Сама по себе мысль была довольно интересной. Я размышлял над ней не раз, пытаясь замкнуть кольцо логики. Но что-то всегда мешало: то шальные выбросы гелия (дышать им, знаете ли, не очень приятно... уж лучше водород - все-таки полегче), то слоняются рядом какие-то личности.
Одно спасение - черная дыра. Затыкаю ее... Не знаю уж каким местом, по-вашему, но чувствую себя здесь защищенным. А мыслям!.. Рай, можно сказать. Ни одна не потеряется, все при мне. Только в кучу они как-то - притяжение слишком сильное.
Я-то сам - тело не физическое. Мне все равно: хочу - затыкаю дыру, хочу - не затыкаю...
Мысли - они не вполне к нам относятся. В них энергетика есть мирская, какие-то фибры. Ну вот, скажем, как в чувствах ваших - какая-то часть души. Испарения, словом, они. Но не от слова «пари'ть» - как птица, значит, а от слова «па'рить» - это когда веником в бане.
Мы над мыслями повыше. Они - как бы тело наше плотское - вниз тянут. Вы с одной стороны - мысли вверх выталкиваете, а мы с другой - подтягиваем их выше. Груз, конечно, нелегкий...
Где же она?.. Иди, иди, родимая!..
Это, значит, насчет созидания и разрушения. Понравилась мысль - что-то законченное было в ней. Пытался слово составить для нее правильное. Получилось: сначала – «созишение», потом – «разрудание» (если сложите половинки слов, так и выйдет).
Ощущаете? Прелесть, что за слова! В точку!
Берет ребенок, скажем, кубик. И другой берет, ставит его на первый, потом еще... Пирамидку строит. Толку в ней, конечно, мало. А все оттого, что процесс однобокий у него - чисто созидательный. Из чистого созидания никогда ничего толком не получалось. Понарошку все. Игра одна. Примитив.
Стишок даже есть об этом:
Детишкам пишу много сказок:
О Красной Шапочке, о волке.
Мы помним тексты без подсказок:
Они всегда лежат на полке.
Для взрослых сказка - третий Рим,
Сады Эдема за окошком...
Не ошибались братья Гримм
Лишь потому, что понарошку...
Но когда действительный созидатель приходит - тут, ребята, начинается настоящий процесс!
Сначала он землю сотрясает всякими машинами,срезая ножом бульдозера плодородный слой, - словно бритвой сечет кожу планеты. Цветы, трава, микро-организмы, прах миллионов поколений живых видов - все в кашу, в отвалы.
И это созидание?!
Скажу так: созидание здесь только в планах - гипотетическое. А вот разрушение - во всей своей красе.
Затем грызет ее (землю), бедную, железными зубьями - роет котлован.
Слово-то какое! «Рыть» и «рвать» - один черт! Только «рвать» - это когда кусками откуда-то, а «рыть» - это когда кусками не рвется, когда сыпучее что-то. Если бы вы планету живой считали, пришлось бы говорить, что куски плоти вырываете из нее. Даже технику такую придумали, чтоб не лопатками ковыряться, а полновесными много-кубовыми ковшами.
Видели, как парит свежевырванная земля? Теплая еще, живая...
«Терпи, терпи, родимая. Не было у тебя здесь зубика - так мы посадим!»
И гордо так: «Созидатели мы!»
Иногда, правда, по-другому бывает. Жалея труд свой великий (по вырыванию кусков из земли), вы просто втыкаете ей под кожу иголки железобетонные - сваями называются. Это чтобы мякоть пробить и вдолбить острый конус сваи прямо в кость земную, в породу твердую. Чтобы зубик новый крепко сидел, не качался.
Здесь уже дополнительный процесс включился. Просто разрушать Землю, созидая, - невелика мысль. Берете вы, значит: песочек (подвозите его издалека, на железнодорожных платформах; а дорога идет через лесочек... вернее, остатки его вдоль просеки, по которой дорожка та проложена); цемент (сначала, конечно, глину достаете где-то, везете на завод; перетираете, разрушая ее исходную структуру; жгете ее огнем; опять трете, потому что с первого раза у вас никогда ничего толком не получается), водичку подвозите из соседней реки... Хороша водичка! Но слишком чистая...
