«…Он играл на гитаре и пел о любви.
Струны нежно дрожали от касанья руки….»
Марша приглушила приемник. Она сидела на своем месте и никак не могла начать работать или хотя бы включить компьютер. Ни Антон, ни Саша еще не пришли.
Женька Бархин с Лейлой на машине поехали встречать их к поезду. Марше тоже хотелось на вокзал. Жалко было расставаться с Лейлой. Не терпелось поскорее увидеть Антона. И Сашу… Легкий холодок покрыл колени, неужели она конкурентка, разлучница, соперница? Нет, нет, нет! Марша от страха зажала уши, словно бы кто-то кричал ей это вслух.
– Мария Кирилловна! Вы что такая прибитая сегодня? Радоваться должна, возвращается начальство, теперь легче будет, ты молодец, со всеми поручениями справилась, с нашей помощью, конечно! Марша, серьезно, ты здорова?
Виталик со своего места наблюдал муки совести сослуживицы.
– Виталь, ты чай не ставил греть? – Марша заговорила на отвлеченную тему, с радостью оторвавшись от своих горьких мыслей.
– Понял, сейчас мигом.
Виталик достал из тумбочки спрятанный от проверяющих пожарников электрочайник, побежал в туалет налить воды. Из-за кульмана выглянула Майя Михайловна:
– Правда, Мариша, ты сегодня немного печальная, даже осунулась вроде. Не выспалась, девочка не давала?
– Да что вы, Майя Михайловна, девочка ведь не грудная, да такая хорошая, наверное, жалко расставаться, вот и грущу. Да и не грущу совсем. Давайте чай пить! Я принесла свою традиционную «Белочку». Знаете, Лейла, увидев у меня коробки конфет, спросила: «А что, в Ленинграде только «Белочки» продаются?» Вот какая наблюдательная! Я ей объяснила, мол, мне родители присылают любимые сладости, а я их практически не ем, вот они и копятся для гостей.
В коридоре послышались оживленные голоса и смех. Отворилась дверь, в нее с чайником протиснулся Виталик. Антон, с еще не отпустившей его улыбкой, заглянул в комнату и весело воскликнул:
– Вот так коллектив проводит трудовые будни! Я к вам на чай, не возражаете?
Антон держал в руках несколько завернутых в целлофан булочек и ржаных лепешек – вечная и не проходящая его привязанность.
– Антоша, как съездили? – Майя Михайловна деловито разворачивала выпечку и выкладывала на блюдо.
– Все замечательно. Да, там совсем другая жизнь. Масштабы иные. Как-то грустно от этого. Ну, ничего, по работе сделали, что планировали, даже больше. Встречались с молодыми московскими архитекторами, на вечеринку к ним попали, называлось мероприятие: «Пятницы у Вадика». Весело было! Они в честь нас собрали архитекторов-музыкантов, прямо вечер авторской песни получился. Нормально, я не ценитель бардов, но когда люди, которых ты лично знаешь, поют, играют что-то свое, да хорошее, это здорово!
Антон долго и подробно рассказывал о командировке, с кем встречался, как прошло обсуждение проекта. Удалось выбить дополнительное финансирование. Было совещание с акустиками в ЦНИИЭП им. Мезенцева. Теперь важно интерьеры зала сделать точно в соответствии с их рекомендациями. Рассказал, что привез дизайнеров из Риги, своих друзей.
– Марша, давай ко мне в кабинет пойдем, я хочу ребят за тобой закрепить, обсудим, какие чертежи им подготовишь и как лучше процесс организовать. Покажу тебе их прежние проекты, альбомы у меня там. Ведь их кандидатуры еще придется утверждать на высшем уровне.
Молча вошли в кабинет. Антон сел на свое рабочее место, Марша напротив него, через стол. Точно так же они сидели в тот памятный для них обоих день, когда Марша, по протекции Бархина, хотела устроиться на работу. А ведь совсем немного времени минуло с тех пор, но сколько всего произошло!
– Ну, ты как, Марша? Устала? Свалили мы на тебя все наши обязанности и по работе, и семейные.
Он смотрел ей в глаза спокойно, без смущения и подтекста. Да уж, это Антон умел, так разглядывать собеседника.
– Все хорошо. По работе никаких проблем не вскрылось, а семейные обязанности я разделила с Бархиным, так что мне их досталось совсем немного – общение с малышкой было невероятно приятным.
