Моя жизнь все больше и больше принимала устойчивый характер. Я уже почти не жалел о том, что ушел из убежища. В конце концов, человек ко всему привыкает. И к этому тоже.
Работу у дока я изредка менял на охрану города от рейдеров, частенько набегающих на Мегатонну. Ружье, отнятое у подстрелившего меня в первый день рейдера, пошло в дело. Большинство моих денег уходило на патроны, хотя я старался расходовать их как можно более экономно. Моя меткость не раз спасала мою шкуру. Хорошенько прицелившись, я с ходу попадал бегущему на меня дикарю прямо в глаз или в лоб, без иных вариантов. Я уже не боялся вида своих рук и одежды, забрызганных чужой кровью. Не пугали меня уже и вид разлетевшихся мозгов или вспоротых внутренностей (пару раз мне приходилось орудовать ножом, забранным у все тех же убитых рейдеров). Помню первого лично мною убитого рейдера. Адреналин шарахнул мне в кровь и, еще ничего не сообразив, спустил курок. Бах! Выстрел пришелся рейдеру точно в горло. Выкатив глаза, задыхаясь, парень упал прямо на меня, заливая мою одежду кровью. Я в панике заверещал, как девчонка, забыв совершенно о том, что стою на линии огня, и был спасен только моим приятелем Тедом. После этого я долго приходил в себя, однако вновь и вновь выходя на оборону Мегатонны я постепенно забывал о своем страхе. Какое-то безразличие и деловитость мясника овладевали мною каждый раз, когда я прицеливался, будь то животное, мутировавшее насекомое или человек. Нова и тут оказалась права. Идеалов здесь не существовало. Была лишь жизнь и смерть.
Я слушал Тридогнайта, его рассказы о Пустошах, Светлой Стороне, Братстве Стали, моем отце и все яснее понимал, что если я все еще хочу найти отца, то ждать нельзя. Дождавшись очередного каравана, проходящего мимо Мегатонны, я отправился с ними до Вашингтона, где, по словам окружающих, располагалась радиостудия, пообещав помочь караванщикам пройти через развалины, сплошь заселенные супермутантами.
Путь до Вашингтона занял у нас двое суток. Я познакомился и даже как-то подружился с охранником каравана. Мы дежурили с ним по очереди, в дороге я шел около Вольфганга, владельца этого каравана, а он замыкал. Пару раз мы попадали в рейдерские засады. Постепенно я начал понимать технику и стиль боя этих дикарей, и сам перенял кое-что. Например, обмазывание сырой землей лицо и открытых от одежды участков тела, служило хорошей маскировкой при засаде. Отвлечение внимания врага с помощью камней и веток позволяло выиграть пару дополнительных драгоценных секунд для более точного прицела. И затем выстрел. В глаз или в лоб, без иных вариантов.
Жаркое солнце Пустошей умело убивать не хуже ножей и пуль. Чем больше пьешь, тем сильнее хочется пить в такой зной, это я уже успел понять. Приходилось ограничивать себя парой глотков в несколько часов и терпеть дальше. Частенько вода была грязная, отчего меня в первое время выворачивало наизнанку, пока привычка… Привычка, привычка…
По истечению вторых суток нас накрыл туман. Вольфганг объяснил мне это тем, что поблизости причал и сырость идет оттуда. В тумане мы могли почти безопасно проскользнуть по берегу к Ривет-Сити, городу, основанному на огромном боевом корабле, заброшенном после войны, но также незаметно за нами могли следить и супермутанты, поэтому нам пришлось свернуть в развалины Вашингтона. Столица встретила нас грудой из огромных куском бетона, выбитых стекол, обветшалых офисных зданий и белеющими где-то среди развалин стенами Капитолия.
Супермутанты, отдельными группировками скрывающиеся среди развалин стали для меня очередным шоковым открытием последствий ядерной войны нашей страны с Китаем. Огромные, под два метра, с мускулами, словно у тяжелоатлетов, желто-зеленой кожей и маленькими головами, они имели более крепкую кость, чем люди и могли переносить большой урон. Таких выстрелом в глаз не проймешь. Впервые встретив этих тварей, я поначалу растерялся и испугался, но привычка равнодушно убивать уже понемногу начала брать свое. Просто прицелиться и выстрелить несколько раз в наименее защищенное место.