И все это сваливаете в кашу!
Прямо кудесники какие-то: там поскоблили землю, сям поскоблили; что-то где-то перетерли, порубили, пожгли.
Ах! Слова-то все какие - прелесть, что за созидательные!
Не устраивает вас такой мир, который без вашего созидания. То песок с глиной не там закопаны, то атомы в веществе не так расположены, то лес прямо на дороге, то горка слишком высокая, то ямка глубоковата.
Муравьи - те тоже все снуют: хворостинки перетаскивают, листики; когда и жучков, и бабочек, и тлю в огороде. Пчелы тоже стараются: нектар добывают. Вку-у-усный!!!Братья ваши меньшие - по созиданию. У вас только веточки потолще, да коровки поувесистей. Ну, а нектар - так вместе с плодами: свеклу сахарную - под пресс; а ягодки, если мягкие, можно и так прожевать.
Были бы у вас хоботки, как у пчел. А то нет - щель какая-то мокрая...
Сижу я, значит, теперь в черной дыре и думаю: сколько же лет должно пройти, когда вы до нее доберетесь? Сколько мне осталось?..
Субъективны вы, ребята, слишком. К созиданию от- носите то, что разрушает плоть мира. ДА КТО ВАМ СКАЗАЛ, ЧТО ВЫ СОЗДАЕТЕ НЕЧТО ЛУЧШЕЕ, ЧЕМ ДО ВАС БЫЛО?!
Еще ничего не умеете, а уже забеспокоились о судьбе далекой: Солнце покраснеет, потом побелеет и потухнет. Что делать, мол, будем?
Научитесь для начала баланс держать! Гвоздь - и тот в квартире своей толком забить не можете. Бац! И дырка в стене...
Зачем стену-то портить?! А то - по пальцу! Ой-ей!!! Одно «разрудание», словом.
Или про разлетание галактик - знаете же, что любая система, когда растет, увеличивается в размерах. Ребенок, скажем, был с вершок - а стал дубом молодецким, небо подпирает. Размер головы, конечно, увеличивается намного меньше - чему там расти?! Разве что кость утолщается...
Так вот! А в кишечнике - микрофлора и даже фауна! Дрейфует, значит, в космическом потоке, прикрепившись к чему-нибудь. И думает, небось: что-то, мол, размер нашего носителя увеличивается - расширяется он, что ли?..
Это, по-вашему, ребята, созидание. А по-моему, у вас «созишение». Не бывает одно без другого. Чтобы созидать, надо уметь разрушать. Про «большой взрыв» вселенной слышали? Подрывник тот - мастер был своего дела. Все разнесло в прах.
А итог? Итог какой?..
Жизнь ваша!!!
Не знаю, право, что его раньше-то не устраивало? Ведь тоже мир был! В своем роде...
Говорят, некоторые болезни неизлечимы. Сдается мне, что шизофре...
«Уж и буквы путаются!»
Ну, это... ваше «созишение»... болезнь наследственная. И кто его, больного, допустил до такого ответственного дела?..
Лишнее, кажется, болтаю. Рано вам еще...
Хм!.. Ну надо же! Никогда б не подумал!..
* * *
- Джек!..
- Ну что?
- Опять отключил? Второй раз кричу... Прими! - Брук закрыл дверь и махнул рукой в окно, показывая, что можно проезжать. Выходить не хотелось: в темноте за стеной хлестал настоящий ливень.
Человек за стеклом кивнул, и грузовой дрон плавно въехал в открывшиеся створки.
Джек остановил машину в воротах хранилища, взял протянутый документ и прочитал:
«1. Центральный участок.
Груз 200. Рег. N 311267. Ванесса Блэй.
2. ЛПИ.
Груз 200. Рег. N 625348. Эриксон Хэннинг».
Он не удержался... Работа, конечно, здесь не пыльная. Но наслушаешься тишины за день, и тянет уже поговорить - даже об этом... Джек покачал головой, выказывая понимание, и проговорил:
- Зачастили что-то к нам из ЛПИ.
