Мне было хорошо с Лютиком за тот месяц, который мы прожили вместе, и я готов был отдать ей всю свою жизнь, но мысль об отце вновь и вновь возвращали меня к карте с отмеченной доктором Ли точкой на ней. Файрфекс. Развалины, заселенные рейдерами, которых довольно успешно перебили Братство Стали, ныне представляли собой излюбленное место для мародеров и караванщиков. Безопасно, и поживиться есть чем.
Меня словно разрывало на две части. Я знал, что если мой отец еще жив, то он со свойственным ему (и мне тоже, к слову) ослиным упрямством будет пытаться возродить свой проект. Будет лезть на рожон, попадать под пули, забираться на костер к супермутантам, но не остановиться, пока не возродит… или не умрет. И я знал, что если он попросит меня о помощи, то я не смогу ему отказать. Ведь на всей этой огромной Пустоши, которую я за одиннадцать месяцев жизни здесь обошел кругом не раз есть лишь два по-настоящему близких и родных мне человека. Это отец и Лютик. Но если я приму сторону и идеи отца, то мне придется оставить мой тихий налаженный быт, уйти из только-только свитого семейного гнезда и заняться проблемами куда более насущными, чем отстрел пьяных рейдеров, и даже чем оттеснение армии супермутантов с территории Вашингтона. Я должен буду помочь отцу вернуть жизнь на Пустоши. Чтобы они стали такими же, как Оазис. Пусть не сразу, пусть не в нашей жизни, но стали бы. И вполне возможно, что в пути этой миссии я умру. И тут мои мысли делали круг и вновь возвращались к тяжелому выбору между Лютиком и отцом.
В конце концов, я не выдержал и все рассказал Лютику. Девушка внимательно выслушала меня и неожиданно предложила:
- Расскажи своему отцу про Оазис. Если он действительно такой, каким ты мне его описал, то он точно заинтересуется, как в таких условиях могло остаться на Пустошах хоть что-то живое. И он пойдет за тобой. А там, глядишь, и не захочет возвращаться. И мы останемся там все вместе.
Я покачал головой. Чтобы отец так легко сдался и отказался от своего сумасшедшего проекта? Да для этого нужна, как минимум, еще одна Великая Война (тьфу-тьфу-тьфу). Но попробовать стоило и я, снарядившись в дорогу, приготовился идти.
До указанного доктором Ли Файрфекса я добрался с первым же караваном. Караванщики не первый раз ведут своих браминов с товаром через пустоши, а поэтому знают безопасные дороги лучше меня, а вновь напарываться на разнообразную здешнюю фауну мне бы хотелось по минимуму.
Мы проходили под разрушенным мостом, когда внезапно раздался приглушенный вопль:
- Вы что, рехнулись, гражданские?! Пригнитесь, здесь же рейдеры!
Опять гражданские! Опять Братство Стали?! Я не успел еще как следует распсиховаться, а руки уже сами собой сдернули винтовку, плечо ощутило приклад и отдачу от выстрела. Рейдер с пробитой головой рухнул в трех метрах от меня. Еще двое выглядывали из-за насыпи. Одного из них я сразу же снял, второй как скрылся за насыпью, так больше и не показывался еще.
- Роач, мы лучше уйдем. – произнес караванщик, таща упирающегося напуганного брамина под мост, к разрушенной трассе. – Думаю, ты понимаешь.
- Понимаю. – кивнул я и, заметив краем глаза, как осторожно выглянул из-за насыпи цветной ирокез, немедленно выстрелил.
- Чистая работа, гражданский. – похвалила меня куча металла в респираторе. Я присмотрелся. Это были не Братство Стали. Силовая броня была уже облезлой, да и ни одного из знаков отличия, которые я замечал у Лайонс и ее подопечных, я не обнаружил.
Неожиданно мой пип-бой пискнул и из него полился незнакомый мужской голос. Я подскочил от неожиданности. Солдаты в силовой броне замерли, опустили пушки и переглядывались.
- Внимание! Внимание! Всем Изгоям, кто слышит меня, немедленно прибыть на… (помехи) Высылаю этот сигнал на особую частоту… (помехи).
Солдат, стоявший ко мне ближе всех, неожиданно схватил меня за локоть.
- Моррау, смотри, у него тот самый компьютер! Он тот кто нам нужен!
Один из защитников повернулся в мою сторону. Я пребывал в растерянности, но тем не менее решительно поднял дуло автомата.
- Кто вы такие?
- Мы называем себя Изгоями. Мы отделились от Братства. Братство только и занимается тем, что собирает довоенную рухлядь и отстреливает супермутантов. А про внешнюю оборону все совсем забыли, да? – проговорил старший по званию среди них, защитник Моррау, жестом приглашая меня следовать за ним.
- В смысле? – переспросил я.
- В смысле, Братство ведет внутреннюю войну с супермутантами, рейдерами и прочей швалью, а мы защищаем от китайских диверсантов внешние границы нашей территории… или того, что от нее осталось. – популярно объяснила нагнавшая нас женщина в броне.
- Защищаете границы, сидя около Вашингтона, под носом у Братства? – усмехнулся я, идя следом за Моррау.
- Нет, гражданский. Следуй за мной, хранитель тебе все объяснит.
Мы зашли в какой-то бункер. Большой военный лифт транспортировал нас куда-то в глубины развалин. Честно говоря, у меня не возникало мысли, что я могу идти прямо в ловушку. После случая у радиостудии Тридогнайта, мое доверие к людям в силовой броне стало практически безоговорочным. Может и зря оно так…
Двери лифта со скрежетом распахнулись. Мы оказались внутри довоенного убежища. Почти таком же, как и наше, сто первое, хоть я его и почти не помню. Мы прошли в большую комнату, забитую компьютерами и довоенной аппаратурой, где сидел седой человек в такой же облезлой, как у остальных Изгоев, броне.
