И Пушкинским стихам звучать на свете белом,
Покуда в нас самих, как радостная весть,
Живут наперекор случающимся бедам
Надежда и любовь, достоинство и честь.
Владимир Гоцуленко
Мне казалось, что я закрыла для себя тему гибели Пушкина. Но … столько злого снова о них пишется. И о самом Пушкине, храбром, мудром и великодушном; об ослепительных сестрах Гончаровых, с их немыслимыми талиями и пылкими душами; о влюбленном бывшем паже герцогини Беррийской кавалергарде Жорже д’Антесе. В первую очередь, конечно, о Наталье Николаевне.
Почему до сих пор многих так волнует и злит ее красота? «Красота мертвой женщины подобна прошлогоднему снегу». А ее красота живет и многих бесит. Думаю, тут все просто: лечите комплексы, господа и дамы! Да, господа, немногие из вас когда-либо обладали такой красивой женщиной. Дамы, немногих из вас любили такие мужчины, как Александр Пушкин, Николай Романов, Жорж д’Антес, Петр Ланской, но Наталья Николаевна в том не виновата, да и мужчины несколько … измельчали.
Дело в Пушкине? Он когда-то писал, что Марина Мнишек волнует его, как страсть. Думал ли он, что спустя столетия он сам будет волновать нас, как страсть? Наверно, он знал это, и поэтому так боялся за свою красавицу.
Положа руку на сердце, я уверена, что многое, написанное женщинами, видится ими через призму ревности: выбирая между ними и Н.Н., Пушкин снова выбрал бы свою Мадонну! Эта ревность очевидна и у реалистки Ахматовой, и у Цветаевой, жившей в своем виртуальном мире, и у многих других. Нашему подсознанию все равно, жив ли тот, кого мы любим и ревнуем.
Но, если Пушкина мы любим, то не должны ли его предсмертные слова быть законом? А он утверждал невиновность жены, и простил д’Антесу свою смерть, запретил мстить ему. Так что же происходит уже почти 180 лет?
Когда-то, лет сорок с лишним тому назад, услышав об увлечении Н.Н. шахматами, я сочинила версию, что диплом и дуэль – ее рук дело, женщина избавилась одним махом от ревнивца-мужа и надоедливого поклонника. Красивая комбинация! Но потом я прочитала Ахматову, Цветаеву, письма и пришла в твердому выводу – ее вины нет. Дралась с одноклассниками, в школу вызывали маму, подруга со мной месяц не разговаривала… Шли годы, и мое уважение и восхищение Н.Н. росли. Мне повезло в жизни – завидовать не умею, не завидую даже тем, кто ест и не толстеет. А, может, нет во мне бабьей ревности, так как личная жизнь счастливо складывалась?
В моей информационной модели я еле коснулась рокового свидания, диплома, сплетен – мне это казалось второстепенным. Попробую восполнить этот мой пробел.
Атмосфера тех лет, частная жизнь и сплетни
Хоть и трудно это себе представить, но в пушкинские времена жили без телевизоров, компьютеров с интернетом, и даже без кинематографа! Что оставалось? Какие темы для разговоров? Естественно, чужая частная жизнь и политика. Жизнь знакомых, родных и просто соседей обсуждалась публично примерно с той же стеснительностью, с какой мы обсуждаем повороты сюжета сериала. И это вовсе не считалось недостойным, неприличным. А застольные разговоры того времени, - по большей части, все те же сплетни, - мы сочли бы бестактными и грубо нарушающими право на частную жизнь тех, кто принимал в них участие. Но тогда это было в порядке вещей.
В письмах и дневниках 19 века без всякого стеснения обсуждаются темы, затрагивать которые сегодня мы бы сочли предосудительным. Слово «сплетня» тогда понималось как ложь, распускание лживых слухов, а не как досужее мытье костей ближнему. А дневники и письма полны именно сплетен в том значении, которое мы придаем этому слову сегодня.
То, что сегодня считается неприкосновенным – письма и дневники – вовсе не было таковым в пушкинское время. При этом вовсе не редкость, когда в переписке двоих третьи лица упоминаются в весьма негативном контексте.
Сплетни вокруг Пушкиных
1. Связь Пушкина и Александры Гончаровой
Взгляните на квартиру Пушкиных: четверо хозяев, три горничные, дядька Никита Козлов, кухарка с помощницей, несколько слуг, дети, няни детей, гости; уединение возможно? Поэтому если связь с Александриной и была, то Н.Н. уж никак не могла оставаться в неведении. Быт был иным, семья была иной. Дома человек, как правило, не обладал отдельным, частным пространством. Любой его шаг был насквозь просвечен. Любой поступок, любое слово интерпретировались и оставляли множество следов.