Водитель не ответил, только неопределенно пожал плечами.
- Давай сюда!..
Джек встал на подножку (все-таки грузовой дрон - машина не маленькая: на ходу от земли до поддона - дюймов двадцать, не меньше) и рукой показал путь к нужному сектору.
Поставив контейнер на место, он хотел было сделать отметку в приеме груза (всего-то и дел - провести прибором по узкой полоске), но палец застыл над сенсором...
- Сержант! Здесь такая история... Помните парня? Ну того, что в клинике взяли, - докладывая по видеомону, он косился на странные подтеки, видневшиеся на крышке только что разгруженного контейнера. - Похоже, дело не чисто. Как бы чего... А, сержант?..
- Ты погоди, проверить надо, - Джек хлопнул по капоту дрона. - Покури...
Через минуту раздался зуммер вызова.
- Ну что?.. А чего я?! Я на службе. Сам бы потом выговаривал...
Он обернулся к водителю и, рассчитывая на солидар- ность, покрутил пальцем у виска.
- Как скажешь... Да понял я!
Засовывая видеомон за пояс, Джек удивленно проговорил, глядя на водителя дрона:
- Вот видишь! Сказано: т-того!.. - он выразительно повел головой в сторону ликвидатора. - Убрать совсем...
Дрон выскочил из ворот как ошпаренный и, раскачиваясь, помчался над едва обозначенной трассой. Уже через десять секунд силуэт его пропал за далеким поворотом.
Прибывший контейнер простоял на стеллаже не более двух минут...
Попытки стимулировать жизненные процессы в теле Эриксона привели к негативным результатам, что явно свидетельствовало о гибели его энергетической сущности.
Другой практики в таких делах не было. И хотя никто не знал, как на самом деле обстоит дело, принималось это как должное. А разве в ваше время думают как-то иначе?..
Стимуляция обмена веществ в организме, не имеющем собственной энергосистемы, приводит лишь к ускорению распада. Здесь больше подходила консервация тела, то есть замедление динамических процессов, относящихся к показателям жизненных функций.
Но задача, поставленная Джефу, была другой. Они думали, что получится - как с Джорджем...
* * *
И вновь им не повезло. Солнце оказалось белым карликом, планеты - иссушенными пустынями. Выжженные тысячелетиями ландшафты, и ничего больше - никаких признаков жизни...
- Говорил я тебе: заправиться надо. Все было! Нет, запаниковал. Какая муха тебя укусила? - штурман ковырял телеметрическим щупом в энергоблоке и досаждал Скочу моралистическими нравоучениями.
- Какая разница: там песок - здесь песок! Найдем и мы место, найдем!.. - Скоч, казалось, убеждал не только Вардана, но и сам себя. Как бы приобщаясь к важному для всех делу, он заглядывал штурману через плечо и пытался разобраться в переплетениях проводов, тонких трубок, каких-то концевиков. Не выдержав, проговорил:
- Ты... это... поторопился бы. Сколько уж сидим!
Штурман обернулся и зло посмотрел на него. Скоч на всякий случай отодвинулся.
- Да нет, ты подумай: разве плохо? Уже третья планета! А так, сидели бы в каменных мешках. И что?.. Ни ощущений, ни выгоды - скучно.
- И песок! - съехидничал Вардан.
- А что? И песок!.. Да где ты столько в песке сокровищ видел? И марганец, и молибден, и ванадий! А эти штуковины, а?..
Скоч достал из кармана плоскую каменную бляху, сверкающую частыми вкраплениями какого-то прозрачного минерала, и слегка подбросил ее на ладони, наслаждаясь красотой причудливого творения природы. Он чуть при- поднял и опустил руку - будто взвесил диковину. Ощутил приятную тяжесть:
«Нет, все-таки вес, пожалуй, главное...»
- Да что в этом проку?! Ты хоть понимаешь: ничего взять не сможем? Тяга не та!
Слова штурмана раздосадовали Скоча. И зачем напоминать?!
- Так ты крестик поставь на карте. Будем в норме - зайдем.
- Ладно, хватит разглагольствовать. Кажется, сделал...
