Медики
Предметом бурных дискуссий советских людей в 1987 году становятся разнополюсные события - изгнание Бориса Николаевича Ельцина из Политбюро ЦК КПСС, присуждение бывшему диссиденту поэту Иосифу Бродскому Нобелевской премии по литературе и арест зятя Брежнева, генерала Чурбанова.
Самой ошеломляющей новостью стало приземление немецкого спортсмена Матиаса Руста на Красной площади. Лёгкий четырёхместный самолёт нагло вторгся в воздушное пространство Советского Союза, без помех пролетел несколько тысяч километров и спокойно приземлился в Москве. Зато с поста слетел Министр обороны СССР Маршал Соколов.
Иван Казарцев даже ездил в центр державного города, чтобы увидеть заграничное залётное чудо, но милиция оцепила место приземления самолёта и не пропустила зевак.
- Не очень-то и хотелось! - буркнул он и поехал на окраину столицы.
Там молодая семья Казарцевых пыталась снять комнату, на более удобное жильё денег не было. Договариваться о съёме комнаты пришлось Ивану с боевой бабкой лет семидесяти. Она имела всё, что положено боевым бабкам: через слово мат, во рту торчала вонючая сигарета.
- Сам понимаешь, - строго предупредила она, - у меня непременное условие, чтобы шлюх сюда не водить!.. Выпивать можешь, но один, и чтоб блевотину сам убирал!
- Конечно, Тамара Семёновна, о чём речь, - заверил хозяйку Иван, - я человек смирный.
Он не признался, что планировал позже переехать туда всей семьёй. Пока Марина с ребёнком жила в общежитии. «Портос» вёл себя примерно и через неделю бабка, задумчиво глядя на него на кухне, укорила с надрывом:
- Ваня, ну что ты за мудак!
- За что это вы?!
- Как ты жить-то думаешь? - неодобрительно скривилась она. - Не выпьешь по-человечески, шлюх не притащишь.
- Но вы же сами... - начал оправдываться Казарцев, - я же... как же...
- Жил тут до тебя парень, так я хоть бабских стонов по ночам
наслушалась, а уж как нажрётся, да наблюет в прихожей, так я плачу навзрыд. Всё Петеньку любимого моего, покойника вспоминаю. А ты будто не мужик, а интеллигент хренов.
- Но вы же меня предупреждали...
- Ну, говорю же, мудак! - жёстко отрезала бабка. - Молодёжь-то воспитывать надо, вот я и предупреждала.
Через день Тамара Семёновна была полностью довольна квартирантом.
- Другое дело! - сказала она, убирая последствия студенческой пирушки.
- Вообще-то у меня семья, - наконец признался Иван, - я хотел бы перевезти сюда жену и маленького сына.
- А чего раньше не попросил?
- Боялся, что не сдадите комнату…
- Сыну сколько лет? - деловито спросила она.
- Несколько месяцев!
- Так ты жену с грудничком бросил, - всполошилась Тамара Семёновна, - её же одной трудно…
- Да я хотел сначала у вас доверие завоевать… - оправдывался он.
- Чтобы к вечеру семью сюда перевёз! - приказала отходчивая хозяйка. - Мне веселей будет и твоей жене помощь… Неужто мы нелюди какие!
«Портос» за несколько ходок перевёз семью, тяжелее всего было перетащить большое количество книг.
- И оставить в общаге никак нельзя, - здраво рассуждал он, - всё книги нужны для учёбы…
Жили они мирно. Между ним и Мариной разногласий совсем не было, а хозяйка старалась им не мешать. Как-то раз вечером, раздался стук в дверь их комнаты. Они открыли и увидели на пороге дородную хозяйку.
- Вот вы люди интеллигентные, - спросила Тамара Семёновна, - образованные, да?
- Ну, да, а что? - растерянно ответила «Миледи».
- Ну и книги вы, наверное, много читаете?
- Да, конечно.
- Да и много у вас этих книг-то, как я вижу...
Супруги Казарцевы переглянулись, и Иван ответил:
- Да, как видите...
С облегчением, подбираясь к предмету беседы, бабуся попросила:
- А вы могли бы мне одолжить пару книжек?
С изумлением, хозяйка не была замечена даже в чтении газеты, «Портос» засуетился:
- Конечно, конечно, а о чём вы бы хотели почитать?
- Да мне всё равно, лишь бы книги потолще... Ну, в диване ножка сломалась, подложить что-то надо...
Марина взяла академический отпуск по уходу за ребёнком, а муж продолжал днём посещать занятия в медицинском институте, а ночью подрабатывать санитаром в больнице.
- Не хочу жить за родительский счёт! - объяснил он супруге своё внезапно проснувшееся трудолюбие.
На занятия студенты должны были ходить в белых халатах. Существовало распоряжение деканата:
- В халатах по улицам не шляться.
Максимум дозволялось покурить в них у подъезда. Но студенты ходили на большой перемене в магазины и кафе, не снимая спецодежды.
- У нас в Москве, - пояснил Боря Кравченко, - есть негласное правило - врачи со «скорой помощи» обслуживаются без очереди…
Очереди были большие, поэтому они часто пользовались этим трюком. Месяца через полтора после переезда на новую квартиру они забежали с другом в пышечную, а там тьма народа.
- Люди мы со «скорой» - фельдшеры, - на врачей они по возрасту не тянули, - разрешите пышечек вне очереди?
