КАМИННЫЙ ЗАЛ
Они опять сидели в круге среди пустоты, и пол был расчерчен шахматными клетками. Эмир пальцами прошагал с темной на белую, поднял глаза на Звездочета:
- Символично, да?
- Символист. Мозговой выпендрежник. Зря думаешь, что нас так двигают, все по-другому. Только объяснять не буду.
- Темнишь для солидности…
- Да нет. Просто многого не знаю. Как тут объяснишь? Как ни пытайся, все едино, наврешь. Вроде, как ваши ученые. Не отвлекайся. Поговорил?
- Да. И кончай ершиться. Я почти знаю, что делать. Но это «почти»… Не хочу я через него шагать.
- Ааааа, понял, что средства цель не оправдывает?
- Черт бы тебя побрал! Заноза… На!!!
Эмир схватил нож, и с размаху ткнул в пол, лезвие разлетелось в брызги.
- Зря. Приличный клинок был. Что ты Зенду скажешь, он ведь, поди, ковал?
- Тьфу ты, пропасть, ты меня до белого каления довел уже! Все тебе неймется. Хорош куражиться, Лейф сказал, я тут не один. На тебя намекал, а ты…
Лицо Звездочета задергалось, он посерел, повесил голову, и руки его повисли с колен, как пожухлая трава в ноябре. Вдруг он вскочил, сжав кулаки вытянутых вдоль тела рук, лицо бешено перекосилось, вот, вот сейчас, он крикнет, и не будет пути назад…
Он заметался от обрыва к обрыву, что-то бормотал, руки летали, как змеи, а голова моталась, как оторванная. В общем, повезло всем, он наступил на осколок ножа, порезался, выругался так, что небу жарко стало, и успокоился.
- Ты пойми, Эмир, я знаю, что и как сделать, и мы можем это, но Нам нельзя…
- Помочь людям нельзя? Обойтись без крови нельзя? Да кто вы такие?
- Да люди, люди… Точь-в-точь такие же, как и ты. Не в нас дело. Дело в природе человека. Я по-простому, на примерах. Двадцать тысяч лет назад спасли ариев от геноцида, для острастки спалили пустую крепость, агрессор смылся, но у Арджуны было полно мозгов, и он допер, что огонь ударил из Тибета. И писатель он был от Бога, так это все расцветил, что горстка ариев выжгла и вырезала пол Евразии, люди сами шею под нож подставляли, боялись противиться. Беглецы из египетского рабства с голоду дохли, им всего-навсего жратвы сыпанули, чем дело кончилось? Попробуй хотя бы ПЕРЕСЧИТАТЬ сколько было религиозных войн под знаком креста! Кецалькоатля из костра выдернули, пожалела его одна, чтоб не сожрали его голодные соплеменники, чуть подсказала, как хозяйством заниматься – амба, людей в жертву каждый день, и жрать их, но уже с гарниром, научились маис выращивать… Как ты не хочешь понять, что это такое – уверовать, что за тобой силы, которым не может противиться все человечество? Всего двести лет назад Гитлер уверовал, и полез с ничтожными силами и смехотворной армией весь мир не покорять даже, а уничтожать! И так было всегда, понимаешь, всегда! Чудо – страшная вещь, страшнее всего на свете! Одно дело, когда ты сам изобрел сверхоружие, неважно какое – бомбу, газ, танк, психоген, и знаешь, что такой же человек, как и ты, может тебе тем же ответить. И совсем другое, когда в руках у тебя чудо, которое никто, никто на всей планете не сможет сотворить! И ведь подлость в том, что чудес НЕ БЫВАЕТ. Все можно сделать руками. Просто думать надо как следует…
- Ага – неожиданно сказал Медик – Только ты орешь, а не думаешь. Как Гитлер.
- Что???
Звездочет опешил, заморгал, тряхнул головой и почесал затылок:
- Эк меня… Погоди, Док, что-то я с рельс слетел…
Сверху раздался голос Психолога:
- На чужую грядку влез. Ты, кстати, свое дело сделал, и остынь. Я твоего ежика повертел – вещь! Так что получи конфетку от благодарного человечества, и вали. Без тебя разберемся.