Следовательно, если бы связь была, о ней знали б все обитатели дома, а также часто гостившие Иван и Сергей Гончаровы и тетушка Екатерина Ивановна Загряжская. Сохранилось бы теплое отношение к Пушкину у этих троих? Приняли бы они его сторону? В этом случае Александру Николаевну отослали бы под присмотр брата Дмитрия или матери, а Пушкин был бы вызван на дуэль.
Потерянный крестик? Переданная через Вяземскую цепочка перед смертью? Не стал бы православный хранить у себя чужой крестик, сразу бы вернул. А Вяземской дал именно цепочку, иначе бы она сказала, что это был крестик. Пушкину было плохо, он дарил прощальные подарки, что особенного, что Александра получила цепочку? Она позволила заложить свое серебро, вот он и сказал ей «спасибо». Вере Нащокиной он велел Н.Н. отправить браслет с бирюзой.
Это явно была попытка избавиться от Пушкина руками братьев Гончаровых.
За этой сплетней стоял либо Геккерн, либо кто-то другой работающий на англичан.
Александр Сергеевич Пушкин был не только великим русским поэтом, но еще и сотрудничал в газете Российского МИД'а "Journal de Saint-Petersbourg" на французском языке, призванной поднимать имидж России на границей, причем сотрудничал в ней, вероятно, весьма успешно, чем, наверняка Николай Первый был очень и очень доволен; император всероссийский никак не был инициатором убийства Пушкина. Напротив, это убийство было выгодно тогдашним спецслужбам тех тогдашних "великих" держав, Англии в первую очередь, которые не были заинтересованы в подъеме престижа России.
И кто в такой ситуации пожалеет девушку, которой разбили любовь и счастье? Кому интересно, что она пятнадцать лет страдала, надеялась и снова страдала? Только той, что была рядом и страдала за нее и с ней – сестре Наталье.
2. Связь Н.Н. и Николая Павловича
Увы, в списке любовниц императора Н.Н. нет. Слухи эти распускались, чтобы заставить Пушкина увезти жену. А кому это было нужно? Например, дамам, не дававшим проходу императору: Софье Урусовой, Елене Завадовской, Амалии Крюднер, Наталье Строгоновой. Или бывшей любовнице и доверенному лицу Николая Павловича Александре Смирновой (Россет). Возможно, слухи эти распускали Карамзины и посетители их салона, во всяком случае, именно так утверждал князь Вяземский.
3. Связь Н.Н. и Жоржа д’Антеса
А вот тут кавалергарды постарались. Сам д’Антес тут не причем, его слова мы знаем: «Снова отказала». Это «Бархат» - Александр Трубецкой выживал из Петербурга д’Антеса. Д’Aнтес был уверен в любви Н.Н., но неизменно отрицал связь. «Никогда и ничего» - это опять-таки слова д’Антеса.
Достаточно вспомнить эпитеты, которыми Н.Н. награждали в военной среде: «бездушная красавица», «бессердечная кукла», любвеобильную Идалию Григорьевну Палетику так не называли.
Роковое свидание Н.Н. с д’Антесом: было ли оно?
Не было никаких известий о свидании в источниках 36-37 года.
При тогдашней открытости события в семье неизбежно просачивались вовне (через разговоры с друзьями и недругами, через слуг, письма и т.п.). О предполагаемом свидании известно лишь из косвенных свидетельств. Если октябрьское свидание все же состоялось, оно, скорее всего, было кратким. Долгое отсутствие Н.Н. дома было бы замечено домашними, а долгое пребывание экипажа Н.Н. у дома Палетики неизбежно бы заметили посторонние, - следственно, вышел бы небольшой, но скандал, и круги по воде шли бы еще долго. Но их, этих кругов, не было
Аргументы за хороши известны и убедительны. Два непосредственных свидетеля драмы: княгиня Вяземская и Александра Гончарова независимо говорят об одном и том же событии и называют одну и ту же фамилию - Палетика. (Если быть абсолютно точными, в воспоминаниях Вяземских фигурирует «мадам N.N.» - в 1887 году Палетика была еще жива – но в архиве Бартенева фамилия указана полностью).
Мемуар Араповой, хоть его автору и были уже известны два предыдущих рассказа, подтверждает легенду о свидании с другой точки зрения.
Перевесить факты, лежащие на этой чаше весов, очень сложно, но возможно.