– Судя по тому, как она непрерывно рассказывала о чудесных днях, проведенных без нас, вы даром времени не теряли. Даже увеличились в количестве, имею в виду котенка.
– Да, кстати, решили его участь? Я все волновалась, вдруг Лейле нельзя из-за аллергии.
– Ну, про аллергию не знаю, может, не проявится. Мы уже пытались ей котенка подарить, но она слишком маленькая была, замучила его до полусмерти, пришлось вернуть хозяевам с извинениями. В любом случае, спасибо, Марш, огромное. Мы в Москве немного развеялись в моральном плане. Особенно за Сашу рад, посмотришь, как она изменилась, повеселела. Мы тебя сегодня ждем в гости после работы, даже так: Бархин за нами заедет. Я не спросил, правда, свободна ли? Пользуемся тобой, как собственностью. Познакомишься с дизайнерами – Юстасом и Ларисой. Они из Риги. Мои давние приятели. Думаю, ты поработаешь с ними, подготовишь чертежи, введешь в курс дела, расскажешь тонкости. А мне сейчас необходимо решить вопрос, как их устроить на проживание. Они надолго приехали. Еще недели на две после Нового года останутся. Я товарищей привез неофициально, поэтому расходы по их командировке не знаю по какой статье проводить. Ну, что-нибудь придумаем. В крайнем случае, воспользуюсь предложением Бархина поселить гостей у него, а он в служебной квартире для приезжих при тресте перекантуется.
– Подождите, зачем же Женьку так напрягать. Я снимаю большой дом, а фактически, всего две комнаты использую. Готовить есть где. С расходами на питание, думаю, сообща справимся. Тем более, что Новый год Бархин предлагал у меня встречать, вот сразу все и решим.
Антон в замешательстве смотрел на Маршу. Видимо, он не был готов к такому повороту событий и не понимал, как реагировать.
– Даже не знаю, боюсь, тебе это будет не совсем удобно. Они люди неординарные. Вдруг с бытовыми заморочками. Давай так, я пока не отказываюсь от твоего предложения, но в конце вечера ты сама решишь, остается ли оно в силе.
– Но мы же все равно вместе работать собираемся. Вот, прямо сразу и начнем, там есть прекрасный кабинет.
– Что же, Марша, у тебя за дом такой замечательный? Бархин без конца восторгается, а я вот не в курсе, – Антон сделал вид, что обиделся, – можешь планировку набросать?
– Давайте, попробую.
Марша подошла к кульману, прикрепила чистый лист бумаги и на минуту задумалась. Она стояла к Антону спиной, слегка склонив голову, и он вновь ощутил сильное волнение и радость от того, что видит ее.
Она стала быстро откладывать засечки, потом уверенным движением провела горизонтальные параллельные линии – стены и перегородки, отделяющие комнаты.
– Марш, а руками-то чертить сподручнее, так ведь?
– Ага, и приврать можно, на компьютере это делать стыдно. Я, естественно, не совсем точно изобразила план, получилась, скорее, схема.
Марша обвела поярче нужные линии построения.
– Вот так примерно. Здесь кухня-столовая, потом гостиная, она же моя спальня, кабинет. Вот туалет с душевой. А эта часть дома приподнята на полметра. Там две комнаты. А из коридорчика есть выход в большую студию. Тут должен быть еще один санузел, его не доделали, пока кладовка. Вообще-то дом довольно компактный, но в нем удобно и совсем не тесно.
Антон внимательно рассматривал чертеж. «Как это у нее быстро получилось!». Он с грустью подумал, что время таких виртуозов проходит. Компьютеры только-только вошли в обиход архитекторов, еще не все согласились работать на них, а заказчики уже требуют электронную версию, им она кажется красивой и правильной, подобно типовому проекту. На самом деле чертежные компьютерные программы в таком виде, как они сейчас представлены, это фактически изображение примитивами – линиями, окружностями. Человек за каждую черточку отвечает, как и раньше. Единственный плюс – возможность делать варианты, используя первоначальный шаблон. Но есть и огромные минусы – ошибки. Применяем старое с целью подправить, изменить на новое, вдруг кто-то отвлек – и все, человек забыл, что редактировал, и пошло-поехало. Сам Антон понимал, с технической революцией бороться не стоит. Надо сдаваться. В «Гражданпроекте» он одним из первых овладел азами компьютерного проектирования. Но любил эскизы делать на кульмане, вручную.