Кравченко имел такой представительный медицинский вид, что люди согласились. Вдруг хитрецы услышали сзади характерное покашливание:
- Кхе-кхе!
Обернулись, а в очереди скромно стоял преподаватель Иващук, известный своим склочным характером. Он отличался феноменальными дедуктивными способностями. Кроме того, у него к тридцати годам уже имелось десять детей, видимо, поэтому и развился его дар.
- Все от единственной любимой жены… - подчёркивал профессор.
На беззлобные подшучивания со стороны товарищей по научному оружию, мол, как его так угораздило, он отвечал:
- Да так получилось... Сначала - двойня родилась, через год -
тройня... А потом уже было всё равно.
Пышек-то студенты взяли, да в горло им они уже не шли. На следующий день вызвали «Портоса» с Борисом в учебную часть и вздрючили по полной, за обман народа, профанацию профессии и опозоренную честь белого халата.
- Как вам только такое в голову пришло?! - разорялся преподаватель.
Прошёл месяц, забылось всё. После лекций они стояли в винном магазине за «Сибирской», чинно, без халатов, волнуясь:
- Очередь большая, может не хватить.
Вдруг забежал Иващук, халат белоснежный развевался, как знамя:
- Граждане, дайте бутылку взять без очереди, «скорая» за углом ждёт!
Чёрт их дёрнул, Казарцев с Кравченко громко, в унисон произнесли:
- Кхе-кхе!
После занятий Иван побежал на работу в больницу. Он санитарил в реанимации и надеялся на спокойное дежурство, но ему не повезло. В отделение привезли парня, жертву несчастной любви.
- По весне таких идиотов просто пачками в больницы привозят, - бурчал принимавший его врач, - гормоны бушуют…
Паренёк чем-то травился, но не до конца. Откачали его, капельницу
сделали, и лежал он палате, но всё время орал:
- Жить без неё не буду!.. Всё равно убью себя!
Санитары его ремешками к кровати прикрутили, а он не унимался. Поскольку с пареньком в плане здоровья оказалось всё в порядке, то надо его из реанимации перевозить, что и поручили «Портосу»:
- Убери этого придурка куда подальше…
Вёз он его с капельницей, а тот никак не успокаивался. Казарцеву это маленько надоело, и решил он приколоться.
- Ах, так, - сказал Иван, - значит, жить не хочешь?
- Убейте меня!
- Ну и не надо, - согласился санитар, - будешь донором органов…
Отсоединил у него капельницу. Действие безвредное, однако эффект произвело внушительное. Псих притих. Подойдя к лифту «Портос» подумал:
- А везти его можно двумя путями, поверху, и через подвал, где морг.
Подъехал лиф, лифтёрша поинтересовалась:
- Наверх или в морг?
Казарцев весело ответил:
- В морг.
Самоубийца побелел и начал бормотать о врачах-убийцах. Когда добрались до низа, он заорал во весь голос:
- Спасите, помогите, убивают!
Все встречные видели, что человек, явно не в себе, ремнями к кровати прикручен, и внимания на это никакого не обращали, кто-то успокаивал:
- Это не больно!.. Потерпи - раз и готово...
Паренёк понял, что это явно вселенский заговор и впал в полную прострацию. Когда добрались до палаты, на него смотреть стало страшно, лежал весь белый покорный судьбе.
- Если бы я мог начать жизнь сначала… - прошептал он.
- Считай, что начал! - засмеялся Иван и развязал страдальца.
Больше тот покончить с собой не пытался, весь срок до выписки был тише воды ниже травы.
- Шоковая терапия подействовала! - радовались врачи, когда санитар рассказал им о своём методе.
Утром Казарцев направился в институт, заезжать домой не было сил. Как раз шла очередная пара по психотерапии, студенты вникали понемногу в теории Фрейда, Юнга, Адлера, как вдруг кто-то из студентов заметил:
- Смотрите-ка, у всех психологов одна и та же национальная принадлежность. Скажите, а украинец может стать хорошим психологом?
Пока все раздумывали над вопросом, а точнее, над ответом, Мария Абрамовна Молдавская парировала:
- Может, если он родом из Бердичева!
Вскоре началась летняя сессия, и Иван пошёл сдавать её предмет. Так как выучить всё было просто нереально, он взял учебник.
- Никому от этого плохо не будет, - успокаивал себя «Портос», - это же не гинекология…
Отличаясь плотным телосложением, он засунул учебник за ремень широких брюк и прикрыл свободно спадающей рубашкой. Когда он всё списал и с умными глазами пошёл к Молдавской, подлый учебник из-за ремня выпал прямо в штаны. Принимая немыслимые позы, он всё-таки ответил. Преподаватель сказала:
- Ну, хорошо, давайте книжку.
Бедный студент начал расстёгивать брюки и сосредоточенно рылся в штанах. Мария Абрамовна обалдела и уточнила:
- Да не эту, а зачётную.
Следующий экзамен прошёл не так удачно. Экзаменатором был профессор Иващук, и он явно запомнил двух нагловатых студентов.
- Вы ничего не знаете по моему предмету! - с ехидной улыбкой сообщил он Казарцеву и Кравченко. - Придёте на пересдачу…
Из-за злопамятного преподавателя они несколько раз сдавали экзамен и пропустили лечебную практику со своей группой. Пришлось ехать с другими ребятами, да ещё и в другой город.