Скоч преобразился, энергично защелкал тумблерами; пальцы побежали по сенсорам - словно мелодию выводили музыкальную.
- Слушаем!.. - Скоч замер и махнул рукой. - Давай!!!
Вардан воткнул щуп в энергоблок, замкнув контакты.
В двигателях нехотя фыркнуло. Сначала неуверенно: какой-то сбой... вот опять... Наконец, набрав обороты, двигатель заурчал, заглатывая остатки топлива.
- Поет! Слушай: пое-ет!!! Эй, держи-ка!.. - Скоч показал вахтенному как стимулировать режим и, заняв место за главным пультом, уверенно набрал код.
- Ну, пошел!.. Пошел, мать твою!!!
Челнок вздрогнул, резко забрал носом вверх и даже приподнялся над краем глубокого каньона, пытаясь вы-скользнуть в простор неба...
То ли подвела балансировка двигателей, то ли Скоч не справился - корабль вдруг резко осел на корму и начал валиться вниз, срезая пласты породы с отвесных стен каньона...
Еще при подлете к планете начались неожиданности. До атмосферных слоев было далеко, но челнок странно рыскал носом, словно натыкался на какое-то препятствие. Скорость резко падала, потом - рывками - внезапно нарастала. Неожиданно начиналось вращение, кидавшее всех из стороны в сторону.
Пришлось им не сладко - потрясло изрядно. Вардан целых два дня копался в энергоблоке, пока Скоч с командой излазил местные окрестности.
Что интересно: планеты разные, а черта в небе, делившая полусферу, такая же. Характерный признак, так сказать. Только здесь светлая половина была розоватая и размером побольше.
И песок был... Много песка! Прах древнего мира... Индикаторы засекли высокие концентрации редких метал-лов еще на внешней границе планетной системы...
Неожиданно корабль вздрогнул, выровнялся и, стремительно набирая скорость, свечей ушел в мутное коричневатое небо - словно выдернуло его из атмосферы.
Кажется, пронесло...
Команда прильнула к обзорным экранам, не веря в удачу. Шар планеты быстро уменьшался в размерах.
- Что за черт?! Вардан!..
Скоч с беспокойством наблюдал, как навигатор (прибор такой) смещает линию прокладываемого курса на мониторе.
- Ну, теперь что? - Вардан, налетавший со Скочем бессчетное количество часов, привык уже ко всякому и проговорил эти слова с легкой насмешкой.
- Ты не балуй! Твою... - Скоч хотел выругаться, но что-то придержало язык - неожиданное ощущение...
Штурман застыл рядом.
- Чего молчишь? - хрипло выдавил Скоч.
- Поздравляю! Чтоб когда-нибудь!..
- Ты не скули, говори толком! Ну!!!
Сместившаяся область обзора за иллюминаторами подтверждала уже явно - началось медленное вращение корабля. Но Скоч упорно тыкал пальцем в монитор:
- Это как понимать?
- Так и понимай, пилот хренов! Летим мы, судя по всему, левым бортом вперед...
- А двигатели?
- А что двигатели? Двигатели пашут исправно... Но курсом на Цефею, а корабль чешет... Та-ак!.. - штурман быстро прикинул что-то в уме и ткнул щупом куда-то в сторону от курса. - Ты, кажется, интересовался? Так вот, это Омега и есть.
Корабль качнуло. Они ухватились - кто за что, но устояли на ногах. Звезды в обзорном окне поплыли быстрее: круг, еще круг...
Нет! Скоч никому не подчинялся так - вслепую. Врешь! Не возьмешь его голыми руками - и не в таких переделках бывали!..
- Что стоишь?! Давай корректировку!!!
- Пять-три; восемь-шестнадцать, - штурман диктовал быстро: - Шесть-девять; два-четыре...
Скоч едва поспевал, доверяя больше пальцам, чем разуму...
Два крупных метеора челнок буквально разрезал выступающими подкрылками приемных шлюзов. Третий - огромный, смерзшийся кусками породы и пакового льда, - раздавил левой лобовой полусферой.
Что могло остановить его?..
