Картинки из детства и юности.
Любаша смотрела на свое отражение в зеркале. Миловидное с продолговатым овалом личико. Серые миндалевидные глаза, прямой носик, приятный изгиб губ. Волосы светло – русые ниже талии. Стройная. Рост выше среднего.
- Очень даже красивенькая, - произнесла, любуясь собой, Люба вслух.
Довольная своим видом, она крутнулась перед зеркалом, заставляя материал юбки обвить ее бедра и снова рассыпаться по ее фигуре.
Завтра выпускной вечер. А вот уже утром следующего дня она шагнет в большую самостоятельную жизнь.
Люба вышла на балкон, поежилась, почувствовав прохладу утреннего ветерка. Ее поразила тишина, поглотившая все дома, принадлежащие маленькому городку в Казахстане. Дома еще спали и смотрелись молчаливыми коробками с глазами - окнами чуть тронутыми отблеском первых лучей солнца.
Любаша укуталась в толстое покрывало и плюхнулась в мягкое большое кресло, одиноко стоящее на балконе. Мысли потянули ее в далекое детство.
- Славка, Ну, Славка, бежим,- дергая брата за рукав рубашки, ныла она.
Потом бежала за братом, спотыкаясь и плача от страха. Дядька обещал надрать им уши. Сейчас Люба не помнила, за какую провинность обещал какой-то дядька их наказать. А тогда они вбежали в подъезд своего дома. Подбежали к своей двери и стали изо всех сил стучать по ней. Но им никто не открывал.
- Няня, няня, открой, за нами гонятся, - кричал брат, отчаянно колотя кулачками в дверь.
- Пожалуй, это самое раннее воспоминание из моей детской жизни, - подумала Люба. – Это мне было тогда года три. Славка старше меня на два года. Ему, выходит, в то время было лет пять. Она улыбнулась и тут же вспомнила еще более ранний эпизод своей жизни.
- Эта соска не сосется,- капризничала она. Рядом с ее кроваткой на тумбочке стояло небольшое зеркальце на подставке с выдвижными ящичками. Она бросила соску на пол и, протянув ручку к открытому ящичку, стала вытаскивать одну соску за другой, бросая на пол не понравившуюся, и ища нужную.
Найдя сосущуюся соску, она быстро заснула.
Вспомнилось лицо няньки. Сейчас Люба сказала бы, что нянька монголка, но когда мама показывала детскую фотографию, на которой Люба и Славка обнимали необычного вида женщину, то пояснила: - это ваша няня. Она удмуртка.
Жили они тогда в городе Орске. Отца часто перебрасывали из одного города в другой поднимать разрушенное войной хозяйство. Этот городок в Любиной головке состоял из небольшого дворика около двухэтажного дома и длинной, длинной комнаты. Она четко помнила себя и брата, играющих в ней с необыкновенными ярко раскрашенными металлическими игрушками. Славик играл с мотоциклом, а она с лошадкой, впряженной в повозку.
Любаша до сих пор помнила, как она хотела отцепить эту повозку. Ей казалось, что лошадке тяжело ее возить за собой.
- Не ломай игрушку,- ругала ее няня. – Она дорогая.
- Ей тяжело, - настаивала тогда на своем Любаша.
*********
Люба улыбнулась, вспомнив себя стоящей в смешной позе на крутой снежной горке. Она стояла, скрестив ноги, и периодически чуть приседала.
Это уже ей было лет пять.
- Чего ревешь? – спросил Славка Любу.
На подросшего к этому времени парня были возложены дополнительные обязанности. Он был уже не только ее родным братом, но еще и ее нянькой.
- Я замерзла и хочу писать.
- Потерпи, я только скачусь еще один разок с горки, и мы пойдем домой.
- Катайся сколько хочешь, - зло сказала она брату, притащившему санки на горку. - Мне уже больше не надо домой.
Она тогда расплакалась из-за мокрых быстро становящихся колом на морозе штанишек, а когда они пришли домой, то уже вместе ревели от впивающихся иголок в замерзшие начинающие оттаивать руки и ноги. Такой рев поднимался каждый раз, когда они возвращались после зимних прогулок домой. Эти смешные картинки детства были связаны уже с городом Новосибирском.
