Перепись улицы подходила к концу. Летневу оставалась последняя квартира, и можно было с чистой совестью идти домой. В предвкушении отдыха, он позвонил в неработающий звонок, а после неуверенно постучался в дверь.
«Кого там черти носят», - услышал Летнев и съежился. Он был довольно замкнутым человеком, не любил лезть к людям в жизнь, особенно если они недовольны.
Открыл работнику переписи населения мужчина, резко контрастирующий с чистеньким аккуратным Летневым. От хозяина квартиры разило алкоголем. Одет он был соответственно: в рваные синие треники и помятую майку. В руке он держал настолько маленький бычок, что непонятно было, как его еще можно курить, но мужчина все же делал затяжки, прикусывая фильтр зубами.
- Я из переписи населения. Я ненадолго, - робко представился Летнев.
- Да что ты стоишь, как неродной, проходи, - с неожиданным добродушием пригласил его хозяин.
Летнев немного приободрился и прошел в маленькую грязную и очень неприятную квартиру. Предложение не разуваться его очень порадовало.
Из жилой комнаты доносились песенки группы Ленинград.
- Любишь Шнура? – спросил хозяин.
- «Только когда плывешь против течения» - эта песня нравится, - неуверенно сказал Летнев.
- Хм, молодец. Чувствую, мы с тобой споемся.
Летнев одобрительно кивнул, достал из папки список жильцов и спросил:
- Михаил Иванович Никитин, Вы?
- Не Михаил Иванович, а просто Мишаня, и не Вы, а ты.
- Хорошо, Михаил.
- Не Михаил, а Мишаня, - настойчивей повторил он.
- Хорошо, Мишаня.
Летнев хотел было приступить к опросу, но Мишаня прервал его.
- Я тебе потом все эти фактические данные скажу и, если хочешь, напишу, а пока давай по-человечески поговорим. Людка, чего расселась, к нам высокий гость пришел.
- Снова твои алкаши приперлись, тоже мне гости, - недовольно крикнула женщина из комнаты, где звучал Сергей Шнуров.
- Во-первых, алкаши не мои, а наши… А, во-вторых, к нам в кои-то веки зашел порядочный человек, в галстуке и очочках, и не просто так, а, чтоб зафиксировать нас для истории.
Недовольно бурча, к мужчинам вышла женщина в халате и стоптанных домашних тапочках, удивительная той красотой, которую дарует умеренный алкоголизм и убивает хронический.
- Не шибко-то высокий гость, метр 60 где-то, - улыбнулась она хмельной улыбкой.
- А! Как юморит! Петросян отдыхает.
Летнев через силу улыбнулся. Честно говоря, ему хотелось просто зафиксировать формальные данные и побыстрее уйти, но у жизни были другие планы на этот вечер.
Они прошли в комнату. Гостю предложили сесть, и он неуверенно приземлился на помятую незастеленную раскладушку. Ободранные обои, пыльные половики, грязные окна, сквозь которые едва брезжил свет, несколько пустых бутылок под раскладушкой – все в лучших традициях алкогольного минимализма. Но все таки одна деталь выбивалась из разряда будничности – на печальной лампочке, сиротливо висящей на длинном тонком проводе, празднично красовался серебристый дождик, вносящий в весенний день элемент Нового года.
- Вот скажи мне, как умный человек: мне многие люди говорят, что я неправильно живу – они правы?
- Никто не знает, как жить правильно, - ответил Летнев.
- Умница! – вскрикнул Мишаня и бросился пожимать ему руку. – Я этим знатокам жизни так и говорю. А ведь любой имеет право тебя учить жизни, даже продавщица, которая тебе эту водку и продает. Продавать, значит, правильно, а покупать, видите ли, неправильно.
- Наутро после хорошей выпивки в нем философ просыпается, - шепнула на ухо Летневу Людмила.
Летневу очень хотелось, чтоб этот философ поскорее заснул, заполнил документы и отпустил его с миром, но желанию не суждено было сбыться.
- С детства нас все учат. Родители, школа. Я думал, что вырасту, и это прекратится, но ни…чего подобного. Я учился, я работал, я бездельничал, я был на мели и выбирался из нее, я любил, в конце концов, – я прошел жизнь, и меня еще кто-то учить собирается.
В учителя все записались: те, кто беднее, глупее и слабее тебя, учат жить. Телевизор учит, радио учит, даже газеты, которые у нас вместо скатерти – тоже учат. Не лечите меня, - крикнул Мишаня непонятно кому.
Похоже, Людмила исполняла функции ретранслятора, так как в очередной раз пояснила посыл мужа.
- Он очень впечатлительный. Стоило продавщице и одной бабке укорить его за пьянство, как он всемирный заговор себе нарисовал. Тонкая натура, - подытожила она то ли в шутку, то ли всерьез.
- Ну, допустим, я неправильно живу, - продолжал Мишаня. – Но зато я счастливый человек. А так сразу и не скажешь, правда?