Пожалуй, только «Герг» справился бы с этой задачей.В другой ситуации справился бы, наверное, и более легкий корабль - средний крейсер, например. Но откуда ему было взяться - здесь, на краю вселенной?..
Скоч давно бросил попытки корректировать курс - энергетическая установка едва дышала. К счастью, вращение корабля стабилизировалось.
Хотя, к счастью ли?.. И при чем здесь философия, в конце концов?!
Давно такого не было. Не привык он бросать дела на полпути.
«Надо же! Все, до единой! Все попытки...»
Мрачный, он сидел в своей каюте. Изредка взбалтывая остатки эктейля в бутылке, прихлебывал из горла. Сколько раз он выходил сухим из воды, казалось бы, в совершенно безысходном положении. Выходил же!
Выход - это что? Сбежать от пугающей тебя ситуации. С одной стороны, да. Но можно, извините, в такое дерьмо вляпаться на выходе, о-го-го!!!
Выход - только с одной стороны. А с другой стороны - это ВХОД!
Вопрос в том: знаешь, куда войдешь или идешь втемную? Проблема, конечно, не очень большая. Так, пустячок, кажется. Особенно когда страшилка какая-нибудь за спиной. Или уж так больно! Так больно!!!
Бежать! Непременно бежать!..
У-у-ух!!! И в яму с дерьмом!..
А плавать в не-ем!.. Ой как противно! Затруднительно даже. Не каждый и вынесет такое.
Хорошо, когда есть выбор... А когда его нет? Когда и выход, и вход за тебя решены?
Тут, конечно, тоскливо. И страшилка-то уже за спиной, и бежать не можешь. Только в дырку с дерьмом. Гонят тебя - как волка затравленного.
Решения здесь - два: лапки кверху - страшилке на радость. Или перегнать ее... Побороться-то он уже пробовал, не смог - сильна больно. С догонялками тоже вопрос: не дает бежать.
«Выходит, ждать будем...»
Ох и не любил он этого! И самое скверное - ЧЕГО ЖДАТЬ?!!
Вот вы скажите: ЧЕГО?..
* * *
Никогда такого не было, сколько помню себя! Мы как раз... Ну, целовались мы с Маурией.
Ах! Как здорово было: трава - в пояс, мы лежим и разглядываем тонкое кружево поднебесной. За ним, говорят, еще одно. Только не золотистое - как у нас, а светлее - с серебринкой, что ли?..
Что дальше, уж не знаю...
И кольца, говорят, радужные в небе. Травы только нет - пар какой-то под ногами. Или туман? Не помню... Ветви плетеные спускаются... Чудно!
Отец - когда сказал ребят собрать... Так я сразу и порешал с ними. Сами-то, с Маурией, - в поле: вдруг кто не знает еще. А ребят - к своим, предупредить: так, мол, и так... Не знали мы тогда, насколько это серьезно. Да и не сказал он толком ничего! Думали, испытать нас решил.
«Пойдем, - говорит, - вместе...»
Вместе не страшно, вместе мы - хоть куда!
Потом - когда по небу-то хлестануло волной... И не слышали никогда раньше звука такого!.. Тревога пронеслась, вонзилась, разодрала тишину в клочья! Глаза стали большие-пребольшие!
- Испугалась?..
Быстро прикрыл ее. Ударило что-то гулко в груди от близости. Ну, и поцеловал ее, конечно... В висок - губы-то не достать было. И правильно - ни к чему, не тот случай...
- Раз, два, три (сколько же их там?)... четыре, пять...
Оказалось - семеро. Ослабевших, их уносили подальше от купола.
Я сразу понял - не наши! Похожи, конечно, но что-то иное еще было. Подошел, всмотрелся...
* * *
Первое ощущение, как правило, всегда самое верное. Потому что лишено смысловой подоплеки, незамутненное еще знанием деталей, причин, обстоятельств. Схватываешь все сразу - как образ. И не складываешь картину из мелочей - так труднее, здесь аналитический ум нужен. А наоборот - из образа развертываешь подробное представление о том, кого видишь. Не слушаешь этих дурацких объяснений: кто какой хороший; в чем; и почему его заставили стать плохим...