- Бросаешь меня на целый месяц! - упрекала его Марина.
- Ты же знаешь, - оправдывался молодой супруг, - без летней практики курс не закроют…
- Но почему так далеко?
- Туда направили всех провинившихся.
- Нечего профессорам делать замечания! - надменно фыркнула она.
Это была их первая ссора после памятной размолвки на безалкогольной свадьбе Николая. Марина не разговаривала с ним до самого отъезда, поэтому настроение было паршивое.
- Ну, повезло, - радовался в поезде Боря, - целый месяц в Виннице.
- Что ж тут хорошего?
- Это же уютный украинский городок с песчаными пляжами, дешёвым вином, да мало того, нашу преимущественно мужскую группу поселят в общежитие местного медицинского института.
- Меня девушки не интересуют… - отмахнулся Иван.
- Девушки должны интересовать всегда!
Кравченко был на вид типичный русский богатырь и такой же добрый отзывчивый, поэтому пользовался взаимной симпатией прекрасного пола. Если вечером случались танцы с местными девушками, то любые разборки с местными донжуанами заканчивались сразу же, как только он, медленно поднимаясь, подходил к недовольным и тихо спрашивал:
- Есть вопросы?
Но молодость и южный климат взяли и Бориса в цепкие лапы любви. Он стал куда-то вечером уходить, возвращаясь только под утро. Видимо, считая, что он бросил компанию, в нём проснулось чувство товарищеского долга, которое требовало компенсировать его постоянное вечерне-ночное отсутствие. Как-то под утро, жили они на первом этаже, раздался стук в окно.
- Ребята, я вам пиво притащил! - весело сообщил Кравченко.
- Ну, точно Сашка! - сонно сказал кто-то. - Принёс пяток бутылок.
- Только зачем орать в три часа ночи? - отругал его Иван. - Завтра возьмём с собой их на пляж - а сейчас иди, ложись спать.
- Не, ребята, я не в бутылках принёс - вон стоит.
В лучах единственного фонаря стояла двухколёсная жёлтая цистерна с трафаретной надписью на боку:
- «ПИВО».
- Как он её дотащил сюда с площади на расстояние метров триста? - завистливо изумился Казарцев. - Если бы сам не видел, не поверил бы…
Они еле отговорили Бориса не вскрывать отсек, где находился разливной кран, под предлогом, что сейчас хочется спать, а вот утром и начнём. Утро началось с воя милицейской сирены и истошного крика продавщицы украденного пива под их окнами.
- Видимо, пришедшая утром на работу продавщица, - догадались студенты, - не обнаружив на привычном месте свою цистерну-кормилицу, сразу же заявила в милицию.
А те по характерному запаху быстро вышли на след пропажи. Всё шло к тому, чтобы им предъявить кражу государственного пива. Но пиво было в целости и сохранности.
- Пломбы на месте, ничего не взломано… - констатировали менты.
Доблестные сыщики ещё немного подавили на них, но потом видимо, понимая, что столичные жители всё равно никогда не сознаются, подцепили цистерну к трудолюбивому «УАЗу» и оттащили её обратно на площадь.
- Лишь бы Борька не проснулся… - справедливо тревожился Иван.
Кравченко, тщательно оберегаемый ими от милиции, проснулся, как всегда к обеду, и был очень расстроен, что его подарок увезла жадная милиция. Два дня он был хмур и задумчив, но походы свои не отменял. На третью ночь практикантов опять разбудил стук в окно:
- Ребята!.. Я вам черешни принёс!
- Только не это! - застонал Казарцев.
Открыли окно и увидели, что Боря держал в руках целое черешневое дерево. Как оказалось, возвращаясь домой в приподнятом настроении, сокращая путь через сады местных жителей, он решил набрать немного черешни и залез на дерево.
- Хрупкое оказалось дерево, - виновато признался он, - сломалось под тяжестью молодецкого тела у корня.
Чтобы добро не пропадало, Кравченко решил притащить им отломанный кусочек, по сути, всё дерево. Весь остаток ночи сплочённый коллектив обдирал с веток черешню, заполняя все найденные ёмкости, коробки, мешки и оттаскивая подальше от общаги ветки.
- Чтобы не нашли по следам… - одобрительно переговаривались они.
Наутро, ожидаемая милиция, к счастью, не появилась. А в глазах
проснувшегося Бориса светилось столько удовлетворения от сделанного щедрого подарка, что даже не выспавшимся, с грязными от черешни руками студентам было весело и приятно, что у них такой друг.
- Мы все молоды и все вместе, - подумал Иван, - поэтому счастливы…
Милиция не появилась, он уговорил товарища показать место воровства. Когда они вдвоём подошли к низенькому, побеленному известью домику им навстречу вышел профессор Иващук. Преподаватель ничуть не удивился, словно постоянно встречал своих студентов в любом городе СССР.
- Представляете, - растерянно сказал он, показывая пустое ведро, - приехал в родной город к матери помочь собрать богатый урожай черешни… А какие-то сволочи не только все ягоды обобрали, но и дерево унесли!
- Вот гады! - подыграл ему Кравченко.
- Кто бы это мог быть?! - спросил Иващук, с усмешкой глядя на чернильные руки Казарцева.