Защитник Моррау кратко объяснил хранителю ситуацию. Показал мой пип-бой. Хранитель кивнул и приказал оставить нас одних.
- Садись, сто первый, не разговаривать же мне с тобой сидя самому. – вдруг сказал хранитель после недолгой паузы.
Я вздрогнул.
- Откуда вы меня знаете?
Хранитель усмехнулся.
- Скажешь тоже. После того, как ты уложил Бегемота практически в одиночку, тебя знает вся Пустошь. Несмотря на то, что прошло уже приличное количество времени, Тридогнайт все еще не забывает про тебя.
- Я польщен подобным вниманием. – произнес я, пристально глядя на хранителя. – Но я думаю, что вы выслали мне ваш сигнал о помощи не для того, чтобы я убил еще одного Бегемота, правильно?
- Правильно – кивнул хранитель. -. Мозгов у тебя побольше, чем у обычных здешних гражданских. Тебе объяснили, надеюсь, чем занимаются Изгои?
Я кивнул.
- Молодец, сто первый, в курсе дела. Я скажу прямо. Мы набираем солдат для отправки их на Аляску.
- Зачем? – мой голос, кажется, дрогнул. Или мне показалось? Я вспомнил, как, подходя к Вашингтону, пип-бой уловил сигнал «народной республики». Милый женский голос, представлявший «мирный и дружественный народ Китая» призывал нас сложить оружие.
«Одумайтесь. Зачем вы посылаете на смерть своих сыновей? Зачем вы боретесь за Аляску, когда можно решить исход этой войны мирным путем?»
- Там идет война. – хранитель, очевидно, заметивший смятение на моем лице, кинул на меня жесткий и неодобрительный взгляд. – Китайцам мало того, что они учинили у нас здесь. Они теснят нас с севера. Нельзя дать им окончательно погубить наш народ. Решай, сто первый. Встанешь ты в ряды солдат армии США или нет, мне все равно. Если ты захочешь уйти, я не буду тебя осуждать. Мои парни пропустят тебя. Хотя и жалко будет, ты способный боец и мог бы стать хорошим солдатом.
- Война закончилась двести лет назад… - тихо проговорил я и осекся. Все, что нам с детства внушали в убежище, казалось здесь глупым и бредовым.
«Да здравствует Смотритель, мы родились в убежище, мы здесь и умрем. Сюда никто не войдет, и никто не выйдет… Слышал я, как вам там мозги прочищают!..» - вспомнились мне слова Колинза Мориарти, продавшем мне в Мегатонне за сто крышек информацию о том, куда пойдет его давний друг Джеймс.
- Война никогда не прекращалась, сто первый. – холодно ответил хранитель.
Я взглянул на пип-бой и, наконец, вспомнил, как я оказался здесь и куда шел.
- Прошу прощения, хранитель, - проговорил я. – Но я вряд ли сумею вам помочь. Я просто хороший стрелок и поселенец Пустошей. К тому же я ищу своего отца.
Хранитель вперился в меня каким-то взволнованным взглядом.
- Ты просто не представляешь всю глубину твоих слов «просто хороший стрелок» , сто первый. Я слышал про твоего отца. Несмотря на наши далеко не нежные отношения с Братством, мы все же продолжаем поддерживать с ними контакт. Твой отец сейчас находится в убежище 112. По последним данным могу сообщить, что он, в принципе, в безопасности, но нходится в капсуле-симуляторе. Эта штука позволяет нам увидеть любую другую реальность. И по слухам, все убежище 112 сидит в этих капсулах, не в силах уже оторваться от этой иллюзии, с атрофировавшимися навыками элементарной человеческой жизни. Чертовы задроты. Они гниют заживо в этих симуляторах, пока не умирают там. Но у них до смерти есть десятилетия, поэтому не думаю, что твоему отцу сейчас может там хоть что-то повредить.
- Я полагаю, вы рассказываете мне все это не просто так? – спросил я, внимательно выслушав полученную информацию об отце.
Хранитель вновь откинулся на спинку стула и закурил.
- Верно, сто первый. Я скажу прямо – если ты нам поможешь, то обещаю, что отправлю с тобой до убежища нескольких своих лучших бойцов и они помогут тебе и твоему отцу добраться и зачистить от мутантов мемориал Джефферсона, где, насколько мне известно, и стоит этот ваш очиститель. А далее, уж извини, вами займутся ребята из Братства, а мы уйдем. Не думаю, что ты в одиночку сможешь переправить через половину Пустоши обессиленного человека, дезориентирующегося в действительности. Ну что, сто первый? Договорились?
Перспектива лезть в одиночку к супермутаннам меня не прельщала. Вариант героически гибнуть на фронте тоже. Но у меня не было иного выбора. Хранитель был прав, я не смогу в одиночку вытащить отца. Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Я знал, на что шел, когда отправлялся из Мегатонны. Прости меня, Лютик.
- Я согласен. – кивнул я. Хранитель довольно улыбнулся и поднялся со стула.
- Отлично. Подойди к Моррау, он проводит тебя к тренировочному корпусу, где находится наша подготовительная группа.
Я снова кивнул и побрел на выход из кабинета. Защитник Моррау встретил меня, сидя в коридоре, ожидая пока закончится наш с хранителем разговор.
- Ну че, гражданский? – с ходу спросил он меня. - Что решил?
- Проводи меня к группе подготовке. – мрачно ответил я. Моррау впервые улыбнулся, на его бесстрастном лице промелькнуло что-то вроде облегчения.
- Ну, пойдем, солдат.