Не надо слов, скрывающих действительное. Для чего глаза?! Смотри - видно же все!
Слух - он важен, конечно. Но с ним осторожность нужна в восприятиях. Услышали что-то - повернуться надо,взглядом оценить ситуацию; понять: что за объект такой? Кто звуки издает?
Советую потренироваться на животных. К примеру, слышите вы: мрр, мрр...
Громкое такое! Словно благодушие и ответная признательность кошки не имеют границ. А сквозь прутики стальные посмотрели: большевата кошка, вся в полосках, центнера два в ней, не меньше... И зубки выставляет от удовольствия. Большие такие. Языком громадным слизывает налипшую кровь с морды... Мрр...
С человеком сложнее: и видишь его, кажется, и слышишь, а на поверку - другой кто-то в нем. Пела, скажем, женщина красивая Одиссею:
«Герой мой, отважный мой! Плыви-плыви к берегу, сладкий...»
Все при ней: и стать, и голос чудный. Одна деталь маленькая только и скрыта... Сиреной ее звали...
Или другая сцена:
«Командир! Патроны кончились! - кричит молодой пулеметчик.
- Но ты же - советский человек!!!
И пулемет застрочил снова...»
Сила в слове - огромная! Но произносить правильные речи научились многие. Велика наука - раскрыл книгу, взял слова, какие нужно, и шпарь: для всех букварь открыт.
А так, чтобы молча! Чтобы не принимать в себя слова чужие! Чтобы видеть саму суть - без лишнего, наносного!..
Так, можете?!!
Я - когда слышу слова чьи-то - верю. Натура такая дурная. И когда они в диссонансе с образом, тогда просто жуткая проблема: то ли глазам доверять - то ли речам?
Человек - существо серединное. Никакой он не венец, который на голове. При родах его - матушка была. Оттого так и зовем ее: природа-матушка. А венцом на голове у нее сидеть - балбесом - заслуга не для всех.
Середина вы не геометрическая, а по сути. Смещенная она: и не два, и не полтора. Такой срез у вас золотым сечением называют. Варварский обычай - мерить все презренным металлом и делить не поровну.
Глазу вашему приятно, когда смешано все - в кучу.Цветов радуги много - но все, по-вашему, чистые!
Что бы вы ни делали - мешанина получается. Белый разложите - разноцветие пестрое. А смешивать начнете краски - только хуже выходит. И чем больше цветов смешиваете, тем чернее результат. Попробуйте сами!
А жить хотелось бы так:
Чтобы рядышком море шумело, за домом лес начинался, сбоку цветник искусственный или сад какой никакой. Чтобы чернозем огорода резко переходил в желтый песочек пляжа и воздухом свежим веяло - с запахом жасмина. А в гараже - вкусными вонючими парами масла и бензина...
Чтобы олени бродили возле дома, но ботву в огороде чтоб не трогали (не дай бог!).
А с крылечка шагнул - и сразу авеню начинается: слева - магазины; справа - кинотеатры, бары; в закутке - бордели.
И чтобы от дома к морю река текла, форель в ней плавала, а когда и тунец из океана заходил. И звери чтобы все: собаки, лошади, коровы, кошки, птица всякая - возле вас крутились... и даже бабочки, и жуки большие в панцирях разноцветных...
Но чтобы капусту не ЖРАЛИ!
А на крыше дома - вертолетная площадка и крыло посадочное для максидрона (со временем); но чтобы крыша была черепичная, со скатом: там у вас мансарда с большим окном и выходом на открытый балкон...
- Кыш!.. - это бабочкам, жучкам и птичкам. - На природу смотреть буду!..
А в доме - плита микроволновая и камин, пол из твердого дерева, на стенах картины абстрактные - это в одной комнате, а в другой - пейзажи маслом писаные, цветы диковинные (штучный товар - заморские, в саду такие не посадишь) и ручеек зимнего сада...
Ни моря, ни реки в дом не надо, но ручеек небольшой - частичку их малую - чтоб журчал!.. И фонтанчик из него - жажду утолять, не нагибаясь.