Глубинка
С началом «перестройки» стали необыкновенно популярными телемосты между недавними врагами СССР и США. Самым интересным стал телемост между городами Ленинград-Бостон. Он назывался: «Женщины говорят с женщинами» и был посвящён разговору о женских проблемах в странах-антагонистах.
Телемост стал стал дебютом Владимира Познера на советском телевидении. Он вёл его вместе с известным американским журналистом Филом Донахью. Телемост подарил афоризм: «В СССР секса нет!»
Ольга Сапего после окончания педагогического института находилась в забытой Богом и начальством деревеньке в глубине Брянских лесов. Добраться туда можно было с великим трудом, кругом леса да болота. Люди там даже телевизор не могли посмотреть, ретранслятора поблизости не было.
- Отродясь у нас энтого непотребства не было! - ответила ей домашняя хозяйка на вопрос о телевизоре.
Она была староверкой и не одобряла тягу съёмщицы к губной помаде. Село, куда она попала, было большое, школа, хоть и деревянная, но относительно новая, ученики эрудицией не блистали.
- Но не всем же быть Ломоносовым! - оправдывала их Сапего.
Девушка попала туда по распределению и особо не обольщалась по поводу учеников. Никто из десятиклассников ничего не слышал про группу «Beatles», некоторые на уроке истории могли сказать, что во время Второй мировой войны агрессивные США были союзниками фашисткой Германии.
- Однако они добрые и работящие ребята! - разобралась учительница
Учителей было мало, ей приходилось преподавать и в младших классах. В апреле она решила провести урок, посвящённый дню Космонавтики.
- Дети! Сегодня в нашей стране большой праздник, - сказала Ольга. - Я прочту вам про первого человека, полетевшего в космос - про Юрия Алексеевича Гагарина! Гражданин Союза Советских Социалистических Республик Юрий Алексеевич Гагарин... сын нашей доблестной Родины, первым покинул пределы Земли и устремился к звёздам.
Дочитала и велела:
- Ну, а теперь, все откройте тетрадки, возьмите ручки и напишите всё,
что вы запомнили из того, что я вам прочла!
Одним из тех, кому история совершенно не давалась, был парень с редким именем Тимофей. Он недолго думая взял и написал:
- Юрий Алексеевич Гагарин - первым покинул пределы нашей Родины!
Сам он был из дальней деревни и жил в школьном интернате. Настала пора выпускных экзаменов. На экзамене по истории Тимофей с унылым видом зашёл в класс последним. Учительница была похожа на выжатый лимон. Одной девице она уже поставила «два» за экзамен. Так как спросила:
- Зимой или летом началась Великая Отечественная война?
Ученица ответила:
- Зимой.
«Констанция» догадывалась, какое недовольство директора это вызовет и ставить вторую «двойку» ей никак не хотелось.
- Тимофей, - сказала она ему. - Давай не будем заниматься ерундой с
вытягиванием билетов. Я знаю, как ты знаешь историю и ясно, что по
билету ты мне ничего не ответишь. Если ты назовёшь мне трёх героев Великой Отечественной войны, всё равно кого - полководцев, простых солдат или партизан, тогда я поставлю тебе «тройку».
Тимофей плечи расправил, повеселел, мысли в голове зашевелились.
- Первый Маршал Гречко! - сказал он.
Гречко был министром обороны СССР, хотя во время войны он особенных подвигов не совершил, Сапего обрадовалась.
- Молодец! - похвалила она. - Давай дальше.
- Второй Леонид Ильич Брежнев! - несмело продолжил Тимофей.
Без великого полководца, чьё бессмертное творение «Малая Земля» даже в детских садах изучали, мы бы войну никогда не выиграли.
- Молодец, Тимофей! - кивнула Ольга. - Ну, давай одного и ты свободен.
Тимофей поскучнел, видимо, всё, что он знал, он без остатка выложил. Учительница посылала ему мощные телепатические сигналы:
- Назови, назови!.. Жукова назови или Зою Космодемьянскую! Если не назовёшь, я тебе буду вынужден «два» поставить! А мне это надо?
- Анна Каренина! - весело выпалил Тимофей.
«Констанция» почувствовала, что у неё истерика, но сдержалась.
- А что совершила эта Анна Каренина? - спросила она.
- Ну-у… она была партизанка… Бросилась с взрывчаткой под поезд с немцами и взорвала его…
Ольга поставила ему «три», стало жалко добродушного глупого парня.
- Он же не виноват, что живёт в местности, полностью отрезанной от нашей цивилизации! - успокаивала она свою совесть.
Единственным развлечением для местных жителей были военные, призванные бороться с радиацией.
- До Чернобыля рукой подать, - пояснил ей Никита Сомов, житель соседнего городка.
Он был призван из запаса в полк химзащиты, где собрались взрослые мужики, призванные на сборы. Они проводили дегазацию и дезактивацию заражённой местности.
- Нас называют «партизаны»! - часто шутил он.
Ему нравилась красивая и умная учительница, он не упускал шанса наведаться к ней в гости. Однажды бабуся, сдававшая Сапего комнату, вышла из дому и пошла в хлев доить козу. Там солдатик делал с козой то, что любил делать бог Пан. Чтобы она не вырывалась, задние копыта в сапоги засунул. Бабуся опешила:
- Сынок, ты чаво энто тут?
Солдатик рванул в двери, еле бабка успела в сторону отскочить. А
сапоги остались. Бабуля взяла их, покрутила в руках и решила:
- Козе вроде может и на пользу пошло, а солдатик без сапог-то и замёрзнуть может, да и командиры накажут за утрату казённого имущества.