Пару раз нам попадались люди в тяжелой усовершенствованной стальной броне со здоровенными пушками. Они изредка встречались нам среди руин. Солдаты называли себя Братьями Стали. Увидев такого «железного человека» первый раз вживую, я даже присвистнул. О Братьях Стали много говорили на Пустошах и почти каждый раз упоминал в своих эфирах Тридогнайт. Усовершенствованная силовая броня защищала рыцарей от урона, наносимого врагами. Вражеские пули со звоном рикоршетили от прочной гладкой стали, а ружья, вроде здоровенных «миниганов» рассылали огонь сразу в несколько сторон. Картина боя рядом с ними была настолько внушительно, что я даже со своей пресловутой меткостью выглядел как-то жалко среди них. Правда, рыцари не проявляли к караванщикам особой симпатии и гнали «гражданских» прочь.
- Если ты хотел добраться до центра Вашингтона, то тогда тебе сюда. – сказал Вольфганг, указывая на обшарпанный козырек метрополитена в нескольких метрах от меня. – Отсюда спустишься в центральный узел, пройдешь по рельсам и выйдешь на станции «Чеви-Чейз». Там уже найдешь студию Тридогнайта. Правда, я до сих пор не уловил, какого черта тебе идти к этому парню…
- Спасибо за все, Вольфганг. – кивнул я, глядя на ободранную большую букву «М» на круглом плакате.
- Тебе спасибо. – отмахнулся караванщик и, ухватив брамина за рога, потащил его далее, вдоль остовов домов и развалин офисов.
- Если захочешь присоединиться к нам, загляни в общину Кентербери. – охранник подошел ко мне и пожал руку. – Мы неплохо сработались, парень. Ты отличный стрелок. Удачи тебе.
- Спасибо. – вновь произнес я и, кивком попрощавшись с охранником, медленно направился к ступеням неработающего эскалатора, крепко, до боли в пальцах сжимая ружье.
В метро было холодно, местами сыро и очень темно, хоть глаз выколи. Любой шорох, каждый мог шаг эхом отдавались в глубинах тоннелей. Треск внезапно заработавшей лампочки, голодный визг дикого гуля – тощих сгорбленных обезумевших и обезображенных каннибалов – тихое покашливание неосторожного рейдера – все было слышно настолько явно, что каждый раз я едва не подскакивал.
Я медленно крался, все время находясь в мучительном нервном напряжении. Я боялся, что какая-нибудь очередная тварь бросится на меня из темноты, тем более, что я не видел абсолютно ничего и продвигался на ощупь, держась холодной каменной стены. Я сдерживал навязчивое желание включить подсветку на пип-бое и что есть мочи вслушивался в темноту. Стрелять было нельзя, поэтому я держал наготове нож, крепко сжимая его во взмокшей ладони. Любой мой шорох мог првести меня к мгновенной неминуемой гибели. Один раз я услышал чье-то сопение прямо в метре от себя. Похолодев, я замер, сидя на корточках, вытаращив глаза в темноту и тщетно сдерживая дрожь в руках. Источником звука оказался всего лишь закемаривший рейдер. Его можно было бы убить, но я боялся, что его (или мои) вопли привлекут внимание остальных обитателей метрополитена с различных станций, а запах крови почуят дикие гули. Я медленно, очень медленно, попытался было вновь нашарить потерянную вною с испугу спасительную стену, и в ту же секунду услышал хриплый женский голос:
- Эй, Вейс, ты это слышал?!
Раздался оглушительный в тишине метро выстрел. Пуля прилетела прямо мне под ноги, чудом не угодив в меня. Я замер, стараясь даже дышать через раз, а рука уже в панике искала шероховатость кирпича.
- Наверное, послышалось… Чертова лампочка опять вырубилась, вот и мерещиться всякая дрянь…
Наконец, я ощутил бетонное покрытие под пальцами. Пользуясь тем, что внимание рейдерши было на пару секунд отвлечено на проснувшегося Вейса, я быстро-быстро, на карачках дополз до очередного поворота и облегченно медленно выдохнул, услышав еще пару выстрелов в мою сторону.
Сердце колотилось как ненормальное, спина и ладони взмокли. Я, поудобнее перехватив нож, поднялся все еще держась за стену. Раздался тихий электрический треск, я поднял глаза на звук. В мелькнувшем на пару мгновений и вновь погасших отблесков света я разглядел название станции.
Чеви-Чейз. Ваша остановка, господа.