Все в кучу собрать - с миру по нитке через тысячелетия, чтобы и взгляду, и слуху, и рукам было чем впечатляться - комплексно!
И в этой каше из кусков природы и собственных творений:
- Ах! Хорошо-то как!..
Нет, еще здесь - около окна - кусочек ягеля на стену повесить. Мох такой - его олени северные едят... А сюда - рога его...
Кого нельзя близко держать... Вот жалость какая!.. Тех - в клетки, централизованно: каждому ведь не хватит, и сноровка нужна...
Живут, понимаешь, черте где! Не набегаешься в Африку-то!
Главное - посередине быть... Всего мира! Если со стороны смотреть: планета ваша и дана для этого. Наслаждайтесь! Все есть! А как поделить - это проблема не моя...
-Так они руками залапают! Шесть миллиардов!!! Задушат же зверушку, к черту!..
И рыбок... Забыли про рыбок-то!..
А что река? Река, она на улице. А в ручейке (ну тот, что с фонтанчиком) их и не разглядишь - вода рябит.
В баночку стеклянную... Та-ак! Хорошо!
-Утю-тю! Мои хорошие. Сейчас червячков дам... Эй!Кто червячков моих выпустил?..
* * *
Маурия из-за плеча моего выглядывает. Прячется, а разглядеть чужаков интересно.
Какие накидки странные!..
Все они в накидках этих... Ну, как бы завернуты были. Никаких пуговиц, молний, швов прошитых. Целиком в накидках - словно в коконах. Как шары или сферы.
Так нашим пришлось... Поначалу, говорят, один чуть не погиб. Резанули!.. А они, оказывается, без этого умирают - там...
Когда уже втолкнули первого - задыхаться начал в коконе своем. Ну, и пришлось отцу опять резать...
Странно как-то - вроде и не так, и не эдак! Там, значит, в накидках своих - чуть живые. А здесь - только без накидок и могут.
Хотя... Мы же ничего такого не носим!
Другое еще было - тяжесть какая-то в них была. Плотнее оболочка у них, что ли? Цвет не такой - не до конца чистый.
Один пытался приподняться - сил не хватило. Ну куда, думаю, энергию тратит?
Трава, конечно, силу дает. И пыльца... Все дает! Лежи и усваивай - жизнь еле теплится. Цвет лица опять-таки нездоровый.
Смотрю - один все-таки встал; покачиваясь, побрел. И посветлевший вроде!
Пока помогали ему наши, отвлеклись... Мы с Маурией - вперед! А там, на накидке, налет какой-то тяжелый...
Так всегда! Только инициативу проявишь!..
Заставили пыль сметать. Отец сказал:
- Баланс миров нарушать нельзя.
Хм!.. Пыль - а он про равновесие какое-то...
Совершенно дурацкая манера у взрослых - говорить, не договаривая. И чего умничают? Как будто легче им от этого, что только они знают.
Эгоисты!!!
Отец с Ишуаром опять что-то затеяли - шепчутся.
И что? Думаете, ума много надо - сообразить, что про чужаков говорите?
Ну-у... И все!!! Так вот! Ребят подговорю... Посмо'трите, посмо'трите! Так и будет!..
Маурия с беспокойством спросила:
- Ты что - обиделся?!
Попыталась заглянуть мне в лицо:
- На меня обиделся?
Не-ет! Мне не обидно. Весело даже!..
- Ы-ы-ы!!! - я улыбнулся как мог.
Здесь такое!.. А меня - пыль сметать. И Маурия еще... Женщина, одним словом. Объясни ей, что дело большое задумано, - посмеется. Ведь точно знаю: посмеется! Колокольчиками своими: дзинь-дзинь...
Нравится смех ее. Но теперь говорить ничего нельзя. Только с ребятами и... ЧУЖАКАМИ!..
* * *
Совет все-таки решил...
Эскадра в составе пяти кораблей развертывалась за орбитой Урана. Лоренс не юлил, не прятался за молодые спины и выказал готовность тряхнуть стариной - задание было под стать его заслугам. И на кого рассчитывать в таком положении!