О неприятном случае она поведала квартирантке.
- А вы его рассмотрели?
- Похож на твоего ухажёра, - укоризненно буркнула хозяйка, - тоже в форме…
- Неужели Никита занимается такими делами?! - встревожилась Ольга.
Взяла бабуля сапоги, и они отправились в штаб во временно расквартированной на краю деревни воинской части.
- Народ-то у нас армию любит, солдатиков жалеет! - размышляла девушка по дороге.
Нарвались они на офицера.
- Солдатик козу мою дрючил, а сапожки забыл? - сказала дремучая бабка. - Надо вернуть...
У офицера глаза выше кокарды прыгнули. Быстро полк на плацу построили, а боец сапоги новые не добыл, в строю стоял босиком...
- Это не Никита! - обрадовалась «Констанция».
Бабусе объявили благодарность, озабоченного солдата перевели в другую часть. Летом у Сомова закончился срок призыва на сбор. Он предложил Ольге съездить с ним и его друзьями в туристическую поездку.
- У тебя каникулы, - уговаривал её Никита. - У меня отпуск после сборов…
Она заранее навела справки, и оказалось, что Сомов работал тренером ДЮСШ и был довольно известной в городе личностью.
- Спортивная команда под его руководством выигрывает все областные кубки, - сказал ей всезнающий директор школы.
Был период расцвета спорта, поэтому удачливого трудолюбивого тренера любили и ценили. Так как Никита нравился ей, она согласилась. Вначале они поехали в перекрёстную Москву, чтобы оттуда выехать на Волгу.
- А где живут твои родители? - спросил он в поезде.
- На самой границе трёх братских республик! - с явной гордостью ответила Сапего.
- Плохо! - скривился мужчина.
- Почему?
- После Чернобыльского взрыва поднялось два радиоактивного облака… - шёпотом ответил Сомов. - Одно пошло на север Европы, а второе опустилось с дождём аккурат на вашу местность.
- И что же делать?
- Пускай родители поскорее переезжают… - посоветовал Никита и больше не говорил на эту тему.
На площади Ленинградского и Ярославского вокзала они направились к группке ждавших их туристов. Был июль, и было жарко. Под табло стоят трое туристов с огромными рюкзаками и пьют газировку «Буратино» из бутылки «чебурашка».
- Привет! - Сомов представил спутницу: - Это моя девушка Ольга.
Вокруг вились придирчивые милиционеры в количестве нескольких штук и яростно выслеживали нарушителей строгого сухого закона, распивающих алкогольные напитки в общественных местах. Они подозрительно косились на подуставших от тяжёлых рюкзаков туристов.
- Жаль, что в употреблении газировки ничего криминального нет... - читалось на их потных лицах.
Пот тоже застилал глаза Никиты, подошвы ног чувствовали раскалённый мягкий асфальт.
- Ффу, наконец-то можно снять рюкзак… - сказал он и попросил: - Дайте водички, так жарко!
Милиционеры сделали стойку, вытянув шеи и глаза в направлении подозрительной туристической группы. Бутылка напитка оказалась в руках измождённого Сомова, он поднёс её к губам и сделал большой глоток.
- Ого! - выдохнул он.
Вместо ожидаемого вкуса «Буратино» горло обжёг крепкий самогон. Тут же в его ухе раздалось злобное шипение:
- Никита, пей!.. Не моргай! Улыбайся, не занюхивай…
- Вам легко говорить…
- Пей! Ещё глоток делай! Тебе же жарко, ты хочешь пить! Это «Буратино»! Запомни… Нас же заметут!.. Пей, улыбайся
Борясь с желанием выпустить воздух, зажмуриться и занюхать, Сомов сделал ещё глоток, радостно, сквозь слёзы, улыбнулся и произнёс:
- Фу, жарко как… Хорошо!
К группе подходили недостающие туристы, и каждому вручалась волшебная бутылка. Их было много в рюкзаках - закупоренных, с наклеечкой, но с совершенно иным содержимым. Каждый боролся с собой, но пил и улыбался…
- Пей, нас же заметут! - советовали каждому новичку.
Третья шла уже легко. Ольга не понимала, почему мужчины сначала морщились от отвращения, а затем улыбались.
- Ребята, дайте и мне попить! - она тоже решила попробовать. - Как хорошо, а то так жарко!
- Оля, пей! - злой шёпот в ухо. - Не занюхивай, не закусывай!.. Пей! Улыбайся!
- Ой, ребята! Спасибо! - здорово похорошело ей. - А у вас булочки нет, а то так есть охота!
За время поездки она тщательно присматривалась к Никите, стремясь найти в нём какие-то мужские недостатки. Но таковые не находились.
- Пьёт он в меру, - рассуждала девушка, - в карты на деньги не играет, не курит…
Сомов показал себя вполне зрелым трудолюбивым спутником, за что был награждён. Когда они вернулись назад, Никита смог перевести молодую учительницу в центральную школу своего городка, и они стали жить вместе.
- Главное, чтобы родители не узнали! - переживала «Констанция».
Всё шло прекрасно до октября. Она задумывалась о свадьбе, как вдруг детская команда, которую тренировал Сомов, выиграла областной турнир. И тренер беспробудно отмечал успех питомцев три дня.