1. Воспоминания Вяземских и Гончаровой записаны через 50 лет после дуэли. За эти 50 лет Вяземские и Александра Николаевна встречались множество раз. Одна сторона могла рассказать историю о «тайном свидании» другой стороне.
2. Никаких упоминаний об этом событии нет ни в каких источниках дуэльных и первых последуэльных лет. Можно перепроверить письма и дневники Жуковского, Вяземских, Карамзиных, Тургенева и т.д., нигде в рассказе о причинах дуэли нет ни малейшего намека на состоявшееся свидание. А между тем именно оно стало, по мнению пушкинистов, поводом, если не ко второму, так к первому вызову.
Молчание друзей Пушкина легко объяснимо: на смертном ложе поэт сказал, что жена его ни в чем не виновата, и они скрывали правду о свидании, не желая нанести ущерб репутации Натальи Николаевны. Но почему молчала другая сторона? В частных письмах и записках д’Антеса и Геккерна, в письмах Палетики - о давешнем тайном свидании, после которого началась вся дуэльная кутерьма, нет ни слова! Молчали об этом даже после смерти поэта. Даже после того, как Д’Антес был выслан за пределы России и ему уже ничто не угрожало.
3. Ситуация, когда влюбленная женщина предоставляет свою квартиру для романтического свидания собственного любовника с собственной подругой, представляется несколько … странной. Кроме того, подстроить ловушку женщине, в которую влюблен император, рискованно. Пожалуйся Н.Н. Николаю Павловичу, мало б не показалось и Строгановым, и Идалии с мужем, и д’Антесу.
4. В воспоминаниях Вяземских есть такой пассаж:
Пушкина рассказывала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу на глаз с Гекерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить как можно громче. По счастию, ничего не подозревавшая дочь хозяйки дома явилась в комнату, и гостья бросилась к ней.
Осенью 1836 года дочери Полетики Елизавете было 4 года, что ставит под сомнение ее роль в этом рассказе. И уж по крайней мере, готовя ловушку, коварная Палетика могла как-то позаботиться о присмотре за собственной дочерью.
Да и пистолет? Кто бы позволил офицеру в свободное время бегать по городу с пистолетом?
5. Вот очень любопытный отрывок из записки д’Антеса Екатерине Гончаровой от 21 ноября 1836 г., то есть вскоре после отзыва Пушкиным своего вызова и сообщения о помолвке Д’Антеса.
«Нынче утром я виделся с известной дамой, и как всегда, моя возлюбленная, подчинился вашим высочайшим повелениям; я формально объявил, что был бы чрезвычайно ей обязан, если бы она соблаговолила оставить эти переговоры, совершенно бесполезные, и коли Месье не довольно умен, чтобы понять, что только он и играет дурацкую роль в этой истории, то она, естественно, напрасно тратит время, желая ему это объяснить»
Итак, 21 ноября д’Антес встречался с Н.Н., причем скорее всего не у Е.И.Загряжской, где под неусыпным надзором последней в этот период по утрам происходили свидания д’Антеса с будущей женой. Эта встреча не была чем-то из ряда вон выходящим. Напротив, это было продолжение неких переговоров, начавшихся до того.
Вспомним место из письма Вяземского великому князю Михаилу Павловичу от 14 февраля 1837 года:
«Геккерны, старый и молодой, возымели дерзкое и подлое намерение попросить г-жу Пушкину написать молодому человеку письмо, в котором она умоляла бы его не драться с ее мужем. Разумеется, она отвергла с негодованием это низкое предложение»
Пушкинисты оставляют этот пассаж без комментариев.
Между тем, объединив его с информацией из письма д’Антеса, можно сделать вывод, что Наталья Николаевна играла важную роль в предотвращении ноябрьской дуэли. Известно, что она вызвала брата Ивана, велела привезти Жуковского, накрутила его и тетушку Загряжскую так, что д’Антесу пришлось сделать предложение Екатерине Гончаровой (за две недели до того он сделал предложение Мари Барятинской, которая с обидой отказала – ей не хотелось, чтобы на ней женились с досады, назло госпоже Пушкиной). И в дальнейшем встречалась с д’Антесом и пыталась стать посредником между ним и Пушкиным. И в самом факте этих встреч никто не видел того криминала, который пушкинисты впоследствии нашли в «тайном свидании».
Это ли не доказательство того, что шахматистка Натали видела на несколько ходов вперед? Вместо не слишком красивого выхода, придуманного Геккерном, она мастерски выдала замуж старшую сестру! Но она не могла знать, что Пушкин в любом случае настоит на дуэли.