- Грубый ты. Душевноздоровый. Толстошкурый. Свинья, короче…
- Вали, сказал…
- Дяденька, дайте кино досмотреть!
- Только тихо! А то выкину из зала, не посмотрю, что у тебя абонемент…
Эмир вытянул ноги, улегся на бок, локоть упер в пол, и положил на ладонь подбородок. Поза была величественной и наглой одновременно, как у римского патриция перед вскрытием вен.
- Господа вседержители, а комариный писк снизу вас не раздражает?
Звездочет моргнул влажными глазами, и виновато развел руки.
- Прости. Это… Так… Боимся. Псих, раз ты с ежиком освоился, верни комнату, эти вояки там пусть повисят, и зови Наших. Всех, кого сможешь.
- Здесь уже все. Говори.
Исчезли пропасти, истаял купол, и осталось то, что и было на самом деле – высоченный сводчатый зал с гобеленами и витражами, с дубовых балок свисали знамена. На стенах тускло сияли гербовые щиты, колыхались плюмажи на шлемах, а над камином на домотканом бежевом ковре бесчисленными веерами поблескивали ложки, деревянные и серебряные, чайные, кофейные, и такие, что не во всякую пасть влезут.
Эмир обвел взглядом зал и уставился на ковер. Потом повернулся к Звездочету и спросил:
- А оружие? Доспехи?
- Зачем? Лучше накормить, чем зарубить… Тсссс…
Их было немного, десятка два, и кресел дубовых на всех хватило, даже остались, но Психолог не сел, а примостился на краешке стола. Только он выглядел живым, остальные заледенели. Ведь это всегда неожиданно, никогда до конца не веришь, что это случится, что надо будет вот так, посмотреть себе в лицо, и сказать: все, игры кончились. Теперь надо сделать самое важное. То, к чему ты себя так беспощадно готовил всю жизнь.
Пора.
Шаг.
Звездочет подошел к стрельчатому окну, распахнул створку и впустил ветер. Он посмотрел на вершину далекой горы и тихо прошептал:
- Прощай, Аннапурна. Живи, как сможешь…
Подергал себя за висячий ус, решился и начал:
- Я ухожу. Нет, не умираю, просто ухожу. Насовсем. Это уже неважно, растут еще Звездочеты, двоих я знаю – одному девять, другому пять. Они уже шастали. Там…- он поднял палец в небо. - Путались, стервецы, под ногами… Я не скажу тебе, Эмир, кто они, все должно быть само собой. Скажу только, что наврал тебе Тень, творцы будут рождаться всегда. Даже если останется на Земле один человек, ему поневоле придется стать творцом. Это неизбежно. Скажу еще кое-что, касающееся всех. Псих уже в курсе, но я так… Похвастаться. Снаружи Земле ничего не грозит. Совсем ничего. Навсегда. Отвечаю. Даже если Солнце рванет или погаснет.
Психолог встрепенулся
- Э,э, а ежик?
- Балуйся, сколько хочешь, в любых руках это игрушка. Так, по мелочи. Главное он делает сам. Совсем как я…- Звездочет усмехнулся – И никого к главному не пустит. Про себя я все сказал. Прощайте, ребята. А теперь про него.
Звездочет протянул руку в сторону Эмира.
- При нем вы можете все. Если он уронит слово, его никому не поднять. Только он ему хозяин. То, что сейчас происходит с людьми – катастрофа, на мой взгляд, безнадежная. Но это уже ваше дело, для этого вы себя и готовили. Я к вам обращаюсь, Психолог, Историк, Связист. И Док, конечно. Я знаю его тысячи лет, это не метафора, и знаю, что нет таких сил, чтобы заставили его обратиться за помощью. Прошу я. Он может то, чего не можем все мы, вместе взятые, кем бы мы себя не считали. Он Богом данный правитель. И человечеству фантастически повезло, что его даже на трон заталкивать не надо, он уже там. Он прозрел и все понял, не пустив ни капли крови! Он знает, что нужно делать. И я прошу: помогите. Его слово свято. Человечество никогда не узнает, что это было чудо. По крайней мере, от него. А уж ваша забота сделать так, чтоб это чудо невозможно было вычислить. Помогите.