Летнев, хоть и стеснялся, но понял, что может говорить, что думает, и ответил:
- Честно говоря, я с трудом себе представляю, как можно быть счастливым среди этого всего.
Мишаня ожидал этого и ничуть не смутился.
- Даже в порядочном человеке есть зависимость от стереотипов. Ведь еще мудрецы завещали нам довольствоваться малым. Зачем мне деньги, ковер вместо половика, ванна вместо тазика, кофе на утро вместо стакана водки?.. Все это условности, бренная материя.
- Обожаю, когда он умные слова говорит, - прокомментировала Людмила.
- Все это хорошо в теории, но ведь на практике алкоголизм убивает миллионы людей. Сейчас Вы, то есть ты, выпил, тебе хорошо, но эйфория скоро пройдет. Так что твое счастье, даже если оно и есть, мимолетно.
- А кто спорит? Мое счастье равно остатку в бутылке… А если серьезно, то любое счастье, будь то счастье семейного человека, человека науки, искусства, политики и чего угодно – штука хрупкая. Но если все над ним трясутся и из-за страха потерять его не ощущают в полной мере, то я принимаю его недолговечность и вкушаю каждый миг.
- Где он только этих пафосных слов набрался? – недоумевала Людмила.
- Обижаешь. Я со многими интеллигентными людьми пил.
- А не лучше ли мудрость из книг черпать? – спросил Летнев.
- Лучше. Но меня в таком виде в библиотеки не пускают, -засмеялся Мишаня, искренне считая, что пошутил очень смешно. Был ли Мишаня тонкой натурой – тайна за семью печатями, но одно свойство тонких натур в нем точно было – его настроение из бодрого быстро сменилось упадочным.
- Думаешь, я не знаю, что это саморазрушение? Алкоголь вскоре уничтожит во мне все человеческое, и я не смогу мыслить ясно, как сейчас, не смогу умничать. Наверное, поэтому я и рад тебя так видеть, пока еще могу передать тебе что-то важное. А то со своими алкашами я говорю, а они меня далеко не всегда слышат… Летневу давно не говорили, что рады его видеть. В нем оставалось все меньше брезгливости и душа наполнялась все большим сочувствием к этому, безусловно, неординарному человеку.
- Большинство алкоголиков знают, что идут на саморазрушения. Они не тешат себя иллюзиями и знают, что это ни к чему хорошему не приведет. Но им дорог сам путь… В этом есть особое мужество, что ли.
- Да, к нам часто заходят мужественные рыцари и герои, - захохотала Людмила.
- Скорее палачи… А с другой стороны, смотреть на этой идиотский мир трезвыми глазами – тоже мужество. Не поймешь, кто смелее. Так что, неважно, пьешь или нет, главное, чтоб человек был хороший. Вот ты человек хороший, хоть и непьющий.
Хоть интерес к происходящему и разгорался, но домой все же идти хотелось, и Летнев указал на часы и попросил отпустить его. - Ладно, только давай я тебе вначале о любви расскажу.
Летнев смутился, а Людмила сказала, что он большой романтик.
- Ищи не лучшую – ищи свою. Алкоголику хорошо с алкоголичкой, лентяю с лентяйкой, умнику с умной. Вот, говорят, большинство семей несчастны, из-за того, что муж пьет. Ерунда. Они несчастны потому, что жена его пилит вместо того, чтобы выпить с ним вместе. Кстати, я ни разу не слышал, чтобы жена пила, а муж нет. Вот тебе и гармония, пусть даже в негативных вещах.
- Позволь не согласиться. Я часто слышал о случаях, когда алкоголик убивал алкоголичку или наоборот, из-за того, что бутылку не поделили. Как ты это объяснишь.
- Дебилы. Если человек дебил, то ему ничего не поможет. Вот сколько раз у нас горели трубы, а мы с Людкой до сих пор живы, ведь нам весело вместе. Я ее не бью – мы деремся, и не от злости, а для адреналина. При чем, она меня иногда и побеждает.
Летнев впервые слышал, чтобы мужчина гордился тем, что его бьет жена. Но, с другой стороны, именно о таком, а не о гармонии в отношениях, ожидал услышать Летнев.
- И чтобы кто не говорил, моя жена часто улыбается, значит я не такой уж и паршивый муж.
На этой алкоромантической ноте и попрощались. По дороге домой Летнева переполняли очень странные мысли. Он как угодно представлял себе счастье, но не среди пустых бутылок. А тут ему настойчиво пытаются доказать, что оно может быть и таким.
А ведь сам он, Летнев, не может назвать себя счастливым. Он может сказать, что живет относительно правильно, не вредит людям, но ведь правильность не гарантирует счастья. Далеко не всегда безошибочная игра по нотам создает прекрасную музыку… А любовь? Что это: дикость и варварство или рок-н-ролл?
Столько новых вопросов от алкоголика.
И как все-таки приятно засыпать на чистой постели в комнате без запаха перегара!
Мишаня пригласил Летнева прийти еще, и Летнев еще не решил, придет ли…