Новосибирск вынырнул из ее памяти в виде огромных сугробов снега и необыкновенно веселого и вкусного празднования Нового года. В доме жило одиннадцать детей разного возраста, все они были связаны редкостной дружбой. Старшие - всегда защищали младших от злостных нападений детей из другого двора. Младшие - слушались старших, пожалуй, в некоторых моментах больше чем своих родителей. Новый год встречали в дни школьных каникул каждый день. Родители распределяли все дни каникул между собой, чтобы дети побывали по очереди у каждого из своих друзей в гостях, повеселились у елки и получили по кульку со сладостями.
Только теперь Люба поняла, какую роль играли непосредственно их родители, поощряя столь необыкновенную дружбу между детьми. Как ненавязчиво они направляли действия своих сыновей и дочерей. Ведь тогда им, детям, казалось, что они сами создают свою детскую жизнь в своем дворе-государстве со своими придуманными ими правилами. Очень было мудро со стороны родителей не разрушать их сказочный мир. Мир, наполненный играми, маленькими ссорами, дележкой одного бутерброда на всех, неутешных слез по рано ушедшему из жизни другу.
По Любиным щекам от этого тяжелого воспоминания покатились слезы. Она хорошо помнила тот горький день. Помнила, как мама привела ее из детского садика и позволила погулять до ужина во дворе. Она побежала к ребятам, стоявшим вокруг Саши. Все молчали. Девочки плакали.
- Что случилось?- удивленно спросила она всех сразу.
- Тише ты,- остановил ее громкий возглас Вити самого старшего из детей.
- У Саши брат утонул,- тихо проговорила Оля.
- Кто? Женька?- до конца не понимая происшедшее, снова задала вопрос она.
Саша и Женя были близнецами. В тот злополучный день они просто удрали на речку, ни кого не предупредив, купаться. Домой вернулся только Саша. Он рассказал, как они баловались в воде, бегая друг за другом. Плавать они не умели. Им было по шесть лет. Женю затянуло в воронку. Саша, рыдая, бегал по берегу и звал на помощь. Прибежали взрослые. Женю вытащили из воронки, но вернуть к жизни не смогли.
Ей тогда трудно было понять, что она больше никогда не увидит Женю. Эта была ее первая встреча с жутковатым словом смерть. Правда, новые события ее жизни, где-то радостные, где – то не очень, вытиснили на задний план этот эпизод и он как-то сам собой забылся. А может она просто не хотела его вспоминать, из-за возникающего при этом необъяснимого страха?
Люба подумала о том, что острота потери как- то стерлась из памяти, и она уже не помнит лица Жени.
*****
- Так. Где моя чашка с чаем? - прервал Любины воспоминания голос Славки.
- Сейчас налью. Слав, а когда ты уезжаешь в свою Москву?
- Что, надоело заваривать каждое утро чай?
- Нет, братик, просто хочу знать, сколько дней у меня будет длиться праздник общения с тобой.
- Слушай, Любаша, когда ты, наконец, влюбишься в какого-нибудь парня? Уже пора. Сколько себя помню ты всегда рядом. Прилипни к кому-нибудь другому. А? Я хоть отдохну от своей ревы сестренки.
- Фу. Я не знала, что ты бываешь противным. Держи свой чай.
Признайся лучше. Ты хочешь меня поменять на даму своего сердца? Она уже нарисовалась?
- Менять не буду. Будите существовать параллельно.
- И на том спасибо, - буркнула, рассмеявшись, Люба.
Слава допил свой чай и, сказав, что будет дома к вечеру, побежал с друзьями гонять на мотоциклах по сопкам. Он каждый день старался быть на природе. К учебе в институте относился серьезно, поэтому расслаблялся только на каникулах и естественно на всю катушку. Славка перешел уже на третий курс МИФИ. Любаше в этом году только еще предстояло поступать в институт.
Люба выглянула в окно и помахала рукой, обернувшемуся на ходу Славке.
Было еще рано, и она вновь устроилась в кресло на балконе, перебирать картинки из своего прошлого.
*****
С грустью пробежалась она по тем годам своей жизни, когда она с семьей переезжала из одного города в другой, меняя школы и друзей. Постепенно Любаша привыкла к расставанию с друзьями, понимая, что вряд ли с кем-нибудь ее снова сведет жизнь. Так что, живя на новом месте, уже не стремилась к плотной дружбе, чтобы не было больно при расставании. Может по - этому школьные годы в воспоминаниях были светлыми, а города, в которых ей приходилось жить, сказочно красивыми. Только один город остался в ее памяти больным пятном в душе на многие годы.
