(По конспиративным соображениям, кое-что тут изменено)
Заседание ЦК наметили на первый день месяца. Трудностей с выбором конспиративной квартиры не было: свои кандидатуры на проведение сходки выставили: Версальский дворец, Лас-Вегас, Монте-Карло, и дача Каменева находящаяся в ста верстах от Спасской башни Кремля. Предпочтение отдали родной, подмосковной явке: во-первых, так рисковей, а во-вторых, Камениха всегда угощала нелегалов такими восхитительными ватрушками, что куда там всем заграницам!
Члены ЦК начали съезжаться в «Орлиный приют» задолго до открытия заседания. Троцкий приехал из Цюриха на лимузине с раздельным санузлом. Сталин прилетел из Неаполя. Бухарин примчался из Рима на личном самолёте имени Карла Маркса. Феликс Дзержинский прикатил из Кракова на бронированном автобусе ручной сборки. К полудню собрались все. Ждали Ленина, по кличке Старик. Он мог подъехать когда угодно из Берлина, из Разлива, из Торонто, из знаменитого борделя мадам Арманд, где были собраны лучшие политические путаны ближнего и дальнего зарубежья.
Товарищ Ленин пришёл в революцию своим путём. Его братан хапнул пожизненный срок за четырёх устранённых банкиров. Ленин ушёл от ареста, основал партию и скоро стал паханом. Женат он был на Наде Крупской, но так как она являлась его соратницей по борьбе, то о сексе между ними не могло быть и речи. У Нади без секса чесались отдельные части тела, и Ленин лукаво над ней посмеивался.
Вот уже неделю вокруг «Орлиного приюта» ошивались филёры ФСБ, налоговой полиции и Интерпола. Они косили под прохожих, грибников и бомжей. По их наводке арестовали трёх браконьеров, четырех киллеров, пять маньяков и шесть уклонистов от алиментов. Правда, вскоре их освободили: браконьеров выгнали увесистыми пинками, маньякам прочитали лекцию о любви, у наёмных убийц отобрали лишнее оружие, а алиментщикам, на всякий случай, набили морды. Кто знает, кому они рога там наставили?!
Дружинники могли запросто нейтрализовать всех филёров. Камо буквально икру метал – так сильно ему хотелось пощекотать агентов пером. Но Зиновьев запретил ему любые эксцессы, полагая, что всему своё время, и лишние трупы могут сослужить авангарду партии медвежью услугу. Вот поэтому одни дружинники прикидывались шлангами, серпами и косами, а другие корчили из себя алкашей, глушили морилку, хрупали «Snickers», рвали на груди рубахи прохожим дамам и скулили о том, что из-за этих чёртовых демократов у них в регионе мировая революция опять кое-чем накрылась со страшным хлюпом. Филеры на дружинников старались не нарываться. Чтоб самим потом кисло не было. Что касается обывателей, так они вообще шарахались от боевиков как от СПИДа.
«Орлиное гнездо» являлось частным владением, и было отгорожено от внешнего мира высоким забором с колючей проволокой, по которой бежал ток высокого революционного напряжения. По углам участка громоздились дозорные вышки. А сам дом был усыпан камерами слежения так густо, что и мышь не проскочит. У КПП дачи стоял аншлаг – «Детям до 16 лет вход воспрещён!». Внизу аншлага была сделана приписка – «Стреляем без базара!». Приписка была так мала, что жертв отстрела ожидалось много, но сегодня у аншлага малыши не толпилась, лишь один чернобровый, губастый карапуз стоял рядом и размазывал по щекам сопливые слёзы.
- Э, малчык, ходи отсюда скорей! Кацо увидят, стрелять будут! Пуля в башка попадёт – совсем мёртвый будешь! – ласково сказал карапузу Камо.
- Хочу на сходку-у-у! – завыл белугой пацан.
- Тебя как, малчык, звать?
- Лёня Брежнев. Ы-ы-ы!
- Не плач, Ильич! – успокоил карапуза главный боевик революции, – Твоё врэмя скоро прыдёт! Жды пока.
Камо погладил Лёню по голове и повесил ему на грудь шоколадную медаль Героя социалистической революции.
Заседание ЦК открыли с натугой. Товарищ Ленин информировал о том, что он скоро будет, и просил начинать заседание без него. Рыков сразу начал кричать, что тут попахивает изменой общему делу, и что надо в этом вопросе незамедлительно разобраться!
- Мы тут, как проклятые травимся коньяками, ватрушками рвём пупки, а наш лидер прохлаждается неизвестно где! – кричал безобразно Рыков
- Товарищи! В партии назревает раскол! – Каменев сверкнул глазами в сторону раскольника, заложил за лацкан смокинга правую руку, левую руку простёр в сторону будущего, но вспомнил, что это не его поза, и перешёл в атаку, – Товарищи! Соратники по борьбе! Я предлагаю приговорить Рыкова к смертной казни через расстрел! С отсрочкой исполнения приговора до культа личности Сталина. Ставлю на голосование.
- Свечку себе поставь! С новокаином! – огрызнулся Рыков.
Члены ЦК загомонили встревоженной стаей птиц: раскол в партии был им не нужен, но вносил в рутину революционных будней элемент новизны. Мнения разделились.
Товарищ Сталин исподлобья глянул на Каменева и Рыкова. Каменев горцу нравился, но то, что он считался совестью партии, предопределило его порядковый номер в списке будущих жертв репрессий.
- Генацвале! – тихо молвил Сталин, и члены ЦК заткнулись, – Товарищ Каменев правильно оценил ситуацию, и мы с ним совершенно согласны!
- Кто это – мы? За себя, кацо, говори! – бросил реплику Троцкий.
- А мы за себя и говорим! И хватит вам, товарищ Троцкий, заниматься троцкизмом! Пройдёт несколько лет, и от пролетарского возмездия вы не спрячетесь даже в Мексике!
- У него ещё и в Боливии есть фазенда, – шепнул на ухо Сталину ушлый Зиновьев.
- В компании больше двух говорят вслух! – подошёл к трибуне Свердлов, – И если вы, товарищ Зиновьев, имеете что сказать, то скажите это открыто! Мы не потерпим в своих рядах шептунов и доносчиков!
Сталин недовольно поморщился: Свердлов был ему пока не по зубам, но неумолимый ход истории говорил о том, что недолго осталось Свердлову щеголять в пенсне. Се ля ви, как говорят парижские коммунары!
Тут пришёл факс от товарища Ленина, в котором он уведомил ЦК о том, что у него сломался очередной броневик, и что ЦК может продолжать заседание без него. Если не надоело.
Члены ЦК возмущённо зааплодировали. Потом был фуршет.
На фуршете Бухарин травил анекдоты. Свердлов облил ликёром Сталина. Сталин высыпал из трубки горящий табак за шиворот Свердлову. Рыков перепил, и его стошнило на Зиновьева. Зиновьев вышел из состава ЦК в туалет и два часа замывал там происки Рыкова. Троцкий и Дзержинский чуть-чуть подрались. А в целом заседание ЦК прошло в тёплой, дружеской обстановке. О Ленине почти все отзывались в самых светлых тонах. Вот только почему-то никто не вспомнил, что нужно было обсудить и назначить день вооружённого восстания. Но это, в принципе, не столь уж и важно.
Революция, о необходимости которой всю дорогу кто-то там говорил, откладывалась на неопределённое время. К всеобщему удовольствию.