Медик хмыкнул, и посмотрел на Эмира:
- Видал? А ты его зарезать хотел!
- Отстань.
Психолог встал со стола, обвел взглядом потеплевшие лица сидящих в зале, дернул плечом, и проворчал, не глядя на Звездочета:
- Без тебя мы б конечно, нипочем не догадались… Ладно, ладно… А речуга была – класс. Ну?
Психолог замер, и все, кроме Эмира, опять окаменели. Даже лица не дергались, шел предельно напряженный совет, просчитывались миллиарды комбинаций, пока не найдено было решение с минимальными отрицательными последствиями.
- Погряз ваш Тень в удобствах – проскрипел Связист – Ну, да вы все этим грешите, а ведь мгновенная полная связь – не всегда благо. Я его замкну на него же через гаситель информации с червоточинкой, ему по гроб жизни будет, чем заняться.
- Попроще, Тесла, - намекнул Звездочет.
- Остаток жизни он будет врать сам себе, строить себе козни, и с собою воевать. Всеми имеющимися у него средствами. Так понятно?
- Увлекательно. У него нет повода на тебя обижаться. Он не один, ты в курсе?
- Всех, всех… В баночку…
- Как???
У Звездочета округлились глаза, он хмыкнул раз, другой, прыснул, и, наконец, так захохотал, что сполз с подоконника, и залился вовсю, утирая слезы. Смех был так заразителен, что через секунды хохотали уже все. Первым тормознул Док, и, утирая лицо, тряхнул за плечо уже лежавшего на полу Звездочета:
- Ты чего так разошелся-то, а?
- С.. С.. Сбыыылись мечты и.. идиота!!! Ой, не могу… Ой, держите меня семеро!!! Ох, кайф каааакой!!! Полтора векаааа…. Всего полтора вееекааа… Ой, песняяя… Скааазочнииик, ловиии!!!
- Да чего ты ржешь-то?
- У меня там… Тогда, ну... Когда Сказочником был… Мечта была, в детстве – всех генералов в яму, пусть грызут друг друга, раз воевать хотят! Последнему – пулю в лоб, чтоб не плодился. А тут и пули не наааадоооо!!! Ооох…
Эмир отсмеялся, посерьезнел, и спросил:
- А с теми головорезами как быть? Ну, которые за мной гонятся?
Док отмахнулся:
- Вздремнут. Первые трое споткнутся, остальные на них повалятся, поспят минуту, твое дело, чтоб Зенд их не того…
Историк медленно встал с кресла, и подошел к Эмиру.
- Иди. Ты больше никогда нас не увидишь. Мы никогда больше ничего не сделаем, понимаешь, никогда! Это не конспирация, это правда. Нам очень, очень некогда, мы потеряли почти два часа. Дальше – сам. Даже это, вы, по чести, должны были сделать сами. Прощай.
В зале не колыхнулся ни один гобелен, не дрогнуло ни одно знамя, но Эмир остался один. Он кинулся, было, к камину, но оглянулся, и увидел стоявшего у окна Звездочета. Тот пожал плечами чуть виновато.
- Есть время, Эмир, есть. Я подумал, ты захочешь со мной попрощаться.
- Хочу. Это навсегда? Ты даже к камню не придешь?
- Не знаю. Господи, сколько же я всего не знаю…
Эмир взял его за плечи.
- Тогда я не буду прощаться. Я просто пойду, мне нужно к людям. Я почему-то знаю, что ты есть. Всегда. Мне этого хватит, путь даже ты и не придешь к камню. И я знаю, что ты дойдешь. Иди. К Ней?
- К Ней. Пора.
Звездочет тоже положил руки Эмиру на плечи, взял за затылок, легонько столкнул их лбы, усмехнулся, отпрянул, и шагнул на подоконник.
Первая молния ударила с подоконника во двор, разлетевшись ослепительными брызгами, вторая влепила прямо в пик Аннапурны, лопнув там сине-оранжевой звездой, ветер свистнул в окно, скрутился в смерч, прошелся по залу, и ворвался в камин, погасив огонь и подняв тучу золы, вернулся к окну, и унес Звездочета в небо.
Эмир тронул лоб и усмехнулся:
- Пижон. Не может без фокусов…
И шагнул в камин.