*****
Джек. Немецкая овчарка. Его отец принес домой совсем маленьким. Он скулил, ища свою защитницу маму. У Любы сердце разрывалось от жалости. Она подхватила скулящего щенка и прижала его к своему сердечку.
С тех пор они были неразлучны. Еду, Любаша делила со своим четвероногим другом ровно пополам. Джек ел даже пирожные.
Однажды уходя на работу, мама не плотно закрыла калитку и бедолага Джек, пробравшись на улицу, решил осмотреть окрестности. Он был тогда еще мал, и вернуться домой, самостоятельно не мог. Собравшись вечером, домочадцы обнаружили исчезновение Джека, и ринулись на его поиски. Нашла его Люба на соседней улице забившегося в щель между сараями. Джек радостно лизал руки Любы и вилял своим хвостиком. Он явно был рад вновь ощутить тепло рук своей хозяйки.
Когда был объявлен в семье очередной переезд, у Любы не возникло даже мысли о том, что придется расстаться с ее любимцем навсегда. Здесь они жили в одноэтажном доме, с прилегающим к нему двориком, и Джек легко вписался в эту жизнь.
В тот печальный день у Любы еще в школе начали «скрести в душе кошки». Беспокойство возрастало с ее приближением к дому. Она вбежала во двор и тут же почувствовала неладное.
- Джек, Джек, где ты? Мама, мама, где Джек?
Ее долго успокаивали, объясняя, что папе в городе, в котором им придется теперь жить, дали квартиру в пятиэтажном доме на пятом этаже
- Как можно жить свободолюбивой овчарке в комнате?- взывала к разуму дочери мама. - Ну как? Вот и пришлось с ним расстаться. Отдали, когда ты была в школе. Мы понимали, что тебе будет тяжело видеть, как его увозят. И Джеку было бы трудно расстаться с тобой, – оправдывалась мама, смахивая слезы.
- А Джека будут любить новые хозяева?- шмыгая носом, уточнила Люба.
- Да. Они хорошие люди.
Потом от Любы долго скрывали тот факт, что Джек не смог прижиться в новой семье и, после того как он дал отпор суровому хозяину, его усыпили.
С грустных ноток началась жизнь у Любы в Казахстане. Она грустила по Джеку, грустила по брату, который, в год переезда семьи на новое местожительство, уехал в Москву продолжать получать знания уже в институте. Ее злило, что с этого года продлили учебу в школах. Теперь нужно было учиться одиннадцать лет. Это девятый, десятый и одиннадцатый класс в новой школе. Невольно Люба снова всхлипнула, вспоминая уже Джека.
*****
Зазвонил телефон.
- Люб, ты идешь или нет?
- Ох. Конечно.
- Мы тебя уже ждем пятнадцать минут.
- Ну, Вась, прости. Уже бегу. Зойка с Галей пришли?
- Все на месте. Только тебя и ждем.
С разбегу Люба разместилась на заднем сидении Васькиного мотоцикла, обняв его за талию.
- Ген, готов?- спросил Славка своего друга, рыча своим мотоциклом.
У Генки был мотоцикл с коляской, в которой уже сидела Зоя, весело болтая с Галиной, сидящей за спиной Геннадия.
В ответ Генка порычал своим мотоциклом и направил его за город к сопкам, крикнув на ходу Галке:- держись!
Здесь в Казахстане вместо травы росли тюльпаны, окутывавшие в разноцветные наряды сопки. Сопка, на которой было больше красных тюльпанов, смотрелась покрытой нежной тканью красного цвета. Были сопки раскрашенные в желтый цвет, в белый и были пестрые. Последние пестрели тюльпанами, лепестки которых были усыпаны коричневыми точечками.
- Ребята, собираем тюльпаны чисто красного цвета, их в этом году мало, прокричала Галина.
Все угукнули и разбрелись в разные стороны.
- Люб, ты решила поступать в Московский институт? Не передумала?- услышала Люба рядом голос, подошедшего к ней, Василия.
- Нет, Вась, не передумала.
Люба знала, что нравится Василию и не только ему. Это льстило ее самолюбию.
Она хорошо помнила, как в свой первый день в новой школе села за парту, за которой сидела Маша. Позже она узнала, что Машу вообще-то звали Мэрикен, и она была казашкой, а еще в классе учились русские, украинцы, корейцы, поляки и немцы. Училась в этом классе даже китаянка Ли-Сянь-Зюнь, которую ребята быстро «перекрестили» в Люсю.