- Ни его мама, ни я ничего о нём не знаем, - мучилась Сапего.
- У него это иногда случается, - призналась женщина. - Срывается, если его пацаны выигрывают…
- А почему меня не предупредили?!
- Я тогда тебя не знала!
Деньги у спортивной звезды закончились, соответственно начался выход из запойного состояния, а впереди маячила перспектива встречи с любимой.
- Так я потеряю Олю! - мучился он.
Предчувствуя наступление неизбежного возмездия, Никита добрёл до отделения милиции, где работало множество его собутыльников. Зайдя к друганам в дежурку, у этого мыслителя родилась гениальная идея:
- А давайте вы меня арестуете!
- С каких делов?! - удивился пожилой лейтенант.
- Чтобы обеспечить алиби…
Он разделся, и попросил друзей закрыть его в клетке обезьянника и позвонить подруге.
- Приезжайте, забирайте, за три дня ужас как надоел! - лейтенант решил поддержать друга. - Иначе мы его на пятнадцать суток, запросто оформим.
Через двадцать минут прибыла Ольга. Внимательно выслушала объяснения дежурного лейтенанта и вопли почти трезвого Никиты. Реакция была несколько странновата. Она спросила у милиционеров:
- Сколько этот кретин уже у вас сидит?
- Трое суток.
Последовал странный вопрос, о том, что требуется для того, чтобы его посадили на пятнадцать суток. Было предложено написать заявление, которое незамедлительно было написано и вручено стражу порядка.
- Если не зарегистрируешь, - предупредила его Сапего, - пойду к прокурору жаловаться.
Тут уже началась настоящая истерика у спортсмена:
- Олечка, да что же это ты, да как же можно!
Она обвела его взглядом и произнесла магическую фразу:
- Скажешь, где был, заберу…
Последовали клятвенные заверения и тренера, и милиции, что трое суток он находился у них. Тогда был задан убойный вопрос:
- А что, твой мокрый плащ рядом с милицейской шинелью тоже три дня на плечиках висит?
Она забрала Сомова, но с этого дня они начали постоянно ругаться, и после Нового года расстроенная «Констанция» окончательно съехала с его квартиры.
Курсанты
В ночь на 24 февраля 1987 года на удалённый перрон Московского вокзала в Ленинграде прибыл спецэшелон № 934 МВД СССР, перевозящий солдат срочной службы и боевую технику. Один из вагонов не открылся, и внутри него стояла гробовая тишина. Когда двери в вагон выломали, оказалось, что в купе под пропитанными кровью матрасами лежали шестеро солдат и проводник, тело начальника караула прапорщика Пилипенко перекрыло вход в кухню.
Выяснилось, что среди убитых нет рядового Артураса Сакалаускаса. Скоро его удалось задержать, он не оказал сопротивления и не отрицал, что застрелил сослуживцев. Выяснилось, что армейская жизнь Артураса проходила в атмосфере непрерывных издевательств, насилия и пыток, попросту дедовщины.
Дедовщина существовала не только в среде солдат срочной службы, но и для курсантов военных училищ. Сергей Тарасенко на первом курсе сполна испытал её на собственной шкуре.
- И исключений нет, - заверили его старшекурсники, - даже для героев Афганистана.
Только когда он перешёл на второй курс, стало полегче. В тот год была промозглая осень. Поступила традиционная по тем временам команда:
- Всех в колхоз на битву за урожай!
- Сачкануть невозможно, - расстроился «Арамис», - единственная возможность - натурально заболеть.
По иронии судьбы его свалила свирепая простуда, с которой он попал в медицинский изолятор на шесть коек, расположенный в одном из учебных корпусов. Сергей второй день мучился в тоскливом одиночестве:
- Башка раскалывается, температура и всё прочее…
В конце дня распахнулась дверь, и в палату в сопровождении медсестры ввалились согнутые пополам, с чувством невероятных страданий на лицах два разбитных нахальных москвича, каким-то чудом не изгнанных из училища до четвёртого курса.
- Умираю! - прохрипел Володька Ухов.
- Как живот болит! - вторил ему Глеб Пашин.
Корячась и охая, они с помощью сестры улеглись в койки и, как только она вышла, радостно возопили:
- Третьим будешь!
Им удалось закосить от колхоза у свирепого училищного врача. Распрямив затёкшие члены, они весело стали обсуждать предстоящую программу интенсивного «лечения».
- Водка и бабы! - сошлись они на классическом варианте.
При входе медсестры со шприцами оба сачка мгновенно превратились в разбитых параличом посиневших полутрупа. После уколов медсестра, пожелав нам спокойной ночи, тут же отвалила, и они окунулись в нирвану.
- Где взять? - спросил Володя.
- Общагу на Крупской знаешь? - по-еврейски ответил Пашин. - Заходишь, вахтёру говоришь, что к Машке из седьмой… К ней и ночью пустят. Поднимайся на второй этаж, налево по коридору, там - закуток, в него, и - сразу направо! Седьмая дверь. Стучи, говори…
- А чего это мне идти?
- Ну не мне же с моим животом…
Вова слетал в общагу и на тумбочке появились три пузыря портвейна. Под обильную закуску принесённую с камбуза начался пир. В Тарасенко, как он ни упирался, стакан зелья всё же влили.
- Это лучшее лекарство! - посоветовали друзья.