– Говоришь, Новый год встречаем у тебя, это здорово! Должно быть, прекрасным окажется следующий, 1992 год. Вот, кстати, посудачим о нашем будущем.
Вечером друзья встретились дома у Антона и Саши Кругловых.
Юстас и Лариса оказались такими коммуникабельными и простыми, что ни на минуту Марше не почудилось, будто она в чужой компании.
Юстас был невероятно привлекательным молодым человеком. Длинный, светловолосый, с красивыми и правильными чертами лица, он прекрасно говорил по-русски, имея русскую мать.
Лариса поначалу озадачила своим видом. Слишком худая, высокая, с тонким хрящеватым носом, небольшими узкими губами и бледной кожей, волосы совсем черные, короткое каре с высокой челкой. У нее привычка не смотреть в глаза, она опускала их, изредка вскидывая, будто сверяясь с положением собеседника. Марша впоследствии поняла причину. Лариса рисовала. Она практически все время эскизировала или делала наброски. Рассматривать окружающих просто не было возможности. При этом от нее не веяло отстраненностью и напыщенностью. Она обладала колоссальным чувством юмора. Говорила Лариса редко и коротко, это звучало как выстрел, после которого собеседники еще долго стонали и подвывали, подранено хватаясь за животы.
Юстас и Лариса не были женаты, но жили вместе, снимая в Москве комнату. Как пара они не смотрелись совсем, но обращались между собой хорошо, по-доброму, весело.
Марша предложила им пожить у нее, в доме Вульфов. Они согласились тут же, «не глядя».
– Саша, ну ты просто волшебница, когда успела столько всего наготовить? – удивилась Марша, зайдя на кухню, чтобы помочь ей, но там уже помогал Бархин.
– Да ничего особенно не успела. Кое-что из столицы захватили. Это все Юстас купил, привез на вокзал. Вот, пожалуйста, сосиски, кетчуп, спагетти. Даже ананасы. А у нас вообще времени не было на магазины. Да я и не представляю Антона в километровой очереди. При всех его замашках гурмана, он лучше на сигаретах продержится.
Конечно, он же у нас интеллигент, зачем ему до таких проблем опускаться! – беззлобно ворчал Женька Бархин, посыпая горячие спагетти тертым сыром.
Марша не стала им мешать, взяла врученную ей тарелку с дымящимися макаронами и понесла к столу.
– Антоша, сыграй, пожалуйста, – Юстас рассматривал синюю электрогитару. Я ведь никогда тебя не слышал в полную мощь.
Антон оглянулся на Маршу. Он видел, что она принесла горячее, пора садиться за стол, еда остынет и Саша, конечно, расстроится. Но потом все-таки снял инструмент с крюка.
– Ну, немножко, вместо аперитива. А то соседи уже спать ложатся.
Он подключил гитару к усилителю. Звук поплыл густой и глубокий. Какая-то невероятная волна накрыла Маршу. Она, будто под давлением ветра, не удержавшись на ногах, присела на краешек дивана. Это был гитарный риф, даже какой-то знакомый, с протяжными запилами, проникающий вглубь нее, ледяной до мурашек и жаркий, как брызги кипятка одновременно. Марша отрешилась от окружающего. Сначала она невольно прижала руки к щекам, потом пришла в себя и рискнула посмотреть на Антона, столкнувшись с его прямым взглядом, направленным на нее в упор. Он уже опустил гитару, а отзвук блюза еще долго летал по комнате, от одного слушателя к другому.
Голос Бархина вернул всех к действительности:
– Пейдж гордился бы тобой, Антон!
Марша жалела, что все так быстро кончилось. Ей не хотелось открывать глаза, видеть людей, разговаривать, но она испугалась, вдруг ее состояние будет замечено и неверно истолковано.
Бархин, Юстас и Антон все еще обсуждали сыгранный фрагмент.
– Не жалеешь, что не стал музыкантом?
– Не знаю. Пытаюсь никогда ни о чем не жалеть. Если смог не быть музыкантом, значит, не музыкант. Может, жил бы не в этой стране, решил бы по-другому, но сейчас доволен своей судьбой. Я сам люблю профессионалов. Мне кажется, в музыке это особенно важно. Не хочу жить с комплексами. Ну что, давайте пировать!