Придя в класс на следующий день, Люба увидела, что ее место занято. Она невольно остановилась, и стала искать глазами свободное место. Ей жестом предложил сесть за свою парту довольно симпатичный парень. Звали его Евгением.
Люба расположилась за его партой. В следующую минуту открылась дверь, и в класс вошел Василий. Он подошел к парте, за которой сидели Люба и Евгений. Разыгралась молчаливая сцена. Васька взял портфель Евгения и перебросил его на свободную парту в другом ряду. Тот встал и попытался возразить ему. Тогда Василий вплотную подошел к Евгению и, сдвинув брови к переносице, чуть подав корпус своего тела вперед, грозно посмотрел ему в глаза. Евгений ретировался. После этого случая он все три года совместной учебы только посматривал в сторону Любы, боясь приблизиться к ней. Василий же стал для нее на это время верным Санчо Пансе.
Постепенно все вновь собрались около мотоциклов. Разлеглись на земле рядом с ними и замолчали. Печаль скорого расставания у всех застряла комком в горле.
- Ребята, помните, как мы все вымокли, упав в воду с лодки,- нарушила молчание Галя.
- Это после последнего экзамена, когда мы гурьбой пошли на речку?
- Ну, да. Толик еще пытался плыть.
- Точно, точно, пытался, пока не увидел, что мы все стоим по пояс в воде и смеемся над ним.
- Уж очень нам не хотелось расставаться в тот день. Верно? - обратилась ко всем сразу Люба.
- Ага,- подтвердила Зоя.
- Зой, Галь, помните самостоятельную работу по химии? Мы еще из-за нее всю третью четверть не разговаривали в десятом классе.
- Ну?- одновременно откликнулись подруги.
- Я все думаю, как мне нужно было поступить? Тогда химик первую проверил работу Зои и оценил ее на пятерку. Потом проверил, Галь, твою и поставил уже четверку. А прочитав мою, влепил мне пару. Я возмутилась и, встав, объявила о совместной работе над этим материалом.
- Ну, да. Этими словами ты как бы сказала – они у меня списали. Все знают о твоих пятерках и наших твердых тройках.
- Значит, я должна была промолчать и остаться с двойкой?
- Люб, химик никогда бы тебе не поставил двойку в журнал. Ведь так и было. Просто дал тебе возможность написать новую самостоятельную работу. Чего ты вдруг вспомнила эту ерунду?- спросила Галя.
- Понимаешь, я до сих пор сомневаюсь в правильности своего поступка.
- Люб, забудь, а? Завтра выпускной ! Завтра мы последний раз вместе. Потом разбежимся, разлетимся и будем только вспоминать эти разноцветные сопки, Ваську, Генку, Зойку меня и тебя.
- Ребята, пора домой, - как-то грустно сообщила Зоя.
Дома Люба поставила букет красных тюльпанов в вазу, и долго смотрела на них, словно хотела запомнить эту красоту на всю жизнь.
*****
- Вась, надо бы воды натаскать.
- Хорошо, мам. А отец уже ушел?
- Ушел. Сказал, что сегодня припозднится. Много работы. Просил тебя полить деревья в саду.
- Мам, ты чего?
- Катюше кашку сварить надо.
- Ты, мам, лучше полежи, не вставай. Я сам сворю кашу и покормлю ее. Потом разбужу Верку с Наташкой. Они тебе помогут по хозяйству. Мам, ты их гоняй. Они уже взрослые. Верка уже этой осенью в школу пойдет. А то вырастут лентяйками, замуж никто не возьмет.
- Не смеши меня, Вась. Смотри в школу не опоздай. Помощник ты мой. Как я без тебя?
- Мам, успокойся. Нас у тебя целых пятеро. Два мужика и три соплячки.
- Иди уж. Мужик.
Василий жил с матерью, отцом и тремя младшими сестренками в частном доме.
Домик был чисто выбелен. В комнатах всегда был порядок. Был у них и небольшой участок земли. Часть земли отец с матерью засадили фруктовыми деревьями, а оставшуюся приспособили под огород. Жили дружно. Беда как всегда пришла неожиданно. Заболела мама. Тяжело заболела. Вот и пришлось Василию начать быстро взрослеть. Катюше еще года не было, когда это случилось. Наташе было четыре, Верочке семь. Самому Василию десять.
