей, хотя я давал объем не больше, чем читаю российским студентам.
Так вот: китайцам не нужно знать историю буддизма. Они буддисты… Поэтому ничего ново-информативного я от китайцев не узнал, никаких бесед об утонченной поэзии не вел, и не с кем было обсудить, скажем, манеру живописи какого-нибудь Гу Кайчжи, который жил в 5 веке нашей эры…
Совсем недавно, буквально месяц назад, меня попросили провести российскую делегацию в город Сиань, старую столицу Китая. И когда экскурсовод стал что-то объяснять, я говорю: подожди, не надо, я сам все расскажу… А потом ко мне походит какой-то китаец с диктофоном: знаете, я все записал, можно мы это опубликуем в виде методички? Вот уровень их знаний!
Но если Европа живет за счет интеллектуального знания, китайцы выживают за счет мудрости, которая у них в костях. А у нас мудрости на самом деле очень мало…
Китайская традиция сегодня - самая древняя в мире. Ведь, скажем, какой-нибудь древнегреческой традиции уже нет, и древнеиндийской. Там произошла смена цивилизаций. А современные китайцы – это и по языку, и генетически, и антропологически те же самые китайцы, что жили при Конфуции.
Сегодня весь мир набросился на Китай: ушу, китайская медицина, лекарства… И Китай тоже открылся миру – ведь это такие деньги! Сейчас древняя традиция как бы вытекает из пробитых мехов…
Но есть механизм самосохранения мистической культуры. Надо понимать, что есть внешняя составляющая традиции, и есть внутренняя, эзотерическая.
Китайская медицина, иглоукалывание, боевые искусства – это все внешняя. А внутренняя - абсолютно тайная, секретная. Я сталкивался с ней постоянно, и знаю учителей, которые являются реальными властителями дум. Это великое тайное братство, главная цель которого – передача знаний…
Наши российские боевые искусства отличаются тем, что мастеров больше, чем учеников. Люди любят учить и не хотят учиться. И кроме того все не любят всех… Причем эти “все” по отдельности - очень приличные, в основном хорошие люди…
А я в Китае обучился одной вещи, которую для себя вывел даже немного раньше. Не важно, как преподает мастер в соседнем дворе. Не важно, кто хороший, а кто плохой, кто великий, а кто нет. Но если тебе нравится твой мастер - обучайся у него. Если ты чувствуешь, что он человек плохой, уйди - каким бы первоклассным мастером он не был!
Я знаю людей, которые тренируются десять-пятнадцать лет - и ничего не добились. Но у них наставника нет - вот в чем дело!
Вообще, люди хотят быстро решить все проблемы. Помню, как к старому настоятелю монастыря пришел один канадец и говорит: я жутко хочу научиться ушу, но у меня нет времени! Вот я привез деньги, научите меня! И выкладывает из кармана четыре тысячи долларов – огромные для Китая деньги, фантастические, на них весь монастырь отремонтировать можно.
А я переводил, и вся эта история у меня на глазах разворачивалась. Настоятель посмотрел на него и говорит: вы деньги заберите, идите в гостиницу, там заплатите сколько надо… У нас есть группа для иностранцев - вот туда и приходите… То есть по сути дела ему отказал. А почему?
Человек обидел традицию. Ведь можно было совсем по-другому сделать. Если бы у меня были такие деньги, я бы сказал: учитель, у вас там задняя часть монастырской стены разрушена, давайте я ее отремонтирую. Но поскольку я сам не умею копать и строить, давайте мы наймем кого-то, вы скажите, сколько это стоит…
Люди, которые занимаются ушу, очень сильно меняются. Помню, ко мне пришел здоровый такой парень и говорит: вы знаете, стыдно признаться, но я вчера участвовал в ограблении! Я удивился: как это? А вот так! Мои друзья пошли, взломали сейф, а я стоял на шухере… А сейчас думаю: елки-палки, что ж я сделал-то? куда пойти? в милицию – там арестуют, а где эти двое ребят со всеми деньгами, я не знаю…
Потом он признался, что не в первый раз в ограблениях участвует. Втянули его как-то незаметно…
С тех пор прошло, наверное, лет восемь. Сейчас этот человек - кандидат наук, очень уважаемый в своей
области. Иногда я прошу его прочитать вместо себя лекции по буддизму…
Или другой случай. Я занимался с человеком, который бил своих детей так, что у них была нарушена психика. Когда мы встретились, он сказал: я понимаю, что сломал жизнь своим детям. Но не могу ничего с собой поделать… Начали заниматься. Сейчас - милейший человек. Каждый день извиняется перед своими детьми…
Ушу уникально тем, что есть некий механизм, который любого подхватывает и выводит…
Ряд школ тибетского буддизма основан на эротической практике. И я как человек любопытствующий,
однажды отправился в Тибет ее изучать.