Поздним вечером, когда Бархин перевез вещи дизайнеров, а сам уехал домой спать, Марша осталась на кухне с Ларисой. Та зарисовывала в блокнот Вермикулита, который проснулся, разбуженный суетой. Она делала наброски молниеносно, двумя-тремя линиями, тут же переворачивала страницу, не прекращая разговаривать, чем удивила Маршу, посчитавшую ее молчуньей. Они обсуждали разные темы, сразу нашли верную волну, настроились на нужную тональность.
Марша думала, слушая Ларису, что у нее, собственно, нет подруг. Вот Ольга Викторовна, к примеру, самый близкий здесь человек, с которой она разговаривает на важные темы, доверила ей тайну Вульфов. Но между ними есть дистанция, может, в этом виновата разница в возрасте? Они люди своих поколений и, опасаясь вторгнуться в чужое личное пространство, не касались определенных тем. Саша Круглова, Антон, Бархин, конечно, друзья, но она с ними никогда не разговаривала о себе, хотя духовное родство и близость присутствовали. А с Ларисой сразу стали наперебой раскрываться друг другу.
Проговорили всю ночь. Выяснилось, что обе землячки по рождению. Лариса появилась на свет в Ленинграде, в семье военного. Потом они переехали жить в Ригу, там и осели после демобилизации отца из армии. В Риге Лариса поступила в художественное училище, где познакомилась и подружилась с Юстасом. Закончив учебу, вместе решили уехать в Москву.
– Понимаю, я ему не пара. Юстас – красавец благородных кровей. Что он так прикипел ко мне, не пойму? Сам говорит, взял пожизненное шефство, мол, без него пропаду, с голоду умру. Я ведь постоянно рисую, а он от этого балдеет. Но семейная рутина не для меня. Домашнее хозяйство, дети – это все отрывает от творчества, а оно мне необходимо как воздух. Может, конечно, со временем изменится отношение к жизни и профессии. Но пока так.
Лариса сидела на табурете, листы с готовыми набросками отрывала и кидала на пол. Марша машинально их складывала, она устроилась на тканом половичке, рядом с котом, смотрела на Ларису снизу, в профиль и отметила для себя, насколько красивый у нее контур лица. Все портила уродливая, слишком короткая челка.
Марша осмелев от доверия, вызванного разговором, решилась спросить:
– Ларис, ты никогда не хотела себе прическу изменить, как-то подстричься по-другому?
Лариса засмеялась:
– Просекла-таки!
Она медленно потянула за челку вниз. Шевелюра сдвинулась, от чего Марша пришла в ужас. Тогда Лариса рывком сняла парик. Светлые волосы, длиной не более сантиметра, плотно облегали голову, отчего казалось, что она бритая. Лариса сразу стала похожа на инопланетянку.
Марша не смогла сдержать восторга:
– Ух, ты! А парик зачем, для тепла?
Тут пришла очередь Ларисы смеяться, Марша поддержала ее. Они так громко хохотали, что разбудили Юстаса, уставшего от всех событий и сразу отправившегося спать. Из коридора, ведущего в кухню, он появился, завернутый в одеяло:
– Вы чего, на работу не пойдете, болтушки?
– Не пойдем, завтра позвоню Антону и отпрошусь.
Но Антон позвонил первым, было уже девять часов. Встревоженным голосом он спросил:
– Марша, не пугай меня! Что такое, вы там устроили продолжение банкета?
– Да нет, Антон Григорьевич, все нормально. Только можно мне отгул взять, вчера заболтались, поздно легли, проспали. Да, гости еще спят, устали с дороги.
– Ну конечно, давайте, приходите в себя, и после обеда жду вас, поедем все на объект. Я машину заказал. Посмотрим фронт работ. Ну как тебе новые жильцы?
– Замечательные люди. Спасибо вам за такое знакомство!
Антон был поражен обновленным имиджем Ларисы не меньше, чем Марша.
– И зачем так шифровалась? Я думал, ты из блондинки в брюнетку перекрасилась, а тут вон как все радикально!
– Боялась напугать здешнюю неиспорченную публику…
Компания подходила к строительной площадке, морозный воздух был звонкий, как хрусталь. Все вокруг стало слепяще-ярким от солнца, обычно такого скупого в декабре!
– Вот это да! – воскликнул Юстас, увидев силуэт только что возведенного театра, – ничего себе провинциальные архитекторы! Почту за честь поработать с вами!
Они остановились не в силах оторвать взгляд от того, как небо с белыми комками облаков растворилось в застекленной глади фасадов.
Продолжение (глава23):http://www.proza.ru/2014/09/01/1047