- Ты у меня совсем взрослый. Помоги поставить на ноги сестренок, - попросил отец, уведя сына во двор. И еще. Жалей мать. Не ной при ней о трудностях. Помни. Ты мужчина.
Василий уважал и любил отца, а после таких слов, молча, впрягся во взрослую жизнь.
В девятом классе к ним в школу пришла новенькая. Первый же ее взгляд обжег Василию душу. Он сам от себя не ожидал столь резкого поступка по отношению к Евгению. Взял и кинул его портфель на другую парту, а сам сел на его место рядом с новенькой.
Теперь ему приходилось вставать еще раньше, чтобы успеть выполнить все утренние домашние дела и прибежать к дому Любы. Так звали новенькую. Каждое утро он шел в школу за ней на небольшом расстоянии, пока она сама не предложила ему ходить в школу вместе.
- Васенька, сними свитер и дай его мне. В одном месте он разошелся по шву. Я починю его тебе, - попросила мать сына.
Она уже не вставала и очень радовалась, когда появлялась хоть небольшая возможность помочь своим близким и любимым.
- Тебе нравится девочка? Как ее зовут?
- Мам, как ты догадалась?
- Ты в основном заботился о сестренках и не обращал внимания на себя. Последнее время ты следишь за своей одеждой. Каждый день гладишь рубашки и брюки.
- Ее зовут Люба.
- Она симпатичная, - прокричала из другой комнаты Вера. – Я ее в школе видела.
- Кыш, малявка. Следить за старшим братом не красиво.
- Ага, мне же интересно было посмотреть за кем ты бегаешь. Мам, а они поссорились, - наябедничала Вера.
- Вась, это правда?
- Да, смущенно проговорил Василий.
На вопрос из-за чего, он не ответил.
Два дня тому назад он предложил Любе прокатиться на мотоцикле. Остановил свой мотоцикл Василий у ручья. Люба наклонилась к ручью, набрала в ладошку чуть прохладной воды и плеснула ему в лицо. Сорвавшись с места, она побежала вдоль ручья. Василий догнал ее. Глаза ее искрились смехом. Щеки румянились от бега. Он только чуть прикоснулся своими губами к ее губам.
- Да, дорогой читатель в то далекое время этот его поступок давал ей право надуть капризно губки.
В наказание за дерзость, ему целую неделю снова пришлось ходить в школу, смотря в Любашину спину.
Гнев на милость Люба сменила после письменной контрольной по немецкому языку. Василий естественно хорошо знал свой родной язык и дал ей возможность списывать.
*****
- Константин, вставай!
Костя каждый раз вздрагивал, от резкого окрика отца. Вскакивал с кровати, умывался и быстрым шагом, жуя на ходу бутерброд, шел на остановку автобуса.
Нужно было сесть именно в этот автобус. Он подъезжал к станции метро к моменту ее открытия. Там Костя бегом бежал к последнему вагону подошедшего поезда и запрыгнув в него быстро пробирался к сидению в конце вагона. Теперь можно было расслабиться и еще немножко подремать. Опаздывать на тренировку было нельзя. За два опоздания могли отчислить из команды.
Костя уже с семи лет проделывал весь этот путь самостоятельно. С пяти лет его на тренировки сопровождала няня. Тогда он не понимал, зачем его сонного тянули за руку в спортивный зал.
- Наверно так надо для здоровья, - думал он и, молча, махал руками, приседал, делал кувырки вперед и назад.
- Ты уже взрослый и тебе не нужна нянька, которая тебя будет водить на тренировки. Все стремись делать сам. Я буду помогать тебе только в очень сложных ситуациях, - наставлял отец. Запомни. Стать спортсменом трудно. Стать чемпионом еще трудней. Поставь себе цель и иди к ней. У тебя есть хорошие данные. Из тебя может получиться чемпион по гимнастике. Это мне сказал твой тренер. Ты увидишь много зарубежных стран. Ты станешь знаменит. Помни. Я всегда буду рядом.
У Кости действительно были хорошие данные и его тренер уделял ему больше внимания, чем другим своим подопечным. Своими действиями и тренер, и отец подогревали в нем желание стать первым на соревнованиях, попасть в олимпийскую сборную и, конечно же, со временем завоевать медаль на олимпиаде. Москва давала такую возможность. Постепенно в нем росло желание побывать в других странах и стать знаменитым. С каждым годом тренировок, у Кости росла вера в свою исключительность.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.