По экрану побежали титры и мой гость, схватив пульт, по-хозяйски выключил телевизор.
- Фуфло… - тихо пробормотал Егор и тут же повысил голос. – Полное фуфло это твоё кино!
- Моё? Я-то тут причем?- я , если честно, думал об этом киношедевре так же. – Фильм сняли по мотивам моей повести. Настолько по мотивам, что от неё лишь название и осталось. Так что претензии не ко мне…
- Да и повесть твоя – фуфло! – отрецензировал гость.
- А ты читал?
- Конечно! И мне не понравилось! – Петрович рубанул воздух рукой.
- Что именно? – я, как сумел, постарался изобразить неподдельный интерес.
- Вот у тебя там Алексеев. Дурак, стукач и сволочь. А ведь он ветеран Афганской войны. Кавалер Звезды, на минуточку. Так не должно быть!
- Так не должно быть или так не бывает? – усмехнулся я.
- Нууу…- протянул Егор. – Мало ли что бывает… Нельзя про своих плохо!
- Но это правда! Ты Сергеева знаешь?
- Эту суку из Совета ветеранов? Еще бы! Я ему в прошлый День Победы морду прямо у Вечного огня набил! – от воспоминаний Егор побагровел и стиснул кулаки.
- Вот с него я Алексеева и списал. Чтобы все увидели, как гниды за наградами и прошлыми заслугами прячутся. Люди-то, - кивнул я за окно. – Думают, если у человека красная звезда на лацкане, то он весь из золота отлит. Что? Я неправ?
- Ну, писал бы тогда про «чеченцев» или ту войну. Зачем про своих-то? – Петрович почесал затылок и потянулся за бутылкой.
- Погоди! – схватил я его за руку. – Это как? Сергеев, конечно, сволочь, но это наша сволочь? Так что ли?
- Да, так! – дернул головой Егор. – Ты бы помалкивал! Шкура продажная...
- Чего?
- А того! Пишешь только то, что издателям и киношникам нравится. За бабки! Вот что!
- Петрович, это моя работа, - если бы я мог подняться и врезать этому козлу, я бы ни секунду не думал. – Если я не буду писать то, что требует редактор, никто меня печатать не станет. И кино снимать тоже. Жрать мне что-то надо? А детей кормить-одевать?
- Тебе Родина пенсию платит, - Петрович налил только себе и махом выпил.
- Платит, - кивнул я. - Ты один, как перст живешь. Работаешь не пыльно. Зарплаты тебе хватает?
- Хм.. – криво усмехнулся Егор. – Можно бы и больше.
- А сколько ты моих пенсий в месяц получаешь, ты когда-нибудь интересовался? А у меня, между прочим, двое на шее. И обе девчонки. Их как попало не оденешь! И не поможет никто, все только жизни учат. Так что зарабатываю, как могу, и никого спрашивать не буду!
- Ну-ну… Может, ты еще напишешь, как мы мирных жителей мочили?
- А разве не было? – я навалился на стол и попытался подняться. – Напишу, если деньги предложат.
- Вот! Я и говорю, шкура ты!- победоносно зыркнул мой собеседник.
- А ты? Ты чего ко мне пришел? Электричество за долги отрубить. Кино посмотрел, водочки попил, а теперь пойдешь провода отрезать? Боевому товарищу с восемьдесят первого года! Ты после этого кто? – вскипел я. – Не шкура? Ты же знаешь что, мне без электричества хана. Ни обед приготовить, ни компьютер включить. А комп нынче для меня кормилец.
- Интересный ты! – обиженно пробормотал Петрович. – Это же моя работа. Мне за это деньги платят.
- Да? А ты плюнь на неё, на такую работу. Ради друга! Скажи, что отрубил, а сам ничего не делай.
- Так меня за это с работы попрут. Жить я на что буду?
- Значит, мне без работы и денег жить можно, а тебе никак? И я еще и шкура?
Егор задумался.
- Но я же про своих плохо не пишу! – наконец нашел он ответ.
- Ты своим делаешь плохо, - рассмеялся я. – Ладно, если бы мне Сергеев такого наговорил. Но ты-то!
- Ну, тебя в баню! - Петрович погладил усы и разлил водки по рюмкам.- Контуженный, он контуженный и есть! Что с тобой говорить? Давай, на посошок и я пойду.
- Провода отрезать?
- Сколько там у тебя задолженности?
- Пятнадцать штук, - я вытащил из кармана квитанцию.
- Давай сюда. Заплачу за тебя, потом отдашь, - подмигнул Петрович.
- Знаешь что, - сказал я, приняв посошок. – Я , пожалуй, про тебя напишу. Уж больно ты интересный типаж!
- Не вздумай! Напишешь, ноги моей у тебя больше не будет, понял! Знаю я тебя, правдивца. Раскатаешь меня по полной, а народ потом смеяться будет.
Типаж, слово-то какое… - Петрович погрозил мне кулачищем. Как я такого бугая два километра на себе пёр? Да еще с распоротой бочиной…
- Чего на зеркало-то пенять? – я протянул руку, уходящему другу.
Петрович сдавил мою ладонь.
- Ты это… Держись, не раскисай. Поможем, если что. Зеркало, блин…