Когда им совсем захорошело, потянуло на «клубничку». Ухов предложил Глебу:
- Слушай, а давай бабу сюда затащим!
- Да, было бы не хреново!.. А где её сейчас взять?
- У меня есть знакомая буфетчица в городской бане. Щас ей брякну!
Он пулей полетел к телефону у поста дневального. Сергею эта затея
показалась фантастикой, но ликующий Вовка сообщил:
- Через полчаса Шурка-буфетчица закончит работу приплывёт сюда!
Возникла проблема, как её раскрутить, чтобы досталось всем.
- Легально деваха вряд ли ляжет под обоих… - прикинул Пашин.
После бурного обсуждения они сдвинули койки вместе и договорились, что после того, как Вовка окучит Шурку, Глеб затихарившийся под одеялом, по условному знаку, незаметно в темноте поменяется с другом местами.
- Ясно?! - сухо спросил Ухов.
- Так точно, товарищ курсант! - пошутил Пашин.
Они с нетерпением стали пялиться в окно на освещённую фонарём калитку. Наконец увидев девку, Вовка в одних трусах помчался её встречать, повергнув салагу-дневального в полное обалдение.
- Если пропустишь дежурного офицера, - угрожающе шикнул старшекурсник, - убью…
Сняв пальто с Шурки, он небрежно бросил его на «Арамиса», затаившегося под одеялом, и уселся с боевую подругой за стол. Влив в неё неподъёмную дозу портвейна, он без особых усилий уговорил её заняться нежным делом и, погасив свет, лихо толкнул раздетую подругу на постель.
- Тише, тише! - просила она яростного любовника.
Глеб, слушая вожделенные звуки, не смог удержаться и, под напором сексуальных чувств чуть шевельнулся, вызвав слабый скрип кровати. Шурка насторожилась, но Ухов, проявив чудеса изобретательности, спросил:
- Слушай, Шур, а ты любишь оперу?
- Какую ещё оперу?
- Ну, где поют: «Лежи-и-и-и, не шевели-и-и-сь, а то всё слы-ы-ышно-о!»
- Да ну, не знаю я никаких опер!
Пашин заглох, а Вовка, докончив дело, по уговору слез с Шурки на соседнюю сдвинутую койку и полежав на нём пару минут, объявил:
- Пора задвинуть по второму разу…
Глеб, выскочив из-под одеяла, как чёрт из табакерки, с нетерпением бросился на Шурку. Такого внезапного перевоплощения она никак не ожидала и недоумённо вопросила в темноте:
- Ты чо это?!.. Чо ты?! Э, погоди!
Пашин, забыв про конспирацию, начал мять и тискать пышнотелую
Дульсинею, пытаясь проникнуть в её потаённые глубины. Баба, заподозрив
что-то неладное, вырвалась и стремглав кинулась к выключателю. Свет залил комнату и Шурка, увидев вскочившего за ней незнакомого парня с горящим, как у хищника взором, издала дикий вопль:
- Сколько там вас ещё?!
Она голяком бросилась в гулкий коридор.
- Там в углу ещё один! - оба соблазнителя, в чём мать родила, понеслись по гулкому коридору учебного здания за ускользающей добычей.
Догнав Шурку у деревянного дивана около обалдевшего дневального, Вовка стал заваливать её на диван, но дверь с улицы отворилась, и в коридор вошёл дежурный по училищу майор Зуев. Дневальный с перепуга взревел:
- Это... Смирно!
Шурка, нарушив команду, сверкая мясистым задом, рванула обратно в изолятор. Дневальный, чуть не теряя сознание, продолжил заикаясь:
- Товарищ майор, дневальный курсант Сыромятин. Пока я тут, за время моего дежурства никаких этих... ну, то есть происшествий не произошло!
- Как, не произошло?! А это что за Адамы с Евой?! - взревел медведеподобн6ый майор. - Бог послал?!
- А это... это наши больные и их... сестра, пришла в гости проведать, -
нашёлся дневальный.
- Это Шура, из бани, - наивно уточнил Вовка.
- Из бани?! Оно и видно!.. А раздевалась тут?! Так, братья и сёстры! - приказал седой майор, давно ждавший следующего звания. - Еву обратно в баню! А Адамам с утра на первой попутке - в колхоз! И каждому по пять нарядов вне очереди!
- За что, товарищ майор?! - нахально заканючили кореша.
- За то, что не смогли с бабой договориться!.. Казановы хреновы!
У любителя выпить майора Зуева была экзотическая машина - горбатый «запорожец», которую он ставил во дворе училища.
- Какая слякоть и грязь… - брезгливо сказал он.
Раньше Зуев служил в Киевском училище и был начальником курса у друга Тарасенко, Ивана Казарцева. Впрочем, никто из них не догадывался об этом факте. Группе, в которой учился «Арамис», предстояло сдавать экзамен по предмету майора. Он тайком подозвал Сергея и сказал ему:
- Вот тебе рубль на закуску, остальное - по обстоятельствам.
Бутылка водки стоила пять рублей тридцать копеек, то все сорок человек курсантов скинулись по рублю и обеспечили принимающему экзамен преподавателю стабильное рабочее настроение.
- Это лучшее противогриппозное средство… - пояснил майор.
Настроение у него было отличное и все без исключения получили оценки не ниже «хорошо». После экзаменов и чаепития он вышел на улицу. Вокруг слякоть, а его «горбатый» стоял чистенький, аж блестел.