Если говорить европейским языком – в школу тантрического секса. На самом деле это обычный буддийский монастырь. А тантра – это и сексуальная практика, и медитативная… И самое интересное – не то, как это делается, не способы, а настрой сознания. В даосских общинах вообще говорят, что если у человека кровь целиком заменится на семя, он обретет бессмертие…
Обучался я достаточно долго, узнал множество интересных вещей – но как это описать? Это не
сексуальная практика в чистом виде, это духовное учение. Как-то связано, но как – не очень понятно… Американцы мне предложили: давайте напишем об этом книгу! Ко мне прислали журналистку, замечательную даму, и она говорит: так, я здесь снимаю гостиницу – вы каждый день по часу будете мне про тантру рассказывать… Но из этой затеи ничего не вышло. Не то, чтобы я стесняюсь - просто непонятно, как об этом рассказывать…
Какие-то эротические позиции, которые там изучаются, уже давным-давно описаны в газете “Спид-инфо”. А вот рецепты специальных бальзамов, трав, притирки - это чрезвычайно интересно. Например,
очень неаппетитный на вид коричневый шарик, который позволяет мужчине держаться три-четыре дня, бесконечно испытывая оргазмы и не истощаясь…
Кстати, расхожее представление, что тантрический секс без семяизвержения – всего лишь ошибка перевода. Я знаю многих людей, которые пытались не дать семени излиться, и заболевали от этого.
Семяизвержение происходит, причем многократное – не меньше девяти раз за несколько часов любви. Это нужно для обновления внутренней энергии. Считается, что семя – это выброс отработанной энергии человека. А потом человек напитывается новой энергией….
У даосов есть целые трактаты: как определить женщину, которая не напитывает мужчину энергией, а наоборот, отбирает – вплоть до цвета волосков на руках… Например, если рыжий – это плохо…
В этом монастыре я тоже был первым европейцем. Провел там в общей сложности около года- приезжал, уезжал, опять возвращался… В таких вещах нельзя торопиться.
Побывал я и в китайской Школе веселых певичек, которая существует с 17 века. Там обучают девушек по древним методикам 17 века, отбирая их с детских лет. Я приехал, меня сначала не хотели пускать… Спрашиваю: а вы официально существуете? Мне отвечают: все высшее руководство провинции пользуется нашими услугами! Но вообще это именно школа для обучения, а ни в коем случае не дом терпимости…
А умения девушек просто фантастические – это я говорю не по своему опыту, а по рассказам китайцев. И заключаются они опять же не в знании каких-то позиций, а в том, что девушки энергетически особо очищены… Даже нельзя сказать, красивы они или нет – но они потрясающе обаятельны, и от них исходит такой легкий аромат эротики…
О Школе веселых певичек можно рассказать очень много интересного – но как? Пока не знаю.
Что может меня вывести из себя? Честно говоря, практически ничего. Есть вещи, которые приводят меня в уныние - например, глупость. А с другой стороны Конфуций очень четко сказал: благородный муж не обязан со всеми общаться, когда ему неинтересно, он просто уходит. Я сначала подумал: экий заносчивый! А потом понял, что в этом есть глубокий смысл…
Поэтому момент, когда я вышел из себя, вспомнить очень трудно. Просто нужно адекватно реагировать. Когда в тебя летит стрела, выходишь из себя ровно настолько, чтобы схватить. А так, чтобы разнервничаться и что-то крикнуть - не помню, чтобы я повышал голос…
К тому же я понимаю, что все в мире развивается естественным путем. И глупость, подлость, хамство – вещи абсолютно необходимые.
Один раз Дэцянь сказал: мир создан для того, чтобы мешать тебе жить. И это прекрасно, потому что дает стимул для совершенствования. Так что в этом смысле - чем хуже, тем лучше…