Говорят, что Пушкин не скрывал от жены, что будет драться на дуэли и спросил ее, по ком она будет плакать? «По тому, кто будет убит» - якобы ответила Наталья Николаевна.
Но тут позвольте не поверить. Если б знала, снова бы предотвратила, недаром после оскорбительного письма Геккерну-старшему Пушкин избегал ее. Известно, что накануне дуэли Пушкин был в лавке Лисинкова, в гостях у Вревских и Ивана Крылова. После, проходя Пажеский корпус, он встречает писателя Федорова, где они разговаривают почти 2 часа, несмотря на то, что Пушкин всегда презирал его. Напрашивается вывод - поэт намеренно тянул время. Чтобы жена не догадалась и снова не помешала.
Диплом рогоносца
Сколько не раздумываю, единственный, кому диплом сыграл на руку – сам Пушкин. Геккерну, д’Антесу, Идалии Палетике он оказался невыгоден. Все трое – люди умные, Пушкина изучившие.
Наталья Александровна (дочь Пушкина) утверждала, со слов жены князя Пьера Долгорукова, что диплом – его рук дело. По уровню сволочнизма души – мог вполне. Д’Антес также подозревал его. Князю Долгорукову на момент смерти Пушкина было всего двадцать лет, но очень многие боялись его злого языка и злых выходок.
Подозревали также друга Долгорукова, князя Ивана Гагарина, тому было двадцать два года. Он затосковал после смерти Пушкина, затем перешел в католическую веру, уехал за границу и стал иезуитом. Д’Антес его не подозревал, был с ним в переписке.
Александр II считал, что автор диплома – графиня Нессельроде.
Сам Пушкин подозревал сначала д’Антеса и Геккерна, затем – Идалию Палетику.
Кто-то из пушкинистов подозревал самого Пушкина.
Скорее всего – это дело рук каких-то шалопаев, Пушкин умел наживать недоброжелателей, да и являлся мужем красивой женщины – уже этого достаточно. Ну а Пушкин использовал шанс. Не будь диплома, зацепился бы за слово или жест.
В чем призналась Н.Н. мужу?
Собственно, ответ дал на это в своем письме д’Антес: в получении и прочтении (возможно, с удовольствием, ну и что? Самая любящая и верная жена может порадоваться, что внушила кому-то такую страсть, конечно, пока эта страсть не выходит за цивилизованные рамки) писем красавца Жоржа. Возможно, ее тронули эти письма, и опять-таки, где криминал? Найдется ли женщина, в уголочке души которой до седых волос и дольше не хранится некое платонически-романтическое воспоминание, герой которого, скорее всего, давным-давно забыл о ней?
До этого она ничего не скрывала, Пушкин, умница, приучил ее к откровенности с ним. Хотя я всегда придерживалась мнения, что незачем бедняге мужу знать лишнее, но Н.Н. так не считала.
И, думается, промолчала она о свидании (свиданиях?) сестры Екатерины с д’Антесом в ночь Ивана Купалы (и позже?). Екатерина Николаевна писала об этом д’Антесу, и это письмо (письма) счел доказательством романа д’Антеса и Екатерины Жуковский.
Зная женщин, я не сомневаюсь, что Екатерина еще тогда, в конце июня, рассказала все сестре, чтобы подстраховаться. Лишить д’Антеса малейшего шанса на взаимность со стороны Н.Н. Но так как это был не ее секрет, мужу Н.Н. ничего не сказала сразу, а вот после диплома – пришлось.
Невольный убийца – Жорж д’Антес
Личность Жоржа д’Антеса интересна. Нулем он не был. Глупцом не был, не стал бы сенатором в 40 лет. Не сочли бы его опасным политическим противником Проспер Мериме и Виктор Гюго. Не отозвался бы с такой злобой Карл Маркс.
События 1830-1832 годов показывают, что парнем он был отважным. И умел то, что умеют немногие: смеяться над собой; быть поразительно верным своему слову; расставаться с женщинами так, что те оставались его друзьями. И умел любить так, как дано не многим.
Только вот понял ли когда-нибудь д’Антес, какую роль в Европейской политике ему довелось сыграть в 1836-1837 годах? Рассказал ли ему это Геккерн? Или оставил своему дорогому Жоржу его иллюзии?
Вот две его вины: влюбился в замужнюю женщину и стал защищать свою жизнь. Будем честны: поведение дуэлянтов доказывает, что не д’Антес хотел смерти Пушкина, а Пушкин хотел смерти д’Антеса. Это однозначно следует из описания дуэли. Также из этого описания следует профессионализм д’Антеса.