- Даже под каждым колесом по толстой пачке газет, - одобрительно заметил майор, - типа чтоб колёса не в грязи стояли…
Через несколько дней он принимал экзамены у старших курсов. Настроение было на нуле. Естественно, что почти вся группа «срезалась», несмотря на неплохую подготовку.
- Чего это Зуев на нас взъелся?! - недоумённо спросил Пашин.
- Может из-за Шурки? - высказал предположение Ухов.
После экзамена трезвый майор собрался ехать домой. Он вышел и увидел необычную картину:
- «Месть курсантов».
Его несчастный «запор» стоял поперёк канавы шириной метр. Передние колёса на одной стороне, а задние, соответственно, на другой.
- И как назло все куда-то разбежались, - метался он по территории училища, - как сговорились…
По случаю удачной мести курсанты устроили праздничную пьянку.
- Только ни дай-то бог, - предупредил всех собутыльников Володя. - Чтобы начальство увидело кого-то из нас хотя бы немного «датым».
Глеба не посчастливилось. После хмельной пирушки он еле полз в сторону училища и заснул прямо на дороге. На беду, с проверкой приехал какой-то генерал и увидел его. Естественно, полились угрозы:
- Кто посмел?! Да я вас всех!
Следующим утром всё училище построили на плацу. Виновный стоял посередине, опустив голову. Генерал поливал бедного курсанта. У того в мыслях было, что его не просто исключат, а прямо на месте расстреляют.
- Он, такой-сякой так и заснул прямо на дороге, опозорил честь мундира, - рычал седовласый генерал, - но он головой к училищу заснул!.. Значит, он тянулся к знаниям. Десять суток ареста!
Пашин вышел с гауптвахты, когда установилась морозная зима, а она в Ярославле отличалась довольно низкими температурами. Одно из развлечений в курсантской среде было игра в карты во взводном кубрике после отбоя на желания.
- Что-то тебе в последнее время не везёт! - поддел товарища Ухов.
Когда Глеб проиграл в карты задание пробежать абсолютно голым и босиком вокруг плаца, то без лишних разговоров скинул тапочки, разделся догола и выскочил из казармы на улицу.
- Отчаянный! - завистливо произнёс Сергей, которого после приключений в изоляторе старшекурсники держали за равного.
Курсанты прильнули к окнам, они выходили на плац, наслаждались прекрасным зрелищем мелькания голых пяток и белых ягодиц на снегу.
- Красиво! - признал Володька и осёкся. - В хорошем смысле…
Дело происходило в декабре, по периметру плаца возвышались трёхметровые сугробы. Поэтому после первого поворота, он исчез из поля зрения, но по расчётам наблюдателей минуты через две должен был показаться опять.
- Правда, с другой стороны плаца… - подсказал товарищам Тараненко.
Когда должен был показаться Пашин, на крыльцо «дежурки» вышел дежурный по училищу новоиспечённый подполковник Зуев и закурил сигарету. Вдруг из-за поворота выбежало абсолютно голое тело и, не обращая внимания на застывшего офицера, пробежало в двух метрах и исчезло в дверях казармы.
- Совсем я переработался! - устало буркнул он.
Подполковник, уже пожилой человек, не нервничая, не суетясь, после его исчезновения спокойно докурил сигарету и бросил окурок на землю. Затоптал ногой, посмотрел на часы и уточнил:
- Час ночи, вот черти и бегают…
Зуев посмотрел на градусник, где была показана температура минус тридцать градусов, и покачал головой. Затем направился к дверям, за которыми исчез бегун. Все игроки в карты стремглав бросились по койкам, как и прибежавший Глеб, и притворились давно спящими и ничего не нарушающими образцовыми воинами. Минуты через три послышался звук открывающейся двери и команда дневального:
- Дежурный по роте, на выход!
Последовал доклад дежурного по роте об отсутствии происшествий, а потом тихий неуверенный голос подполковника:
- Сынки, а здесь никто не пробегал?
- Никак нет, товарищ подполковник!
Раздался звук захлопывающейся входной двери. К утру дежурного по училищу поменяли в связи с болезнью.
- У меня галлюцинации! - признался Зуев военному врачу.
- Пить надо меньше, - уместно пошутил тот, - или больше…
До весны особых происшествий не было, однако беда подобралась к уставшему подполковнику не со стороны курсантов. На базе училища располагалась дивизия быстрого развёртывания с полным штатом офицеров и техники.
- Мало нам курсантов… - ворчали преподаватели.
В день «Х» водители автобаз по тревоге прибывали вместе с машинами и автобусами к училищу, потом офицеры ехали по городу собирать рядовых, приписанных к части. После выполнения задания всех распускали.
- Время развертывания по норматив три часа! - приказал генерал.
Прибывший по тревоге молодой водитель «ЗИЛа» не успел отцепить полную цистерну пива, которую вёз с пивзавода. Собрались офицеры быстро, а вот распускались очень долго. Пока не кончилось пенный напиток. Зуев ушёл в очередной запой, как в крутое пике и был через месяц спешно уволен из армии.
- Лучше бы принял у нас тогда экзамен! - сказал мстительный Ухов, когда узнал об этом.
- Это ему за то, что с бабой нам тогда помешал… - засмеялся Пашин.
продолжение http://www.proza.ru/2014/04/01/9