Адмирал не принимал скоропалительных решений и никогда не бросил бы ответственного дела – координирующий центр, искрящиеся огнями башни летной школы, где ковалась молодая смена...
Нужен был его опыт! Перетекал по многочисленным линиям связи; звучал в селекторах, фонемах; ложился строчками резолюций в рапортах и отчетах; концентри-ровался пунктами планов и программ!
Не оставил бы он и Кларису в такой ситуации. Уже шесть месяцев, как дочь его старшего сына ждала первенца.
И Земля, привычная уже Земля не отпускала. Он чувствовал это. Зеленая трава у дома, кусты георэла... Лоренс сам посадил их пятнадцать лет назад...
В группу просились многие: уровень летной подготовки населения был достаточно высок. Просились многочисленные родственники и знакомые пропавших, просились выпускники школы, сотрудники ЛПР. Даже эта девочка - из архива... Всего-то на год моложе Кларисы...
Не взял он девочку - ни к чему это: ей жить да жить, родить еще...
- Не провожай, - попросил он Миру. - Уйду засветло. К чему беспокоить детей. В первый раз, что ли? Выспишься, отдохнешь...
Она спокойно кивала. А ночью вслушивалась, приподнимая голову. Ходил он и все курил, курил; усилием давил застарелый кашель...
«Переживает... Что в мире-то творится!.. Подлечиться бы ему надо - не сигать как молодому в бездны эти...»
Двигатель едва слышно чихнул, стряхивая сырую свежесть ночи...
Она встрепенулась (видно, когда вышел на улицу, ее сморил усталый сон - успела выглянуть в окно:
Он еще стоял возле максидрона... Повернулся на мгновение, неуверенно поднял ладонь. Пальцы чуть согнулись - странное прощание, словно не нужно было этого.
«Раскис наш орел. Подлечиться бы ему...»
Увидев, как максидрон стрелой ушел в ночное небо, она облегченно вздохнула, посидела чуть-чуть, отдыхая от переживаний, и занялась домашними делами.
Она не знала, что видит его в последний раз, и отпустила его легко...
Адмирал переживал не зря. И эскадру развертывал сам - не зря!
За последнюю неделю ситуация резко ухудшилась. Уже и маяк на Веге не отвечал, и вериды забеспокоились - пропала связь с несколькими станциями...
«Сколько парсеков мы потеряли?..»
_____________
Парсек - расстояние, равное 3.263 световых года, или примерно 31 000 000 000 000 километров.
Лоренса тревожило одно - скорость, с которой странная туманность поглощала пространство. Не думал еще, что стояло за этим.
Старый навигатор - он представлял, какие последствия несет в себе потеря привычных ориентиров в мало изученной области метагалактики. Туманность, казалось, стирала звезды. И не на карте - в действительности.
По большому счету, он, конечно, надеялся, что речь идет лишь о потере видимости, что туманность лишь перекрывает зону визуального обзора. Не могла уместиться в голове мысль, что последствия могут быть худшими. Даже представить себе невозможно такое.
Апокалипсис метагалактики?.. Нет! До такого может додуматься только извращенный мозг!
Но потери уже были. Три корабля звездного флота не числились в дежурных маршрутных сводках: «Фаргус»,«Герг», «Троян» - и еще два транспортных судна, выпол-нявших рейсы в том же районе.
Он отбрасывал мысль, что корабли (с их-то мощью и скоростью!) давно могли выскочить из опасного района; по крайней мере, выйти на связь.
Именно эти, не до конца осознанные еще сомнения, предчувствия нарастающей трагедии, заставили его покинуть привычное кресло, семью, тянувшие (в последнее время как-то по особенному) сердце желания - сходить в лес, послушать тишину его; посидеть в саду, на траве, похлопать ладонями теплую землю...
Он знал, что должен вернуться сюда. Обязан! Ради молодых парней, которые теперь ждут его в отсеках на орбите, и тех, кого он оставлял в летной школе (он надеялся, что они вспомнят его - старого адмирала)...
Ради парней, ждавших его помощи в далекой глубине пространства. Ради Кларисы, Миры... девочки этой!..
Ради себя, в конце концов!
Вернется - он знал это!..