В 1836 году в панике были двое: Геккерн и Пушкин. Судя по поступкам Геккерна, он был под давлением, и связано это было с д’Антесом. А вот Александр Сергеевич явно узнал лишнее. Вспомним, что произошло в 1836 году? Провал очередного польского восстания под руководством англичан, благодаря цифирной службе, возглавляемой другом Пушкина Павлом Шиллингом. Первое восстание закончилось странной смертью Константина Романова (который во время восстания и перед ним состоял в активной шифрованной переписке с английским премьер-министром и не «сумел» подавить восстание), кто же был замешан в новом?
Что бы дала смерть д’Антеса? Геккерна нечем бы стало шантажировать, а Пушкин бы пару лет отсиделся в Михайловском. Демонстрация Пушкиным ненависти к д’Антесу, ревности - отчаянная мистификация: мол, дико ревную жену, сдурел от ревности и ничего больше не знаю и знать не хочу. Пушкин не был ревнив и умел владеть собой, его учили сохранять ледяное спокойствие в экстремальные моменты. К тому же с его опытом и умом он прекрасно понимал, что красавица жена любит только его. Значит, смерть д’Антеса была важна для Пушкина. Думаю, это было единственной причиной дуэли: очередной проанглийский заговор, в котором были замешаны такие лица, что знание об этом – смертный приговор. Пушкин работал с секретными документами, а переписывала их часто жена. Значит, и она была в опасности. Вспомним, Павел Шиллин скоропостижно скончался в 1837 году. А Бенкендорф, возглавляющий контрразведку России, чуть не скончался от тяжелейшего инфаркта сразу после гибели Пушкина. Н.Н. до самого замужества с Ланским вела себя так, словно чего-то боялась, боялась даже сыну письма Пушкина отдать.
Вот и получается, что был д’Антес винтиком, неосведомленным, скорее всего, от которого тогда зависела судьба Европы: Геккерн дважды чуть не поссорил Россию с Нидерландами, если б ему это удалось, Англия смогла бы стать кредитором России и диктовать свои условия.
Убить д’Антеса, боюсь, было единственным шансом Пушкина выжить.
А д’Антес? Не мог Николай Павлович сурово его наказать. Вспомним алмаз Санси. В 1835 году честь Павла Демидова и России защитила герцогиня Беррийская. Причин любить Россию у нее не было, заставить ее было сложно. Но в России был заложник – ее последний паж и верный соратник - юный Жорж. А случись что с ним, могла и отпереться от своих слов, и снова – международный суд, позор, торговые эмбарго?
Пушкин простил д’Антесу свою смерть. А слова д’Антеса: «Передайте, что я тоже его прощаю!», не означали, что д’Антес понял, что ему предназначалась роль жертвы?
А вот любопытное свидетельство:
«В Париже тоже занялись Пушкиным, George Heckeren чуть не дрался на дуэли с журналистом за честь Н(атальи) Николаевны. Дело в том, что в одном из журналов было напечатано, что Пушкин потушил лампу и вымазал руку сажей, вымазал т(аким) образом физиономию своей супруги, после чего вышел будто бы за свечой и оставил супругу вдвоем с д’Антесом. По возвращении он будто бы увидел на лице кавалера тоже сажу.
Об этом baiser noci будто бы сообщил приятелю сам д’Антес, а приятель журналисту. Затем приятель по требованию Жоржа написал письмо, в котором заявил, что сведения о baiser noci он передавал как слухи, а не как слова самого д’Антеса. Значит честь Н(атальи) Ник(олаевны) восстановлена.»
(Париж), 20 июня 1889 г. Е(катерина) Г(ончарова), дочь Дмитрия, брата Натальи.
В 1889 году д’Антесу было 77 лет! И 26 лет была в могиле Наталья Николаевна.
Как видим, д’Антес даже через много лет после дуэли не перестает пылко защищать свою любовь от злых нападок.
Было еще много интересного в его жизни: и подавление Парижской Коммуны, спасение русской активистки коммуны Дмитриевой (похоже, просто ошибся, девушка была очень похожа на одну из молодых Гончаровых) и многое другое. Но нам ни к чему.
Д’Антес пронес любовь к Наталье Николаевне через всю свою жизнь.
Неужели он так и не понял, что Наталья Николаевна его не любила?
Может, оно и к лучшему.
P.S. Брызгая ядом, мы не вернем Пушкина. А вот сохранив в себе «надежду и любовь, достоинство и честь» сохраним пусть крошечную, но его частичку. Задумайтесь, дамы и господа!